Вечер.

Дождь монотонно стучал по ярким, разноцветным козырькам магазинов, по крыше, скатываясь холодными каплями вниз по шиферу, разбиваясь о землю на миллион мелких искр, заставляя асфальт загореться в свете фар проезжающих транспортных средств. Тëплый чëрный свитер безнадëжно промок, один кроссовок был полностью наполнен водой из-за какого-то мудака, который не возжелал снизить скорость перед огромной лужей на дороге. Он не торопился. Стоя посреди безлюдной улицы он задрал голову к небу, охлаждая уставшие черты лица дождëм: небо было зашторено тучами, где-то едва-едва показывались звëзды. На тяжëлые, хмурые облака у горизонта издалека падал последний луч закатившегося солнца, окрашивая их в кроваво-алый цвет. При ходьбе в кармане шуршал небольшой пакет из тëпло-коричневой бумаги. Сладкие, горячие булочки с маком и пара упаковок лакрицы были куплены для милых вечерних посиделок за столом после тяжëлого рабочего дня. Вспомнив про эти самые булочки, русский ощутимо ускорил шаг, шлëпая по лужам, уже полностью смирившись с мыслью о том, что он может заболеть, настолько сильно промочив ноги. Страшнее было не успеть вкусить свежую выпечку, пока она горячая, да и голодный желудок жалобным урчанием напоминал об этом с каждым шагом всë сильнее и сильнее. - Я дома, - Алексей скинул капюшон, любуясь в зеркало своим помятым видом и мокрыми волосами, которые сейчас были похожи на сборище тонких, жалких сосулек. Сняв свою куртку, что была всë время растëгнута и прикрывала лишь спину, мужчина поспешно стянул свои кроссовки, решив разобраться с ними позже, неуклюже снимая мокрые носки с ледяных ног. - Насквозь? - финский акцент, забавно выдавивший мягкий звук "з" приятно обволок уши. Теперь он точно дома. - Насквозь. Повесь куртку, пожалуйста, - русский поднял в сторону финна голову, вынимая из толстовки пакет с гостинцами, с улыбкой протягивая его в свободную руку европейца, - а это на кухню. Вновь опустив голову для того, чтобы стянуть толстовку, русский уловил движение финских шаркающих тапок в противоположном направлении. Пусть он и не услышал со стороны Северного ничего, ему почему-то показалось, что тот улыбнулся. Самую малость, едва приподняв уголки бедных обветренных губ, так сдержанно и так мило, как умеет только он. Кстати о губах... Свитер и рубашка с брюками погрузились в стиральную машинку, которая совсем вскоре наполнилась порошком и гелем для стирки, и начала выполнять свою привычную работу. Нижнее бельё, на удивдение, оказалось вполне сухими, так что его сушить или стирать не пришлось. Да и лениво как-то, но это вторичное: погода такая, под которую надо только в постели лежать и лениться. К сожалению, не у всех получалось соблюдать такие банальные просьбы погоды, которая крайне понятным языком намекала на то, что сегодня было лучше остаться дома и отдохнуть. Ковыляя в сторону спальни, обильно покрываясь муражками от холода, где располагался крупный шкаф с одеждой, славянин улавливал шуршание, грохот чашек и в целом, какую-то возьню на кухне. Приготовления. Улыбнувшись от мысли о скором, чуть ли не "семейном" ужине, русский натянул на себя первый попавшийся большой свитер, тëплые штаны и носки. Холодно было неимоверно, что было крупной редкостью для этой территории в такое-то время. Похолодания пришли слишком быстро, что никто даже не успел адаптироваться. - Тебе сахара сколько? - финн почувствовал нежное объятие со спины, и на время поставил сахарницу на стол. Даже от замëрзшей федерации веяло приятным теплом. Русский обхватил живот европейца, носом утыкаясь в бледную кожу шеи сзади, вызывая приятное расслабление в мышцах спины и всего тела. Финляндец поддался этой мимолëтной истоме, расслабляясь в руках триколора, складывая ладони поверх его рук. Ах да, губы... - Я соскучился, - славянин освободил северного из объятий, позволив ему развернуться в противоположную сторону, и, обнимая РФ, соприкоснуться с ним в мягком поцелуе. Сложив крупные ладони на впалые щëки, пронизанные острыми скулами, держава охотно отвечал на поцелуй, рукой порой убирая от лица финна его волосы, заводя их за уши, в которых, как и всегда виднелись чëрные серьги. Сливаясь губами и языками воедино, чувствуя тот девственный, как и прежде, трепет, русский улавливал лишь шум дождя и холодное дыхание партнера. Несмотря на шум с улицы, казалось, стало слишком тихо, тихо настолько, что можно было услышать своë и чужое сердцебиение. Тихо настолько, что можно было услышать чужие мысли. Прочесть, как открытую книгу, понять все желания и бытовые охоты в этот момент. - Мне без сахара, - славянин улыбнулся, разорвав поцелуй и взяв за ручку свою кружку, наблюдая за расплывающейся на лице напротив, воистину сдержанной, но такой счастливой улыбкой. Хотелось, чтобы его лицо выглядело так всегда. Он слишком красиво улыбается, чтобы выглядеть хмуро бóльшую часть своей жизни. Как несправедлива порой она бывает даже в таких мелочах. Разговор за столом шëл неспешно. Лёша, будучи более разговорчивым, трындел без умолку об очередном рабочем дне, попутно отвечая на мимолëтные, краткие вопросы со стороны собеседника. Булка приятно хрустела на зубах, даруя языку блаженство вкусовых ощущений сладкой выпечки. Запивая тесто чаем, держава таял от удовольствия, демонстрируя своë восхищение этой пекарне лишь протяжным "ммм". Финн чередовал булку с лакрицей. Федерации она совсем не нравилась, и ни в первый, ни в последний раз потребления этой заморской вкуснятины он удовольствия не почувствовал, но финн уплетал эту сладость за обе щеки, поэтому она плотно закрепилась в списке постоянных покупок на такие уютные вечерние трапезы. Тело слабело с наполнением желудка. Хотелось спать, веки становились более тяжелыми с каждой секундой. Ливень сменился дождëм, напоминающим весеннюю капель. Мирный звук капель, согретое одеждой и возлюбленным тело и внутренности, полное пузо и... - Доброй ночи...- финн трепал слегка вьющиеся, мытые, и от этого влажные волосы на голове русского. Он не ответит. Он сопит уже как 10 минут, но осознание того, что он уснул пришло только сейчас. Сладкий комок устроился под боком северного, как обычно, своими объëмами заняв пол постели, согревая под собой простынь, добродушно отдавая финскому всю площадь одеяла. И зачем он это пожелал? Поздно ведь, никто не услышит, не ответит. Русский уже пожелал что надо было, ощущение недополненности картины не давало спокойно закрыть глаза и погрузиться в забвение: - ...милый.