Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слёз. Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц.
Детская площадка, полна обилием различных горок, качелей и каруселей, только вот детей было только двое. Вечер, да и район такой. Новостройки окружили эту площадку со всех сторон, не давая взглянуть на остальной город. На скамейке рядом с песочницей сидело два ребёнка. Маленький мальчик с неподдельным интересом разглядывал цветные страницы в книжке, то и дело кидая взгляд на рядом сидящего человека. Девочка с тёмными длинными волосами, широко улыбалась и держала в крошечный ладошках игрушку непонятного зверька. Её блестящие глаза иногда отвечали мальчику. — А что тут? — мальчик тыкнул указательным пальцем в книжку. — «Предстал перед её глазами образ юной девы.» — девочка задорным голосом ответила на вопрос мальчишки. — Знаешь, Сяо, тебе лучше читать книжки на своём родном языке, а не на японском. Ты же не понимаешь… Взгляд пронзительных янтарных глаз с укором врезался в душу девчушки, а по спине пробежался холодок. — Не хочу. — обиженно ответил Сяо и перелистнул страницу. — Мои книжки скучные, а у тебя красивые и интересные. Брюнет опять тыкнул пальчиком на страницу, но девочка лишь вздохнула и пожала плечами. Минуту он глядел на неё, а потом его бровки обрели форму «домика» явно показывая недовольство хозяина. Его розовые щёчки надулись, а рука, держащая книгу напряглась. — Не злись! — сказала девочка и громко рассмеялась. — Выучи японский и читай хоть миллионы таких книг. — Не хочу я его учить. — мальчик отвернулся, но вскоре вернул свое голову в прежнее положение. — мне нравится, как ты мне переводишь книжки. Так интереснее! Он недовольно заколотил ладошками по книжке. Чтож, в детстве он был буйным ребенком. — А что. — девочка приложила пальчик к подбородку. — Что если меня не станет? Как ты будешь их читать? Она сказала это так легко, но выражение лица у Сяо резко поменялось. Он понимал, что смерть — это навсегда. Навечно. Это схоже с чёрной дырой, что затянет раз и навсегда. Зачем она это сказала? Теперь эти слова тяжёлым грузом будут лежать на душе маленького мальчика. Конечно, не всю жизнь, но долгое время. Юнец сжал ткань шорт в районе коленок, а те искорки злости и радость в глаза, куда-то подевались, оставив после себя только пелену отчаяния и боли. — Сяо, ты что, плачешь? — она ошарашенно подбежала к мальчику и пытаясь хоть как-то утешить положила ладошку на голову. — Сяо, не плачь. — Я-я не плачу. — его голос с хрипотцой и влага в глазах выдавали его полностью. Рука девочки сильнее прильнула к макушке, от чего мальчик только сильнее съёжился и негромко пискнул. — Я тебе ещё почитаю, хочешь? — тревога в глазах напротив только нарастала, отчего оба сейчас чувствовали себя неловко, а Сяо готов был ещё чуть-чуть и зареветь. За кладбищем при храме Сёцанийи, в пригороде столицы, когда-то стоял одинокий маленький домик, в котором жил старый человек по имени Такахама. По причине его спокойного дружелюбного характера все соседи любили старика, хотя и считали его слегка тронувшимся. Ибо от человека, который выполняет все буддийские церемониалы, ожидают, что он женится и даст продолжение своему роду. Но он жил здесь совершенно одиноко уже более двадцати лет. Ни одному человеку не удалось убедить Такахаму взять в свой дом жену. И никто ни разу не заметил, чтобы у него возникли любовные отношения с какой-либо особой. Однажды летом Такахама почувствовал себя плохо и понял, что дорога его жизни подходит к концу. Он послал за своей единственной сестрой (вдовой) и за её сыном — молодым человеком лет двадцати, к которому был очень привязан. Придя, они стали делать всё возможное, чтобы хоть как-то облегчить последние дни жизни старика. Был знойный полдень. Вдова и её сын находились у ложа умирающего. Такахама заснул. В этот момент в комнату влетела очень большая бабочка и уселась на подушку больного. Племянник отогнал ее веером, но она опять вернулась на то же место. Бабочку снова отогнали — она вернулась ещё раз. Племянник рассердился и выгнал ее в сад, но она не хотела улетать, и юноша, размахивая веером, погнал прелестное насекомое через сад. В открытые ворота на кладбище около храма. А бабочка все порхала перед ним, как если бы не могла сама лететь дальше, и вела себя так странно. Что молодой человек начал опасаться Ма, принявшего на время прекрасный воздушный образ. Он всё гнал её и гнал, и не заметил, как оказался в глубине кладбища. Здесь в густой тени зарослей бабочка подлетела к одному могильному камню и бесследно исчезла. Как он ни пытался ее найти — всё было безрезультатно. Тогда юноша обратил свое внимание на надгробие. На нем было имя: «Акико», выбитое вместе с неизвестным ему родовым именем, а последующая надпись осведомляла, что Акико умерла в возрасте восемнадцати лет. Местами в углубления иероглифов забился пышный мох, и было похоже, что надгробие установили не менее двадцати лет назад. Но как ни странно, оно было хорошо ухожено: перед ним лежали свежие цветы, и сосуд для воды был наполнен совсем недавно. По возвращении в дом молодого человека ждало известие: дядя скончался. Смерть подкралась к спящему незаметно, и мертвое лицо улыбалось. Племянник рассказал матери о том, где он был и что обнаружил на кладбище. — Ах! — воскликнула она. — это та самая Акико! — Но кто она, эта Акико, мама?! — спросил он. Вдова ответила: — Когда твой добрый дядя был молодым, он был обручен с очаровательной девушкой по имени Акико, соседской дочерью. Но она умерла от грудной болезни совсем незадолго до того дня, на который была назначена свадьба, и несостоявшийся муж тяжело горевал. После того как девушку похоронили, он дал зарок никогда больше не жениться и не смотреть на женщин. Затем дядя построил это маленький домик вплотную к кладбищу для того, чтобы всегда быть недалеко от её могилы. Все это случилось более двадцати лет назад. И каждый день из всех этих долгих лет, все равно — зимой или летом, твой дядя приходил на кладбище и молился на её могиле. Сам он очень не любил, когда упоминали обо всем этом, и никогда никому ничего не рассказывал… Но Акико, наконец, пришла за ним: белая большая бабочка была ее душой. Раз я увидел, как опавший цветок вернулся на ветку. Но, увы! То лишь вспорхнула бабочка… Книга захлопнулась с характерным стуком, отчего Сяо вздрогнул, а ладошки невольно вжались в скамейку, на которой они сидели. Рядом жужжали комары, а свет от фонаря вот-вот бы зажёгся, предупреждая о том, что совсем скоро город погрузится во тьму. Стрекотание сверчков уже порядком надоело, а неприятный холодок скользил по телу. — А почему ты любишь эту книгу? — спросил мальчик, не скрывая свой неподдельный интерес. — Ну… — девчушка задумалась. — Просто нравится, мне её мама раньше читала, ха-ха. Мальчик задумчивым взглядом глядел в точку, созданную его взглядом. Словно, он что-то понял из сказки и из слов подруги, что так задорно смеялось, но камень на душе все равно был. — Я домой пойду, наверное… — произнес Сяо тихеньким голоском, словно боялся произнести это вслух. — Ну, и я побегу тогда! — её задорный голосок, будто смывал все причины для грусти и невзгоды, оставляя после себя только приятную прохладу и запах спелой земляники, ранним рассветным утром. — Пока. — крикнул мальчишка. — Ещё увидимся. — тихо прошептала девочка и мельком взглянула на свои ладошки. Стыдно. Ужасно стыдно. Муковисцидоз. Диагноз, что врачи поставили девочке ещё с ранних лет. У её матери отроду не было даже намека на болезнь, но оказалось, что передалось от бабушки. Долгое время пытались излечить её болезнь, но даже дорогостоящие лекарства не помогали. Обречённость и пустота наполнили душу и сердце девочки. Что же ей остается? Только убегать от Сяо. Не хочет принимать тот факт, что из-за близости оставит в его сердце дыру. Не может она так легко простится со своим лучиком. — Интересно, а я стану бабочкой? — тихо прошептала маленькая Акико и подняла свою ладошку к свету фонаря.***
— Что ты сказал? — девушка непонимающе глядела на юношу и часто моргала. — Тц. — Сяо цыкнул и отвел взгляд на морскую гладь. Да куда угодно, лишь бы не смотреть в её лицо. — Сяо, я не расслышала. Скажи еще раз. — можно было подумать, что девушка просто насмехается над ним, но её озадаченность и непонимание в глазах, давали понять, что она правда не расслышала. — Ты не замерзла? — спросил брюнет. «Дурень.» — в мыслях, брюнет корил себя за то, что в такой очень подходящий момент решил соврать. — А, да нет, что ты! — девушка замахала ладошками и помахала головой, пытаясь опровергнуть предложение парня. — Тогда. Пойдем прогуляемся, а то скоро правда похолодает. Крики, разноцветные огоньки, яркие вывески у магазинов, все это неимоверно радовало глаз, а мелодичная музыка расслабляла и вгоняла в некий транс. Напряженность и неловкость куда-то испарились, поэтому сейчас пара размеренными шагами двигалась по набережной улице под звонкий хохот блондинки. Ветер, дующий со стороны моря легко развевал волосы Люмин. Ее золотистые локоны, что давно выгорели на солнце сейчас так мило «летали» вокруг ее лица, что улыбка на мгновение появившаяся на лице брюнета, смутила его самого. Румянец покрыл щечки, а следом уши и шею, поэтому сейчас он старательно отводил взгляд в сторону. Группа уличных музыкантов, что исполняла красивые песни. Не то серенады, не то очередную песню про любовь или это была классика, например Бетховен или Моцарт. Человек в маскоте, что наверняка раздает эти листовки не первый час. Наверняка этому бедняге было очень жарко в такой одежде летом. «А где Люмин?» — Этим вопросом парень задался только тогда, когда понял, что рядом с ним никого нет уже долгое время. Поначалу он просто искал спутницу взглядом, но решив, что это мало поможет начал поиски получше. Обнаружил он её у прилавка с мороженым. — Возьмите. — миловидная бабушка протянула блондинке стаканчик с мороженым, цветом спелой клубники. Обычно, клубничное мороженое не имеет такого яркого и насыщенного цвета, но видимо в этот раз туда положили красителя. — Дашь попробовать? — спросил парень с темно-зелеными волосами, который для девушки, появился «словно из ниоткуда.» — Сяо! Не пугай так! — взвизгнула блондинка. — Кто кого ещё. Сама от меня ушла. — какое- то осуждение и недоверие промелькнули в янтарных глазах. Спутница явно решила не испытывать судьбу и просто перестала с ним спорить. — Ну так, дай попробовать. — Не думала, что ты такое любишь. — Люмин ловко зачерпнула ложку мороженого и положила в рот. Протянув стаканчик она приглашающе кивнула. Девушка явно позабыла, что ложку дали только одну, а парню надо было тоже чем-то есть. — Ложку то вынь. — сказал Сяо. — А, мпрф. — все слова, которые девушка пыталась сказать смешались в одну кашу. В то же мгновение брюнет приблизился к девушке настолько близко, что между ними осталось сантиметров пять. Взгляд Люмин забегал по лицу напротив, что находилось так близко. Что это с ним? Вопрос, что сейчас встал в разуме девушке. Он раньше то к ней приблизиться боялся, а тут по-собственнически. Руки потели, а мороженое казалось уже растаяло от жара, что исходил от рук девушки. — Мне казалось у тебя что-то в глазу, но нет, все в порядке. — ответил Сяо и отвернулся от девушки. — А-а мороженое то будешь?.. — все ещё пребывая в шоковом состоянии, она минуты две просто стояла на месте, и лишь когда увидела спину Сяо, что отдалялась от нее, очнулась и спросила. — Не-а, не буду. «Дайте мне мозгов, пожалуйста.» — сказали оба, одновременно у себя в мыслях. Да и смущение на лицах появилось тоже одновременно. Опустевшие улицы были отдельным произведением искусства, что навевало чувство печали и отчужденности, но в тоже время давало какое-то чувство ясности, а мысли сразу собирались воедино. Две руки были расставлены в разные стороны, словно статуя «Христа-Искупителя» в Рио-де-Жанейро. Хохот, не прекращался ни на секунду, хоть Сяо и не привык к громким звукам, но почему-то рядом с девушкой было очень спокойно. Словно её голос успокаивал, как чашка чая в холодную зиму, как купание в холодном море во время жаркого и знойного лета. Как глоток свежей воды, после длительного марафона. Она явно была его спасением. — Ну -с, дальше я сама. — сказала девушка и одновременно остановилась. Она поставила руки по бокам, а голову подняла вверх, словно искала кого-то. — Сяо, ты сегодня сказал. — Что сказал? — пребывая в состоянии эйфории после прогулки, даже не задумался о том, что будет дальше. — Да. — прошептала девушка и решительно глянула в лицо напротив. — Что да? — Сяо слегка наклонил голову, а его прядь, что постоянно была заправлена за ухо выбилась, и сейчас обрамляла его и без того шикарное лицо. — Ты спросил, готова ли я тебя заново полюбить. — Люмин остановилась, а лицо её покраснело. — я ответила да. — Что. — эмоции на его лице менялись быстрее, чем погода на улице. Сейчас, страх и влюбленность, а несколько мгновений назад радость.Я люблю тебя, Сяо.