my bad bed boy

Наступает день номер сто пятьдесят, как я свалил из отчего пристанища. Что я могу сказать... я живу под кроватью. И я демон. Типа. Чтоб до конца стало понятно: те дурачки-демоны помоложе, которым в отчем пристанище недостаточно замечательно существуется, могут устроиться на временное проживание под кроватью в человеческом мире. Собственно, вот в кратце я все и описал. А чего ещё добавить можно? Насколько это комфортно? Если брать свободу от родительского неблагоприятного воздействия - девять потраченных впустую часов существования из десяти. Почему девять? Человеки, надо отдать им должное, создания до охерения странные. И от того не менее интересные. В их странности определенно есть свой шарм. Однако не могу не сказать об обратной сторона медали: полностью отсутствует адекватное положение тела в пространстве (да и времени тоже), в связи с чем - десять вывернутых и затекших шей из десяти. Не, в общем и целом - норм. Реально. Если бы мне дали выбор между лежанием днями на пролет, наблюдая за ночными пиздостраданиями одного из юных человеков, и выслушиванием очередных умопомрачительных россказней братца о его приключениях одно другого одурительнее или же нотаций и лекций от папаши - разумеется, мать вашу, я выбираю первое. Неожиданно в левом виске начинается слабое потрескивание, с течением секунд усиливающее как давление на сам висок, так и громкость трещания.

-вас вызывает yagoda_goda-

Будь проклят тот день, когда я всё-таки поддался влиянию поганой молодежи и приобрел датчик межканальной телепатической связи. Фишка оной супертехнологии до кучи в том, что если по той или иной причине болтать ты не можешь, то открывается специальная строка для отправки печатных сообщений. Для мне подобных социопатов и родственниконенавистников функция крайне полезная. Между прочим, называть людей человеками тоже мой брат придумал. Он вообще придумщик ого-го какой. Мозгов бы себе придумал, неугомонная названивающая сволочь. -gore_shock: какого великосракого дьявола тебе надо?! я занят!!- Ну да, кому я пытаюсь писать. Эта мелкая тварь никогда не читает сообщений, продолжая до усеру названивать. Усирается как правило тот, кому названивают. - Какого, я ещё раз повторяю, великосракого дьявола тебе надо? Ты же прекрасно знаешь, что мне неудобно левым ухом разговаривать! - Мне очень хочется орать, но поскольку оной возможности не предоставляется, приходится орать шепотом. - А ты разговаривай ртом, - ничуть не смущаясь, весело произносит Ягода. - Или почему-то он у тебя занят? - Ещё хоть одна подобная шуточка, и я тебе в твой чего-нибудь понапихаю, и однозначно не ягод. - Эй, чувааак, расслабь ты булки, я просто хочу поинтересоваться, как поживает твой подопечный. - Тебе ведь совершенно никакого труда не составляет САМОМУ посмотреть. - Слушай, я понимаю, ты наверняка соскучился, поскольку мы не виделись целых два дня, но пока в моих планах на сегодня не состоит перемещаться к тебе за братско-любовными обнимашками. Но я рассмотрю этот вопрос, так и быть. - Даже не думай!.. Хотя тебе и нечем. - Давай без оскорблений. Я всего лишь спросил. - Ну, к нему тут в данный момент времени наведался тот пацан со странной фамилией... - Который со скрипочкой? - Да, тот самый. Впервые я не против, чтобы он пришел, ибо в противном случае я послал бы тебя сразу. А так он выступает в роли отвлекающего маневра. - Ревнуешь, да? - Я волей-неволей в воображении вижу его ехидно ухмыляющееся и поигрывающее бровями хлебало. - Может, да. А может, и нет. А может, пошел бы ты всё-таки? - Ой, вот понахватался у человеков цитаток и теперь выкобенивается! Перестань, уж лучше этот чел со скрипочкой, он хотя бы один. Не то что у того, за которым периодически поглядываю я. - Это тот, который черт ебаный? - Именно он. Внесу в вышепроизошедшую болтологию немного ясности: ягодка моя ненаглядная тоже решила вместе со мной промышлять подкроватными сычеваниями, разве что он видит здесь только прикол и ничего кроме прикола; может, способа чутка подзаработать (да, эта штука ещё и монеток приносит!), но отнюдь не на постоянке, в то время как для меня так называемое «монстрование» - едва ли не смысл жизни. - Я до сих пор чёт понять не могу, почему ты столь усиленно пренебрегаешь привилегией использования человековой телесности? - Судя по своеобразным звукам, то и дело различаемым с той стороны, братишка вновь собирается нехило налакаться, а учитывая начинающиеся разговорчики, похоже, впоследствии натворить неведомого дерьма, кое я, как добропорядочный старший брат, должен бы предотвратить... однако мне немного похуй. Ладно, не немного. - Просто не вижу смысла, - отрешённо отвечаю я. - Да уйма же смысла! Во-первых, у них весьма зачётная алкашка... - И на этом, в принципе, можно закончить. - Не совсем. Также, прошу учесть, в форме тени - официально разрешённом, между прочим, агрегатном состоянии! - открывается невероятная куча возможностей для издевательств над людишками! - Мне даже твоего Черта как-то жалко стало. - Ага, сожалеющий нашелся, тоже мне! Он трезвый-то похлеще меня в говно ужратого будет! Сколько раз эта падаль чуть до белого каления меня не доводила! - Тем не менее беды сплошные лишь от тебя. - Зато не с башкой. - Именно с ней в первую очередь. - Погоди-ка секундочку, тут один оператор, похожий, мать его за копыта и очечи, на абонента, хочет, видимо, обсудить проблемы сотовой и миндальной связей, причем всенепременно исключительно со мной, будто я вечно самый крайний... - Так и есть, вообще-то. - Я тебе это припомню. Наконец-то никто в ухо не трещит, слава каким-нибудь там мерзким нижележащим тварям. Хотя, стоит только звоночку выключиться, я постепенно прихожу к осознанию, что, наверное, зря я так грубо Ягоду подстебал, ибо он обычно не шутит, говоря, что что-либо обязательно припомнит, и пускай не произносит слова «обязательно», как правило, сволочь, припоминает, даже если незадолго до упьется в драбадан. Бывает он злопамятным и вредным иногда. А так по сути по своей норм пацан. Все чаще с каждым новым днём я задумываюсь над тем, почему бы, на самом деле, не рискнуть воплотиться в свою человеческую телесность, чтобы как минимум ощутить, каково это. Но вместе с тем я также понимаю: более интересной причины, для чего оно мне надо, я не выдумаю, в отличие от того же Ягоды, попусту рискующего задницей в основном лишь ради приобретения алкашки, ибо в аду ее, к его превеликому сожалению, либо не найти вовсе, либо ни по сути, ни по вкусу не вкусно, а ему, сволочи, подавай только самое распиздатое; однако, по его словам, планы у него на использование пресловутой телесности наигромаднейшие: он лелеет мысль заделаться рок-звездой (подобно нашим любимым вечно срущимся еврейчикам-торчкам). Не в одну, разумеется, харю, поскольку он ведь если не сторчится, то точно сопьется нахрен, а ему и так не особо далече. Не столь давно он поделился со мной некими своими соображениями, из коих я вынес, что у него чуть ли не альбом уже имеется, рабочее название коему - «Рисоваки», а кое-какие песни почти наизусть выучил: «Ну, Ничего Страшного», «Пиздострадашки Вояки» (на оные две он возлагает большие надежды, да и я тоже, так как конкретно ими он мне проел всю плешь), «Смехатуличка», «Я Заебался, Блядь, Идти», «Лох Педальный» - да, некоторые названия специально дословно запомнил, потому что сие даже не просто кринж - это la cringe. Очередные тупые человековые слова и выражения. Я говорил, что на моего обожаемого в-семье-не-без-урода беспрекословно действует правило «вспомни говно - вот и оно»? Теперь говорю. А о таком чуде не вспоминать невозможно - знай молись постоянно, чтоб оно если и выкинуло, так и быть, херню, то наименьшую по масштабности! На одну-единственную секунду я отвлекаюсь, слыша под плинтусом какой-то шорох, а поворачиваясь обратно вижу перед собой во всем великолепии до кондрашки знакомую рожу. Ехидно улыбающуюся, светящую зенками рожу, с бокалом гребаного вина. Никогда такого не было, и вот опять. - Блядь, Ягода, - на выдохе произношу я. Злобы уже не хватает никакой. - Я пришел к тебе с приветом. - Да ты не только с приветом, я погляжу. - Хорошо ж глядишь. - И как тебе лежится рожей в доски и матрас, удобно? - Бесподобно. Всяко лучше, чем выслушивать нескончаемый словесный понос Реничков. - Кого? Вообще-то я прекрасно понимаю, кого, меня всего лишь понемногу начинает подбешивать его глумление над ни в коем разе не заслуживающим подобного обращения Реником, существование коего и без того подразделяется на периоды: самый ранний - период «Лося», последующий - «Ренегата»; смешанный, когда его именовал «дылдой», «длинным» и «Реником» одновременно разный круг собратьев по цеху; и, наконец, замыкающий, случившийся после того, как совершенно неожиданным образом Ягода обнаружил, что Реник наш, оказывается, родился под созвездием Близнецов. Родич-астролог - горе в семье. Да. Охереть какое огромное горе. - У тебя, кстати, появился конкурент на твоего Андрюшку, - прибавляет Ягода, сладко ухмыляясь. - Не понял? Я реально не понял. - Да-да, я не шучу. Все те же проклятые Ренички. - С чего бы вдруг? - А вот так. - Говори по-русски, твою мать! - Окей... - ПО-РУССКИ, ЯГОДА, БЛЯТЬ. - А, сорян. Я буду умнее и промолчу. - Ну, типа, Ренички повадились подглядывать за ним тоже. Жопа хакерская проползает везде. До меня доходит только сейчас, что меня пытаются заставить ревновать. Снова. И, спешу заметить, выходит у этой гадины весьма удачно. Сука. Вот сука. Хитрожопая. Лежит и лыбится. Даже хихикает. Все он понимает. И замешательство мое тоже. Сейчас говорить начнет. - Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ РЕВНУЕШЬ! - Не ори. - А я ЗНАЛ! - ПОЗДРАВЛЯЮ, возьми с полки пирожок! - Не, я пока сыт. Лучше покурю. Где-то тут завалялись сигареточки?.. Пытаясь запрокинуть руку за голову, дабы пошариться сзади, он, уже изрядно находясь подшофе, пару раз стукается - из-за чего, закономерно, довольно сильно не скупится на выражения и их громкость - всеми частями руки о доски кровати, а затем напоследок умудряется долбануться башкой. В итоге откуда-то из части, как я предполагаю, изголовья, но подкроватного, на свет небожий выуживается пачка сигарет. Дешевеньких, но, мать их, самых настоящих, о существовании коих я не подозревал ни на йоту. - И как это называется? - с некоей досадой произношу я. - Невнимательность, - лаконично отвечает Ягода. - С экрана Реничков все просматривается гораздо лучше. - Кто б сомневался, - ворчу я и по максимуму отворачиваю голову во избежание подколов, которые, правда, все равно будут, но так я надеюсь их хотя бы на минуту отсрочить. Получается. - Эх, Горшочек, кукуешь-то тут дольше всех, а ничегошеньки не знаешь. Выходит, конкуренция достойная у тебя. - Он опять чертыхается, рыская неугомонной ручонкой в поисках чего-то мешающего под бедовой головенью, и крайне скоро являет проклятому белому свету две изрядно запылившиеся и потрёпанные игральные карты с изображением джокеров. - Я выиграл! - Завали ебало. - Ура, победа! - Заткнись, ради Дьявола! - А я в него не верю. Вот теперь охуеваю даже я. Я уверен, Реник там пялит и тоже охуевает. - С какой стати, вы меня извините? - Я его в глаза не видел, - безапелляционно заявляет брат, - поэтому с чего бы мне в него верить? - Ты в аду живёшь, блядь. - И чё? До чего же я ненавижу его сраное «и чё?», после употребления которого пропадает всякий толк с ним спорить, ибо фраза эта просто-напросто приобретает циклическую форму, и конец может наступить в двух случаях: он либо сменит тему (или его кто-либо заставит ее сменить), либо куда-то свалит, оставляя последнее слово за собой, либо бухущим упадет спать, что с предыдущим доводом, в принципе, одно и то же, с единственной лишь разницей в том, что если он успеет куда-то свалить и не завалиться при этом по пути в какую-нибудь канаву дрыхнуть, то по дороге любому первому встречному не упустит случая поведать замечательную историю про то, какой он на весь ад охуенный, современный, невъебенный спорщик. Таким образом, не слыша возражений, Ягода с подозрительным прищуром взирает на меня целых полминуты, а потом, равнодушно пожимая плечами (в столь тесных условиях у него это выходит без каких-либо проблем; хотя он же винище свое как-то хлещет вот уже сколько времени...), достает одну сигарету из уже початой пачки и бесцеремонно закуривает. Не успевает он и двух затяжек сделать, как раздается до оглушения громкий писк, с каждой секундой перерастающий в полноценный вой сирены. - Ебать мой хуй, - высказываюсь я. - Здесь чё, пожарная сигнализация есть?! - Тьма надвигается! - изображая панику, взвизгивает Ягода, прежде чем мы, коллективным разумом одномоментно принимая решение не подвергать уши столь явному изнасилованию, ретируемся нахер в дом родимый. Ну, как сказать... кое-куда в адовы дебри, а если быть точнее - непосредственно туда, откуда на человеков периодически позыривает одна читерская задница, любящая взламывать двоичные коды и не только. То ещё адское местечко, на самом деле, поскольку Ягоду хотя бы можно заткнуть с помощью если не сатанинской, то алкогольной уж наверняка, а вот что касается Реника... Переместившись в реникову хакерскую обитель с охеренно громадным экраном и не менее большущим и длинным столом вдоль этого экрана, мы наблюдаем хозяина всего описанного добра собственной персоной, яростно на что-то тыкающего и шепотом матерящегося. В его очках отражается свет многочисленных светящихся кнопочек и частично экрана, - когда Реник, конечно, на него смотрит. Отрываясь от увлекательного занятия, он наконец обращает внимание на нас, стоящих столбом и не втыкающих, с какого праздника вообще тревога. - Ягода, а ты какого хрена здесь делаешь, собака ты некрещеная? - то ли удивляясь, то ли обвиняя, спрашивает Реник. - Докуриваю недокуренное, - охотно объясняет брат, не утруждаясь и продемонстрировать. - Дурак, тебя вызвали, вообще-то. - Реник видимо сдерживается, чтобы не вытолкать Ягоду отсюда вон. - В связи с чем? - Ягода недоуменно всматривается в сигарету, словно разговаривает с ней. - В связи с тем, что ты демон. - Реник всё-таки закатывает глаза и откидывается на спинку стула, с агрессивным ожиданием взирая на внезапно тормозящего Ягоду. Однако братец быстренько спохватывается, демонстративно тушит бычок в нескольких сантиметрах от нервно барабанящих по столу пальцев Реника, продолжающего прожигать нахала взглядом, прочищает горло, манерно приглаживает и так идеально уложенные волосы и поправляет воротник плаща, после чего внезапно вспоминает про двух джокеров, торчащих из кармана того самого плаща, достает их и пренебрежительно бросает почти Ренику под нос, произнося с насмешливой грустью: - Я проиграл. Затем выпрямляется, многозначительно смотря куда-то вдаль, вскидывает руку вверх так, точно собирается выходить на сцену и торжественно заявляет: - Дорогие мальчики, готовьтесь лицезреть цирк с конями! И испаряется с глаз долой. - Да вот тысячу лет - причем буквально - как, блин, лицезреем... - устало произносит Реник и с отвращением глядит туда, где недавно Ягода потушил сигарету. - Шизофреник чашечный. Но вдруг он ободряется и парой коротких тыков по кнопочкам являет нашим взорам комнату, отчасти мне знакомую. - И почему, интересно знать, в аду нет попкорна? - риторически спрашивает он непонятно у кого. Тем временем я порядочно обалдеваю от того, что, а скорее, кого, вижу в комнате, помимо уже явившегося из кроваво-красного тумана братца. При других обстоятельствах я поржал бы с того лица Ягоды, какое у него бывает, когда он в крайнем недоумении - как, например, сейчас, - но сейчас в не меньшем недоумении я сам - да что там, я полноценно в ахуе, и словами не передать, насколько. За стеной той самой комнаты, где находится мое обычное место пребывания, есть гостиная, и именно там я вижу трёх в беспросветные щи уебанных какой-то лютой дрянью товарищей: непосредственно моего Андрея (когда он успел стать моим?.. ладно.), не видимого мною ранее кудрявого брюнета, - орущего, однако, больше всех, - и внезапного гостя, собственно, вызвавшего ступор как у меня, так и у Ягоды - Илью, «подопечного» Ягоды. Стоит прояснить один моментик: в былые времена Илья, он же Черт, являлся не кем иным, как нашим однополчанином, но из-за злоупотребления систематическими вылазками на поверхность и, следовательно, перевоплощением в человеческую телесность и вытваривание в оной полнейшего беспредела был изгнан из Ада на хер, чем, по моему скромному мнению, остался вполне доволен, поскольку, судя по его нынешнему внешнему виду, количество вытворяемого, а вернее, употребляемого беспредела несильно уменьшилось. Соответственно, поэтому, без затруднений прознав про данное событие, Ягода, прикола ради, вызвался взять под покорябанное крылышко новоиспечённого человека, тем более что между ними целых сто лет - буквально! если не дольше - какие-то тёрки были. Только, что называется, все выдохнули, обрадовавшись наконец-то прекратившемуся всеобщему мозгоедству - да, они умудрялись дополнительно докапываться до каждого окружающего - так ведь нет, недолго музыка играла! Собственно, ПОЭТОМУ, едва Ягода возникает из адова пекла практически по центру потонувшей в густом довольно-таки тумане от дурного дыма комнатушки, эти два дауна с идеальной синхронностью устремляют друг на друга указательные пальцы и прищуриваются. - Бля, а я тебе говорил, не надо читать задом наперед тексты «Силыволка», говорил я тебе, - максимально похуистичным, но вместе с тем и осуждающим тоном произносит Андрей, а затем затягивается косяком, даже не глядя в сторону вызванного демона, словно очередной братан чей-то на огонек заглянул. Чисто теоретически, своеобразная правда здесь есть. - О, я погляжу, вы ценители высокой культуры, - надменно произносит Ягода, смотря при этом в упор на Черта (как-то даже язык не поворачивается окрещать его человеческим именем, «ибо он внатуре черт ебаный» (с) угадайте-чья-цитата). Тот лишь пьяно и хитро ухмыляется. - Неужели демоны нынче за рок шарят? - притворно удивляется Черт. - А с чего б им не шарить? - вступает в разговор кудрявый. - ЭТО ВЕДЬ МУЗЫКА ДЬЯВОЛА. - ДА, ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ МУЗЫКА, - подключается Андрей. - ЭТО ОНА ЗВУЧИТ В АДУ. - Давай-ка сыграем в «Угадай Мелодию», - продолжает Черт, словно кроме него и Ягоды никого рядом нет. - Вот, чё это: тарарарам-тарарам-тарарарарарарарам-тарарам... Недоумение Ягоды достигает таких масштабов, что перекидывается и на остальных присутствующих, в том числе на меня с Реником. - Э, да ты чего, это же «Серебро», «Би-2» - самая классика! Знать надо! - Илюш, иди на хуй, - просто отвечает Ягода без каких-либо видимых эмоций. Зато эмоции появляются у Илюши. - Ты меня откуда знаешь? - изумлённо, вроде бы даже непритворно, спрашивает он. Во взгляде Ягоды же появляется глубочайшее оскорбление. - Да я ж тебя, мудака, больше тысячи лет знаю! Буквально. Это слово начинает меня бесить. - И чё ж ты, за душенькой моей воротился? - слегка наклоняя голову вбок, спрашивает Черт. - Нет у тебя души никакой, - угрюмо парирует Андрей. В сущности, его слова также не лишены правдивости. - Я повторяю, Илюш, иди на хуй. Как-то подозрительно скучающе звучит его голос. То ли похмелье начинается, то ли его настолько заколебало данное общество. Впрочем, вызовы зачастую нереально сильно могут вымотать, в особенности, если в числе тех, кто вызвал, находится такой же демон. В особенности, если это и Черт, ко всему прочему. - Слышь, а чё за музло там играет, кругу, наверное, по девятому? - спрашивает Андрей, ещё в процессе словесной перебранки Ягоды с Чёртом то и дело оборачивающийся к орущим из хрен пойми откуда колонок. - «Соадовский» «Сахарок», - с блаженной улыбкой докладывает Черт. - Где противогаз? - неопределенно произносит Андрей, но с достаточно уверенным видом встаёт, будто противогаз у него на самом деле есть и он знает, где его можно раздобыть. - Зачем тебе противогаз? - кудрявый усиленно старается изобразить удивление, но еле-еле получается только отдаленно-вопросительная интонация, поскольку внешне он выглядит, будто в следующую секунду завалится спать. - Я не могу, ваша дурь повсюду, она в воздухе. - Ты странный, Андрюх... - растягивая слова, произносит кудрявый и демонстративно отодвигается. - Эй, пива хоть принесите, - с пассивной агрессией напоминает о своем вообще-то присутствии Ягода. - Тоже мне, гостеприимность называется. - Внатуре, Андрюха, - поддакивает Черт. - По дороге за противогазом заскочи и мне за пивасом заодно, только руки помой сначала, а то, почем мне знать, чё ты ими там делал. - Я их мыл, - заверяет Андрей. - Когда? - недоверчиво спрашивает Черт, хмурясь. - Двадцать. Лет. Назад, - произносит Андрей, делая зловеще-многозначительную паузу после каждого слова. Воцаряются несколько молчаливых секунд. Орущий до сих пор «Сахарок» не в счёт, естественно. - Какие-такие двадцать? Тебе ж девятнадцать всего. - Первым приходит в себя, кто бы мог подумать, снова Черт. - Ну и что? Я смотрю в будущее, - не менее многозначительно, однако гораздо менее угнетающе, произносит Андрей, сохраняя при этом абсолютно покерное лицо. - Пожалуй, лучше всё-таки переключить песню, иначе у меня ща у самого кукуха поедет от этих «камбуча-грибы-люди». Андрей, с чувством выполненного долга, уходит на кухню. Кудрявый же, понимая, что даром вертикального передвижения больше не владеет, принимается ползком прокладывать маршрут к проигрывателю и, чтобы, по всей видимости, чем-то скрасить долгий и упорный путь, решает заодно уточнить: - А какую включить следующей? - Давай «Висинити оф Обсенити». - Да вы ебнулись! - из кухни раздается душераздирающий возглас Андрея. Вскоре из проигрывателя начинает играть озвученная песня. Глядя на тоскливую мину Ягоды, мне аж плакать хочется, в честь чего я думаю, а чё бы мне, собственно, не составить ему компанию, тем более что вдвоем капать на чертов мозжечок, расслоенный из-за неподдающегося исчислению количества годами внедряемой в организм неведомой запрещённой законом поебени, гораздо приятнее и веселее. Уж насколько он, должно быть, обрадуется моей роже! И Черт, и Ягода. Биба и Боба, блядь. Вот я перемещаюсь в пункт назначения, идеально за спину Ягоды, чтоб ни он меня не увидел, ни кто-либо другой, по крайней мере, не сразу (впрочем, учитывая их состояние, вряд ли они смогут заметить бревно у себя под глазом, даже если им от всей русской души сим бревном по глазу прилетит). ...Так я представлял себе свое появление, однако ожидания наши отнюдь не всегда оправдывают действительность: оказываюсь я в привычной среде, то есть под кроватью; ну разумеется, ведь данная локация за мной закреплена по умолчанию, а другие не открыты. Реников наблюдательный пункт не считается. Я проиграл. Правда, некоторая удача все же мне сопутствует, поскольку кто-то забыл закрыть дверь и часть разворачивающихся в гостиной событий попадает в весьма ограниченное, тем не менее терпимое, поле зрения, куда входит чертова спина, часть затылка кудрявого и возникающая то и дело недовольная рожа Ягоды. На размер пентаграммы человеки (за исключением одного) не поскупились, надо отдать им должное, что позволяет братцу устраивать прогулки по комнате взад-вперед, используемые им не столько с целью разгона мыслительной деятельности, сколько для придания своей персоне вида думающего и пиздадельного. На кухне чихает Андрей. - Будь здоров!- первее всех радостно кричит кудрявый. - Будь здоров, да, - угрюмо произносит Черт. - Слава Советскому Союзу! - говорю я почти одновременно с ним. - Будь здоров... - произносит Ягода с похожей на чертову интонацией, разве что в конце произнесения своей фразы наверняка слышит мою, из-за чего его слова приобретают некую незаконченность и даже печальную загадочность. - Поддерживаю, Ленин красавчик! А вот это говорит уже Реник. Тут, признаться откровенно, охуеваю в том числе и я. Широко лыбящуюся скотобазу, имеющую ДВЕ пары рогов, я замечаю как раз точнехонько у Ягоды за спиной. - Ебучие «Короли Шутов», опять вы здесь! - отчаянно восклицает Ягода, закрывая ладонями лицо. - Откуда ты узнал, как я хочу назвать будущую группу, хуебес проклятый?! - судя по возросшей громкости голоса, Андрей скорее всего выглядывает из кухни или стоит на пороге гостиной. Реник, изображая усиленный умозаключающий процесс, пялится в потолок, тем самым показывая свою полную непричастность к чему-либо подобному. Якобы. - Блин, а чё это за дурь у вас, ну-ка? - озабоченно говорит он. Тут я наконец решаюсь вытащить себя из-под кровати. Странные, очень странные ощущения. Настолько, что кажется, будто дурью я уже закинулся более чем порядочно, однако, понятное дело, ничего подобного и близко нет. Что же меня смущает? Комната. Она вся в рисунках, - без преувеличений, ВСЯ, от потолка до пола, исключая разве что окна, хотя и на них наклеена какая-то поебень из «Все По 38» (или где там человеки покупают подобное), - на стенах практически невозможно найти и сантиметра, не заполненного красками. Нет, кое-какую подозрительную часть из-под кровати я видел, но, учитывая дохера удобное положение и непомерный срач, всех масштабов бедствия оценить не мог. Бедствия до невозможности красивого, надо признать. Что гораздо удивительнее, со стороны наблюдательного пункта Реника я сюда почему-то ни разу не глядел. Фантастически не представляю, почему. Хотя нет, представляю: падла с дополнительной парой рогов зажала такую красотень для своих любимых и исключительных четырех зенок. Вот сука хитрожопая! Наконец, не вдоволь, но пока наглядевшись, выхожу из комнаты. Совершаю, так сказать, ошибку. Появление мое в гостиной трудно не заметить в эдаком-то сжатом пространстве, поэтому реакция происходит следующая: синхронная парочка закатывает глаза, Реник лыбится так, что харя у него не трескается прям чудом, Андрей таращится на меня во все прекрасные очи, а кудрявый, неорганически на все забив, преисполняется «Содой». - И я ведь вроде меньше всех выкурил, - оглядывая создавшуюся поистине необычную картину, резюмирует Андрей. - Ты для пущей радости ебани дури, - советует Реник, бесцеремонно подходя к журнальному столику, на котором лежит то, за чем он, похоже, и притащился сюда. - А вы точно не менты переодетые? - Поверь мне - нет, - мрачно говорит Черт, и в глазах его вспыхивает истинно демонический злобный огонек - эдакая характерная особенность, моментально позволяющая распознать, кто он есмь. Андрей тоже подходит к столику, осторожно берет и для себя и спешно ретируется куда-то, предположительно, в сторону ванной. Чё он там задумал? Добра оказывается завались (откуда - не хочу и знать), поэтому следом вкидываемся мы с братишкой, а дальше начинается сущая ересь. Понятия не имею, сколько они туда закинули, но знатно мутить в голове начинает на полузатяге, и уже сам факт сохранения мной стоячего положения является громадным подвигом. Едва я краем полудохлой клетки мозга догоняю, что стою зачем-то перед ванной, как передо мной открывается чарующий вид на бескрайнее будем считать что море, а подо мной - дощатый пирс, но поразительнее всего - сидящий в нескольких шагах Андрей. Он либо настолько успевает обдолбаться, что ему становится посрать, кто я и что, либо просто ничего не замечает по причине той же самой; вследствие чего не вижу препятствий присесть рядышком. Уютно, однако. - Ты даже себе не представляешь, насколько наша жизнь похожа на кафель... Ты никогда об этом не задумывался? И я с какого-то перепугу понимаю, о чем он хочет сказать. Хотя чего здесь странного... И почему-то резко возникает желание сдохнуть. - Вот, гляди. - Он достает откуда-то, с левой от себя стороны, то есть мне не видимой, небольшую баночку из темного стекла, причем настолько резво, будто все было подготовлено заранее. - Сейчас она полная. Но предлагаю это исправить. Давай вместе закинемся, и в пизду это все, а? - Не, послушай, ладно я тебя знаю, но для тебя-то я первый встречный, к тому же демон. - Чи не похуй? Действительно. - Откуда она у тебя? И вообще что это? - Цианистый калий. Бьюсь об заклад, ты успел заколебаться существовать в нашем чокнутом мирке. Ну, тут реально не поспоришь. Только сейчас я замечаю стоящие подле него два пластиковых стаканчика и бутылку вискаря. Он смотрит на меня настолько испытующе, насколько в его состоянии человек вообще способен на испытующие смотрения. И я с не уступающим безрассудством соглашаюсь. Не то чтобы неожиданно. Ни капельки не удивляясь, он лишь кивает и уверенным движением открывает баночку, высыпая половину содержимого сначала в мой (ух ты, ничего себе галантность!), а затем в свой стаканчик; они получаются наполненными почти до верху, но его данная мелочь мало заботит, и он преспокойно заливает яд вискарем. Неплохая микстурка получается. Я бы даже сказал - убийственная. Он собирается отставить бутылку, однако одна рука держит стакан, а вторая косяк, из-за чего возникают некоторые трудности, поэтому косяк приходится сначала потушить, а потом вновь взяться за бутылку и поставить на прежнее место. - Пьем на счёт «три», чтоб более трагично и романтично, - пафосно говорит Андрей, поднимая для эффектности стакан. Я приподнимаю тоже. - Три. И резким движением подносит стаканчик к губам, чуть-чуть запрокидывая голову. Я вслед за ним, даже немного с паникой, выпиваю яд. Но что я вижу? Этот гад сидит с абсолютно таким же количеством жидкости в стаканчике. Наебать меня решил, значит? - Извини, я чёт передумал, - ледяным тоном говорит Андрей, выбрасывая стаканчик в воду - в море, или что? ...Ладно, я ДЕЛАЮ ВИД, что выпиваю фантастическую микстурку. Пока он канителится с косяком и бутылкой, я выливаю отраву, а стенки стаканчика изнутри вымазываю грязью, коей с внутренней стороны изрядно подгнивающего пирса более чем достаточно. Я выиграл. - Ну, начнем с того, что я бессмертен, - с расстановкой произношу я. - А закончим тем, что я перехитрил твою хитрость. В доказательство показываю ему испорченную внутренность стаканчика. Андрей только усмехается. - Стоило ожидать. Все происходящее отчего-то вызывает у меня улыбку. Будто случайно скашиваю взгляд и вижу, что Андрей улыбается тоже. - Твои рога похожи на кошачьи ушки, ты знал об этом? Хочется покраснеть, но я изо всех сил думаю о всякой по-максимуму противной всячине. Вдруг откуда ни возьмись прилетает арбузная корка. Я моргаю, и в следующий миг понимаю, что сижу на полу ванной с мокрой жопой, так как из раковины, от которой арбузная корка упруго отрикошечивает и комично плюхается в лужу между мной и Андреем, льется долбанный ниагарский водопад. - Ебанушки, вы чё сделали?! Кое-как пытаясь на цыпочках двумя шагами достигнуть раковины и выключить ее, при том не намочив обувь, Реник всё-таки выключает ее и даже делает необходимые два шага, однако обувь все равно мочит, ввиду чего ярко и красочно демонстрирует нам свои знания русского матерного. - И как это называется? - Андрей брезгливо поднимает арбузную корку кончиками большого и указательного пальцев. - «Прерванная Любовь, или Арбузная Корка», - ехидно произносит Реник, улыбаясь во все тридцать два. - Я в суд на тебя подам. - Не советую. - Реально, не стоит, - подтверждаю я. - А что, опыт имеется? - Вообще, нет, но лучше не будить лихо, пока оно тихо, тем более что оно полностью бодрствует и нихуя не тихое. - Истину глаголишь, - довольно кивает Реник, затягиваясь своей адской сигарой. Адской во всех смыслах, потому что, стоит ему стряхнуть с нее пепел на вытекшую из ванной воду, последняя загорается меньше чем через долю секунды ярким оранжевым пламенем. - Хули вода горит? - удивляется он. - Так ты же ее поджёг, - отвечаю я. - Сейчас Менделеев в гробу, наверное, вертится, - задумчиво произносит Андрей. - ЗВУЧИТ КАК ТОСТ! - радостно вопит валяющийся около дивана кудрявый. Сидящие, аки галимая гопота, на подоконнике Черт с Ягодой раздраженно-устало вздыхают. Синхронно опять-таки. И надо же, оказывается, от гостиной до ванной так недолго идти. - Екарный бабай, неоперный ты обитатель, смычок тебе в задницу засунуть мало, - возмущается Реник - впрочем, беззлобно. - При чем здесь опера? - недоумеваю я. Кажется, кое-кто с добавочным числом глаз пихал их не только в тексты Андрея, но сейчас заострять на данном пунктике внимание у меня особой охоты нет. У кого-либо отвечать на мой вопрос, по всей видимости, тоже. Я встаю и дохожу до окна, намеренно поближе к подоконнику, чтобы вроде как не выглядеть навязывающимся, но одновременно все слышать. Хотя волей-неволей что-нибудь да услышишь, ибо габариты помещения по-прежнему не расширились... - Вы бы окно хоть открыли, сволочи, - ворчит Андрей, выйдя из ванной и видя курящих гопарей. Судя по ненаполненности стоящей рядом небольшой пепельницы, они только сели и сваливать собираются явно не скоро. Уж брата своего я знаю. Черта, впрочем, тоже. Следовательно, если они вдвоем и не пиздятся, их хер оттащишь друг от друга. Особенно не оттащишь, если, не приведи Сатана, всё-таки пиздятся. Но до этого вряд ли дойдет, по крайней мере сегодня, поскольку пока что их наиважнейшей задачей является, по-видимому, создание в округе данного пространства туманности побольше, ибо некая загадочная туманность уже имеется за счёт всеобщего о(д)куривания, случившегося немного ранее. - Начинается новый день, - отстраненно информирует Черт, полуоборачивается к окну, дабы подтвердить свои слова, меланхолично глядит туда секунды две, затем возвращает прежнее положение, при этом опасно пошатываясь, ибо сидит чуть не на самом краешке, и так же меланхолично затягивается. - А помнишь ты, какой сегодня день? - обращается он к Ягоде. Тот - скорее всего, деланно - слегка призадумывается. - День ВДВ? - равнодушно спрашивает он. - Какая ж ты всё-таки тварь, - так же равнодушно вздыхает Черт. - Ну спасибо, что помнишь хоть это. - Кстати, - внедряется в разговор Реник, - вы знали, что если в Зодиакальный список добавят Змееносца, то все знаки сдвинутся назад, и я тогда стану Тельцом. - НУ УЖ НЕТУШКИ! - Черт, ошалело округляя глаза, спрыгивает с подоконника и яростно мотает головой, для пущей значимости выставив вперёд руку с поднятым указательным пальцем, от излишнего возбуждения аж роняя на пол сигарету. - Я - ЛЕВ, А ЛЕВ НЕ СТАНЕТ РАКОМ! Воцаряется многозначительное молчание. - О, лол, я стану Весами, - комментирует «неоперный обитатель». Нужно видеть изказившуюся в широчайшей и ехиднейшей ухмылке рожу Реника. - В добрый путь в здравие. Вау, я ожидал от него большего - какой-нибудь ультраподъебки или типа того. Впрочем, ещё не вечер. придумает. - Идите вы в жопу, а я - спать, - весьма доброжелательно сообщает Черт и удаляется в комнату Андрея - не иначе как в спальню. - Да и я что-то устал, пойду тоже прилягу, - минутой позже информирует брат. И идёт, конечно, в ту же комнату. Однако выбор-то не особо велик, ибо в ванной или, сохрани Сатана, в прихожей на коврике никто из этих любителей чрезмерного комфорта и не подумает пристроить свою драгоценную попку. Как только Черт с такими завышенными требованиями наркоманом стал - ума не приложу. Наверное, поэтому-то до сих пор и не сдох. Я остаюсь в компании Реника и кудрявого паренька, который, впрочем, улетел уже далеко и с концами, так что я считай остаюсь наедине с Реником, потому что Андрей умудряется где-то потеряться в столь габаритных апартаментах (держу пари - в ванной). идти туда у меня че-то после недавно произошедшего желания нет - того и гляди, окажусь в какой-нибудь Атлантиде, причем утонувшей, и хер выберусь потом, поэтому оно мне вообще не упало. Все само собой разрешается, когда из спальни доносится грохот и пронзительный крик Черта. Реник аж от неожиданности роняет адскую сигару, едва вновь не поджигая квартиру, но вовремя успевает потушить ее кстати подвернувшимся под руку пустым стеклянным стаканом. К счастью, стекло не поджигается и стакан даже не идёт трещинами. К несчастью - сигара ломается, но погоревать об этом Реник ещё успеет. Сейчас его, как и мой, собственно, главный интерес состоит в том, чтобы узнать, чё ж в комнате такое происходит. Войдя туда, мы впадаем в шок, и отнюдь не культурный. С привязанными к перилам кровати руками и ногами, Черт беснуется, насколько только можно, потому что веревки затянуты достаточно крепко, а на стульчике, насвистывая под нос какой-то незатейливый мотивчик, с закинутыми на край кровати ногами, располагается Ягода, с предельной заинтересованностью рассматривая свои ногти на руках. - ПАДАЛЬ, ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, - орет Черт, - МСТИТЕЛЬ НАШЕЛСЯ, ТОЖЕ МНЕ. Я-ТО ЧТО ТЕБЕ СДЕЛАЛ?! - Мне - ничего, - абсолютно спокойно отвечает Ягода. - Всего-то лишь приковал меня к кровати наручниками из-за того, видите ли, что я якобы украл твою мелодию, с похожей на которую почти один в один у тебя имелось штуки три. - Я ИХ ПОЧТИ НЕ ИГРАЛ. - Да хорош тебе орать, спугнешь моль. На стене, немного левее от головы Ягоды, и правда пристроилась моль. Чёртово яростное мотание головой и стуки костяшками по перилам вынуждают ее отлететь от психованного в противоположный конец комнаты, и теперь она долбится об оконное стекло. - Срал я на твою моль! - Черт прекращает орать, но крайне возмущённого тона не меняет. - Да и на меня. Да и на себя тоже. На всех вообще. - Вот на тебя особенно! - Правильно, я ж тебя наркотой твоей паршивой пичкаю. - ТАК ТЫ ЕЩЕ И СЛЕДИШЬ ЗА МНОЙ, МУДИЛА?! - А откуда ж тогда у твоей тени, по-твоему, внезапно появлялись рога? Черт выглядит вмиг все осознавшим. - Скотина... - Причем тогда, когда ты вроде очухивался от торчания! - Мразь. - И я тебя люблю. - Подумать только!.. - Чё это за БДСМ-игрища вы устроили в моем доме?! А вот и Андрей. Видать, на звук приманился. Неудивительно: Черт производит реально много шуму. - И когда ты, темненький, как там тебя, компот хренов, успел рожищи потерять? Я чёт и сам проебал момент, когда Ягода перевоплотился в человековую сущность. А про компот шутка неплохая, надо будет запомнить. - Трудна судьба наркомана, - философски замечает Ягода, переводя взгляд на Черта. Тот взирает на него с лютой ненавистью. - Я до сих пор тебе не забуду тот случай в детском саду, когда нам для чего-то сказали посмотреть направо, а из нас половина один хер это право-лево путала, так ты, гигант, блин, мысли, сказал всем «посмотреть в сторону той руки, какой мы пишем». Конечно, все посмотрели туда, куда надо... кроме, БЛЯДЬ, МЕНЯ, ПОТОМУ ЧТО Я ЛЕВША. Ох, зря Черт прыскает от смеха. Очень зря. Неплохой был чувак. С ебанцой, правда, но где здесь кто-либо без нее? Глаза Ягоды разгораются огнем демонической ярости. Черт, замечая это, пытается отодвинуться подальше, однако его положение, увы, не позволяет подобного и близко. - Эй, ладно-ладно, хватит тебе, - примирительно бормочет он. - Откуда ж я знал-то? - Погодите, у вас там детские сады адские есть? - ошеломлённо спрашивает Андрей. - Я тебе больше скажу: и школы, и институты, и чего душе твоей угодно, - поясняет Реник. - Тебя, кстати, как звать-то? - Андрею, походу, совершенно параллельно на четыре пары обращённых к нам глаз. - Эээ... Горшок. - У вас всех кликухи, что ли? - Имена задолбаешься выговаривать. - Стоп. Погоди. Если ты Горшок, а твой брат - Ягода... Я слышу новый приступ ржача Реника. - Посмеешь пошутить про Ягоду в Горшке - отдельный котел в Аду закажу. - Вообще-то я и не задумывался даже, но отныне запомню. И Андрей начинает заливисто гоготать на пару с Реником. Ягода закатывает глаза, но улыбку прятать уже не видит смысла. Черт просто хихикает. Вдруг из другой комнаты начинает играть музыка, раздражающая меня больше всего потому, главным образом, что мой внешний вид нередко сравнивается с внешним видом исполнителя - Мэрлином Мэнсоном. Следом за мной внезапную смену музыкального сопровождения подмечает Реник, вследствие чего деловито, широким шагом (впрочем, требуется всего полтора шага) доходит до границы разделения двух сред и преувеличенно-строго вопрошает, подбоченясь: - Чё у вас здесь происходит?! - Слушаем «Свит Дримс» и никакого суицида, - еле-еле выговаривая слова, отчитывается кудрявый. - Выключи ты эту свою хуйню, зомбарь недоделанный! - неожиданно агрессивно кричит Черт. - Внатуре, давай лучше «Квин», я много их песен знаю, - с гордостью предлагает Ягода. - Черт возьми, харе коверкать мое прозвище! - агрессия со стороны кудрявого, признаться честно, шокирует намного больше. Глаза Черта ярко загораются, а губы расплываются в зловеще-довольной ухмылке. - Кто-то сказал «черт возьми»? - с расстановкой произносит он. - Да, Черт, возьми меня, - похабно проговаривает Ягода, для многозначности даже прикусывая нижнюю губу. Я перестаю удивляться. Тут цирк не то что с конями - с гребаными пингвинами. Императорскими. - Куда? - А вот чертов пыл вдруг резко сходит на нет, более того, мне сильно кажется, словно щеки его чуть розовеют от смущения. - Куда угодно, - не меняя тона и, мало того, сокращая между ними расстояние, произносит Ягода. Лицезреть данное почти порно приходится мне и Андрею, поскольку Реник разбирается с так называемым диджеем. Черт опять резко меняется в лице. И не менее резко вся наша находящаяся ещё мгновение назад в комнате четверица перемещается в Ад, а если быть точнее - в «камеру Реника», откуда мы можем наблюдать две весьма подвижные, но отсталые клетки в препарате под кодовым названием «андреева гостиная». Когда-нибудь я перестану вспоминать медицинские словечки, некогда весьма часто употребляемые Чёртом, для описания чего-либо в ироническом ключе. Когда-нибудь. - Добро пожаловать в Ад! - фальцетом по слогам произносит Черт, наконец освобождаясь от оков, и радостно разводит руками. Судя по выражению лица Ягоды, такое в его планы не входило. - Илюш, знаешь, что я тебе скажу? - Что же? - Ты пидарас. Пидарасина. - И я тебя люблю. Так и живём уже третью тысячу лет. Только сейчас я замечаю мертвенно-бледного Андрея, охеревшего оттого, куда его переместили без его согласия. - Не на что здесь смотреть, - говорю я и как бы отвожу Андрея в сторону с той целью, чтоб вернуть ни в чем не повинного человека обратно в его мир, а то ведь он, бедный, окочурится совсем. Через мгновение мы оказываемся в привычной для него обстановке. К своему удивлению, я перемещаюсь не под кровать, а на то же ровно место, откуда был телепортирован в Ад. А вот чё дальше начинается - прям чудо-расчудесное какое-то. И с сарказмом, и без. С внезапно бешенной силой, Андрей толкает меня вперед, отчего я теряю равновесие и удачно приземляюсь на кровать, но Андрей на этом не останавливается: он почти одним прыжком преодолевает разделяющее нас расстояние, оказываясь по итогу на мне и совершенно без нежности хватает за шею и придавливает к подушке. Меня одолевают некие смешанные чувства: он вроде близко, даже чересчур, но во взгляде его столько ненависти (да и дышать всё-таки тяжелее становится), что я побаиваюсь за свое существование. - Эй, ты чего?! - от недостатка кислорода голос выходит хриплым. - Это чё, блядь, сейчас такое было?! - гневно спрашивает Андрей. - Горло отпусти, припадочный! - гнев появляется и у меня. Нет, я, может, и склонен глубоко внутри к необычным проявлениям любви, но не до такой степени... Горло он хоть и отпускает, зато хватается за воротник плаща, из-за чего невольно приближает свое лицо к моему немного ближе и ёрзает, сидя у меня прям там, где так нужно в этот момент ёрзать! - Отвечай, адское отродье! - настойчиво цедит он сквозь зубы. - Ты хоть представляешь, чего мне стоило прям там кони не двинуть?! - Могу представить. - я невольно сглатываю, ибо голубоглазая тварь ёрзать не прекращает. Чем дольше я пялюсь в его глаза, сравнимые с сияющим океаном, тем усиленнее в нем тону и схожу с ума. А возможно, начинается следующий приход, иначе как объяснить то, что мебель вокруг как бы становится невесомой, поднимаясь к потолку, да и мы, походу, тоже не на покрывале уже лежим, а свободно плаваем. Мокроты́ я, правда, не чувствую, да оно и понятно: под водой не особо мокро, пока из нее не вылезешь. - Какого хрена у меня с тобой все с водой связано? Он, кстати, продолжает меня держать за ворот и сидеть на мне, вернее полноценно лежать. Типа, как Роза на двери из фильма «Титаник». - Ну, хуй знает, может, потому, что я ее лью? - Как? - Так звёзды сошлись. Едва я слегка приподнимаю руки, чтобы положить их ему на грудь, как он сразу отпускает воротник, вызывая у меня тихий разочарованный вздох, который прерывается на полпути, ибо Андрей прикасается своими беспределящими больно сегодня пальцами к рогам и, несильно надавливая большим пальцем, проводит по одному из них. Приход уходит так же резко, как пришел. Мы далеко не мягко проваливаемся в покрывало, поэтому Андрей, невзирая на то, что воду льет тут он, обвинять принимается меня: - Ай, да больно, блядь! - А тебе жрать меньше надо, придавил меня совсем, ещё пререкается! - Ты мне по поводу моего питания не гони! Скажи спасибо, что проявляю тут к тебе вообще какое-то внимание, я не звал тебя вообще, я поспать изначально хотел! - Здрасьте, пожалуйста! Да хватит же ёрзать, ёб твою мать! - Ты мать мою не трожь, сатанинская рожа! - Аааах, ХВАТИТ! - Я не специально! - Ага, конечно! - Конюшня! - ЙОХАНГА, мальчишки и девчонки, с вами Ягода, и сегодня я снимаю рум-тур! После этих слов в украинском поезде начинается сущий кошмар. Знаю, мы не в поезде и не в Украине, но кошмару этот маленький нюанс начаться не мешает. Происходит все по типу «слоумо»: Ягода, держа на вытянутой руке перед собой камеру, поворачивается к нам, застывает, с его переносицы падают очки с круглыми стеклами пурпурного цвета, а прямо за ним в дверную щель влезает Черт, в очках с темными стеклами в форме звезд и жёлтым обрамлением, которые, под конец течения «слоумо», тоже съезжают, являя его не менее офигевающие очи. Они когда-то снова успели принять человеческое обличье - так, просто к слову сказать, лишь бы занять мысли хоть чем-нибудь, помимо банальных «блядь» и «екарный бабай, надо что-то делать». - Ииииии... - Ягода пытается толкнуть речь, но его перебивает Черт. - В этот светлый день... - Не те, блядь, слова. - Как не те? - Не те слова Я ХОЧУ СЕЙЧАС СКАЗАТЬ. - А мне пихуй. Ягода разумно считает должным чертов аргумент проигнорировать. - Вы чё? - коротко осведомляется он. Мы с Андреем сами бы хотели знать. Ага, МЫ. Тем временем Черт опирается плечом на дверной косяк, скрещивает руки на груди, поправляет очки и глядит на нас, до сих пор не догадывающихся сменить позы. Встречаясь со мной взглядом, он поигрывает бровями. Всё-таки реально он черт ебаный. Поскольку Ягода стоит к нему спиной и знать не знает, чё он выделывает там, то тоже скрещивает руки на груди и пытается прожечь во мне дыру. Вообще-то он действительно может. Но не станет ведь он так поступать с любимым братиком, верно? - А мы играем тут вот в коня... - изрекает Андрей. Не прижимай он коленями мои руки, я бы мог заткнуть ему рот, по крайней мере просто бы для начала въебать куда-нибудь, до куда дотянусь. - Ага, - глубокомысленно произносит Ягода. - Ты типа князь, а он твой верный конь? - Д-дааа... - Пи... - Илюш, завали. - Не провоцируй меня на очешуительный срач. - ЧАЙ. - Реник со всей могучей дури бьёт ногой по двери, практически срывая ее с петель, отчего чуть не прибивает Черта, у которого очки таки слетают, и аки дворецкий заходит с подносом и чашками на нем. - ИНДИЙСКИЙ ЧАЙ. - ГРУЗИНСКИЙ ЧАЙ, - оживляется Ягода. - Я слишком стар для таких приколов, - хватаясь за сердце, выдыхает Черт и присаживается на кортаны, дабы поднять очки, с минуту тупит, глядя куда-то в межпространство, да так и оседает на пол, сочтя, по-видимому, таковое местопребывание более безопасным. Из гостиной доносятся звуки вступления песни «Киллер Квин». Кажется, Ягода таки похлопотал насчёт удовлетворения своих музыкальных предпочтений. На самых первых аккордах его лицо аж освещается, он, кружась и подпевая, приближается к Черту, подхватывает за ладони, кладет его руку себе на плечо, а своей приобнимает за талию и вовлекает в вальс, который Черт умудряется подхватить словно автоматически, особо не задумываясь. Он, не отойдя ещё от первого шока, теперь недоумевает вдвойне, и это просвечивает даже сквозь темные стекла очков. Не то чтобы я плохо знаю своего брата... Но впервые вижу, что он умеет танцевать, тем более вальс и к тому же столь хорошо. До сих пор восседающий на мне Андрей вдруг щелкает меня по носу, совсем легонько, потом опять и опять, затем по лбу, вынуждая меня морщиться и зажмуривать глаза, а только хочу я попросить его прекратить, от тут же щелкает по губам. Вокруг просто хрен пойми чё: Ягода старательно перекрикивает поющего из гостиной Меркьюри, Черт, похоже, молится, а Реник то и дело прихлебывает чаек, причем, кажется, из предназначавшейся для кого-то другого кружки. Вся дрянная какофония нехило утяжеляет башку, звуки как-то расслаиваются, под конец исчезая полностью, кроме тихо напевающего голоса издалека и чего-то непонятного, маленького и шершавого, периодически мягко и коротко касающегося лица. А вскоре голос затихает, вернее, обрывается на половине звука. Напевает он, конечно, далеко не «Киллер Квин» и вряд ли в целом что-либо зарубежное, но я уж не вдумываюсь. - Гляньте-ка, кто очухался. Поднимаю голову, смотря в сторону звука. Исходит он с подоконника, на котором примостился не кто иной, как Ягода. Смотрит на меня и что-то вертит в руке. Присматриваюсь - и замечаю бумажный шарик, а вокруг меня их скопилось штук десять, на полу примерно столько же. Так вот что по лицу меня щелкало! Осматриваюсь вокруг и понимаю, с чего меня так накрыло всем привидившимся - я ж в больничке! Разворачиваю один шарик, самый ближайший, и он оказывается пустой. - Они все пустые, - словно читая мысли, информирует Ягода. На коленях у него почти пустой блокнот. Как только не жалко впустую истраченных листочков. - Я как сюда попал? - спрашиваю первый пришедший в голову вопрос. - Помимо пристрастия совать всякую хрень в рот, решил ею для счастья полного уколоться, - буднично ведает брат. - А что я должен в рот совать? Ягода весьма странно и тяжело на меня смотрит, так что я даже перевожу взгляд обратно на шарик. - Господи, Миш. Блин, бедный Князев. Считай с твоего совершеннолетия ответственность за тебя перелегла полностью на его плечи, и я диву даюсь, как он с тобой не застрелился ещё. Ну, или тебя не застрелил. - Хороший ты брат. - Н-да, с тобой не сравнюсь. Че-нить тебе, может, снилось? - Ты ща охуеешь просто с того, что мне снилось. Вкратце, насколько только позволяет вареная головень, пересказываю все, что привиделось, опуская разве что особенные моментики с Андреем. Реакция у брата, однако, отнюдь не та, какой я ожидаю. Ожидал ли я какой-либо вообще? - Ну и ну. Там ты подкроватный монстр, здесь - надкроватный. Хер тебя знает, Миша, не шибко че-то поменялось. - Иди ты в пень, Лех. - Однако насчёт «Реничков» я, пожалуй, на заметку возьму. Применю, как только встречу. Не часто теперь видеться приходится. - Кто б сомневался. И ты там гораздо активнее был, чересчур даже, я прям удивился сначала немного. - Это да. - И, постой, ты реально вальс танцевать умеешь? - Я похож на танцора? - Кто тебя знает! - Не умею и отродясь не умел. Меня ещё интересует то, почему там так много Черта и именно со мной? Где я ошибся, Иисус? - Не я здесь Иисус, на вопросы твои не отвечу. - Жаль. Но он мне, кстати, недавно звонил... Леша, будто смущаясь, что ли (или мне всего лишь кажется?), поправляет упавшие на лицо отросшие пряди волос и переводит взгляд на окно. - Кто, Иисус? - Тьфу на тебя! Черт... - И чё говорил? - О тебе, горемычном, справлялся. - А лучше б о тебе? - А лучше б ты заткнулся? - Брось, я ж по-братски интересуюсь. - Вот этот интерес себе кое-куда засунь. Когда надо, так ему хер бы хны, а как отъебаться следует, ему вдруг интересно! Я нахожу в себе силы улыбнуться. Леша старательно прикрывается волосами, однако отросшие они ещё не настолько, чтобы полностью скрыть ненужные эмоции. - Ты ему номер-то свой помнишь, когда давал? - Я... - Он хочет вновь меня кой-куда послать или просто саркастически ответить, как вдруг у него в мозгу раздается, видимо, щелчок осознания, и он тихо говорит: - Эээ... нет, не припомню. - Стало быть, он у кого-то его узнал? Мог бы и Князя вызвонить: того хватило бы, думаю. Но нет, Леху мои доводы ни в чем не убеждают - он все равно недоверчиво хмурится и фыркает, откидывая голову на оконную раму и усердно пялясь в окно. Раздается стук в дверь, сделанный, впрочем, единственно приличия ради, ибо стучащие, не дожидаясь ответа, вваливаются в палату, однако при цветах, внушительного размера пакетах и бутылках пива. Ими, вошедшими, являются Андрей и Илья. Появлению последнего я не удивляюсь от слова совсем. Зато Леха бледнеет, словно пред ним Смерть. - А чё тут за минное поле? - хихикает Илья, оглядывая кучи шарообразных бумажек вокруг. - Я это, покурить, - быстро бормочет Ягода, спрыгивает с подоконника, нервным движением прижимая к себе тощий блокнотик, и пулей вылетает за дверь. Будучи явно не готовыми к такой реакции со стороны оного, Андрей с Ильей обмениваются непонимающими взглядами. - Он чего? - Князь выглядывает в коридор и вновь смотрит на меня, указывая большим пальцем в дверной проем. - Без понятия, - пожимаю плечами. - Мужики, я вам такое ща расскажу. - Мишань, я б послушал с удовольствием, но у меня впереди туева хуча очередных бессонных ночей (у меня кирдык с альбомом), так что я чисто убедиться в твоём относительном благополучии и обратно на хату, - тараторит Илья, попутно ставя рядом с кроватью пакеты. Цветов он почему-то не отдает. - Цветы-то кому? - не совсем скромно интересуюсь я. - Они, типа, для Леши, - не совсем тактично поясняет Князь и усмехается, кажется, больше своим мыслям, нежели сказанному. Илья несильно ударяет его букетом, принимается, якобы задумываясь, изучать стены на предмет какой-нибудь картины или любой другой отвлекающей херни и, к счастью своему, находит висящее прям справа искусственное растение. - Короче, идите вы... Я домой. - Илья хмурится ещё сильнее и выходит. Мы с Андреем какое-то время молчим. Затем он, наконец, подходит и с некоей торжественностью вручает мне цветы. Я с восхищением их принимаю. - И как же так получилось, можешь мне рассказать? - спрашиваю я, ни на что ни в коем случае не намекая. - Вообще-то я пошутил сейчас, - со смехом признается Князь. - Но какого хрена он цветы не оставил? - Ты сбил его с панталыку. - Мог бы психануть и на пол просто бросить. - А если не мог? - Что ж. - Андрей подходит к окну и наблюдает явно что-то крайне любопытное, происходящее на улице, чего я видеть не могу, ибо вставать мне наверняка нельзя. - Я выиграл. От этой фразы меня передёргивает. - Чё там такое-то? - нетерпеливо говорю, вытягивая шею. - Не томи! - Илюха, нервозно как-то, пихнул цветы Леше прям в рожу. - И неужто тот в ответ пизданул его букетом? - В корень зришь. - А илюха что? - Всё-таки психанул и свалил. - Ну, а Леха?! - В мусорку цветы выбросил. Но улыбается. - Они так и не помирились, что ли? - Без понятия. Во всяком случае, телефон лехин Илья знает, если что. - От тебя? - Загадки человечества, не так ли? - Определенно. - Миша. - Да? - Заебал ты в рот пихать всякую херь. - Что же мне тогда пихать? - Да хотя бы, блядь, хуй мой! - Я подумаю над твоим предложением. Но сначала надо промыть Ягоду. - Это я поручу Ренику. - Не надо. Мы вдвоем управимся вполне. Реника, не приведи боже, может закосоебить биполярочкой. - А тебя просто косоебит. - А ты ливани на меня водички и перестанет косоебить. - Какой водички? - Которую ты льёшь. - Ты, кстати, знал, что наша жизнь похожа на кафель?.. - Блядь, Князь.