семь смертных грехов

Половина пятого утра. На улице абсолютно пусто, до такой степени, что от дыхания раздавалось эхо в подворотне. Город укутало чёрной пеленой, и все беспомощные люди без раздумий сдались в обьятья тьмы. Пустошь была отвратительно освещена: огромное облако закрывало свет серебряной принцессы неба. Ее друзья, спутники, разделили ее участь и тоже спрятались за ширмой, будто помогая скрыть следы. Помогали ему. Хитрому и безнаказанному, зоркому и смекалистому, меняющему маски по щелчку пальца, но потерявшегося за их тенями. Милый плут посмотрел по сторонам в попытках разглядеть хоть кого-то. Не обнаружив рядом ни одного копа, он давит на газ уверенно, но не настолько сильно, чтобы его черный лакированый джип был слышен вокруг. Аккуратность, лёгкость движений, продуманные маневры: незнакомец съезжает с шоссе на тропу, чтобы срезать путь. Его пальцы еле касаются коробки передач: такие невесомые и хрупкие, будто сделаны из стекла для самого дорогого сорта терпкого вина. Их тесно опоясывает штук десять колец с кристаллами элитного класса, которые так красиво переливались от света кнопок на панели. Украшения так давили на кожу, ибо сумасшедший коллекционер любил надевать сразу несколько в одном месте, но это была для него самая приятная на свете боль: та самая, которая душила его, заманивала в ловушку, но дарила самую неподдельную улыбку, ради которой он готов был извиваться хитрой змеей снова и снова. Некоторые из перстней с шипами, которые так и говорят: "дотронься и узнай меня, если сможешь". Как только он съехал, все это время беглеца всячески пытался предательски выдать шум из багажника. Неугомонный, не прекращающийся ни на секунду, давящий на мозг. Но на лице водителя не было ни капли волнения: он просто ехал дальше, рассекая песок под несчастными колёсами внедорожника. В тишине раздаётся голосовой помощник. -Вы прибыли к месту назначения. Лёгкое движение-и он уже нажал на кнопку рации. -Котенок на месте. Приезжай скорее, пока не убежал,-он говорит это с таким заигрыванием, растягивая, сладко и нежно. -Понял, выдвигаюсь. Парень на другом конце сидит в деревянном стуле. Напротив него-огромный роскошный орган со свечами, за которым сидит местная звезда музыки, Мин Юнги. -А сейчас для вас прозвучит Токката и Фуга в ре миноре авторства Иоганна Себастьяна Баха. Мощный и низкий мужской голос священника, стоящего близ инструмента, который так грозно объявил произведение, пробрал до мурашек. Стены огромного полупустого Мёндон Сондана разразились и наполнились первыми звуками, такими основательными и упрямыми. Будто гром. Покаяние. Стыд и прозрение. Твое тело уходит в пятки. Ты готов упасть на колени и просто молиться. Молиться о пощаде и исцелении. Тебя перестают волновать другие. Ты слышишь только ноты. Ноты, давящие одна за другой и бьющие по сердцу молотком. Они вводят в транс, заставляют чувствовать себя ничтожным и провинившимся. Одна за другой. Клавиша за клавишей, к которым подключается оркестр. Он-пианист. Пропитанный болью, мраком и всеми возможными эмоциями, терзающими человеческую душу и не дающими ей покоя. Будь бы Юнги философом, он наверняка поддержал бы каждую идею Платона. Он существует в своем мире идей, считая мысль-образцом идеала. Он выбрал для себя истину, считая ее единственно верной, а тем,кто мыслит иначе, приходилось с ним очень несладко. Господин Мин имел очень занятное хобби: затыкать всем рты и бороться за свою правду. Его идеи-образец святости. Музыкант все время повторял, что все он говорит-просто воспоминания из того, что однажды сказал ему всевышний, а тот, кто не услышит Юнги, обязательно поплатится за все грехи рано или поздно. Ни один католический храм, тем более Сеульский, до сих пор не знал такого искусства. Это было выше обычной игры. Это были чувства. Это была гордыня. Сейчас мастер надменно закрыл глаза. Вслушиваясь в свою мелодию, он представлял себе, как его враги ползают у него в коленях и просят о помощи. Несчастные, бледные, потрепанные судьбой. Судья стоит прямо на гигантской чёрной скале. Люди кричат, скрывая голоса. Но он, справедливый демиург, с подлой и до ужаса довольной улыбкой смотрит прямо им в глаза пакостным взглядом и без всякого угрызения совести ногой спихивает их прямо вниз в адское пекло гореть до тла. В этот момент он начинает агрессивно и бессовестно вдалбливаться в клавиатуру так, что на руках гостей стали волосы дыбом. Чонгук уже хочет уйти чтобы направиться по делам. Но эта игра застала его в ступор. Он не может сделать ни движения и завороженный смотрит прямо Его величеству в спину. Юнги же снова видит образы. В этот раз, в середине пьесы к нему слетают два ангела. Их свет озаряет лицо набожника, и один из них касается подбородка. Их руки пахнут лавандой, а на ощупь, как несколько пушистых перышек. Музыкант плавно садится на корточки, не отрывая взгляд. -Не отказывайся от своего пути. Твоя мать не хотела такого. Ты сам это знаешь. -Знаю. Никогда. И ни за что. Все вокруг темнеет. Музыкант будто проваливается в своем сознании и возвращается на место. Все это время он играл на автомате. Зал, покрывшийся потом, погряз в мёртвом молчании. Они похоронили всю свою радость и невинность. На плечах слушателей висел тяжкий груз. Им становилось жутко. Потому что все они знали, что произошло с Юнги. Но боялись проронить хоть слово. Мать господина Мина была больна туберкулёзом, когда мальчику было 9. Всю свою жизнь она проводила в пьяни и азартных играх. Понятное дело, что ничего праведного она не знала. После того, как она похоронила первого ребенка, она не верила ни в каких святых. Теперь женщина познала настоящую жестокую реальность. Никто так и не услышал ее слез по ночам. Никто из несколько тысяч святых не расслышал ее отчаяный вой и мольбу. Малыш не выжил. А она чудом не осталась бесплодна, родила в итоге под давлением родителей от богатого священника, который к черту ей сдался и всю жизнь стыдил ее за атеизм. Она же просто позабыла в горе обо всем. Только муж спас ее от того, чтобы она перестала постоянно курить во время беременности и Юнги родился полуздоровым. Ребенок был привязан к коляске, потому что она периодически нарушала запреты. Ей было просто все равно. И как только она снова родила, подсела на никотин еще хуже прежнего. Господин Мин до сих пор помнит, как она била его по рукам, когда он пытался отобрать злосчастные сигареты. Эти кровавые раны. Он помнил, как вытекала каждая капля. На одной из рук даже остались шрамы, которые уже практически не болят, но напоминают о себе каждый раз, когда он садится за фортепиано и смотрит на запястье. Отдали его другой женщине еще когда ему было 5. Потому что мать абсолютно не умела с ним обращаться, и в итоге ребенка забрала сестра. Но он все еще любил свою семью и был невероятно привязан. Малыш часто спрашивал у Госпожи Черён, когда приедет мама. На что она ласково отвечала, что она обязательно заберёт его на следующей неделе. Он ждал. Смотрел на вихри холодного воздуха, метающего хлопья. Сидел так каждый вечер и пялился на ворота. Но никого не было. Даже когда он ломился к ней в двери. Даже когда он стоял под ее подъездом в -19° три часа не двигаясь с места. Он был не похож на того ребенка, которого она себе хотела. Мальчик стал сплошным разочарованием. Больше всего мать хотела, чтобы душа старого умершего малыша переселилась в нового. Но в этом чаде не было настоящей любви. Он не был плодом того трепета. Другие глаза, другая улыбка. Все в нем напоминало ей о потере. Женщина не умела радоваться новым вещам. Она ломалась о прошлое. Мать умерла. Поздним зимним вечером на его глазах. Умерла, потому что ушла от веры и выбрала для себя учесть, которую не заслуживала. А сын остался травмирован. Парень долго думал обо всем, и в конце концов, согласился с отцом, который повторял, что это божественная кара. Именно за все свои злодеяния она ушла так рано. Именно она виновата в такой судьбе. -Будешь так делать-произойдет то же самое. Снег заметал улицы за окном больницы, пока синий труп матери перевозили в морг. Это было его худшее Рождество. Он начал молиться. Исследовал все каноны. Молиться за каждый ее проступок. Просить для нее счастья в загробном мире. Потому что боялся. Через месяц упорных богослужений с ним произошло чудо. После очередного сеанса он выехал в город с отцом. Тот упорно возил его, но тут один маленький сученыш начал издеваться над инвалидом. -А слабо подойти и врезать мне? Ах, да, ты же не можешь, какая жалость. Дети, пытающиеся задеть других, никогда не обладали особой логикой. Вот и Юнги не понимал, в чем он виноват. И почему сейчас он расплачивается за чужие ошибки, пусть и матери. Быть может, проклятье? Но он любит ее, поэтому перенесёт такую ношу. Не успел отец заступиться за сына, как тот решил на удивление проходимца единолично встать с коляски. Он реально встал и пошел. На то была божья воля. Все было искуплено. Все вокруг счастливы. Все грехи прощены. И вот, Юнги держал подлеца за ворот. Смотрел ему прямо в зрачки, а тот готов провалиться от страха и стыда. Хлюпик плачет и пускает сопли, при том что Мин даже ничего не сделал. Это был действительно шок и ужас. Но парень проявил милосердие, отпустил того и дал убежать. Пусть это послужит уроком. С тех пор Юнги понял, что у него есть дар и он особенный. Имя мальчика пестрит во всех новостях страны. Молитва-не просто прихоти религии, а его сила, которой он постоянно пользовался в своих целях. Бог всегда был на его стороне. А это придавало ему уверенности. Все было бы ничего, но в один момент он сделал это около ее могилы. Малыш чувствовал себя одиноко, потому что люди боялись с ним разговаривать. Теперь были уже другие сенсации: "Призрак женщины в ювелирном магазине" "Очевидцы рассказали о мертвеце на проезжей части" И тогда Юнги понял, что наделал. Он вызвал зомби. Эта маникальная идея вернуть ее преследовала Мина ежедневно. Поэтому он подружился с университетским учёным Ким Намджуном. Вместе они разрабатывали формулу для того, чтобы выявить формулу вещества для бессмертия. Когда он касался клавиш, он все время вспоминал эту картину. Ее крики. Ощущения боли. Настоящий мазохизм. Но это вызывало невероятный трепет. Все сильнее и сильнее на мощной концовке. Сын так хотел вернуться и доказать ей, что она неправа, настоять на своем, исправить все и изменить невменяемую. Но было уже слишком поздно. Музыкант закончил играть, и зал еще несколько минут приходил в себя. Парень встаёт и быстро кланяется, после чего пытается сбежать. Но Чонгук спохватился с места и понесся за ним. -Здравствуй,-поприветствовал тот, ухватив его за то самое запястье. Господин Мин ненавидел, когда его лапают за это место. Почитатель храма грубо вырвал руку из лап Чона, даже не посмотрев в его сторону. После этого, он холодно обернулся, чтобв посмотреть, кто осмелился это сделать. -Сколько раз просил не прикасаться ко мне таким уродам, как ты. Гук ухмыльнулся. -Надо же, как же забавно. Иисус вроде человеколюбию учит, а ты постоянно только и делаешь, что ворчишь. -Не говори так, будто ты знаешь все о вере, просто один раз посетив это место. Собеседник неловко посмотрел в пол и почесать затылок. -Чего тебе надо? -Я.. Это.. Хотел попросить у тебя немного денег.. Я все потратил в этот раз на байк, а за учебу платить нечем.. -Проваливай. -Но.. -Даже не спрашивай меня об этом. -Но послушай. Я знаю, что у тебя их много.. Я столько раз помогал тебе перевозить тяжести. Мог бы и ты хотя бы раз сделать мне услугу?.. Пожалуйста.. Мой брат.. Он пашет на заводе и ему почти нечем кушать.. Я даже не могу приехать к нему в Сочельник.. Юнги выслушал это, даже не глядя Гуку в лицо. Теперь он немного растаял. После чего достал из кармана 500 баксов. -Держи. Думаю, этого хватит на недели две. Дальше пускай выбирается сам. -Спасибо! Я даже не представляю, как тебя отблагодарить!! Парень полез к пианисту в обьятья. Тот улыбался, но ему было очень неловко, и он отодвинул просящего от себя. Чон собрался уже собирался уезжать и понесся к выходу. -Стой. Водитель обернулся. -Ты куда хоть намылился? -Мне надо увидеться с Чимином. Он сказал, что поможет мне сегодня. -Опять? -Не опять, а снова. -Осёл. -Я знаю. -А знаешь, почему ты осел? -Потому что упрям и никогда не отступлюсь перед своими целями. -Потому что осел-животное. А животное существует, просто потакая своим прихотям. Захотел-поимел кого попало, захотел-спражнился левому человеку на голову. Научись учитывать мнение других и думать о том, что о тебе подумает семья, когда узнает, что ты так унижаешь себя. Может,когда-нибудь выберешься из зоопарка. Но как же Юнги неправ. Как же тот неправ. Гук садится на байк и его волосы развивает ласковый ветер. Ему хорошо, но что-то очень сильно давит изнутри. Это были слова господина. Впервые он задумался о том, правильно ли он поступает. Его брат действительно был в беде. И сейчас чтобы ему помочь он решил обратиться к главному любителю драгоценностей и самому обоятельному вору города-Пак Чимину. Этот человек сможет дать ему драгоценности. Взамен Чонгук должен выполнить любое его желание, которое он скажет. Было страшно, но Рубикон давно пройден и тот уже мчался на встречу. Лис уже ждал его на обочине. Встретившись взглядом, они поздоровались и Чимин быстро открыл багажник. В нем лежала целая куча отборных украшений: от изумрудного колье до блестящей короны. Все это было настолько привлекательно и дорого, что не хватало слов. Пленящий блеск камней под светом луны снова выводил Гука в гипноз. -Хорошо, но.. Так что ты хочешь за них? Чимин ухмыльнулся. Потом он начал настырно приближаться, от чего гук попытался назад. Пак схватил его рукой за талию и оказался в миллиметре от его губ, пристально пялясь на них. -Как насчет.. Тебя?.. Нет, Чимин не был для Чонгука незнакомцем. Они были в одной группе еще давно и даже немного общались. Но Гук никогда не подозревал, что нравился Чимину долгое время. А тот только и мечтал что избавиться от прошлых отношений. Однако была проблема. Чон-демисексуал. И сейчас переспать с человеком, которого ты знаешь лишь по паре фраз, казалось для него самой главной катастрофой и клеймом на всю жизнь. Чимин сам не был распутным. Он шёл к этому давно и был уверен в своих предпочтениях, думая, что тот ему не откажет. Пак так хотел поскорее уйти от абьюзивных отношений с Тэхеном, но не умел флиртовать по шагам. Он говорил о своей любви прямо и в лоб. -Ты.. Ты мне правда очень-очень нравишься. И ты прекрасно это знаешь. Посмотри на себя.. Ты же такой сладкий. Испуганный малыш лишь бегал глазами от Чимина к злосчастному багажнику. Дошло до того, что Пак начал снимать кожаную куртку с Гука. Что бы подумал брат, узнав, каким способом заработались эти деньги? Лоб был влажный, а дыхание частым. Это был настоящий стресс. Еще секунда-и тот бы поцеловал. Но рефлекс не обманешь. Чон берет его за затылок и бьет его голову о край багажника. -Даже не трогай меня, пока я не дам согласие, мразь! Ужасный звук треска. Зубы разлетаются в стороны. Тело лежит, не двигаясь. Он снова застыл. Теперь Чон понимает, что тот и не хотел ничего плохого. Понимает Юнги и его нетактильность. Ему страшно с себя. Он смотрит на свои трясущиеся руки и видит в себе монстра. Боец не верит, что может такое сделать. Все, что он может- это с перепугу набрать скорую. Естественно, наврав обо всем, что произошло и придумав миллионы баек. Пока медики ехали, у него зазвонил телефон. Это был Намджун. -Да. -Привет, Гуки. Как жизнь? -Лучше не спрашивай.. Что-то срочное?.. Я-я занят.. -Есть предложение. Тебе же вроде нужны деньги, так? После произошедшего это звучало так мерзко. Казалось, эти суммы скоро будут сниться ему в кошмарах. -Да. Того, что я сегодня взял у Мина, недостаточно. -Ты можешь устроиться сторожем в мою лабораторию на полставки. Мне повысили премию, поэтому будет с чего платить. Чонгук согласился. -Тогда жду тебя через 60 минут, коллега. Я то знаю, что ты любого отметелишь. -Да.. Хорошо. Скоро буду. И Гуку так необычайно обидно. За то, что он не может себя контролировать. Боец так долго хотел перебороть в себе эту дикость. Но куда вымещать свою агрессию? И почему ее так много? И почему люди о нем только такого мнения? А может Юнги и правда в чем-то прав? Может Гук и правда лишь потакает своим инстинктам? Эти мысли захватили его голову и не давали покоя. Да, пусть Чимин ему не близок, но это не был повод так поступать. Теперь парень точно решил, что постарается исправится. Но только как? Вытереть ему раны, поглаживая волосы со слезами на глазах от ужаса, а потом из благородства взять и закопать эти злосчастные сокровища прямо под землю. Время идет, а он все роет и роет без конца яму поглубже, будто если еще раз такого повториться, сам туда прыгнет. Эти деньги горемыке уже не нужны, а Чимину спасут жизнь. Потому что работники скорой могут заподозрить что-то не то. А от скорой и до копов недалеко. Спрятал следы. Теперь можно отправляться по делам под волной ужасной саморефлексии. Потому что сумасшедший химик уже ждал на месте. Что ни день, то тварь. Даже в зеркале.