Всё равно ты будешь со мной

Забота и нежность, уверенность и помощь — преимущества разнополой дружбы. (без автора)

      Лань Юйлань провела в своём ордене несколько дней, после чего в одиночестве, уговорив братьев не провожать её, отправилась в орден Ланьлин Цзинь. По пути девушка старалась не вспоминать прожитые дни в Юньмэн Цзян, боясь вновь встретить те причиняющие боль чувства в своём сердце. Поэтому она ехала на своём белоснежном скакуне и гадала, что же её ждёт у Цзинь Цзысюаня: что друг придумал в качестве развлечений и будут ли они вообще (всё-таки ордена Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь сильно отличаются, как и, в принципе, все ордены друг от друга), какие местные блюда она испробует и так далее и тому подобное. Когда же идеи закончились, младшая Лань решила отвлечься от всех мыслей и просто попеть: она напевала песни из детства, мелодию, что когда-то ей показал Юнксу, её первый друг-наставник с Мёртвого Нагорья, а под конец пути просто мычала какие-то неразборчивые и ещё никем несозданные мелодии.       У ворот её ожидал сам Цзинь Цзысюань. Он встретил подругу с широкой и лучезарной улыбкой на лице, помог спешиться и принял поводья жеребца, ведя его самостоятельно.        — Сильно устала после дороги?        — Нет. Скорее, я устала от скуки, чем от дороги, — с тёплой улыбкой на устах отвечала Лань-младшая.       Девушка была рада, что прибыла сюда. Она не знала, что её ожидало в ближайшие два дня, но была уверена в одном: плохого точно не случится. Неизвестно, откуда эта уверенность укоренилась в ней, однако приём, с которым ей встретили, говорил сам за себя: никто к ней здесь не настроен недоброжелательно. И это не могло не радовать.        — Я думал, тебя проводят твои братья.        — Я сама попросила этого не делать.        — Почему же?        — Хотела побыть немного наедине с собой.       Цзинь пристально посмотрел на профиль подруги, явно что-то подозревая: он просто не мог представить, как девушка отказывается от компании своих старших братьев.        — Поговорим вечером, — сказал вдруг парень, тепло улыбнувшись — Пойдём пока перекусим. Отец хотел с тобой познакомиться.        — Не сочти за грубость, но я этому сильно удивлена.        — И я прекрасно понимаю, почему, — он кивнул, — ведь сам рассказывал тебе, какой у меня отец. Да и слухов о нём много. Но ты не думай: я не дам тебя в обиду перед ним. И наедине ни за что не оставлю!        — Да я и не боюсь, — девушка посмеялась. — Теперь, когда все знают о моей силе, я могу её использовать по своему желанию. Конечно, не для вреда другим людям. Но если вдруг…        — Юйла-ань!        — Прости-прости! Я же имела в виду только запугать.        — Да я не об этом, — Цзинь вздохнул. — Я не хочу, чтобы ты пострадала.        — А я-то как могу пострадать? — в её глазах лучилось детское любопытство.        — Тебе Лань Цижэнь ничего не скажет?        — Он сам дал мне это разрешение. Тем более, убивать я никого не собираюсь. Честное слово, Цзысюань, слишком много беспокойство на мой счёт, — она хмыкнула. — Ты лучше скажи, когда мы пойдём знакомиться с Цзинь Гуашанем?        — За обедом. Пока он занят.        — А сейчас куда пойдём? Ты что-то говорил про перекусить.        — Да, — парень улыбнулся. — Пойдём с тобой на рынок и перекусим там чего-нибудь: там много всякого интересного и красивого. Хочу начать именно оттуда.        — В эти два дня я вся твоя: води меня там, где твоей душе угодно!       Цзинь Цзысюань посмеялся и, схватив девушку за кисть, побежал в сторону рынка, где они провели всё своё время до обеда: перекусили местной едой, прогуливались между прилавками — младшая Лань даже прикупила одну из игрушек, уверив друга, что обязательно поставит её на тумбочку рядом с кроватью; после они просто прошлись по улицам, ведущим к главному дому, где их уже ожидали обед и Цзинь Гуашань. Его сын беспокоился по поводу их встречи, так как не знал, о чём его отец собирался разговаривать с его подругой.        — А вы и правда необычной красоты, госпожа Лань, — с приторной улыбкой проговорил глава ордена Ланьлин Цзинь.        — Ну, какая я вам госпожа? — Лань-младшая держала на своём лице спокойное, с ноткой нейтральности выражение. — Можно просто Лань Юйлань. И спасибо за комплимент.        — Как скажете, Лань Юйлань, — мужчина кивнула. — Цзысюань частенько о вас рассказывал, при этом все отзывы его были положительны. Как вижу, вы сильно сдружились.        — Да. Так и есть.        — Надеюсь, он не доставил вам хлопот?        — Нет-нет, — девушка улыбнулась, мельком вспоминая времена учёбы. — Цзысюань скрашивал мои дни. Мы вместе тренировались. Я благодарна судьбе, что повстречала вашего сына, господин Цзинь Гуашань.        — Вот как, — глава ордена довольно улыбнулся и кивнул. — Приятного слышать.        — Цзысюань рассказал, что вы его чему-то обучаете. Правда, я так и не поняла, чему именно. Что-то связанное с техниками боя на клинках, верно? — поинтересовалась госпожа Цзинь, привлекая внимание к себе.       Младшая Лань посмотрела на женщину, отмечая, что та очень красива и привлекательна собой, голос её приятен на слух, а взгляд выражает только благие намерения. Девушка улыбнулась чуть шире.        — Верно. Мы и правда занимаемся с Цзысюанем совместными тренировками.        — Неужели он не справлялся в какой-то период учёбы?..        — Матушка!        — И вовсе нет. Цзысюань прекрасно выполнял все требования моего ордена. Он был одним из лучших учеников, — спокойно ответила Лань-младшая, говоря абсолютную истину. — Лишние тренировки никогда не помешают. Да и что, если не битва между друзьями на мечах, будоражит кровь молодых?        — Но девушке, подобной вам, не стоило бы заниматься такими делами. Вы ведь можете пострадать, — заметил глава ордена.        — Беспокоить об этом не стоит, отец, — влез Цзысюань. — Юйлань воспитывали как мальчика. Она была лучшая в фехтовании в ордене Гусу Лань. Да и сейчас остаётся лучшей.        — Я слышал, что лучшим фехтовальщиком и учеников является старший брат Лань Юйлань, Лань Ванцзи, — с лёгким недоверием в голосе проговорил мужчина.        — До возвращения Юйлань.        — То есть слухи, что вы уходили на три года из ордена, были правдой? — вновь задала вопрос госпожа Цзинь.       Младшая Лань ответила положительно, однако по просьбе Цзинь Цзысюаня она не сказала про Мёртвое Нагорье ни слова, соврав, что все те три года путешествовала в отдалённых и забытых местах, дабы найти себя и справиться со своей силой. Единственный законный наследник ордена Ланьлин Цзинь с удивлением отметил, что врать его подруга умеет получше самых отменных врунов.       «Хотя, возможно, тут ещё огромную роль играет её внешность: из-за бледности её кожи и прозрачности глаз почти всегда невозможно угадать, говорит она правду или нет, особенно когда она добавляет вот эту интонацию — интонацию правды, скрывающую ложь, — размышлял Цзинь Цзысюань, наблюдая за разговором его родителей и подруги. — Я ни разу не видел, как она краснеет… И краснеет ли вообще? Хм… Ладно, это не первостепенная важность. Сейчас главное поскорее закончить обед и отправится дальше гулять. А вечером уже поговорить с Юйлань, ибо мне совсем не нравится её состояние: что-то с ней не так…»       Их послеобеденная прогулка затянулась до самой ночи: они пропустили ужин в главном доме, отужинав в городе и продолжив гулять дальше, пока небо не стало совсем чёрным, а звёзды не разбежались по нему в рассыпную.        — Сегодня очень красивая ночь, — заметила младшая Лань, сидя на скамейке одного из приближённых уличных парков главного дома и смотря на луну. — И тёплая. Даже ветерка нет.        — В Юньмэн Цзян, наверное, из-за большого количества воды ветрено?        — Да-а… — улыбка на бледном лице стала менее выраженной.        — Что-то случилось? Там, в Юньмэн Цзян.        — Хм-м… я даже не знаю, там ли это всё началось…        — Началось? Что началось? О чём ты?       Девушка медленно опустила голову и посмотрела на друга. Теперь её улыбка была грустной, а глаза полностью стали прозрачными: в тот момент в них действительно было невозможно разобрать ни одного выражения, кроме безразличия, при этом похожего на страх.       Младшая Лань всё-таки решилась и поделилась с другом своими чувствами и переживаниями, доверяя ему каждое слово, каждую букву, вылетающую из её уст.       Цзинь Цзысюань внимал всему, что говорила девушка, следя за её выражением лица и в целом за всем состоянием. Он отметил, что, когда та называла имя Вэй Ина, Лань-младшая содрогалась от дрожи, а тонкие пальцы кистей непрерывно подрагивали. Парень догадывался, что Вэй Усянь мог что-нибудь вытворить — это ведь всё-таки Вэй Усянь. Но Цзинь никак не мог подумать о том, что, по сути, что-то вытворило сердце Лань-младшей, решив влюбиться в этого юношу.        — И ты решила сохранить эти чувства в тайне? — переспросил юноша.        — Да. Потому что мне страшно… Это так глупо? — она посмотрела в глаза другу. — Глупое решение, да?        — Честно? Не знаю, правильно ли ты поступила по отношению к себе, но решение назвать глупым я не могу. Ты его приняла, значит, сейчас это действительно то, чего желает твоё сердце. Я не скажу Вэй Усяню и даже не намекну на твои чувства. Это останется между нами.        — Спасибо тебе, Цзысюань, — девушка тепло улыбнулась, положив голову другу на плечо. — Не против?        — Нет. Конечно, нет.        — Скажи… а тебе кто-то нравится?        — Как-то необычно и непривычно говорить с тобой на любовные темы… — признался Цзинь, неловко посмеявшись. — Но я не могу не ответить, раз ты мне поведала такой секрет.        — Я не заставляю рассказывать мне абсолютно всё.        — Ты не заставляешь, а мне хочется.        — Тогда я выслушаю все твои секреты и сохраню их до самой смерти и даже после неё.        — Я знаю это. Спасибо тебе…        — Было бы за что, — она посмеялась.        — Поверь. Есть за что.        — Спорить не буду. Не в том настроении.        — Да тут и спорить не о чем!       Теперь они смеялись вдвоём.        — Дашь мне пару минут подготовиться?..        — Да хоть пару часов. Если ты, конечно, не боишься, что нас отругают за позднее возвращение.        — Мы и так опоздали к ужину. Так что уже всё равно.        — Как скажешь.       И они замолчали. И каждый молчал о своём, но на одну тему. И эта тема разрывала души и сердца обоих из-за страха признаться или потерять, из-за неопределённости, из-за неуверенности.       Казалось, Цзинь Цзысюань и Лань Юйлань нашли друг друга. Правда, не в любовном смысле, а именно в том дружеском, о котором девушка говорила Цзян Яньли, когда ещё пребывала у той в гостьях. Отношения лучших друзей с одинаковыми взглядами на мир, с похожими стремлениями и желаниями, со схожими проблемами в любви. Два человека, две половинки, поистине являющиеся неотъемлемыми частями друг друга.        — Мне нравится Цзян Яньли, — наконец, сказал парень. — Наверное…        — Наверное? — девушка так удивилась этому окончанию, что даже подняла голову и посмотрела на профиль друга: выражение его лица показывало неуверенность, хотя краснота щёк и сжатая нижняя губа говорили всё сами за своего хозяева. — В каком смысле?        — Я не знаю… Вроде бы, знаешь, когда думаю о ней, я ощущаю то же чувство, о котором говорила ты, — он сжал одежду на груди в области сердца. — Но при виде неё… Я не знаю, что говорить, и обычно выходят либо грубости, либо неуважительное молчание. Я не могу вот так легко общаться с ней, как ты это делаешь с Вэй Усянем. И из-за этого я не уверен, точно ли мои чувства настоящие, или я сам себя заставил так думать, потому что отец постоянно напоминает мне о нашей помолвке!        — Ты не прав. Мне не так уж и легко общаться с Усянем. Я заставляю себя это делать. Через силу и боль, — младшая Лань тепло улыбнулась, положив ладонь на макушку друга, поглаживая волосы, стараясь тем самым его утешить. — Просто я умею скрывать чувства и врать, как ты, наверное, за обедом мог заметить.        — Не могу оспорить этот момент…        — И не стоит. А что касается тебя… Цзысюань, — она нежно протянула его имя, — я сама мало что понимаю в этом деле, но… мне кажется, Яньли действительно тебе нравится. И ты тоже, как и я, боишься признаться. Не только ей, но и самому себе. И твоё поведение рядом с ней есть некая защита, как в моём случае скрытие и враньё.        — Тяжёлая на нас доля выпала… бояться признаться в своих чувствах не только человеку, которому они направлены, но и самому себе…        — В этом ты, к сожалению, прав…       Однако друзья не стали грустить. На удивление. Вместо этого они посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись и залились звонким и приятным смехом, ведь смех лучше слёз. По крайней мере, в тот момент — точно.