Basstrologe - Somebody To Love
BRKN LOVE - River
Тэхён заебался кашлять каждый раз, когда дым проникал в квартиру из распахивающихся от порывов ветра дверей балкона. Тэхён заебался слушать иногда слишком уж надрывный кашель Чонгука, курящего, как паровоз. Ким вообще не понимал, в чём кайф от дерьма, напичканного в сигарету и попадающего в итоге в лёгкие. Чонгук говорил, что по закону Архимеда после сытного обеда, чтобы жиром не заплыть, нужно срочно покурить. В ответ на это Тэхён отвечал, что Чонгук долбоеб и ему нужно просто заняться спортом. Гук отрицательно качал головой, хватал пачку красного мальборо со стола и уходил пыхтеть на балкон, думать о великом, стараться не бесить Тэ и не раздражать его нос запахом сигарет, который, к сожалению, никуда не девался и от него самого. Тэхён просил его бросить не потому, что пытался как-то ограничить в действиях и показать, «кто тут в доме хозяин». В первую очередь Ким хотел, чтобы у Чонгука не было проблем со здоровьем (хотя и сам Тэхён стал пассивным, как и во всём остальном, курильщиком, поэтому надо бы прикрыть табачную лавку). Чон, в общем-то, тоже не тупой и понимает, что херня это всё и бросать надо, но как же охуенно выйти с утреца на балкон, прихватить чашечку ароматного кофе и выкурить сигаретку, а как же приятно покурить после того, как хорошо и сытно поел, а как же хорошо курить сигарету после секса, держа её в чуть подрагивающих после оргазма пальцах. Тэхёну не понять (да и не хочет он). Чонгуку не хочется бесить мужа, поэтому он предпринимает попытку бросить. Попытка, как можно понять, оказывается весьма неуспешной. Ким на эту неудачу закатил глаза, драматично развернулся и ушел в спальню, хлопнув дверью. Чонгук устало потёр переносицу и решил, что нужно пытаться ещё. Он начал заменять сигареты сладостями и в итоге поправился на пять килограмм.
— Тэ, ну чё за херня вообще? Я похож на свинью.
— А кто тебе мешает заниматься, в зал там ходить, не знаю… Бегать?
— У меня дыхалки нет.
— Надо было курить не по пачке в день, а по две, — саркастично отвечает Тэхён, обиженно скрестив руки на груди.
— Я брошу, правда.
Не, ничего подобного. Был обнаружен ночью, пытающимся втихаря выкурить сигарету. Ким тогда чуть не отпиздил Чонгука. Толкнув мужа на диван, навис над ним сверху и поставил ультиматум:
— Я не хочу, чтобы ты сдох раньше меня от рака лёгких или обанкротил нас постоянными покупками сигарет. Ты либо бросаешь курить, либо я всё-таки побуду разок сверху, — вот же мышь. Знает слабое место Чонгука. — Даю тебе месяц, — дьявольская ухмылка расползается по лицу Тэхёна, а в глазах загораются огоньки. Где-то в глубине души он надеется, что Гук (в последний раз) сорвётся, и Ким сможет побыть сверху, ибо давно этого хочет, но всё как-то не получалось. Чонгук считает, что негоже такому бугаю, как он, ложиться под такого утончённого и красивого Тэхёна. С одной стороны приятно, с другой — бред сивой кобылы. Ну, так думает Тэ.
— Тэхён… — в горле у Чонгука пересохло. Прямо чёртова пустыня. Последний оазис уничтожил Тэхён этим своим заявлением, что будет сверху. — Ты используешь запрещённый метод!
— На войне все средства хороши, — оставив короткий поцелуй на щеке мужа, Ким поворачивается и уходит спать, оставив Чонгука сидеть с раскрытым от ужаса ртом.
Срочно нужно бросить курить, иначе его неразработанная, но активная задница альфа-самца может подвергнуться кошмарным пыткам, которые не рискнули бы применить даже в Древнем Риме и Египте — слишком уж жестоко.
Чонгук срывается на двадцатый день. Немного не дотянул, конечно. После обеда, рука у него по инерции потянулась к сигаретам. Зажав в губах, сразу прикурил, только после этого осознав, что сделал. Но было уже поздно. Тэхён явился домой очень не вовремя и застал на балконе муженька. Ким, источая вселенское спокойствие и блаженство, будто накачанный успокоительным, стал рядом с Гуком, как-то слишком ласково улыбнулся и протянул приторно-сладким голосом:
— Пизда тебе, Чон Чонгук.
***
Неделя затишья. Но в это время Чонгук не мог курить, сильно нервничая из-за предстоящего «наказания» от Тэхёна. Тот вёл себя абсолютно нормально, не бесился, не ворчал, ссор не искал и «сверху» побывать не рвался. Гук уже было хотел выдохнуть, решив, что Тэ просто пошутил, пытаясь превратить свои шуточные слова в некую мотивацию.
Ага, как бы не так.
На восьмой день Чонгук получает сообщение от Тэ, будучи на работе.
дома тебя ждёт коробка. как вернёшься, сразу надевай содержимое и жди меня. вопросов сейчас не задавай — всё узнаешь потом
Воздуха резко стало как-то мало. Чуть оттянув чёрный галстук в сторону, Чонгук покашлял, судорожно думая, что же его ждёт в той коробке. Что Тэхён туда положил? Что придётся надеть: костюм горничной, космонавта, кролика?
Посмотрев на часы и поняв, что до возвращения домой ещё целых четыре часа, Гук тяжело вздохнул. Хоть бы дожить, не получив сердечный приступ прямо на рабочем месте от собственных догадок.
***
Чонгук еле дождался окончания рабочего дня и сразу же сорвался домой. Дрожащими руками открыл дверь, снял туфли, откинув их непонятно куда. Сразу же начал рыскать по квартире в поисках заветной коробки. На кухне не было, в гостиной тоже, в ванной — пусто. Заглянув в последнюю очередь в их спальню, Чонгук обнаружил на кровати достаточно вместительную коробку, завёрнутую в красную крафтовую бумагу. Стоял и пялился минуты три, не решаясь заглянуть в неё. А ведь так сильно ждал этого момента!
— Так, посмотрим, — прошептал себе под нос Гук, открывая гребанный ящик Пандоры. Раскидав по постели ошмётки бумаги и взглянув на содержимое, Чонгук громко выругался: — Какого хуя, Тэхён?
Со дна на него смотрела аккуратно сложенная клетчатая мини-юбка, пара чулок в сеточку и анальная пробка, инкрустированная кристаллом в цвет юбке. Зарывшись рукой в волосы, Чонгук вдруг рассмеялся. Заливисто так, громко. В голове мысли спутались в хаотичный клубок. Тэхён решил не только сверху побыть, но ещё и в переодевания поиграть. Засранец. Гук прикусил губу, когда полностью успокоился, и достал содержимое. Выглядит всё, конечно, неплохо — Чонгук не против посмотреть на Тэ в таком образе. Но, к сожалению, будет всё наоборот. Смеяться, плакать, дрочить? Что делать? Жизнь — цирк, а Чонгук в ней главный клоун, видимо.
Стоя в душе под горячими и расслабляющими каплями воды, Гук красочно представляет, как его отдерут сегодня в этом несчастном куске ткани, именуемом юбкой. Сейчас эта мысль кажется не такой уж и пугающей, но Чонгук прекрасно понимает, что когда начнётся самое главное, он охренеет и будет идти на попятную. Исход ясен, но сдаваться без боя нельзя.
Прошлёпав в комнату босыми и чуть влажными ногами, Гук берёт в руку приятно холодящую кожу анальную пробку. Рассматривает со всех сторон. Красиво. Взяв смазку с прикроватной тумбочки, начинает наносить её на игрушку, проклиная всех и вся, но главное — самого себя, ибо безвольный придурок, который не в состоянии даже бросить курить. Затем Чонгук наносит смазку себе на руку и, зажмурив глаза, размазывает смазку по кольцу мышц.
— Ну, с Богом.
После этих слов он начинает плавно вводить в себя пробку, сжимая зубы. Неприятно. Чонгук не рискует вводить всё быстро из-за непривычки, поэтому делает всё постепенно, восхищаясь своим мужем — как он только это всё терпит?! Плавно вводя круговыми движениями игрушку на один-полтора сантиметра, он делает паузы, привыкая. Затем погружает её глубже, пытаясь растянуть себя менее болезненно и травматично. Пока что всё идёт нормально. Спустя минут десять он принимает пробку в себя полностью и пытается выпрямиться (до этого стоял в жалком подобии коленно-локтевой). Вернуться в вертикальное положение оказывается задачей не из особо простых и приятных, но, в принципе, терпимых. Главное — дышать и не делать резких движений.
— Да блять, — скосив глаза на чулки и юбку, ругается Чонгук, понимая, что нужно было сначала одеться. Как делать это с пробкой в заднице — одному Богу известно.
Покрывая всё трёхэтажным матом, Чонгук натягивает свою одежду на сегодняшний вечер. Словно сгорбленный старик натягивает на крепкие ноги чулки, чуть не порвав каждый (кто вообще придумал сделать чулки в сеточку?). Надев юбку, решает подойти к зеркалу и осмотреть себя со всех сторон. Смотрится довольно неплохо, хотя и нелепо одновременно. Чонгук не может нормально оценить самого себя, но зато может с уверенностью сказать, что чего-то не хватает. Торс полностью голый и по сравнению с приодетой нижней частью тела смотрится как-то неправильно. Немного подумав, Гук осторожно, очень медленно, подходит к прикроватной тумбочке, в которой они с Тэхёном хранят смазку, презервативы и разные игрушки, вспомнив, что там есть различные ошейники на любой вкус и цвет. Скрючившись в три погибели, Чонгук открывает нужный выдвижной ящик. В нём лежат кожаные ошейники с шипами, кольцами, разного рода подвесками, некоторые сразу же прикреплены к поводкам. Пошарив немного рукой, Чон достаёт серебристого цвета шёлковую ленту. Она достаточная крепкая — Чонгук использует её иногда, чтобы связать Тэхёну руки прямо над его головой. Но в этот раз эта лента сыграет другую роль. Вернувшись обратно к зеркалу со скоростью черепахи, Гук завязывает ленту себе на крепкую шею, делая чуть «ленивый» бантик ею сбоку. Вспомнив один из любимых фильмов «Мы дети со станции Зоо» и актёра, сыгравшего Детлефа, Чонгук тоже решает повязать ленту (платка, как в фильме, не нашлось) на шею. Он должен отдать себе должное — выглядит пиздато. За всеми этими приготовлениями он даже не заметил, как прошло время. Отойдя наконец-то от зеркала, Чонгук косится на завибрировавший на кровати телефон и читает сообщение от Тэхёна.
уже в пути. буду через пятнадцать минут.
Надпочечники вдруг в истерике начинают вырабатывать адреналин и пускать его в кровь, заставляя Чонгука почувствовать резкий прилив жара в лицо и грудь. Мозг не понимает, как успокоить хозяина, и решает, что лучше всего будет сподвигнуть Чона выпить чего-то высокоградусного.
Гук
идёт ползёт на кухню, держась при этом за задницу. Бедный он несчастный. Открыв дверцу в их мини-бар, Чонгук достаёт бутылку виски и пьёт прямо из горлышка, не удосуживаясь взять стакан. Янтарная жидкость обжигает горло, оставляя после себя на языке горько-шоколадный привкус. Делая ещё пару больших глотков, Чонгук отставляет алкоголь. Сейчас бы покурить…
Докурился.
Чонгук дышит глубоко, стараясь не упасть в обморок от волнения, как вдруг слышит, что входная дверь открывается. Ну всё.
Не решаясь выйти и встретить, Гук продолжает стоять на кухне, упираясь руками в барную стойку и ожидая мужа. Тэхён не спешит появляться в его поле зрения, решая сначала сходить в ванную. А у Чонгука буквально жизнь перед глазами в это время пролетает.
— Соберись, блять, — шепчет он и даёт себе совсем не мысленную, а самую настоящую оплеуху.
Спустя пару минут на кухню заходит Тэхён и окидывает мужа оценивающим взглядом. Чонгук стоит, упираясь поясницей в столешницу, одной рукой неловко потирая затылок и не решаясь поднять глаза. А у Тэхёна от вида Гука в этих блядских чулках, короткой юбке и
божеблять с лентой на шее напрочь сбивается дыхание и земля из-под ног уходит. Невозможно ведь быть таким красивым! Каждый день Тэхён удивляется тому, какой красивый и совершенно неземной у него муж и как же ему с ним повезло. Таких, как Гук, днём с огнём не сыщешь. Крепкие татуированные руки, которые так любит зацеловывать Ким; шелковые иссиня-чёрные волосы цвета ночного небосвода, которые Тэхёну так нравится гладить, пока Чонгук лежит у него не коленях; крепкий поджарый торс, который Тэ боготворит каждый раз, как видит (то есть, почти 24/7). Всё в Чонгуке — прекрасно. Это поймёт даже слепой.
Нервно распустив тугой галстук, Ким отбрасывает его куда-то в сторону и медленно подходит к Чонгуку, решившемуся поднять свои бездонные глаза, в которых хочется утонуть без права на спасение. Расстёгивает рубашку, двигаясь, как хищник. И откуда столько пафоса?
— Пьёшь в одиночестве? — спрашивает Тэ, посмотрев на рядом стоящую бутылку виски.
— Не пью, а отмечаю, что по тебе скучаю.
— Ого как, — нарочито удивлённо говорит Тэхён, вскидывая бровь и снимая рубашку. Остаётся только в чёрных свободных брюках. — Я тоже скучал, — Ким берёт бутылку в одну руку, а второй сжимает скулы Чонгука, заставляя приоткрыть рот. — Не глотай, — шепотом, разносившим мурашки по всему чонгуковому телу, говорит он. Тот послушно всё выполняет. Отставив виски, Тэхён заглядывает в глаза мужа, облизывает нижнюю губу и припадает своим ртом к его, призывая открыть. Поняв, чего он хочет, Чонгук чуть подаётся вперёд и вливает в рот Кима виски. Тот сразу же глотает, но не отстраняется. Мокро целует, ощущая горький вкус. Терзает нижнюю губу Гука, не желая прерывать поцелуй, будто он — его кислород. Выпивает всего без остатка, ощущая, как внизу живота начинает покалывать. Да что уж скромничать. Как только он увидел Чонгука, был готов разложить его прямо там, где стоит.
Стоп.
Звучит, как ахуительная идея.
С характерным звуком прервав поцелуй, Тэхён грубо разворачивает Чонгука спиной к себе, упираясь в его упругий зад налитым кровью членом.
— Это потому что ты пиздец красивый.
Рукой залезает под юбку, оглаживая бёдра. Поднимается выше, двигаясь к заднему проходу. Чувствует пробку и довольно ухмыляется.
— Послушный мальчик.
— Ну, я же провинился, — сквозь зубы говорит Гук. Нужно просто признать, что проебался и перетерпеть всё, как настоящий мужик!
Тэ прокладывает дорожку горячих поцелуев от виска до шеи, спускаясь постепенно вниз. Зацеловывает спину, буквально каждый миллиметр гладкой вкусно пахнущей кожи. Опускается на колени, оказываясь лицом на одном уровне с промежностью Чонгука, прикрытой тканью юбки. Подняв её, Тэхён чуть прикусывает кожу на одной из ягодиц, заставляя Гука зашипеть.
— Чё творишь?
— Серый волк хочет съесть своего вкусного зайчика.
Закатив глаза, Чонгук прогибается в пояснице.
— Сейчас я вытащу из тебя пробку, — предупреждает Ким. — Расслабься.
Ага. Уже! Как же тут расслабишься. Член начинает постепенно твердеть. А Тэхён ведь почти ничего ещё не сделал. Поцеловал да бёдра погладил.
Одной рукой плавно и не спеша вытаскивая пробку, второй Тэхён удерживал Чонгука за одно бедро, чтобы тот случайно не дёрнулся и не причинил тем самым себе боль.
Вынув спустя несколько минут пробку, Тэ откладывает её в сторону и перемещает одну руку на шею Чонгука, заставляет наклониться и лечь грудью на прохладную мраморную столешницу. Гук поворачивает голову чуть в сторону, чтобы было удобнее. Слышит, как Тэхён расстёгивает пряжку на ремне, а затем отбрасывает его на пол с характерным звуком, который сейчас кажется усладой для ушей и только.
— Хорошо разработан, — хриплым от возбуждения голосом произносит Ким, вводя сразу два пальца в зад Чонгука. Тот немного прогибается, кусая губу. Боли больше нет, хотя ощущения всё еще непривычные. Ну ещё бы… — Отлично постарался.
Тэхён спускает брюки и боксёры, доставая эрегированный член, пульсирующий и желающий побыстрее оказаться в Чонгуке. Плюнув на руку, он размазывает слюну по головке члена, берёт одной рукой бедро мужа, а второй свой член, приставляя головку к проходу. Входить нужно медленно и аккуратно. А как же хочется ворваться в любимое тело и затрахать до помутнения рассудка. Вот, что называется — наконец-то дорвался до лакомого кусочка.
Задрав юбку повыше, Тэхён приподнимает одну ногу Чонгука, любуясь красивыми чулками на красивом теле, и плавно входит, совсем немного.
— Блять, — дёргается вперёд Гук, но Тэ удерживает его, не давая возможности отодвинуться. Хуже будет.
— Потерпи, — тихо отвечает Ким и оставляет короткий поцелуй за ушком.
Постепенно входя всё глубже, Тэхён начинает медленно двигаться. Просто стоять столбом не вариант. А чтобы убрать боль и пресечь её возникновение в принципе, нужно разрабатывать тугой зад Чонгука.
Чон задирает одну ногу на столешницу, а Ким крепко сжимает своими руками талию Чонгука, медленно скользя в нём и будто насаживая на себя. Чонгуку пока что нормально, сбежать не хочется. В общем-то, это довольно приятно, хоть это явно не его прерогатива — принимать в себя. Куда больше ему нравится трахать Тэхёна на всевозможных поверхностях их дома и за его пределами.
Когда Тэхён, наконец, увеличивает темп, входя чуть жестче, чем было до этого, Чонгук прикусывает нижнюю губу, подавляя рвущийся наружу стон.
— Не молчи, красивый, — говорит прямо в ухо Тэ, после чего прикусывает легонько мочку зубами. — Хочу слышать. Дай мне сегодня насладиться таким тобой.
И он стонет, не сдерживается. Хули мяться, если кайфово, хоть признавать и не хочется.
Тэхёну входить уже намного легче, так что он больше не сдерживает себя. Двигает бёдрами быстро, пока Чонгук своими пытается подмахивать, подстраиваясь под нужный темп. Ким оставляет мокрые поцелуи по всей спине мужа, наслаждаясь всем происходящим. Руками сжимает крепкие упругие бёдра. Чонгук упирается одной рукой в столешницу, другой в стену, отчаянно ища опору, чтобы не рухнуть.
Шлепки влажных тел заполняют собой кухню. Чонгук стонет, кусая покрасневшие губы. Тэхён вбивается в уже податливое тело, запрокинув голову назад, испытывая необъятное блаженство и наслаждение. Хорошо, наверное, что Чонгук сорвался, а то в ином случае Ким не смог бы вкусить запретный плод.
Гребанные Адам и Ева.
Тэ хватает волосы Гука, чуть сжимая их, и заставляет откинуть голову назад. Сам же припадает губами к влажной коже шеи, оставляет засосы-космосы, кусает, после чего нежно проводит языком, будто извиняется за возможно причинённую боль. Обхватывает рукой поперёк живота и крепко прижимает спиной к своей груди, грубо вколачиваясь.
— Я тебя обожаю, Чонгук…
— Господи, Тэ, — Гук громко стонет, когда Тэхён в который раз задевает его простату, свободной рукой спускаясь к члену Чонгука, желающего долгожданной разрядки. Ким начинает ритмично двигать по всей длине, уже смоченной предэякулятом. У Чонгука под прикрытыми трепещущими веками звёзды мерцают. Да так ярко, что ослепнуть можно. Он и представить не мог, что двойная стимуляция может быть такой приятной. Повернув голову, он кладёт одну руку на затылок Тэхёна и притягивает его ближе к себе, чтобы грубо поцеловать. Затем опускает руку себе на живот и переплетает с мужем пальцы.
Движения быстрее и резче, дыхание сбито сильнее обычного. Оба уже на грани. Чонгук громко стонет. Тэхён кусает его плечи, двигает по члену быстрее. Укусив за шею и задев простату одновременно, Тэ удаётся довести Гука до сокрушительного оргазма, заставившего тело дрожать и чуть не падать. Но Ким его крепко держит, упасть ему не позволит.
Чонгук вдруг резко отстраняется.
— Какого хера? — возмущённо шипит Тэхён, который так и не кончил.
Гук ничего не отвечает. Быстро перемещается в гостиную и ложится на диван на спину. Призывно разводит ноги в блядских соблазнительных чулках.
— Хули ждёшь?
Ким смеётся и подходит ближе. Становится на колени и грубо врывается в Чонгука. Берёт эти крепкие красивые ноги и закидывает себе на плечи. За поцелуем тянется, обязательно кусая при этом нижнюю губу.
Оргазм настигает, словно цунами, разрушая всё на своём пути. Тэхён изливается прямо в Чонгука, издавая сдавленный стон. Какое-то время находится в одном положении, не двигаясь, а затем медленно начинает выходить. А Чонгук будто только сейчас в себя приходит.
— Ты чё, в меня кончил? — округляет он глаза.
— Ну…
— Тэхён, блять!
— Нахера ты орёшь? — не понимает Тэхён, которого Чонгук только что толкнул, поднимаясь на чуть подрагивающие ноги.
— Сам сейчас будешь мыть меня в душе, убирая следы преступления.
— Какого ещё преступления? — недоумённо бормочет Ким, поднимаясь.
— Преступления против моей чести!
— Что ты несёшь?
— Ты меня трахнул только что!
— Хочешь сказать, тебе не понравилось? — издевательски ухмыляется Тэхён.
— Да нет, — пожимает плечами Чонгук, расплываясь в улыбке, как кот чеширский. — Но повыёбываться же надо!
— Довыёбываешься как-нибудь…
— Не бывать такому, — отвечает Гук, снимая с себя чулки и юбку, и подходит вплотную к Тэ. Обжигает его разгорячённое лицо своим дыханием. Смотрит в родные глаза и насмотреться не может. Плавно перемещает свою руку на влажную спину Кима, проводит пальцем по каждому ребру и позвонку, спускается к заднице и крепко сжимает её. — Поиграли и хватит.
— Чт…
Но Тэхён не успевает договорить, потому что Чонгук закидывает его себе на плечо и несёт в ванную комнату, собираясь трахнуть под контрастным душем.
— Пизда тебе, Ким Тэхён.
