Without You

Веревка рвётся, и его жена падает в пропасть на Бог знает сколько футов вниз. Этот звук, смешанный с ее криком и тошнотворное чувство лёгкости на другом конце веревки преследуют его, когда он смотрит в тёмную бездну сквозь застилающие глаза слёзы. Однако он быстро стирает их, осознавая, что сейчас неподходящее время поддаваться эмоциям. Рэйчел устроила бы ему хорошую взбучку, если бы увидела, как он размяк. Повторяя это себе как мантру, спустя время он берёт себя в руки, сосредотачиваясь на составлении плана действий — сейчас время было решающим фактором. Его жена рассчитывает на него, если… если она вообще еще жива. Через какое-то время Эрик уже болтается в воздухе, гадая, как много времени займёт его падение, если эта веревка тоже оборвется. Он отказывается задумываться об этом, концентрируясь на том, чтобы опуститься как можно быстрее. Постепенно привыкшие ко тьме глаза широко распахнуты — он не потратит впустую ни одной секунды, что есть у Рэйчел. Его крики, произносящие ее имя, эхом возвращаются из пустоты, так и не получив ответа, в котором он так отчаянно нуждался. Он чувствует как надежда угасает, но упрямая решимость продолжает гореть в груди, придавая сил и не позволяя ему сдаться. Он столько раз был близок к тому, чтобы потерять её, и каждый раз ему казалось, что он потерял частичку самого себя. Он не хотел знать, что с ним сделает её настоящая потеря. Черт, даже просто провести вдали от нее целый год было ужасно. 365 беспросветных дней, наполненных тоской по кому-то, кто в конце концов нашел ему замену. Он бы никогда не смог поступить с ней также. Это не будет концом для них, если он продолжит стараться, даже если этот «конец» может наступить из-за того, что творится вокруг. Фонарик, которым он вооружился, наконец-то освещает человеческую фигуру, лежащую в луже крови. Его сердцебиение достигает сверхзвуковую скорость, когда он опускает голову и освещает чужое лицо. Вот тогда у Эрика замирает сердце — это, несомненно, его Рэйчел. До земли спускаться ещё примерно пять футов, но он всё равно разжимает руки, отпуская веревку, и просто падает вниз. Приземлившись на дрожащие ноги, едва не подкосившихся под его весом, он, не теряя времени, спешно бросается к лежащей без сознания женщине. Проверяет её пульс, задержав дыхание — и выдыхает, когда понимает, что она всё ещё жива. — Черт возьми, Рэйч, ты же сильнее этого. Прошу тебя, очнись. Вернись ко мне. Как и сотни раз до этого, руки крепко обнимают её, и Эрик с надеждой ждёт даже малейшего движения, которое означало бы, что она приходит в себя. Потому что Эрик Кинг не из тех, кто теряет надежду, не из тех, кто позволяет дерьмовой ситуации взять над собой вверх. Но он тоже человек, и у него тоже есть предел, и всё это явно было выше его сил. Он заставляет себя забыться, спрятать все мысли в укромном и тихом уголке своего разума, там, где больше ничего не существовало, где ничто другое не имело значения. Ничто, кроме нее. Его жизнь в её руках, как бы странно это ни звучало, учитывая её нынешнее состояние, — и все же это было истиной. Его не волновал мир снаружи: ни слабые голоса на краю пропасти, где они оба лежали, ни обвал, который произошёл в опасной близости от того места, где они находятся, — ничто. Ему было плевать на все, кроме неё. До тех самых пор, пока её ладонь внезапно не сжимает его собственную. Глаза Эрика распахиваются и он видит, как она медленно приходит в сознание, болезненно застонав, обессилено выдохнув. — Рэйч, как ты? — Он немедленно помогает ей принять сидячее положение, когда она касается своего затылка и шипит. — Настолько хорошо, насколько я могу быть в порядке после такого падения… — бормочет она, но горечь в её голосе не задерживается недолго, когда осознание, наконец, поражает ее. — Я утянула тебя за собой? Эрик качает головой, проводя рукой по волосам: — Э-э, нет… нет, я спустился за тобой. — Он кивает на свисающую веревку. — Зачем ты это сделал? — Она недоуменно смотрит на него, заставляя его слегка стиснуть зубы. — А сама как думаешь, Рэйчел? — Он почти срывается на крик, хватаясь за последние струны своего самообладания, чтобы не дать волю эмоциям. — А как же соблюдение протокола или того, что наша работа важнее отношений, Эрик? — Даже в такой ситуации Рейчел нашла повод затеять ссору и заставить его почувствовать себя виноватым. Однако, в этот раз он ей этого не позволит. Он не позволит ей повлиять на него и изменить решение, которое он для себя принял. Он знал, что оно будет правильным. — Мне казалось, ты руководствуешься именно этим с прошлого года. Это была последняя капля. — Ты знаешь, Рэйчел, чем я занимался. Но важно не это, а то, как многое я понял и о чём ты, кажется, даже не задумывалась. — И вот его самообладание, которое он так старался сохранить, вылетает в окно. — Я осознал, каково это — просыпаться без тебя. Каково это — завтракать и пить кофе по утрам без тебя. Как мне болезненно не хватает тебя рядом. И, что еще лучше, я осознал, каково это — быть единственным, кто так себя чувствует. Он больше не может смотреть ей в лицо, не говоря уже о том, чтобы смотреть в глаза. Она, однако, не может смотреть никуда, кроме как в его глаза, которые перестали скрывать то, что происходит у него в голове. — Я осознал насколько сломлен без тебя, услышав по телефону, как ты стала счастлива без меня. Рэйчел открывает рот, чтобы попытаться хоть что-то сказать, но не может произнести ни единого слова, настолько поражена и ошеломлена этой вспышкой эмоций. Она никогда не видела Эрика таким, даже подозревала его в черствости, а теперь он с такой болью изливал ей свои чувства. — Ты говорила, что чувствуешь себя виноватой в том несчастном случае. Что ж, я чувствую себя виноватым за то, что вообще заставил тебя так себя чувствовать и думать. Ты думала, что я виню тебя в потере ноги, хотя всё то время, пока я был в больнице, в те крошечные проблески сознания среди всей этой боли и дезориентации, я думал лишь о тебе. Лишь бы ты была в порядке. Это было первым, о чем я спросил доктора, когда очнулся в больнице, и я помню, как он смеялся надо мной, говоря, что я в гораздо худшем состоянии. Но мне было плевать на это, потому что я смог вздохнуть с облегчением и просто был счастлив, услышав, что ты цела. Я был счастлив, ведь мне не довелось узнать, каково это — жить без тебя. Каково было бы потерять тебя. Но, как оказалось, в итоге я все равно потерял тебя. Эрик замолкает, боль исказила черты его лица, пронизывала выдох, который он издает — звучит так, как будто вместе с воздухом его тело покидала и душа. — Кто бы он ни был, я надеюсь, что он сделает тебя счастливее, чем когда-либо делал я. Её сердце разбивается вдребезги. Внезапно к ней возвращается всё: воспоминания захлёстывают волной, то, что она пыталась забыть, чтобы не плакать из-за мужчины, который, как она думала, разлюбил её. День, когда они впервые встретились; их первое свидание; их первый поцелуй; день, когда он опустился на одно колено и сделал ей предложение; день их свадьбы; их медовый месяц. Не было ни одного плохого воспоминания в этой мешанине. Конечно, у них была своя изрядная доля взлетов и падений, но, оглядываясь назад, ни одно из них не имело значения, тепло и радость, которые они принесли в жизни друг друга, перевешивало всё остальное. И вместе с этим же приходит еще одно осознание того, что она пыталась забыть каждый раз, когда целовала Ника, — что никто не сделает ее счастливее, чем Эрик. Но прежде чем она успела что-либо сказать по этому поводу, ее муж снова вернулся в роль строгого и сосредоточенного полковника, эмоции снова скрылись за этой бетонной стеной бесстрастного лица. — Ладно, давай, единственный выход отсюда — подняться по этой веревке. Обвал перекрыл все остальные проходы. — Эрик протягивает ей руку, чтобы помочь встать. Она берет его ладонь, шипя и кряхтя, когда пытается выпрямиться. Падение, без сомнений, причинило телу больше вреда, чем было видно. — Черт, кажется, рука сломана. — Говорит она почти виновато, глядя на Эрика, который все еще избегает её взгляда, как будто это могло окончательно добить его. — Не страшно… — бормочет он, его глаза бесстрастны, когда он смотрит на болтающуюся веревку. Она хочет сказать ему что-нибудь, приободрить или, может быть, даже поблагодарить, но не успевает, так как её подхватывают с земли. Эрик взваливает Рэйчел к себе на плечо, одной рукой чуть придерживая её, в то время как другая хватает веревку. Он медленно и осторожно подтягивая их вверх, дюйм за дюймом, благодаря небеса за то, что веревка оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать вес двоих. — Я боюсь, Эрик. — Возможно, это не те слова, которые она обычно произносит, но искренность, с которой они произносятся, звучит громче, чем они сами. — Не бойся, я держу тебя. Это будет долгий подъем, но мы справимся, — говорит он напряжённым голосом из-за тяжести, которую он взвалил на себя, держа в своих руках собственную жизнь и жизнь Рэйчел. — Нет, я не об этом, — шепчет она, обнимая его за талию здоровой рукой, — Я боюсь тебя потерять. Полковник действует так невозмутимо, как только может, но все его мышцы на мгновение словно каменеют. — Ты уже потеряла. — Она может только представить, сколько боли ему причиняло это предложение из трех слов. Она-то никогда не узнает, насколько это больно. — Тогда бы отпустил эту веревку. — Рэйчел отвечает в своей резковатой манере, позволяя эмоциям скрыться за банальной грубостью. — А мы ведь клялись, «пока смерть не разлучит нас». Помнишь такое? Когда они давали друг другу клятвы, то были уверены, что так и будет. И если Эрик был честен в своих словах и чувствах, то никакая интрижка не сможет омрачить, затмить то чистейшее чувство счастья из самого приятного воспоминания о том, как начиналась новая глава их совместной жизни. Эрик не отвечает, но легкого наклона его головы с легкой улыбкой на лице достаточно, чтобы дать Рэйчел надежду. Это больше, чем всё, что у нее было за последний год. Они молчат на протяжении всего оставшегося мучительно медленного и болезненного подъема. Эрик почти уверен, что его ведущая рука вот-вот онемеет, но он пытается не зацикливаться на этом — в конце концов, его жизнь не единственная на кону. — Уступ уже близко! — Рейчел первая замечает, как близко они подобрались к месту назначения, и в результате их обоих охватывает облегчение. Это служит Эрику топливом, чтобы вложить все, что у него осталось, и добиться успеха, вытащив их на полу безопасный каменистый островок. Ни один из них уже некоторое время ничего не чувствовал под ногами, так что любая почва подойдет. Они едва могут поверить, что сделали это, когда взбираются на выступ посередине. Все путешествие напоминало лихорадочный сон, но всё же слишком многое напоминало о том, что всё это реально: рука Эрика, которую он больше не чувствует, истонченная до предела веревка и затаенный ужас в глазах Рэйчел. — Ястреб Два-Один… это Регбист, транслирую по рации из… Бог знает откуда, но если вы вспомните, что где-нибудь видели гигантскую пропасть, то мы сейчас там. Срочно нужна помощь. Конец связи. — Эрик говорит настолько чётко, как только может, попутно пытаясь перевести дыхание. — Это Ястреб Два-Один, вас понял. Мы будем там, как только сможем. Отбой. Ни один из них еще никогда в жизни не был так рад услышать голос Джейсона Колчека. — Это был какой-то кошмар. — Рейчел вздыхает, заправляя за уши выбившиеся из аккуратно завязанного пучка пряди. — Стоило быть внимательнее на уроках скалолазания. — Поддразнивает её Эрик, вспоминая день, когда они встретились, навсегда отпечатавшийся в его памяти. Рэйчел усмехается: — Как будто ты был таким уж внимательным. Он пожимает плечами. — Признаю, что не был. Ведь я почти все время смотрел на тебя. Она улыбается ему. — Ты краснел каждый раз, когда я ловила на себе твой пристальный взгляд. — Мои друзья все еще напоминают мне об этом. — И я тоже не дам забыть. И вот так, как они делали это в старые добрые времена, ее губы внезапно прижимаются к его губам — ощущение столь знакомое и успокаивающее, как будто ничего никогда не менялось. Эрик, хотя и удивленный, не раздумывая отвечает на поцелуй. Отстранившись первой, Рэйчел прижимается лбом к его лбу: — Вот видишь, мы не потеряли друг друга. У тебя все еще есть я, а у меня все еще есть ты. — Хм. Пока смерть не разлучит нас? — спрашивает Эрик с ухмылкой, как будто уже знает ответ. И если судить по ее глазам, то он действительно знает ответ. — И даже после неё. — Отвечает Рэйчел, нежно прижав ладонь к щеке мужа, чтобы снова слиться с ним с поцелуе и вновь скрепить некогда нарушенную клятву. Судьбе стоит подумать получше прежде, чем пытаться встать между парой, которая побывала в аду и смогла вернуться.