Именно этого я и жду

      Хёнджину пришлось ждать своего человека значительно дольше, чем Минхо и даже Чанбину. Так долго, что Хван уже и считать перестал, сколько прошло времени… Да и не до счёта ему было, — Великобритания конца девятнадцатого века ежедневно высасывала из древнего вампира все силы своими постоянными грабежами, разбоями и убийствами…       Обычно детектив Хван мастерски раскрывал дела всего за несколько дней благодаря своей смекалке, наработанной веками, наблюдательности и, конечно, вампирским способностям.       Но всего месяц назад в Уайтчепеле объявился безумец, жестоко убивающий девушек лёгкого поведения. Хёнджин совсем не хотел браться за это дело. Ему больше нравилось раскрывать дела о грабеже и разбоях — это позволяло его детективному агентству оставаться на плаву и не привлекать лишнего внимания к загадочной личности вампира. Но когда на пороге его кабинета стоял лично Джордж Ласк — президент Комитета Бдительности Уайтчепела, отвертеться от этого дела для Хвана уже не представлялось возможным.       Так в учётной книге дел, за которые бралось и раскрывало маленькое, ничем не примечательное агентство, появилась выведенная рукой Хёнджина запись: 1888 год. Убийства в Уайтчепеле:       31 августа — найдено изуродованное тело лондонской проститутки Мэри Энн Николз.       6 сентября — найдено изуродованное тело лондонской проститутки Энни Чэпмен.       30 сентября — найдены тела лондонских проституток Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоус, последняя изуродована.       Да, тогда Хёнджину пришлось знатно помотаться, чтобы собрать хоть какую-то информацию о подозреваемых или хоть что-то, что могло бы даже на шаг приблизить вампира к раскрытию этих убийств.       Но вместо нужных ему улик Хван наткнулся только на очередное дело об убийстве:       1888 год. Тайна Уайтхолла:       2 Октября — расчлененные останки женского тела обнаружены в трех центральных районах Лондона.       На удивление, это дело Хван раскрыл быстро. Опять же благодаря вампирскому обонянию и нечеловеческой скорости. Не составило никакого труда вычислить в городе мужчину, на коже и одежде которого яркими пятнами горели следы запаха крови убитой женщины.       Тогда город успокоился.       Но не детектив Хван.       Это убийство не было похоже на дело рук так называемого Джека-потрошителя, как его окрестили жители Лондона. Значит, у него появились подражатели, рассчитывающие на то, что их преступления блюстители закона припишут Джеку.       Только спустя ещё месяц, ближе к концу осени того года, Хван, наконец, раскрыл последнее преступление Джека-потрошителя и закрыл это дело.       Все почести за поимку опасного преступника достались местному шерифу и президенту Комитета Бдительности, а Хёнджин впервые за ту долгую осень выдохнул спокойно.       Справиться с постоянной головной болью в виде различных преступлений Хёнджину позволяла другая часть его тогдашней жизни, в которой вампир был обычным учителем танцев.       О маленьком детективном агентстве в пригороде Лондона не должен был прознать никто из сливок общества, живущих под крылом самой королевы Виктории. Для этих людей и их золотых отпрысков Хван Хёнджин был простым иммигрантом и учителем танцев.       Однажды, в самом начале весны тысяча восемьсот восемьдесят девятого, Хван получил очередное письмо с приглашением на работу. Украшенная узорами из четырёхлистного клевера бумага предупреждала, что ученик полностью бездарен, многие учителя Лондона пытались с ним поладить, но почти всегда это плохо заканчивалось.       — Занятно… — Хёнджин при свете свечи повертел в руках конверт, чтобы лучше рассмотреть восковую печать, которой тот был запечатан.       Вампиру не показалось — на тёмном воске и правда проступали знакомые ему буквы времён Чосона. На печати вместо герба семьи красовалось простое «김» — фамилия дома, куда приглашали учителя.       Карета подъехала к фамильному особняку Ким, где жил новый ученик Хёнджина.       — Добро пожаловать, господин Хван! Рады вашему приезду! — дворецкий ненадолго застыл в поклоне, и Хёнджин учтиво поклонился в ответ:       — Здравствуйте, где я могу найти господина Кима? — спросил он после короткого обмена любезностями.       — Он ожидает вас в гостиной, — сообщил мужчина и подозвал ближе стоящую за его спиной миниатюрную горничную: — Маргарет, пожалуйста, проводи учителя, — попросил он.       Горничная в смешном чепчике с оборками молча кивнула дворецкому и обратилась к Хвану:       — Пройдёмте, господин.       Женщина провела вампира в просторную комнату, окна которой были плотно зашторены, из-за чего простому человеку было бы трудно рассмотреть дорогое убранство помещения. Но не Хёнджину. Вампир с лёгкостью мог рассмотреть всё до мельчайшей пылинки на красном дереве мебели, но не это было целью его визита сюда.       В комнате на модном в то время обитом кожей диване сидел совсем молодой парень аристократичной внешности. Губы его были сомкнуты в тонкую линию, нос украшала небольшая горбинка, что придавало всему образу парня особую изюминку. Глаза юноши изучающе сощурились, но он одним движением кисти остановил Маргарет, когда та собиралась подвязать шёлковые алые занавески, чтобы в комнате стало светлее.       Ещё несколько долгих секунд Ким с подозрением рассматривал Хёнджина с головы до ног, не предлагая ему сесть вопреки правилам приличия:       — Так мне нашли нового учителя? — мелодичный голос юноши разлетелся по гостиной соловьиным напевом. — Надоело!       — Приветствую вас, господин Ким. Моё имя Хван Хёнджин, и я буду вашим преподавателем по танцам, — в лёгком поклоне Хван спрятал едва заметную улыбку.       — Меня нисколько не интересуют танцы, — произнёс Ким и вальяжной походкой пошёл к выходу, толкнув плечом Хвана, отчего тот выронил из рук шляпу и тут же наклонился, чтобы поднять её. — Вы можете быть свободны, дорогой учитель. Я не нуждаюсь в ваших услугах.       — Не так быстро, господин! — Хёнджин в момент оказался прямо перед юным Кимом, наслаждаясь его коротким ступором.       Учитель ловко схватил руку парня и бережно закружил его в танце по тёмной комнате. Он давно забыл все язвительные фразы парня и всё его нескрываемое презрение, с каким Ким встретил Хвана несколько минут назад… Всё это не имело никакого значения теперь, когда парнишка несмело сжимал руку учителя крепче и доверчиво прикрывал глаза, позволяя Хвану вести в их спонтанном танце.       В музыке не было никакой необходимости — оба парня будто слышали одну и ту же прекрасную мелодию. Она густым мёдом заливала всё помещение, заставляя секунды растягиваться в сладкие бесконечные вечности, принадлежащие только им двоим.       Учитель и ученик всё танцевали и танцевали, пока тягучий, как этот момент, шёпот Хёнджина не коснулся пылающего уха Кима:       — Так вы поприветствуете меня, как положено господину? — не без труда вампир завершил танец и склонил голову в благодарном поклоне.       — Добро пожаловать, учитель Хван Хёнджин! — впервые парень ярко улыбнулся, а сердце Хвана тогда остановилось во второй раз. — Я ваш новый ученик Ким Сынмин, — парень одарил учителя не только ответным поклоном, но и новой, неповторимо прекрасной улыбкой.       После знакомства и приятной беседы за чашкой ароматного чая Сынмин лично проводил Хёнджина и с милейшей улыбкой попросил его начать занятия как можно скорее.       — Надеюсь, именно этот сыщик меня поймает, — прошептал он, смотря, как крытая карета теряется в глубине мощёной улицы. — Надо будет оставить ему пару подарков.       В этот же вечер в одном из непримечательных районов Лондона нашли мёртвое тело девушки с переломанными ногами… Рядом с телом лежала записка, скорее похожая на клочок бумаги: «Она так ужасно танцевала. Стоило бы поучиться у учителя Хвана».       После этого новые трупы появлялись каждый день, всё с той же запиской…       Хёнджину пришлось допросить всех своих учеников. Но они как один твердили, что не могли этого сделать. Сколько бы Хван ни копал под каждого из них, найти какие-либо опровержения их словам так и не смог.       Остался только Сынмин.       Хёнджин написал письмо Киму, в котором сообщил о своём желании встретится с учеником в своей усадьбе.       — Да простит меня Чан, — тяжело выдохнул он, опустив письмо в почтовый ящик дома Ким, — ждать, пока письмо дойдёт туда почтой, для Хвана не представлялось возможным.       Всего за день до того приглашения Хёнджину пришлось чуть ли не на коленях упрашивать Чана помочь:       — Ну пожалуйста, хён! — говорил он на родном корейском, специально, чтобы подчеркнуть, насколько близок для него старший. — Что тебе с этого будет? Подумаешь, ноги сломает… Ну что тебе, Чан-и? — поняв, что давить на жалость бесполезно, Хван снова вернул голосу серьёзность. — Я уверен, что это он. Просто потанцуй со мной, отдави мне пару раз ноги и всё. Это десятки невинных жизней, Чан…       Бан Чан нахмурился:       — Почему я? Попроси Минхо.       — Ты с ума сошёл, хён? Он же убьёт меня! — детектив схватился за сердце, изображая собственную трагическую кончину от рук Минхо, а затем выпрямился. — Ну прошу тебя!       — Ладно, — по-отцовски тяжело вздохнул Бан, — что мне надо делать?       — Обожаю тебя! — Хёнджин радостно обхватил руками шею вожака, но быстро отстранился, услышав тихое недовольное гортанное рычание.       Субботним вечером Сынмин собрался на урок к Хвану. Он знал, что в этот раз на занятии будет не один, — в письме учитель предупредил о присутствии на уроке другого ученика.       — Надеюсь, он не такой, как те бездарности… — поправляя воротник, шипел сквозь сжатые зубы Сынмин.       Когда ученики собрались в небольшом танцевальном зале, Хёнджин начал урок. Сначала он станцевал с Сынмином, якобы для того, чтобы показать новому ученику весь танец полностью. Следом учитель подошёл к Чану и уверенно уложил его руки себе на талию:       — Теперь ваш черёд, Кристофер. В этом танце вы будете вести, поэтому покажите мне всё, что вы запомнили из увиденного ранее, — попросил он с улыбкой, незаметно подмигнув Бану.       — Конечно, учитель Хван, — кивнул в ответ Крис.       Внутренне Хёнджин умолял актёрский талант старшего пробудиться именно сейчас и, похоже, не зря умолял.       Чан дважды наступил на носки лакированных туфель Хвана, сделав всего три или четыре шага. Дальше он изобразил неуклюжий пируэт и едва не повалил Хёнджина прямо на мраморный пол зала.       Скрипач тогда закашлялся от такого безобразия. А ведь он видел многое…       Ближе к концу танца учитель Хван уже перестал считать, сколько раз Чан прошёлся по его ногам, как по тропинке. Много. Наверное, заранее мстил за следующую часть их плана… Другого объяснения таким «стараниям» у Хёнджина не находилось.       Так и не закончив танец, Кристофер вдруг засобирался и в спешке покинул танцевальный зал, протараторив что-то о том, что опаздывает на важную встречу.       Хван и Ким по какому-то своему обычаю, похожему на традицию, уже пили чай после занятия, когда Сынмин извинился и торопливо сбежал, — сказал, что у него запланирована ещё какая-то встреча, поклонился и покинул дом учителя.       Уже надевая модное в те времена чёрное пальто-пиджак, Ким зачем-то невзначай бросил смятую фразу о картине, которую он увидел в зале. Сказал, что она привлекла его внимание.       А вот какая из пяти висящих в зале картин, — он так и не уточнил.       Сынмин нашел нового ученика в парке, — тот спокойно сидел на одной из резных скамеек и читал книгу, когда Ким подошёл к нему и молниеносно вколол в шею длинную иглу, впрыскивая под кожу львиную дозу опиума. Конечно, Чану это как слеза в море, но актёр он хороший, поэтому весьма правдоподобно изобразил, как теряет сознание, даже замедлил дыхание, сделав его почти неслышным.       Сынмин тихонько потащил Кристофера в свой экипаж, делая вид, что ведёт домой пьяного друга, что позорно отключился в парке средь бела дня. Ким запихал свою, надо сказать, не лёгкую ношу в крытую карету, а сам взобрался на место возничего и взялся за поводья, направляя лошадей в лесной домик, стоящий на окраине одной из пригородных деревень Лондона.       — Для чего тебе даны ноги, если ты не умеешь ими пользоваться? — с безумной улыбкой, почти ласково спросил Сынмин, одним пальцем проверив лезвие топора на остроту. — Вот, я понимаю, учитель Хван, — тело прекрасно двигается, руки великолепно рисуют… — по-прежнему не подавая никаких признаков жизни, Чан продолжал лежать на земляном полу сарая, куда его притащил Ким, а Сынмин продолжал: — Ты же видел его картины, пока оскорблял его своим жалким подобием танца? Я уверен, все его творения прекрасны, но особенно моё внимание привлёк волк с красными глазами.       — Чёрт! — тихо выругался Чан. — Ну и что мне делать с тобой? Надеюсь, мой человек не будет серийным убийцей… но ничего не поделать, судьба есть судьба. Может, Хван его перевоспитает.       Сынмин совсем не слышал слов Бана — был слишком занят выбором орудия и способа убийства…       — Зачем ты это делаешь? — Чан изобразил, будто очнулся и умирает от головной боли.       — Я давно наблюдаю за учителем. Знаю достаточно много о нём… Даже того, что тебе и не снилось, — с той же жестокой улыбкой говорил Ким, приближаясь к своей новой предполагаемой жертве, — и я хочу, чтобы он принадлежал только мне. Все те, кто посмел хоть раз притронуться к нему, будут мертвы.       — А если я скажу тебе, что ты сможешь жить вечно с ним? — Чан приподнялся на локтях, звякнув стальными цепями, которыми был прикован за запястья к каменной стене дома.       — Это было бы прекрасно! — хищный прищур на лице Сынмина превратился в мечтательную щенячью улыбку.       — Тогда мы должны вернуться назад, — по-отцовски улыбнулся Крис, с лёгкостью порвал цепь и встал как ни в чём не бывало. — Нас Хёнджин ждёт.       — Как?! — только и смог поражённо прошептать Ким.       — Просто ты ещё не всё знаешь о жизни нашего Хёнджин-и, — легонько похлопал его по плечу Чан, приводя в чувства.       Не успели они переступить порог дома Хвана, как Хёнджин тут же получил подзатыльник от вожака за то, о чём знал только Чан…       — За что?! — потирая ушибленное место, обижено поинтересовался Хёнджин.       Чан бросил многозначительный взгляд в сторону Кима, — тот стоял весь красный и молча бесился, крепко сжимая кулаки, будто вот-вот разорвёт Кристофера на части.       — Я нашёл твоего муженька, — заявил Чан, смотря на Хвана.       — Что? Муженька?! Ты головой ударился, хён? — Хёнджин подошёл ближе к Чану и потянулся рукой к его лбу, чтобы убедиться в наличии у вожака несуществующей лихорадки.       Но руку Хвана моментально перехватили холодные пальцы Ким Сынмина:       — Не трогай его! — вскрикнул он. — Никого не трогай. Только меня, — Сынмин смотрел серьёзно, не моргая.       — Я же сказал — муженёк, — хихикнул Бан. — Ладно, болтайте, я пошёл, — он развернулся на пятках и убежал куда-то в сторону шумной улицы, оставив парочку наедине.       — Ну и зачем ты это делал? — Хёнджин повернулся к Киму, скрестив руки на груди.       — Они… они были бездарными и грязными людьми! — Ким не скрывал своего искреннего возмущения, а его ладони снова сжались в кулаки от одних только воспоминаний об этих ничтожествах… — Они были противны мне не только своими мерзкими поступками, но даже мыслями… А когда я узнал, что ты учил их танцам и они трогали тебя… я разозлился. Никто не смеет тебя трогать, — закончил он со звоном стали в голосе.       — Так ты у нас помешанный единоличник, — Хёнджин задумчиво погладил подбородок и кокетливо заправил выбившуюся длинную прядку за ухо. — Как интересно! — с нежностью проворковал он. — А мне нравится такое. И ты мне нравишься…       — Чего?! — изумился Ким. — Я думал, ты прогонишь меня… Тогда мне пришлось бы силой заставить тебя быть моим…       — Не-е-ет, дорогой мой, — пропел вампир, посмеиваясь над последними словами своего человека, — теперь ты вечно будешь со мной, — сверкнув хитрыми, горящими ледяной голубизной в темноте вечернего города глазами, Хёнджин подошёл к Сынмину вплотную.       Он резко наклонил голову парня в сторону, открыв для себя его бледную шею, и вцепился в неё, как голодная собака в кусок мяса.       Хван не успел подумать о том, что Сынмину от его укуса будет чертовски больно, но, к его удивлению, Ким стоял смирно. Он даже не дёрнулся, не моргнул и не издал ни единого звука. Только крепко сжал плечо Хёнджина так, что, будь он человеком, несколько недель маялся бы потом с синяками…       Вскоре в доме Хвана уже не осталось ни одного человека.