Тепло.

Чун Юнь никогда не брезгал тяжёлыми тренировками. Почти каждый день он изнурял себя, иногда буквально до потери сознания ради того чтобы не разочаровать всего одного, и самого главного, близкого, самого капризного и критикующего человека в его жизни — себя. Никто не сомневался в нём, в его физических и духовных способностях, все уважали его, и были благодарны даже за то что он сидя на месте изгонял нечисть своим присутствием, и даже за это были готовы отдавать ему быть может и последнюю мору. И это всегда казалось ему нечестным, он почти никогда не принимал денег, потому никогда и не был богат, пожалуй. Несмотря ни на что, он продолжал упорно тренироваться и сражаться с любым встречным по пути хиличурлом, с воздухом, прежде всего видя в этих врагах, пожалуй себя, и своё проклятие. Многие бы назвали это благодатью, но для для экзорциста это было ничто иное как проклятие. Многие считали его своим другом, но не многих считал таковыми он. Своих друзей он мог посчитать на пальцах: Сян Лин, Ху Тао и конечно же Син Цю… Дальше никто на ум не приходит. Ху Тао он немного побаивался, из-за её странного юмора, и странного отношения к смерти и призракам, но несмотря на это с ней могло быть весело, и она принимала его в свою компанию, хотя и доверять ей он бы точно не стал. Сян Лин была прекрасным поваром, и была ближе к нему, у неё были горящие глаза и все разговоры с ней только и были что о еде, да о клиентах. Да, она слушала его истории про практику в экзорцизме, смеялась, ходила с ним и другими друзьями и знакомыми в короткие экспедиции, но казалось во всех темах кроме еды она была поверхностна и не заинтересована, хотя быть может ему и только казалось. Но вот Син Цю… Син Цю был его самым лучшим и близким другом. С ним всегда было весело и интересно, и одним своим присутствием он позволял Юню, хоть чуть, но расслабиться. Он не скупился шутками, прозвищами и дразнилками, но Чунь не злился и всегда прощал даже самые жестокие розыгрыши, потому что видел в этом искренность, он знал что мало с кем он ведёт себя так, а настолько открыто, пожалуй только с ним. *** Чун Юнь, закончив дела, от безделия и самокритики измотал себя очередной тренировкой, взмах меча, ощущение что руки сейчас отвалятся, колющее в сердце ощущение собственной слабости, удар меча о твёрдую землю, громкий звук, и всё потемнело. Очнулся он на том же месте, в пыли и грязи́, когда солнце уже приближалось к горизонту. Всё произошло так быстро, время проведённное в бессознании казалось таким же быстрым и изнурительным как и тренировка, как и момент падения о почву. Чун Юнь хотел было не задумываться об этом и просто идти, и просто пойти в своё скромное жилище, хотел спихнуть всё на перегрев, силу Янь, но голос в голове сказал: «Если бы это была сила Янь ты бы оказался не здесь, и не помнил бы как вырубился». Стало лишь хуже. Придя домой, потратив последние силы на заполнение небольшой холодной ванны посредством вёдер, Чун Юнь чуть ли не плюхнулся в воду. Сил не было, но спать не хотелось. Не было никакого желания делать что-то, мышцы ужасно болели, вместе со старыми и новыми повреждениями на коже, а в голове всё ещё эхом отдавалась та мысль. Сейчас бы он очень хотел просто заснуть и перенестись в следующий день, но он знал что в ближайший час не заснёт точно. Чун сидел в прохладной воде обнимая собственные потёртые и побитые колени. Почему так тяжело? Ты сам виноват что довёл себя до такого. Ноги болят. Зачем ты себя так доводишь? Ты точно не перегрелся на солнце? Как жаль что точно нет. Я больше не хочу столько тренироваться. Ты обязан. Почему ты плачешь? Ты должен быть сильнее. Руки болят. Вода холодненькая… Я не хочу так больше. Слёзы слишком жгучие. Ты жалок. Вода теплеет. Если уснуть в ванне, можно утонуть и уже не проснуться. Я должен продолжать бороться что бы стать сильнее. Я хочу наесться острого. Я должен контролировать себя. Больно. Я так устал. Я хочу почувствовать тепло. Мне холодно. Холодно. Холод. Контроль. Слёзы чудились ему настолько горячими, что казалось сейчас, когда они коснутся поверхности воды должен пойти пар. Но этого не происходило. Солёные, жгучие и горячие слёзы капали в воду с характерным звуком или стекали по покрасневшим щекам. Чун медленно вылез из воды, и переполз в кровать. Действия будто происходили без его участия, он не помнил как оказался в постели, да и было не до этого, он лишь хотел завернуться в одеяло. Поток мыслей был настолько беспорядочный что он совершенно не различал о чём сейчас думал, он лишь укутался в одеяло, обнимая его крепче и крепче, как вдруг наконец он перестал различать что говорят ему глупые мысли, а мир начал темнеть и расплываться. *** Проснувшись утром Чун Юнь старался не думать о вчерашнем, «такое не в первый раз», занимался утренними делами, вспомнил о том что сегодня назначена встреча с Син Цю. Со всеми этими глупыми мыслями экзорцист уже и позабыл как вчера получил конверт, где его друг своим кривым, но таким искренним почерком писал: «Я слышал про призрака около двора Ваншу, мне скучно, жду тебя у пристани завтра в 13:00.» Подпись: «Твой Син Цю». На первое прочтение этого послания у него ушло порядка трёх минут, вместо обычных пяти, тогда он подумал: «Кажется я делаю успехи в синцюйском…». Оказавшись на пристани, он быстро заметил стоящую фигуру с книгой в руке, а она быстро заметила его. — Привет, Юнь-Юнь, — помахал Син Цю отводя взгляд с книги на экзорциста. — Как всегда полон энергии? Он сказал это с едва заметной насмешкой, должно быть это был глупый каламбур насчёт его энергии Янь, который он отпускал уже не в первый раз, но Чун помрачнел не от этого, а лишь от того что чувствовал что энергией он блещет. — Привет. Ну, уж её у меня больше чем у тебя, — лишь ухмыльнулся он в ответ. Следующие несколько часов они провели в дороге, идя по тропинкам, Юнь ел мороженое, Цю не убирал из рук очередную книгу, что кажется совершенно не мешала ему следить за дорогой и за разговором с другом. Приятная беседа ни о чём с примесью глупых шуток мечника, сама его компания и мороженое позволяли экзорцисту чувствовать себя вполне в форме. И быть может он всё ещё имел маленькую надежду встретить призрака хоть сегодня. Подойдя к постоялому двору Чун обращается к своему собеседнику: — Есть какая-то более конкретная информация, где может находится призрак? — Нет, я слышал только лишь что где-то во дворе, — отвёл взгляд Син Цю. — В таком случае давай опросим окружающих людей и работников. — Нет-нет! — резко вскрикнул мечник. — Что? — Нельзя спрашивать никого, я… Я сам тебе всё покажу. Чун Юнь нахмурился. Это была очень странная реакция, тем более от Син Цю. Подумав о нелогичности его слов, он решил: — Нет, я всё же спрошу, так будет надёжнее. После этих слов Син Цю ещё заметнее занервничал, хотя и пытался держаться спокойным. — Нет, давай не будем, нельзя, — метался он. — Объясни по какой причине мы не должны этого делать, — экзорцист уже начал закипать. Син Цю грустно выдохнул. — Я соврал. Тут нет никакого призрака. — Син Цю виновато опустил глаза в пол. Кажется он говорил ещё что-то, какие-то оправдания или извинения, но он уже их не слышал. Он кипел от гнева, и чувствовал как его энергия вырывается наружу. Он сжимал кулаки почти до крови. Он и без того был на пределе, ему хотелось кричать на Син Цю, рвать и метать, позволить своей энергии вырваться, и чтобы все увидели насколько он устал, и чтобы никто больше не смел его бесить. Но он контролировал себя потому всё что он сделал это развернулся, и ушёл куда глаза глядят буркнув под нос: «Иди к чёрту, Син Цю.», холодно и зло. Через секунду он почувствовал тёплую руку на своём плече, но инстинктивно оттолкнул её. Он ушёл быстро, и Син Цю, в оцепенении, не успел и пошевелиться чтобы догнать его. Пройдя наверное метров сто экзорцист ударил себе в лицо потоком снежинок, дабы успокоить бушующую энергию Ян, после чего остановился. Это помогло немного успокоиться. Нет, он всё ещё был раздражён, и был в обиде на Син Цю, но по крайней мере он был способен осознать что происходит вокруг и контролировать себя в полной мере. Он не понимал как Син Цю мог. Он доверял ему абсолютно полностью, был готов сделать для него всё, он чувствовал себя с ним настоящим, но такое было для него как нож в спину. Кто знает сколько раз Син Цю так обманывал его? И для чего же? Посмеяться над ним? Он привык расценивать шутки своего друга не в серьёз, и прощать, принимать как часть его, пропускать мимо себя, но если всё это были шутки, то ему уже не смешно. Он чувствовал себя высмеянным. Высмеянным его лучшим другом и единственным человеком которому он доверял. Он сидел на траве в полном одиночестве, и только сейчас он понял что находится около склона какой-то не очень большой горы, о который он облокачивался, обнимая собственные колени. Но всё это не имело значение, ведь горящую, всепоглощающую злость заменила глубокая, холодная, болезненная обида и печаль. Всё что он мог делать это жалеть себя, тихо пуская солёные слёзы себе в колени. Он снова заплакал. Собственные слёзы он воспринимал как признак слабости, а чужие как проявление эмоций, и относился к ним лишь с сочувствием, в большинстве случаев. Он чувствовал себя слабым, и от того становилось лишь хуже. *** Спустя, казалось бесконечные мгновения слабости и одиночества, он наконец услышал столь знакомый, но уже более тихий и уставший голос, который мнил: «Наконец-то я тебя нашёл.» Он ничего не ответил. Лишь сильнее вжался головой в колени, не желая его видеть. — Я пришёл сюда, — книжник сел рядом с экзорцистом, в схожей с ним позе, внимательно смотря на него. — Объясниться. Я знаю, что извинения тебе не помогут, я знаю, что я виноват, я лишь хотел сказать… Я не хотел над тобой посмеяться. В этот раз. Я действительно иногда врал тебе о призраках, и это всегда кончалось хорошо. Ты приободрялся и мы проводили время вместе. По правде, я чаще всего делал это чтобы провести больше времени с тобой, потому что только с тобой и с книгами я чувствую себя живым, я чувствую себя собой. Ты всегда терпел меня, хотя, пожалуй, я этого не заслуживал, всегда был добр ко мне, и не пытался использовать меня или мой статус. Твоё присутствие всегда успокаивает меня и я чувствую что могу быть собой. Чун Юнь поднял голову и посмотрел в янтарные глаза Син Цю, в которых можно было увидеть сожаление и абсолютную искренность. — Но… — Син Цю грустно опустил взгляд, продолжая свой монолог. — Последние недели я чувствовал что с тобой что-то не так. Я не мог понять что именно. Я просто чувствовал и видел что тебе плохо. Я, правда, хотел помочь, но я не знал как, и что мне сказать. К тому же, я даже не понимал как я это видел в тебе, и начинать разговор было бы странно. Я думал что если бы мы сходили сюда, тебе стало бы легче, но сейчас я понял что кажется моя ложь стала спусковым крючком. Ты так устал, Юнь-Юнь? Син Цю провёл своей нежной рукой по щеке экзорциста, вытирая слезу, после чего тот медленно стал убирать руку, в смущении, но… Его остановили. Чун Юнь резко схватился за Син Цю, крепко обняв его всем телом, прижимаясь к плечу, он сделал это так быстро что оба не успели ничего понять. Через несколько секунд, мечник неловко обнял его в ответ поглаживая по спине. — Прости меня, — прошептал он. — Син Цю, я… — подрагивающим голосом проскрипел двуручник. — Я люблю тебя. Книжник на секунду остановился, и дрогнул, после чего сильнее прижал экзорциста к себе, и тот почувствовал биение чужого сердца. Тишина. Тепло. Юнь почувствовал сильное тепло, именно то которое так хотел почувствовать всё это время. Он не чувствовал энергию Ян, но ему было действительно тепло. — Чун Юнь. Я тоже. Я думал, что я никогда этого не скажу, или может надеялся сказать это первым. И как давно я называл тебя по имени? — говорил Син Цю, с усмешливой и счастливой интонацией. — Не плачь, я здесь.