«..пирожное к чаю?»

Стрелка часов монотонно покачивалась — медленно и лениво — в такт пульсу, в такт стучащим по карнизу каплям дождя. Главное, успокаивающе, среди постоянного городского шума. Кэйа следил за ней неотрывно, как за последней крупицей, изолирующий его от мира, следил, наверное, уже минут десять, не меньше. — Болван, ты вообще меня слушаешь? — Дилюк бросил на него раздраженный взгляд и устало выдохнул. Он поправил воротник пиджака и сел на соседний стул. — Я уже понял тебя, Люк, — кивнул Кэйа, подперев щеку рукой. Дилюк коротко глянул на оконное стекло — все запотевшее и покрытое каплями воды с другой стороны — в такую погоду хотелось только спать; и спросил с угасающей надеждой: — Варианты? — Погоди, — лениво проговорил Альберих, проводил глазами стрелку до целого числа, и наконец развернулся к нему всем корпусом, — Давай кое-что проясним: ты хочешь ещё одно дело? Дилюк прищурился. — Ты, кажется, был не против. — Верно, — уже тише согласился тот, покачивая ногой, — Что отец говорит? Рагнвиндр хмыкнул и прокрутил между пальцев запонку. — Сомневается. — Что мы потянем? — Что мы все не просрем, Кэйа, — уже более раздраженно добавил Дилюк. Альберих прыснул в кулак. — Ох, уверяю, это будет весело. Кэйа прикрыл глаза и чуть хмуро уставился на цветочный принт пустой чашки. — Нам нужна отдельная концепция, не так ли? — Неужели. Кэйа расплылся в довольной ухмылке, будто знал все секреты мира. — Кофе. — Прости? — Ну, милый братец, — Альберих поднял чашку, рассматривая узор нежных оттенков, — раз ты так против алкоголя, — он со звоном опустил сервиз на лакированную поверхность, — это наилучший для нас вариант. На пару мгновений Дилюк затих, обдумывая сказанное; затем, глянул с неподдельным интересом. — Что ещё? Кэйа заулыбался, довольно щурясь, и только хотел было открыть рот, как послышались почти бесшумные методичные шаги — дверь открылась с тихим скрипом и в помещение зашла Ноэлль — запыхавшаяся, с потускневшим румянцем на щеках. С глухим стуком она опустила поднос со свежей выпечкой — от них ещё валил горячий пар; и стянула зубами прихватку с правой руки. — Не хотите ещё чаю? — Ноэлль подняла чашку, всматриваясь в ее опустевшее донышко. Кэйа бросил заинтересованный взгляд на длинный фартук с вышитыми кошачьими лапками. Девушка чуть нахмурилась и поспешно стала оглядывать бежевый свитерок на наличие шоколадных пятен и мелкой крошки. — У меня есть просто потрясающая идея, — ухмыльнулся Альберих. Дилюк приподнял бровь, откусывая приличного размера кусочек от посыпанного сахарной пудрой пирожного, и Ноэлль взволнованно кашлянула. — Это наше секретное оружие. Ноэлль положила прихватку на стол и прижала руки к груди. — Я? — И ты, конечно, дорогуша, — Альберих, не стесняясь, пододвинул к себе дощечку с разгоряченной ёмкостью, и запихнул в рот пирожное целиком, — Но я про это, — добавил он с набитым ртом. Дилюк улыбнулся лишь уголками губ, и этого было достаточно; Ноэлль чуть смущённо качнулась из стороны в сторону, придерживая край клетчатой юбки. Услышать такую похвалу в свой адрес — достаточно хороший успех. Но стоило Ноэлль немного насладиться успехом, как поднос стремительно опустел. Она с удрученным видом легко и почти невесомо шлепнула Кэйю по руке, и тот глянул на неё изумленно. — Хоть бы оставил немного! — строгим голосом выговорила она, и ее бровки чуть нахмурились. — Если решишься работать с нами, — откашлявшись, начал тот. — Семейный бизнес, — опередил его Дилюк, — Надёжнее и лучше тебя никто не справится. Щеки Ноэлль чуть засияли и она сдержанно кивнула. — Вам помочь с идеями и оформлением? — оба юношей уже впали в раздумья сразу же после вопроса, и новоиспеченный пекарь села за стол, облокотившись на его поверхность, — Вы так ничего и не решили? — взволнованно спросила она, на что Кэйа махнул рукой. — Можем решить на месте. Собирайтесь, — коротко бросил Дилюк и поднялся с места, расправляя складки костюма. Кэйа резво вскочил на ноги и хмыкнул: — И что же ты тянул, братец? Сразу бы так. Развязывая узелок фартука, Ноэлль взглянула на запотевшее стекло — нагнетающий ливень и не думал прекращаться; и поспешила достать пару зонтов. Дотянувшись до высоких полок в прихожей, она уточнила: — Далеко нам идти? Дилюк остановился у двери, застегивая на пуговицы плотный плащ. — Не более десяти минут. И, накинув капюшон, прокрутил замок — прохладный ветер живо скользнул в помещение; легкий озноб пробежался по коже, и Ноэлль одним резким движением застегнула молнию куртки, и вышла следом. Остановившись, разве что, на пару мгновений под карнизом, раскрывая темных оттенков зонты. Провозившись с замком, Кэйа нагнал их быстро и схватился за ее локоть, ныряя под чужой зонт. Кожаная ткань не застегнутой куртки уже блестела стекающими вниз каплями, что своего хозяина явно не волновало. Ноэлль хмыкнула, натягивая краешек любимой шапки на кончики ушей. Проявляя во всей красе одну из своих далеко не лучших привычек, Рагнвиндр шагал быстро и уверенно, будто маршировал вдоль улиц; и на счастье Ноэлль, замедлился, как только прошёл пару домов. На привычно людной улочке виднелись лишь пару проезжающих машин — даже на маленькой скорости, брызги воды летели на тротуар, и волны расходились по лужам; впрочем, неудивительно, в подобную погоду не каждый предпочитает выходить из дому. Мелкие пожелтевшие листья вяло падали под дождевыми каплями и, подброшенные ненадолго порывистым ветром, легко приземлялись на лобовые стекла припаркованных автомобилей. Вскоре, Дилюк остановился перед одним из зданий: его высокие стеклянные окна, больше напоминающие ветрины, были сплошь закрыты полиэтиленовым покрытием; Кэйа огляделся: выкупленное братом здание находилось на достаточно широкой улочке, буквально усыпанной мелкими магазинчиками — в таких, как правило, чинили часы и продавали одежду. Проще говоря: местечко выгодное. Дверь легко поддалась и приоткрылась с легким звоночком. — Отдельное приглашение? — сдержал улыбку Дилюк, придерживая дверь. Кэйа выхватил зонт из рук Ноэлль и легонько подтолкнул вперёд: — Что насчёт столиков на улице? — спросил он в дверях, подбрасывая вверх закрытый зонт. — Без карниза? — с сомнением уточнил Рагнвиндр, — Тогда ты их и будешь чистить от листьев и снега, — добавил он и зашёл последним. Внутри помещение было до безобразного пустым: за исключением одиноко висевшей лампы, заменяющей полноценную люстру. Кэйа присвистнул. — Обои или краска? — приподнял он бровь, проходясь подушечками пальцев по шершавой поверхности стены. — Краска, — подала голос Ноэлль, всматриваясь в пустую стену у входа. — Значит наймём рабочих, пускай шпаклюют, — согласился Дилюк, — Что-то ещё? Кэйа драматично вдохнул: — Только чай и кофе? — Я могу научить вас коктейлям, — уклончиво бросил тот, — Безалкогольным, Кэйа. Альберих чуть поник, улыбаясь одними глазами. Большими шагами он отмерил расстояние от витрин до дальней стены, задумчиво поджал губы и спросил: — Полагаю, работать здесь будем только мы? — Много народу и не нужно, — Ноэлль что-то сверила в телефоне, — Нужно будет лишь достаточно приборов. — Предатель, — шикнул Альберих и развернулся в сторону брата, — Значит, за алкоголем буду приходить к вам. — Я выдам запрет: не пускать тебя, — отмахнутся Дилюк, — Ты разоришь все отцовские запасы. Кэйа ребячески скрестил руки на груди и фыркнул. — Тогда у меня другая просьба. Рагнвиндр перевёл заинтересованный взгляд. — Музыкальный автомат. Как в старых фильмах, с бесконечным джазом, — расплылся в мечтательной улыбке Альберих. Ноэлль кивнула и Кэйа продолжил: — Будет одной из наших изюминок. — Сразу бы так, — передразнил его Дилюк и сдержанно кашлянул, — Спрошу Джинн по поводу декора. Затянув излюбленный фартучек потуже, Ноэлль внимательно осмотрела помещение: стены нежного фисташкового оттенка плавно переходили к бежевому; на широких подоконниках красовались расписные цветочные горшочки, сами же бутоны цветов смотрели сквозь витрины на прохожих и колючую осень; под потолком сияла россыпь небольших фонариков. Такие же декоративные лампы находись и на столиках. Ноэлль наклонилась к прилавку, проводя подушечками пальцев по прорезям на деревянных шкатулочках — мелким листьям и одуванчикам. Ноэлль помнила, как лично приносила из дома расписные чаши, пузатенькие глиняные кувшины с тонкими узорчатыми ручками — на множественных полках из тёмного дерева они смотрелись прекрасно, и аккуратно их обвивали лозы дикого виноградника. Они свисали с самых верхушек помещения: пушистым покровом ложились на пышные кружева светлых штор. По помещению разлетался сладкий аромат корицы и свежей выпечки. — Ты справляешься? — Ноэлль выглянула из-за прилавка, одними глазами высматривая количество посетителей. Кэйа вскинул брови и смахнул невидимые пылинки с длинного фартука. — Как видишь, — улыбнулся он, — Но можем поменяться, если так хочешь. Ноэлль прищурилась. — Так у тебя проблемы, — протянула она, и, чуть сдвинула коллегу в сторону, в последнюю секунду вручила уходящему мужчине пару пирожных. Кэйа виновато поджал губы. — Хорошо я делаю только коктейли, — бросил он и легким движением перемахнул через уголок прилавка. Ноэлль нахмурилась и по-детски пригрозила ему пальцем. — Ты сделал это прямо через дверцу, — шикнула она, — И, к слову, у Дилюка коктейли выходят лучше. — Зато мои — с душой, — Альберих картинно схватился за сердце, и исчез за прилавком с выпечкой. Приняв оплату и выдав чеки паре посетителей, Ноэлль опёрлась локтем о дверцу. — И пудрой посыпал? — поглядывая за действиями Кэйи, спросила она. — И ягодами украсил, — передразнивающим тоном выдал он, упаковывая несколько по небольшим коробочкам. Ноэлль чуть фыркнула и любезно поинтересовалась: — И из печи вторую партию вытащил? Кэйа на секунду замер и, вяло улыбнувшись, метнулся к выпечке. Ноэлль со всей силы кинула в него прихватки — одну из них, однозначно, Альберих должен был поймать лицом. Высматривая за окном потенциальных посетителей, взгляд Ноэлль неосознанно зацепился за что-то достаточно яркое в серой осени — вывеску очередного магазина. — Но там же ничего не было, — неосознанно прошептала она и сощурилась, всматриваясь в даль. И впрямь, когда Дилюк выкупил здание, вся улица уже была застроена мелкими магазинчиками, Ноэлль жадно рассматривала их всех, не могла же она пропустить один. И пусть за высокую цену они нашли наиболее качественную краску и мебель, не говоря уже обо всем оборудовании, времени ушло не мало. Ноэлль стала загибать пальцы: первые три дня краска сохла — а они судорожно искали мебель и декор, вписывающийся в общий интерьер; ещё день на новое напольное покрытие и свет; и, примерно, полтора для расстановки мебели и декораций — принесённых из дома. Времени прошло много и мало одновременно. Ноэлль заговорщически склонилась и заговорила шёпотом, не отрывая взгляда от витрины: — Ты не замечал новых застройщиков? — она внимательно проследила за тем, как Альберих разливал тесто по формам, и впилась взглядом в чужой фартук — на нем красовались несколько чёрных кошек. Ноэлль бы солгала себе, если бы не подумала, что хотела бы подобный. Кэйа задвинул в духовку следующий противень — на этот раз с шоколадными кексами — и метнул недовольный взгляд. — Что? — поджал он губы, стягивая кинутые ранее в него же прихватки, — У тебя свой есть, — он поправил рукав чёрной жилетки, — К слову о твоём вопросе: нет, не замечал. Ноэлль взволнованно закусила губу — интерес к новому зданию не позволял ей сидеть мирно. — Продержись недолго, я скоро, — выговорила она быстро и тихо, и стремительно исчезла за дверью, ведущую вглубь помещения. Кэйа огляделся и тяжело вздохнул — рисовать узоры на кофейной пенке он так и не научился. Накидывая на озябшие плечи куртку на ходу, Ноэлль поспешила выйти с входа для персонала, и быстрым шагом, между мелкими улочками, направилась к ярко сияющей вывеске. Снаружи здание было ничем не примечательным: совершенно не отличными от других по цветовым оттенкам — с привычными бежевыми стенами и чёрной черепицей; одна лишь надпись, кажется, была аббревиатурой, разгадать которую могли лишь сами владельцы. Высокие витринные окна явно были прикрыты шторами изнутри. Она подошла вплотную к стеклу и, подышав на запотевшую вскоре поверхность, протерла тканевым рукавом маленький кусочек для обзора. В первую очередь взгляд зацепился за подоконники — они были сплошь заставлены высокими вазами с цветами и их массивные бутоны расцветали различными оттенками, и их количество во много превышало количество цветов в собственном кафе; внутренние стены здания были из тёмного дерева — редкие узоры коры равномерно поблёскивали от света редко проезжающих машин. С них так же свисали небольшие вазоны — на этот раз с мелкими лепестками и ещё не распустившимися бутонами. В целом, казалось, это был совершенно обычный цветочный магазин или маленькая любительская оранжерея в нем. Маленький проблеск света заставил Ноэлль встрепенуться — страх быть пойманной крепко засел в сознании; и пусть она понимала, что не совершила ничего ужасного и противозаконного, ее руки уже безумно тряслись, а ноги сами несли обратно. Проследив за в спешке перебегающей дорогу девушкой, трясущимися руками Гань Юй дёрнула за полосатую нить, и жалюзи с тихим шелестом захлопнулись. Она прикрыла глаза и положила руку на грудь, где взволнованное сердце грозилось пробить хрупкие рёбра и выпорхнуть из тела прочь. Стоило немного отдышаться, и ее взгляд скользнул по деревянному полу, затем по изящной столешнице и огромному скоплению оборудования на нем, и затем упал на два желтых пятна в дверном проеме. Она взвизгнула, чудом не слетев на пол из-за подкосившихся ног, и строго уставилась в ответ. Сяо лишь устало выдохнул, разгладил руками белый платок и положил его поверх наполированного стола. В конце концов, это был не первый случай, когда свет неправильно отражался от его глаз. — Там кто-то был, — оправдалась Гань Юй и выпрямилась, потирая щиколотку. Сяо скептически приподнял брови и немногословно спросил: — Кто? Гань Юй отрешенно посмотрела на него и, отвернувшись к окну, чуть сдвинула вбок тонкие жалюзи. Яркий свет недавно открывшееся кафе уютно сверкал в полумраке. — Оттуда, — только и вымолвила она, настороженно сощурившись, — Ты же не думаешь..? Сяо фыркнул и оперся локтем о спинку резного стула. — Нет, — оборвал он мгновенно, и выставил указательный палец вперёд, заранее останавливая от новых речей, — Отец ещё не знает; никому из его конкурентов наше дело даром не нужно. — Они, — Гань Юй указала в сторону блестящих окон, — наши конкуренты. И они помешают нам сделать сюрприз папе. Сяо задумчиво нахмурился. — Как думаешь, — не моргая, он уставился на нежный блеск аккуратного шрифта, — они что-то вынюхивали? Гань Юй в замешательстве покосилась на него. Кажется, с мнением о конкурентах и испорченном сюрпризе, она погорячилась. Больше всего на свете, они все детство мечтали вернуть былые времена для отца — те самые дни, о которых он рассказывал им перед сном, и далекая нежность тех времён невесомо укрывала их постели. Он часто вспоминал, как будучи ребёнком после школы заходил в небольшую лавочку — маленькую, заставленную цветами так сильно, что казалось, вступаешь в душистый уголочек личного сада; и всегда упоминал, как нежно блики солнца скользили по песчаным стенам и дереву. Пожилой господин добродушно улыбался и за небольшую плату — всего пару монет — наливал самого душистого и сладкого соку редких фруктов: самых свежих с дорого рынка, собранных с деревьев своего небольшого сада, и мелких темных ягод; и его молодой сын показывал ободранные сухими ветками старческие руки — господин лично собирал ягоды по утрам. Современные кафе не имели и шанса на конкуренцию, в конце концов, это совершенно разные истории и традиции. — Ох, я не думаю, что все настолько, — с сомнением в голосе начала она, но взгляд Сяо уже лихорадочно метался по окнам. — Сходи к ним, — сказал он спустя долгое молчание, — Осмотришься, выяснишь, чем они занимаются, что готовят. — Говорят, у них прекрасная выпечка, — Гань Юй напряглась и поджала губы. Со сладким у неё и без того было достаточно проблем. — Возьми немного, — Сяо решительно скрестил руки на груди, — В конце концов, остальное возьмёшь с собой. Разве не нужно знать врага в лицо? — Ты преувеличиваешь, — устало выдохнула она, — А что ты собираешься делать? — Дождусь закрытия и осмотрюсь. Все это казалось невероятной глупостью, но где-то внутри неспешно расцветал бутон любопытства и интереса к чужому делу, его ведению и интерьеру. Руки Гань Юй легонько тряслись, пусть она и не делала ничего ужасного, или нарушающего права других людей, она безумно боялась быть узнанной конкурентами. Не меньше она боялась и за брата. Спрятав длинные волосы под невесомой пряжей светлого платка, Гань Юй неспешно вошла в магазин. Сладкий пряный аромат сразу донёсся до носа, и она с трудом сглотнула вязкую слюну. Это дело — изначальный провал, организованный ее слабостью. Заказ она выпалила быстро и неразборчиво, кусая нервно губы и зачитывая названия подряд, словно во сне, а не наяву — ей чудились давно изгнанные из рациона десерты; взгляд ее не отрывался от витрины пирожных. Чуть раскрасневшиеся после лёгкой пробежки от здания к зданию щеки Ноэлль немного горели — даже лёгкий холод вредил мягкой коже; и она прочувствовала этот жадный до выпечки взгляд всем телом — такой знала не понаслышке. — Возьмите кофе, как подарок, — измучено улыбнулась Ноэлль, наблюдая за чужим волнением, и Гань Юй почти слезливо уставилась на неё. Возможно, то было сочувствие, возможно, тактичный ход для привлечений клиента, избавляясь от хитростей, привычная доброта и понимание уже лились из неё. — Простите меня, я так давно не ела подобного, — оправдалась она, сдерживая желание провалиться под землю, и протянула ранее сжатую в руках купюру. Ей было безумно стыдно, хотя, стыд должен был испытывать именно Сяо. Отправить сестру на, практически, погибель, зная о закономерном поражении — истинное безрассудство. — Не беспокойтесь, — с добродушной улыбкой отмахнулась Ноэлль, — Вы всегда можете побаловать себя. Ноэлль тут же одернула себя: как можно было сказать такой ужас покупателю, это могло мгновенно оттолкнуть, к тому же, это однозначно не ее стиль общения. И она поспешно обернулась, тонкими пальцами в черной ткани кондитерских перчаток укладывая веточку красной смородины поверх пирожного. Губы Гань Юй дрогнули в слабой улыбке и на секунду она пожалела, что для полной конспирации забыла взять очки — своим нежным блеском чужая улыбка грозилась ослепить. Чужое волнение скользнуло мимо неё, и, не дожидаясь пока ей выдадут весь заказ, поднесла дрожащими руками сдобу к губам. Где-то на задворках сознания, ей казалось, что она ненароком обронила крупицы сахарной пудры на столешницу и пол. Нежный бисквит мгновением растаял на языке: его ягодная сердцевина из свежей ежевики и душистого желе освежающе кислила, совсем немного, достаточно, чтобы разбавить сладость выпечки, и отдаленный привкус ванили приятным осадком прилип к горлу. Слизывая с краешек губ легкие крупицы бисквита, Гань Юй довольно зажмурила глаза и сбивчивым тоном прошептала: — Так волшебно вкусно. Ноэлль смущённо прикрыла ладонью рот, пряча легкую улыбку; и пусть многие отзывались о ее выпечке более чем положительно, то, с каким удовольствием и легким шелестом тонкой бумаги под дрожащими от наслаждения пальцами, эта девушка поедала выпечку — то было лучшей похвалой в мире. И, шумно сглотнув, откусила ещё. Не желая мешать чужому удовольствию, Ноэлль сопроводила ее до свободного столика, где аккуратно разложила коробочки с пирожными разных вкусов и видов: одни, с румяной корочкой, будто покрытые карамелью, другие, пропитанные кремами и бархатистой структурой ягод. Положив последнее пирожное, ловким движением она прижала опустевший поднос к фартуку и хотела вернуться за стойку, как чужие хрупкие пальцы легонько дернули ее за, так называемый, хвостик фартучка. Гань Юй чуть смутилась, и ее глаза точно фиалки, склонившие бутоны, заблестели под бликом резной лампы. — Простите, — опустила она взгляд, — Вы же всегда здесь работаете? Такой вкусной выпечки она практически никогда не ела, и хотя, будучи ребёнком безумно любила сладкие десерты, не могла сыскать подобных вкусов и нежности в каждой мелочи. И Ноэлль поклялась бы, что ее сердцебиение прервалось, и ее сил хватило на самую яркую улыбку. — Конечно. Ган Юй закивала, прикрыв глаза. Похоже, сопротивляться настолько прекрасным пирожным будет гораздо сложнее. Более не заостряя ни на чем внимания, она потянулась к стаканчику кофе — ее руки мелко подрагивали под махровым теплом. Сладкий привкус все ещё плавно перекатывался во рту. — Побаловать себя.. — тихо прошептала она самой себе, и перевела взгляд на несколько разных пирожных. Нежный уют аккуратных резных ламп и приятной музыки заставил ее затеряться во времени. Такое же чувство сравнимо в памяти с холодным Рождеством и домашними пряниками. На пару мгновений Гань Юй захотелось, чтобы за окном пошёл снег — совсем легкий и невинный, который упав на землю и сделав тонкий покров, растаял бы. И она даже не заметила, когда успела доесть последнее пирожное. Ее сердце гулко ударило испугом, и она устало выдохнула. Во всяком случае, она давно не была настолько рада и спокойна. Вечное волнение за работу, а теперь и за семейное дело, давило на нее. Гань Юй сделала короткий глоток и спряталась в сиреневый воротничок вязанной кофты. Народу в помещении действительно было достаточно — маленькая очередь тянулась у дверей, и девушка, любезно предложившая ей кофе, все так же добродушно улыбалась каждому, и ее румяные щеки легко горели. Посидев ещё немного, Гань Юй неспешно повязала платок обратно, ранее снятый для удобства, и вскоре вышла на улицу — осенний холод все так же неприятно покусывал за щеки, и она поспешила перебежать дорогу к уже родному месту. Почти на пороге Сяо смирил ее нечитаемым взглядом и вскинул брови. — Не говори, что ничего не принесла, — даже чуть обижено сказал он. И эта лёгкая, еле заметная обида сквозила далеким детством и битвами за лишнюю конфетку за ужином. Гань Юй кротко улыбнулась уголками губ и стянула с плеч пальто. — Я не донесла, — смутилась она, сдерживая внезапно рвущийся наружу смех. Когда-то, она так же ходила в магазин по соседству за выпечкой, и приходила с гораздо меньшей ее частью. И стоило задать вопрос, как она пряталась за угол, поджимая дрожащие губы. Сяо подавил смешок и спрятал его за свисающими прядями волос. — Не сказать, что я удивлён, — кивнул он, — И как тебе там? Гань Юй мечтательно прикрыла глаза. — Тебе бы стоило там побывать. Там, — она облизала пересохшие губы, — там очень вкусно. Клянусь, я никогда не ела таких вкусных пирожных. Сяо склонил голову вбок и скептически глянул. — Даже не знаю, можно ли верить такой обжоре, — всё-таки его губы дрогнули в легкой полуулыбке, и Гань Юй легонько стукнула по чужому плечу, — И все же, я хочу осмотреться, — осторожно договорил Сяо. Гань Юй устало выдохнула и медленно направилась в комнату за стойкой. — Я даже не буду пытаться тебя вразумить, — выговорила она в дверях, и пальцами руки сделала привычный жест, означающий «мелочь». Сяо хмыкнул и резким движением стянул свою куртку с вешалки. Надевая на улице ее на ходу, он так же поудобнее закрыл голову тканевым капюшоном — теперь ветер не так сильно хватался за его лицо, и, непринужденно сунув руки в карманы, почти незаметно двинулся к улочкам. Достаточно тихо, достаточно холодно — в сознании растекалось безразличие. Ранее ему никогда не предоставлялась возможность изучить округу — мягкость осенней прохлады тихим шорохом проплывала волнами, скользила по сухим веткам, как и в день, когда они решили действовать. Сяо не испытывал и доли восхищения от этого места, в отличии Гань Юй, разве что совсем немного интереса — детского и ребяческого. И он поспешил обойти интересующее его здание. К задним дверям все так же проскальзывал тонкий аромат выпечки. Смешавшись с прохладным воздухом и легким запахом сырости, он обволакивал освежающей пряностью с ног до головы. Безумно хотелось посмотреть, подглядеть в совсем маленький кусочек света в окошке, прикрытый одиночной шторой. Прощупав ногой опору, Сяо осторожно взобрался на перила у маленькой лесенки в виде трёх ступенек, и ухватился пальцами за крышу небольшого навеса — по краям все ещё было влажно и мелкая листва незаметно липла к коже. Пытаясь сбалансировать, он склонился чуть ниже и оперся ладонью другой руки о стекло — след пара возник через пару секунд — не хотелось бы оказаться на месте хозяев и заметить отпечаток в темноте. Закрывающая обзор штора более не мешала: помещение внутри было оливкового цвета с вставками из дерева цвета лимонного безе; резные спинки стульев были явно выполнены на заказ, в целом, как и остальные предметы мебели — с узорами в форме цветов яблони и плодоносных веток, кажется, рябины. Взгляд Сяо сместился к небольшому журнальному столику — вишня, отполированная до блеска — и аккуратно разложенным картам на нем: они лежали в несколько невысоких столбиков рубашкой вверх. Он с легким сомнением изогнул брови в недоумении; и почувствовал через ткань куртки легкое прикосновение руки к плечу. Сяо ощутил в полной мере, как пропустило удар сердце, и как окаменели на мгновение его ноги: он чудом не соскользнул вниз, хватаясь трясущимися пальцами за краешек навеса — метал неприятно звякнул под подошвой сапог — как тот не обвалился, неизвестно; мышцы свело короткой судорогой и холодная дождевая вода остудила подушечки пальцев. В голове вертелся ворох мыслей и громче всего было желание, для начала, спугнуть нарушителя тишины и спокойствия. И, сглотнув, Сяо резко повернул голову в сторону шороха. Человек напротив него недовольно вскинул брови и скрестил руки на груди, длинное пальто распахнутое настежь гулко шелохнулось: судя по его выражению лица, лицо самого Сяо напоминало больше испуг внезапно пойманного животного, нежели потенциального вора — его широко распахнутые глаза метались по чужому лицу из стороны в сторону. Лёгкий гнев коснулся его сознания и он нахмурился, как раздался неразборчивый его уху женский голос; и мышцы грудной клетки снова оказались под давлением запертого внутри комка холодного воздуха, втянутого рваным и бесшумным вдохом. — Это просто бездомный кот, — отозвался лениво на голос Кэйа и его глаза, точно кристаллизированный от заморозков лёд, красноречиво блеснули, — Вход с другой стороны, — даже наигранная любезность не скрыла предостерегающей остроты. Он сделал паузу, все так же пробуривая насквозь, и Сяо не шелохнулся, будто примёрзший. — Но у меня все же будет пара вопросов. Помолчав пару секунд, Сяо изучающе обвёл взглядом местность. — Можешь вызывать кого угодно, я не вор, — отрезал он, с вызовом вскинув подбородок. Кэйа изумленно поднял брови и весь его холод растворился невесомой дымкой, будто его никогда и не существовало. — О, нет, благодарю, — с легкой усмешкой отмахнулся он, — Но мне действительно потребуется объяснение. Для отчета, так скажем, — лукавая улыбка еле заметно скользнула по его губам. — Я осматривался, — не прерывая зрительного контакта, Сяо стряхнул с пальцев капли воды и спрятал замершие руки в карманы. — Так увлекательны чужие окна? — вскинул бровь Кэйа, — Прошу прощения, — извинился он мгновение спустя — и в голосе ни капли сожаления. Манера колкая, колючая — ощутимо саднит по коже, да сводит скулы. Сяо хмыкнул и сощурился. Щелкнул металлический замок, и беловолосая макушка высунулась из-за двери. Ноэлль осуждающим взглядом смерила распахнутое пальто, на что Кэйа картинно развёл руками; и ее взгляд зацепился за постороннюю фигуру. — Вам чем-то помочь? — спросила она с сомнением. — Конечно, — нарочно протянул гласные Альберих, и не успел продолжить, как Ноэлль шикнула на него. — Ты сказал, кот, — тихо буркнула она, и ее бровки изумленно вскинулись, стоило ей обратить внимание на бледный, болезненный, будто оледеневший оттенок кожи, — Не хотите погреться? К вечеру как раз обещали дождь. Погода казалась обманчиво тёплой в течении всего дня, и последние блики солнца, уже давно исчезнувшие за высокими крышами домов, медленно таяли в закате. Легким туманом сумрак оседал до земли. Ноэлль сделала пару робких шагов вперёд, и с улыбкой протянула руку. Сяо поколебался, и, бросив короткий взгляд в сторону, ухватился за раскрытую ладонь — пальцы ледяные, чуть подрагивающие то ли от холода, то ли от волнения. Ноэлль с изумлением сжала чужую руку — этот холод казался ей более ощутимый, чем тот, что она испытывала, забыв накинуть куртку. В дверях Кэйа фыркнул и задумчиво произнёс: — Как по мне, похож на кота, — и кашлянул в кулак, сдерживая смех и желание стянуть с гостя капюшон. — Прекрати, — пихнула его локтем в бок Ноэлль, и дёрнулась к вовремя вскипевшему чайнику. Не расстёгивая куртки, Сяо сел с краю круглого столика, и его ноги лишь носочками дотягивались до поверхности пола. Холод действительно пробрал его до костей и пока он не спешил расставаться с теплом. — Хорошо хоть не енот, да? — Кэйа резво повесил пальто на крючок и наклонился, бесцеремонно заглядывая в глубокий капюшон — широко распахнутые глаза Сяо забавно блеснули огоньком небольшой лампы и еле заметная улыбка, которую он старательно пытался спрятать, озарилась смешком. Теперь Сяо был поражён ещё больше — первоначальный холод живо сменился еле ощутимой заботой и весельем — у Кэйи глаза достаточно приятного оттенка, когда он не пытается вызывать страх, пусть ему это и удаётся. — Видишь? — кажется, хихикнул Кэйа, бросая взгляд в сторону Ноэлль, — Он не обижается. Не обижаешься же, верно? — прищурившись, он спросил с напускной осторожностью, и Сяо отрицательно покачал головой. Улыбка сама собой расцвела на губах, и он обречённо закрыл глаза. Послышался тихий звон чашек и лёгкий запах фруктов и мяты, и Ноэлль резво отпихнула напарника в сторону. С тихим шорохом о деревянную поверхность она опустила поднос с чашками и сахарницей на стол. — Сколько кубиков сахара? — запыхавшись, воодушевлённо спросила она и тут же оправдалась, — Он почти не чувствуется, думаю, будет лучше два. — Два, как две партии, что ты проиграла, — ухмыльнулся Кэйа, собирая со стола последние карты. Ноэлль встряхнула головой. — Просто ты — невозможный жулик, — бросила она и принялась разливать заварку из маленького расписного чайничка. — Вы странные, — Сяо хмыкнул и схватился обеими руками за чашку. Кэйа виновато поджал губы и принялся перемешивать колоду в руках, покачивая ногой, и его взгляд неосознанно зацепился за не касающиеся пола носки ботинок. Он подавил смешок и неожиданно выпалил: — Зато мы быстро тебе понравимся. Ноэлль скептически приподняла бровь и будто в качестве компенсации предложила: — Не хочешь пирожное? — так же резко выпалила она впопыхах. Кэйа умеет оказывать на людей поистине дурное влияние. Ноэлль виновато поджала губы и зажмурила глаза до короткой боли. Незаметно для себя она перескочила на «ты», и пусть то было невероятной мелочью, упустить подобную деталь было достаточно неприятно и даже обидно. Ноэлль тяжко выдохнула и, вернув мягкую улыбку, оглядела ещё заполненные до краев чашки. Сяо, внимательно наблюдавший изменения в чужом лице, осторожно кивнул. В конце концов, Гань Юй расхваливала здешнюю выпечку долгие несколько минут. И Ноэлль, заулыбавшись, сделала пару шагов в сторону витрины, как раздался тонкий звоночек дверного колокольчика. Кэйа переглянулся с ней и, отточеным движением сложил в стопку веер из карт, и так же быстро припрятал их в непримечательного виду коробочку. Сяо приподнял бровь и сделал осторожный глоток. Душистым теплом скользнул по горлу привкус чая и его послевкусие расцвело морозными ягодами смородины. Ноэлль осторожно выглянула из дверного проема и облегченно выдохнула — видимо, не клиенты; и непринуждённо завела одну руку за спину, словно для подсчетов загибая пальцы. Кэйа поджал губы, беглым взглядом проскальзывая по поверхности тумбочек и ящиков. Не найдя желаемого, он опустил коробочку на пол и острожным движением подтолкнул ее носочком сапога под пальто. Кэйа поднялся из-за стола и подошёл ближе к двери, выглядывая чуть выше Ноэлль. Дилюк лениво перекинул пальто через руку и, прищурившись, бросил взгляд в дверной проем. Ноэлль коротко дёрнулась и расправила полосатый бантик на ободке, после чего сложила руки за спиной. Дилюк усмехнулся, и его напускная отстранённость сошла на нет. — Вы снова играли? Ноэлль бегло переместила взгляд на столешницу, затем на резную лампу почти у самого потолка, а после к вьющейся вдоль деревянной колоне лозе. Вечерняя игра за чашечкой чая всегда оказывалась, как правило, к месту, и избавиться от наскоро приобретённой привычки оказалось гораздо сложнее. — Надеюсь, не в рабочее время, — добавил он. Кэйа коротко кашлянул в кулак. — Как видишь, рабочее время подошло к концу, — он сложил руки на груди и встал за спиной Ноэлль, загораживая пространство позади собой. Дилюк невозмутимо хмыкнул. — Вы умудрились что-то сломать? — скептически приподнял он бровь, — Или в комнате гигантская летучая мышь? — Всего лишь енот, — обворожительно улыбнулся Кэйа, и Ноэлль устало выдохнула. — Для вас, лучше бы была мышь, — пробурчала она, и пронырнула обратно в комнату. Альберих выдохнул и покачал головой. — Скажешь? — Дилюк скрестил руки, осторожно придерживая пальцами пальто на месте. Кэйа лишь дернул бровями и сделал шаг в сторону. Сяо насторожился, и прежде чем на него уставилась ещё одна пара глаз, намертво вцепился зубами в пирожное. Мягкое тесто легко промялось зубами и приторная сладость обволокла язык. — Енот, говоришь, — Дилюк устало глянул на брата. — Конечно, енот, — передразнила Ноэлль, и схватилась за свою чашку чая. Сяо медленно прожевал кусочек, и с тяжестью, проглотил. Его мысли настойчиво крутились вокруг наигранной милости и устранении конкурентов, к слову, явно не в его пользу. Рагнвиндр тихо рассмеялся и повесил пальто на спинку стула. — Не дергайся ты так, — он сел за стол, — Доедай. Вместо этого Сяо отложил пирожное в сторону и осмотрел каждого присутствующего с ног до головы. — А что потом? Кэйа уже сделал глубокий вдох перед явно красноречивой устрашающей речью, и Дилюк продолжил. — Перед тем, как выкупить это здание, я предпочёл ознакомиться с каждым в окрестностях. Ноэлль напряжённо сжала между пальцев ткань свитера. Сяо чуть сгорбился, вцепившись пальцами в край округлого стола. — Этого я не знал. — Прошу, не воспринимай это как угрозу, — Дилюк задумчиво всмотрелся в узор рябины, — У меня есть предложение. Сяо фыркнул. — Ты точно знаешь наши мотивы, верно? — Верно, — согласился Рагнвиндр, — И хочу предложить помощь. Кэйа в задумчивости чуть прикусил подушечку указательного пальца и пододвинулся к Ноэлль. — Я считаю ваш выбор уникальным: в наше время таких мест практически нет, — Дилюк сделал паузу, и Сяо заинтересованно вскинул голову, — Что на счёт сотрудничества? Кэйа приподнял бровь. — Как ты себе это представляешь? Сяо глянул за чужую спину, цепляясь за лёгкое удивление в глазах, и с сомнением сделал ещё один глоток чая — уже слегка остывшего. Рагнвиндр с улыбкой повернулся в сторону брата. — Для начала, мы могли бы разделить «персонал», — сделал он кавычки пальцами, и Кэйа нахмурился в задумчивости, — Финансовую часть будем обговаривать вместе, — Дилюк кивнул. — Стало быть, бизнес будет общим? — робко подала голос Ноэлль. Кэйа усмехнулся: — А кто-то хотел личное дело, — проворковал он. С тихим звоном Сяо поставил опустевшую чашку на стол. — Мне нужно посоветоваться с сестрой, — только и сказал он. Тихий стук раздался о главную дверь и, кажется, только Ноэлль расслышала его: она встрепенулась и быстрым шагом направилась к источнику звука. Стекло, напоминающее маленькое окошко в двери — чуть запотевшее снаружи; под тёплым бликом фонарных столбов виднелись длинные светлые кудри. Гань Юй сделала пару шажков на месте и выдохнула пар в озябшие ладони: чуть покрасневшие от вечернего мороза костяшки и подушечки пальцев дрожали сами собой. Она сделала глубокий вздох, и уже в уверенности занесла руку перед очередным стуком, как дверь с коротким щелчком распахнулась. Тёплый воздух, все так же пропитанный душистым чаем, огладил замёрзшие щеки. — Простите, вы, должно быть, уже закрыты, — поспешно извинилась она, и ее щеки вспыхнули от волнения. После длительного напряжения Ноэлль остолбенела на пару секунд, отчужденно сжимая и разжимая пальцы поверх дверной ручки, и ее взгляд зацепился за покрасневшую кожу на трясущихся руках. — Простите, — прошептала она и, схватившись за рукав чужого пальто, резким движением втянула гостью в магазин, — Простите, — повторила Ноэлль, — Вы, должно быть, безумно замерзли, — и быстрым движением чуть поправила, свисающий вдоль длинных локонов, шарф. Гань Юй прижала руки к груди, перекатывая между пальцев большую пуговицу. — Мне неловко признавать, но я хотела бы спросить, — она непроизвольно сжала пальцы, и короткие ногти гулко стукнули о пуговицу. — Я догадываюсь, — не сдержала смешка Ноэлль, и сердце Гань Юй на секунду пропустило удар. Она подхватила гостью под локоть. — Прошу, простите меня, — неожиданно произнесла Гань Юй, — И за тот кофе. Наверняка, вы вычли его из своего заработка. Я обязательно верну. И Ноэлль схватилась за чужую ладонь, не в силах сдержать улыбки и тихого смеха. — Не стоит. И нежный блек фиалок снова расцвёл душистым туманом. Со стороны послышался глухой хлопок и заразительный хохот, и Ноэлль закатила глаза. Она выглянула из-за угла, и Гань Юй, вздрогнув, последовала ее примеру. — Нет, серьезно, — Кэйа оперся рукой о стол и сделал серьёзное выражение лица, — С этим я справляюсь лучше всего. Дилюк фыркнул, и Ноэлль бросила с порога: — С игрой в карты или готовкой? Кажется, сегодня ты хотел голыми руками хватать противень. — Ты слышал, — Дилюк бросил красноречивый взгляд. Кэйа драматично вздохнул, и словно для публики, добавил: — Верно подмечено: мне эти руки стоит беречь для азартных игр, — он глянул на брата и махнул рукой, — Да ладно, будто сейчас не ты ржал как подстреленный лось. Гань Юй пискнула, прикрыв рот рукой. — Вычту штраф из зарплаты, — хмыкнул с улыбкой Рагнвиндр, — За оскорбление начальства. Альберих развёл руками. — Да ты шутишь. — А ты жульничаешь, — легонько стукнула его по плечу Ноэлль, и ухватилась за чайник, — Ох, остыл, — с видимым разочарованием она щелкнула по кнопке. Кэйа сощурился и скрестил руки. — Ты вообще на чьей стороне? — он почти что обреченно выдохнул и отвернулся, пряча от чужих глаз улыбку. Гань Юй шагнула вперёд, проскальзывая за чужой спиной к брату. Она робко махнула рукой, получая в ответ улыбчивые кивки, и резким движением растрепала темные волосы. Сяо застыл с печеньем в зубах, и обрывисто выдохнул — мелкая крошка осыпалась на стол. — Обжора, — Гань Юй нежно погладила его по голове и прижалась щекой к макушке. Кэйа прыснул в кулак. — Не смей, — с напускной угрозой буркнул Сяо, — Я просто не хочу мешать, — с набитым ртом выдавил он, — О, что ты, — Альберих невинно уставился в ответ, и уголок его губ нервно задергался. Ноэлль за его спиной скорчила рожицу и высунула язык, после чего вытащила из шкафчика ещё одну чашку. — У тебя ушло меньше половины суток на выявление этого изворотливого ужа, — Дилюк дернул брата за ухо, и тот схватился за него, словно лишился и вовсе, — Однозначно осилишь. Ноэлль задумчиво закусила губу. — Полагаю, выпечкой продолжу заниматься я, — она посмотрела на Гань Юй, — Ты не против составить мне компанию? Гань Юй с удивлением осмотрела каждого в помещении. — Что ты им наобещал? — она выдернула из рук брата опустевшую чашку, и робко пояснила, — Сладости моя большая слабость. Дилюк облегчённо выдохнул, и принялся разливать заварку по чашкам. — Думаю, мы найдём компромисс. Протерев поверхность столешницы в очередной раз, Сяо бросил короткий взгляд в окно витрины — теперь, вывеска напротив совершенно не раздражала: аккуратная дощечка из светлого дерева в форме продолговатого овала находилась под небольшим козырьком, и аккуратно выжженная на ней надпись создавала приятную иллюзию — казалось, стоит провести по ней рукой, как пальцы заскользят по лакированной поверхности. Своеобразный купол от первой буквы укрывал остальные, где на конце красовалась небольшая веточка лаванды. — Ты смотришь на неё уже раз пятый за последние десят минут, — Кэйа приподнял брови, и слегка подвернул рукава белой рубашки. — Раньше я задавался вопросом: одно ли это слово, и показывает ли оно, в очередной раз, различие статусов, — фыркнул Сяо. Альберих сложил руки на груди. — Когда я в последний раз спрашивал Дилюка, он сказал, — Кэйа выдержал паузу, дожидаясь чужого внимания, — это простое «Выпечка» на французском, — он закатил глаза на неудавшуюся пародию чужой интонации. Сяо улыбнулся уголками губ. — Хэй, Босс, — Кэйа кивнул головой в сторону аккуратной вывески в окружении роз, — Что значит ваша? Ноэлль сочла это аббревиатурой в тот раз, — усмехнулся он, и принялся завязывать чёрный фартук поверх жилетки. Сяо задумался на секунду. — Ромашка, — и тут же пояснил, — Это Гань Юй и ее бесконечные растения, — он подавил улыбку. К счастью, или сожалению, помещение теперь было не настолько сильно забито цветами — большая их часть тактично переехала в соседнее здание. Кэйа сделал глубокий вдох. — К слову о статусах, — издалека начал он, и его в его глазах что-то блеснуло, — Не думал о коктейлях? Хотя бы безалкогольных, — сразу добавил Альберих, заметив недобрый взгляд, — Знаешь, я неплохо справляюсь с этим. Сяо перебил его: — Что сказал на это твой брат? — спросил он равнодушно. И Кэйа поджал губы. — В моем магазине ты этого не дождёшься, — Сяо бросил взгляд на часы. — Какое скучное общество, — с наигранным недовольством пробурчал Альберих, и перевернул маленькую табличку на входной двери. — Будешь пить в другом месте, — не сдержал короткого смешка Сяо. Дилюк очень кстати сказал о новом, якобы, запрете отца, в действительности, конечно же шуточном. — Позову тебя с собой. Чтобы стыдно было, — несколько обиженно отозвался Кэйа, вглядываясь в циферблат больших часов на стене. И Сяо еле заметно улыбнулся.