***
Когда Саю увидела Эл, ее глаза вспыхнули озорством. Лайт сжал ладонь в кулак: — Эл, это моя сестра Саю. Саю, это… — Печально известный Эл! — широко и торжествующе ухмыльнулась она. — Мама сказала, что ты был с ней очень вежлив, но Лайт все время на тебя жалуется. Я хотела с тобой познакомиться целую вечность, но Лайт… — Саю! — брат хмуро взглянул на нее. — Разве тебе нечем заняться? Чем угодно? — Знаешь, ты прав. Я могу первая выбрать рождественскую музыку! Саю убежала, прежде чем Лайт успел бросить в нее что-нибудь. Когда она уже огибала угол, до него дошло: — Подожди, черт, Саю, не смей… «Вы злой, мистер Гринч» прозвучало из динамиков. Лайт застонал, закрыв лицо руками. — Я чувствую, что чего-то не понимаю. Это, конечно, новое чувство, но оно мне не очень нравится. Не мог бы ты объяснить мне, что только что произошло? — спросил Эл, заходя в дом. — У Саю ужасный вкус в рождественской музыке, — ответил Лайт, не опуская рук. — И она сама по себе кошмарна. Не слушай ничего из того, что она говорит. — Ты его сосед, так что должен был это видеть, — заявила Саю, снова появляясь в дверном проеме. — Что видеть? — Эл по-птичьи склонил голову набок. Лайт застонал громче. — Улыбку, которую он делает, когда все идет так, как он ожидает. Вот с такими уголками, — показала она жестом. — Знаешь, улыбку Гринча! Лайт поднялся по лестнице, не оглядываясь. Он не хотел в этом участвовать. Распаковать вещи было бы проще и менее неловко, чем разбираться с этим. — Знаешь, — услышал он слова Эл, — ты права. Эта улыбка действительно похожа на улыбку Гринча. — Правда? Лайт закрыл дверь и упал лицом на кровать. Ему хотелось кричать.***
К счастью, его мама готовила ужин, и он смог устроиться там, принося пользу. Сатико смотрела на него и улыбалась. — Я так рада, что вы с Эл хорошо ладите, — вздохнула она. — Я очень волновалась, что ты не найдешь друзей, когда поедешь учиться, но, очевидно, у меня не было причин для беспокойства. Твой друг просто чудесный. — В Эл нет ничего чудесного, мама, — сказал Лайт, начав размешивать содержимое миски активнее. — Он раздражающий и странный, и носит ужасные свитера. — И все же, — ее глаза практически сияли, — ты не попытался помешать мне пригласить его к нам домой. И ты никогда не жалуешься на людей, которые тебе безразличны, дорогой. Это тебе от меня досталось. Лайт открыл рот, чтобы сказать что-то, — может быть, возразить, — но когда попытался вспомнить, на кого они с мамой жаловались дома, список оказался коротким: мама жаловалась на отца, а он — на сестру. В школе было много людей, которые ему не нравились, но не мог вспомнить, жаловался ли он когда-нибудь на кого-нибудь из них. Они не имели значения, поэтому он никогда не задумывался об этом. Лайт подозревал, что именно это она и имела в виду. Он отвел взгляд: — Если бы я тебе помешал, ты бы сказала что-нибудь о том, как грубо я себя веду. — Возможно, но твой друг понял бы это и отказался, — чем больше Лайт краснел, тем больше она, казалось, улыбалась. — Не волнуйся. Твой секрет в безопасности. — Какой секрет? — Саю заглянула в комнату и с интересом посмотрела на них. — Если бы мы рассказали тебе, секрет был бы в такой же безопасности, как стодолларовая купюра, оставленная на улице. Почему бы тебе не помочь с этим? Мне нужно проверить, как там мой гость. Он передал ложку Саю, оставив их с матерью наедине. Сатико никогда не делилась секретами без разрешения. Когда Лайт постучал в дверь комнаты для гостей, Эл тихо ответил: — Входи. Лайт проскользнул внутрь, бросив взгляд на все еще неразобранный чемодан, стоявший у изножья кровати. Эл сидел за ноутбуком; когда они встретились глазами, он наклонил голову в своей птичьей манере. Лайт задумался, спал ли Эл когда-нибудь в гнезде (если он вообще спал). — До ужина осталось около двадцати минут. — Хорошо. Спасибо, что сказал мне, — Эл снова уставился в экран ноутбука. Лайт подумывал уйти, но чувствовалось, что Эл хочет что-то сказать, поэтому он остался в комнате. Наблюдая за тем, как глаза того следят за экраном, Лайт задавался вопросом, как много на самом деле видит Эл. В конце концов тот снова обратил свое внимание на Лайта, рассматривая его. — Ты не против, что я здесь? Лайт моргнул. — Тебя это беспокоит? — Эл нахмурился, но не отвел взгляда. — Все в порядке, Эл. Моя мама счастлива, что ты здесь, и я уверен, ты заметил, как рада Саю. — Я не спрашивал о них, Лайт, — ответил Эл. Лайт жалел, что ответ не был принят таким, каким был, но Эл никогда не был из тех, кто сотрудничает. Лайт отвел взгляд сам. — Честно сказать, я не очень хотел, чтобы ты ехал с нами, но я не возражал. Так что, да, я не против. Если ты хочешь уйти, то можешь. Я сам отвезу тебя обратно в кампус, — немного грустно рассмеялся Лайт. — Возможно, все это как-то слишком, но я не так уж часто привожу друзей. Саю успокоится или заскучает, когда привыкнет к тебе. — Сколько друзей ты приводил домой? — Ты считаешь нас друзьями? Эл усмехнулся: — Типа того. — Тогда ты первый, — признал Лайт, чье сердце сжалось где-то в горле. Повернувшись, чтобы уйти, он добавил через плечо: — Не забудь, скоро ужин. Закончи все, над чем работаешь; мама не любит электронику за столом. Лайт плотно закрыл за собой дверь, не желая видеть выражение лица Эл. О чем он только думал, говоря тому о чем-то подобном?***
Когда они вчетвером сели ужинать, Эл замер, глядя на пустой стул: — Может, нам?.. — Если мы будем ждать этого человека, мы никогда не поедим, — тяжело вздохнув, сказала Сатико. — Он позвонил и сказал, что будет еще через полчаса. — Ну, это… — Звонок был больше часа назад, — она покачала головой, нацепив улыбку, и отвернулась от пустого стула. — А теперь скажи мне, Эл, тебе нравится украшать дом на Рождество? — Очень нравится, — улыбнулся Эл. — Это единственный недостаток пребывания вдали от дома, правда. Мои братья постоянно ссорятся по любому поводу, но на Рождество все иначе. Сатико рассмеялась: — У нас все наоборот. Лайт и Саю прекрасно ладят в остальное время года, но на Рождество… — Это не моя вина, что у него плохой музыкальный вкус. — У меня плохой вкус? Ты вообще слышала свою так называемую музыку? Не говоря уже о твоем ужасном вкусе в украшениях, — огрызнулся Лайт. Эл хихикнул, но Сатико покачала головой. — О нет, ты еще ничего не видел. Подожди, пока мы поставим елку, — она взглянула на своих детей с настороженным напряжением. — Надеюсь, тебе нравится Мэрайя Кэри, дорогой. Он открыл было рот, чтобы спросить, но Сатико перевела разговор на то, что Саю изучает в школе. У Эл было чувство, что он скоро поймет, что она имела в виду.***
Эл с ошеломленным трепетом наблюдал, как установка рождественской елки — то, что он всегда считал вполне мирным делом, — перешла в крики. Судя по всему, Лайт и Саю не соглашались по поводу каждой детали. Гирлянды: Лайт предпочитал простые белые, а Саю нравились разноцветные. Украшения: Лайт предпочитал нежные, красивые украшения, а Саю нравились милые и безвкусные. Мишура: Лайт ненавидел эту штуку, в то время как Саю настаивала на ее наличии. Даже елочная верхушка была предметом разногласий. — Горячий шоколад? — Сатико мягко улыбнулась ему. Когда он согласился, она перевела взгляд на своих детей. — Это происходит каждый год. Они никогда не могут прийти к компромиссу. Не могу этого понять. Эл наблюдал, как они жестикулировали, указывая на выбранные ими елочные верхушки, кричали, чья очередь, в то время как на заднем плане повторялась песня Мэрайи Кэри «All I Want for Christmas is You». Щеки Лайта пылали от жара, вызванного его криками. Странно было видеть, что он полностью потерял самообладание. Даже когда они с Эл ссорились, казалось, что он прекрасно контролирует себя. — Он никогда не выходит из себя на людях, — сказала Сатико, все еще наблюдая за ними с мягкой улыбкой. Лайт выглядел так, будто собирался задушить свою сестру, держа в руках шнур, прикрепленный к навершию с ангелом. — Он так беспокоится о других людях, что иногда забывает быть самим собой. Но я уверена, ты уже заметил. Он не раз упоминал, какой ты проницательный, — добавила она, чуть смеясь. Эл подумал о том, чтобы сказать многое о том, как ему нравится видеть эту сторону Лайта, как ему нравится проводить время с Лайтом вообще, но вместо этого спросил: — Почему Мэрайя Кэри? Сатико снова засмеялась, на этот раз громче: — Каждый из них ненавидят все песни, которые нравятся другому, кроме «All I Want for Christmas is You». Это единственная песня, которая устраивает обоих. Так что, если я хочу, чтобы они перестали ссориться, это единственное, что сработает и не будет меня раздражать. Эл уже собирался сказать что-то еще, когда входная дверь открылась. Мужчина, которого, по предположению Эл, был Соитиро, вошел внутрь, хмуро глядя на своих детей: — Я думал, у вас тут какая-то бытовая ссора. Что за крики? Саю засияла. — Папа! — обняв его, она подняла голову и твердо сказала: — Тебе ведь нравится звезда на вершине? А не этот глупый старый ангел? Соитиро выглядел обеспокоенным: он посмотрел на дочь сверху вниз, затем прошелся взглядом по хмурому лицу Лайта и смиренной улыбке Сатико. И наконец его взгляд упал на Эл. Вопреки привычке, тот сел немного прямее. — Кто это? — Это Эл, дорогой. Я ведь говорила тебе, что пригласил соседа Лайта по комнате пожить у нас, не так ли? — О, точно. Приятно познакомиться, Эл. Я Соитиро, — он снова повернулся к своим детям. — Что на вас двоих нашло? Вы никогда так не ссоритесь. Сатико тихо рассмеялась: — Вот что ты пропускаешь когда ты работаешь допоздна во время праздников. — Каждый год? — Каждый год. Мужчина в изумлении покачал головой, а затем вздохнул: — В прошлом году у нас была звезда, не так ли? Почему бы не повесить ангела в этом году? Саю дулась и ныла, а Лайт молчал, победно улыбаясь (своей улыбкой Гринча). Эл подумал, что то, что крики Лайта прекратились перед его отцом интересно, но ничего не сказал. Это было не его дело, и сейчас было не время указывать на это, в любом случае. Лайт ударял его и за меньшее.***
Когда Эл услышал внизу какие-то звуки, то проскользнул на кухню, любопытствуя, кто проснулся так рано. Сатико посмотрела на него через плечо и улыбнулась. — Мой сын упоминал, что ты рано встаешь, — она вернулась к готовке. — Раз уж ты поднялся, можешь позавтракать вместе со мной и моим мужем. Лайт и Саю встанут только через час или два. — Когда мистер Ягами уйдет на работу, я бы хотел включить рождественскую музыку, которая мне нравится, если вы не против, — сказал Эл, садясь за стол и наблюдая за готовкой. Сатико повернула голову. Ее глаза, казалось, вспыхнули: — Чью музыку ты предпочитаешь? — Ни одного из ваших детей. Я предпочитаю старые песни. Колядки и веселые детские песенки. Мои братья учатся в средней школе, так что, к сожалению, начинают вырастать из них. — Не говори моим детям, но ты мой любимчик, — понизив голос, произнесла она. — Сатико, ты не можешь усыновить соседа Лайта, — Соитиро грузно опустился за стол, поправляя галстук. — Я не собираюсь усыновлять, но если Лайт прогонит его, я никогда этого не прощу. Эл улыбнулся, склонив голову: — Если кто и будет кого-то прогонять, так это я, так что не думаю, что вам есть о чем беспокоиться, миссис Ягами. — Пожалуйста, дорогой, зови меня Сатико, я настаиваю.***
Лайт спустился к завтраку, и его сразу же встретил «Рудольф — красноносый олень». Когда он добрался до кухни, Эл и его мама радостно пели. Мама готовила завтрак для него и Саю, а Эл вырезал фигурное сахарное печенье. Лайт сузил глаза. — Предательство, — сказал он, садясь с тяжелым вздохом. — От моей собственной матери. Как жестоко. — Королева драмы, — поддразнил Эл, покачивая бедрами в такт музыке. — У нас с твоей мамой есть общие любимые рождественские песни, ты знал? На самом деле мы решили держать радио при себе весь день. Лайт буркнул что-то себе под нос, отводя взгляд от Эл. Его мать хмыкнула, закончив завтрак и разложив его на две тарелки. Она поставила их на стол и снова повернулась к Эл: — До того, как нас отвлек Рудольф, ты рассказывал мне о своих братьях. Не хочешь продолжить? — О, да, конечно, — ответил Эл, пока Лайт ел, с любопытством наблюдая за ними. — Ниа умолял меня прислать ему на Рождество математические головоломки и конструктор. Мэтт хочет новую видеоигру, какую-то стрелялку, я забыл название. А Мелло не разговаривал со мной с тех пор, как я сообщил, что не смогу прилететь. — О нет, бедняжка, должно быть, ужасно скучает по тебе. — Возможно. Скорее всего, он поговорит со мной на Рождество, — пожал плечами Эл. — Я купил ему подписку на программу, с помощью которой он сможет обучать себя языкам, так что, думаю, меня простят. — Твой брат интересуется языками? — Очень, — Лайт знал, что выражение лица Эл должно быть ласковым. Ему хотелось, чтобы Эл повернулся, и он мог проверить. — Всякий раз, когда я начинал учить новый язык, он всегда заставлял меня обучать его. Они все трое знают язык жестов, но Мелло выучил еще несколько. Сейчас он владеет ими только на разговорном уровне, но стремится свободно говорить на русском, немецком, японском и мандаринском китайском. — Я уже говорил, что Эл и его братья — гении, мам? — вклинился в диалог Лайт, улыбаясь. — Мелло — блондин, не так ли? — Да. — Я ему не нравлюсь. Эл посмотрел на Лайта через плечо, ухмыляясь: — Ага. А вот Мэтту ты нравишься. — Значит, Ниа все еще не уверен? — Как всегда. А вот насчет Мелло я бы не волновался. Он просто… завидует, — Эл отвернулся. — Я… довольно часто говорю о тебе. Лайт поднял брови, но ничего не сказал. Если Эл смог промолчать о дружбе накануне, то он сможет промолчать и об этом. — Может быть, мне стоит попробовать написать для Ниа какую-нибудь загадку, чтобы отправить ее вместе с твоей… — Вообще-то, это может быть интересно. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы предсказать ход моих мыслей… — Эл снова повернул к нему голову. — Не хочешь ли поработать над ними сегодня вечером? — Звучит здорово. Эл улыбнулся, повернулся, чтобы передать Сатико поднос с печеньем и продемонстрировать ужасный свитер этого дня. Лайт вздрогнул, ударившись коленом о стол. — Этот свитер — просто мерзость, — Лайт хотел сказать, чтобы Эл снял его, но был уверен, что подобное может быть неправильно истолковано. Он хотел этого, чтобы сжечь свитер, а не для того, чтобы получше рассмотреть Эл без него. — Тебе не нравится Рудольф? — улыбка Эл перешла в ухмылку. Он нажал на кнопку, и нос оленя засветился красным. Лайт подумал, что может заплакать. — Ты не можешь выбрать свитер, который не будет бросаться в глаза? — Да ладно тебе, Лайт, я думаю, это выглядит мило, — нахмурившись, вмешалась его мама. — Это отвратительно. — Как грубо с твоей стороны, Лайт, оскорблять мой милый свитер, — Эл надул губы в преувеличенной обиде. Лайт опустил голову на стол и застонал.***
Несколько дней спустя Лайт ворвался в комнату Эл, широко распахнув глаза. Эл хмуро посмотрел на него поверх ноутбука, сгорбившись еще больше. — Что-то не так, Лайт? — спросил он, покусывая ноготь большого пальца. Лайт оглянулся через плечо: — Моя сестра пригласила мою бывшую подружку, так что мне нужен повод, чтобы немедленно уйти. Пойдем со мной. — Куда? — Черт, не знаю, на коньках покататься? Что хочешь, только помоги мне сбежать, — Лайт выглядел отчаявшимся, каким Эл его никогда не видел. — Я хочу зайти в пекарню на соседней улице за тортом, а потом мы сможем покататься на коньках, — решил Эл, закрывая ноутбук. Он взял бумажник и телефон, засунул их в карманы и немного сгорбился. Лайт, с раскрасневшимися щеками и горящими благодарностью глазами, выглядел так, будто очень хотел его обнять. Эл открыл рот, чтобы что-то сказать, но Лайт встряхнулся и сказал: — Спасибо. — Для чего еще нужны друзья, Лайт? Но Лайт никогда раньше не говорил «спасибо». Они были знакомы чуть больше полугода, и Лайт никогда ни за что не благодарил его. Эл улыбнулся.***
Как только они сели в пекарне, Эл наклонился вперед: — Так у Лайта была девушка? Лайт помрачнел. — Технически? Мы встречались несколько месяцев, но она мне на самом деле не нравилась. В основном я чувствовал себя обязанным, но она убеждена, что мы родственные души или что-то в этом роде, — он сжал переносицу, словно отгоняя головную боль. — Это ужасно. Каждый раз, когда я приезжаю домой, это происходит. Они с моей сестрой все еще общаются, так что… — Так что она знает, когда ты дома, а когда в отъезде, — закончил за него Эл. — Зачем ты вообще согласился встречаться с ней, если она тебе не нравилась? — О, э, — Лайт отвел взгляд. — Ну, примерно в тот момент по школе ходили слухи, и мне нужно было развеять их как можно быстрее. Отношения с Мисой помогли мне это сделать. Мне было неловко, но она пригласила меня на свидание примерно в то же время, когда пошли слухи, и я импульсивно согласился. Худшее решение, которое я принял за последние годы. Лайт отказался встречаться с ним взглядом, но Эл уже пришел к определенному выводу. Существовал только один вид слухов, которые можно было прекратить, встречаясь с девушкой. То, что Лайт все еще избегал этой темы, означало, что слухи, вероятно, были правдой, и он по какой-то причине не хотел, чтобы люди знали об этом. — А ты не думал рассказать ей правду? — Абсолютно нет. И я был бы признателен, если бы ты тоже молчал. Я уверен, что ты догадался. Эл пожал плечами, но кивнул: — Если уж на то пошло, обо мне тоже ходили подобные слухи. — И что? — Я позволил им распространиться. Мне все равно, что думают другие, и, в общем, они наполовину правы, — сказал Эл, откусив кусочек пирога. Брови Лайта поднялись, но его плечи расслабились. Он вздохнул, откинувшись в кресле: — Я не знаю, как ты можешь так легкомысленно относиться к этому. То, что люди знают меняет их отношение к тебе, что бы они потом ни говорили. Это закрывает двери. — Не волнуйся, я по-прежнему считаю тебя ужасным, независимо от того, что я о тебе узнаю, — фыркнул Эл, бросая взгляд на Лайта. Тот выглядел пораженным собственным смехом, а затем прикрыл рот рукой. Эл был немного разочарован тем, что Лайт все еще сдерживается, но он сам все еще сидел, поджав ноги и нелепо сутулясь. — Спасибо, придурок, — Лайт закатил глаза, восстанавливая самообладание. — Итак, ты когда-нибудь раньше катался на коньках? — Не могу сказать, что да. — Тогда, когда ты упадешь, обещаю, я не буду смеяться. Эл ухмыльнулся. Он подумывал упомянуть о своем опыте катания на роликах, но решил не делать этого. Лайту стоило понять это самому. Его возмущение было бы забавным.***
Лайт тихо злился рядом с ним, пока они катались по кругу без каких-либо происшествий. Эл улыбнулся с самодовольным видом. Первые несколько движений он шатался, прежде чем крепко встать на ноги. Лайт все ждал, что он упадет, пока не стало ясно, что этого не произойдет. — Но ты сутулишься. Твой баланс не должен… — Лайт нахмурился. — Ты катаешься на роликах, не так ли? Эл улыбнулся. У него было чувство, что Лайт догадывается, что осанка Эл не так уж плоха, как он позволяет людям считать, но Лайт, вероятно, не знал, что делать с этой информацией. — Ты позволил мне поверить, — Лайт застыл, прервавшись. — Какого… Какого черта она здесь делает? Когда мы вернемся домой, я собираюсь убить свою сестру — оправданное убийство — ты не сможешь меня остановить. Эл проследил за его взглядом и увидел красивую блондинку, оглядывающую каток, словно ища кого-то. Она выглядела знакомой. Эл вздрогнул, когда понял. — Ты встречался с Амане Мисой, айдолом? — Вопреки моему здравому смыслу. — Она скоро заметит нас. Какой у тебя план? — Лайт, вот ты где! — воскликнула Миса, подъехав к ним на коньках прежде, чем Лайт успел сказать Эл, что он собирается делать. Ее голос был милым, но удивительно пронзительным для айдола. — Я искала тебя! Саю упомянула, что ты катаешься на коньках, и… кто это? Лайт взял его за руку, но колебался, поэтому Эл взял на себя инициативу: — Я Эл, парень Лайта. — Парень? Саю сказала, что ты привел домой своего соседа, а не парня, — Миса нахмурилась. — Лайт, что это значит? — Я правда не хотел ничего говорить, но ты мне действительно не интересна, Миса. Мне очень жаль, — сказал Лайт на удивление мягким голосом. — О чем ты говоришь, Лайт? — Я просто не могу чувствовать к тебе то же самое, что ты ко мне. Прости. Когда Миса начала плакать, Лайт и Эл помогли ей уйти с катка и подвели к незанятой скамейке. Лайт, похоже, чувствовал себя виноватым, хотя Эл не очень понимал почему. — Есть ли кто-нибудь, кому мы можем позвонить и попросить забрать вас, мисс Амане? — Эл прикусил большой палец и снова взял Лайта за руку. — Друг? Член семьи? Она достала свой телефон и с тоской уставилась на него. — Рэм, наверное, забрала бы меня, но она просто накричит на меня… — ее нижняя губа дрогнула. — Почему бы мне не поговорить с ней и убедиться, что она не будет кричать? Миса посмотрела на Эл слезящимися глазами, потом кивнула и передала ему телефон. Когда Рэм взяла трубку, Эл сказал: — Здравствуйте, я здесь с мисс Амане. Ей нужно, чтобы кто-нибудь ее забрал. — Кто это? — требовательно спросил хриплый женский голос. — Она ранена? — Не физически. Я Эл, парень Лайта. Рэм выругалась себе под нос. — Где вы? — На катке возле кинотеатра. — Я буду там в пять. Я говорила ей прекратить это, но она никогда меня не слушает. Дай ей трубку, ладно? — Я обещал попросить вас не кричать на нее, когда вы ее увидите. — Кричать…? Я бы никогда. Она плачет, не так ли? Я не собираюсь кричать на нее. Я отвезу ее домой и присмотрю за ней. Она всегда считает… Неважно. Передайте ей телефон, пожалуйста. — Конечно, — сказал Эл, возвращая Мисе мобильный. — Рэм хочет поговорить и она обещала не кричать. — Спасибо, — мягко ответила Миса. — Вы добры ко мне больше, чем следовало бы, учитывая все обстоятельства, — она прижала трубку к уху, прежде чем Эл или Лайт успели ответить. — Привет, Рэмми. Прости, что заставила тебя приехать за мной. Лайт начал идти, увлекая за собой Эл и оставив Мису на скамейке. — Спасибо за это, — сказал он, глядя вперед. — Надеюсь, теперь она оставит меня в покое. Я бы хотел, чтобы она не была так задета этим, но… — Ты ничего не можешь поделать с ее чувствами. Она сама должна справиться с ними. В любом случае, ее подруга кажется милой. Лайт вздохнул. — Ты не против, если мы закончим с катанием на сегодня? Я хотел бы пойти домой. — Конечно, — ответил Эл, направляясь в сторону пункта проката. Он вспомнил, что держит Лайта за руку, только когда тот наклонился, чтобы снять коньки. Это было так естественно, что он даже не подумал об этом. И Лайт, судя по румянцу на его щеках, тоже. Никто из них не стал поднимать эту тему, и прогулка домой прошла в приятном молчании.***
— Эл, клянусь Богом, если ты не прекратишь есть пряники до того, как я построю дом, я запихну их остаток тебе в глотку. — Так жестоко, Лайт, — сказал Эл с полным ртом того, что должно было быть дверью пряничного домика. — Какое это имеет значение, если в конце все равно все будет съедено? — Принципы, — вздохнул Лайт, сосредоточившись на украшении маленьких человечков. Эл все равно собирался продолжать есть его строительные материалы. — Когда ты проводишь Рождество в Англии, насколько это расстраивает Ниа? Я уверен, что ему нравится строить дома. — Он строит их до того, как я возвращаюсь домой. И это не дома, а города. Он называет меня Годзиллой и позволяет мне есть все подряд, — Эл улыбнулся, по-видимому, вспомнив. Стащив еще леденцов, он достал свой телефон. — Кажется, у меня есть фотография его последнего города. Лайт застонал от детализации и огромных размеров творения мальчика. — Я сдаюсь. Это бессмысленно, ясно. Ешь, что хочешь, и оставь меня здесь умирать в печенюшной безвестности. — Что это ты говоришь о печенюшной безвестности? — спросил Соитиро из дверного проема, все еще держа в руках свой портфель. Щеки Лайта вспыхнули румянцем. Эл поднял бровь, но милосердно промолчал. — Ничего. Добро пожаловать домой, отец. — Твоя мать дома? — Нет, она ушла за покупками для рождественского ужина, — Лайт увидел, как лицо Соитиро стало виноватым, и нахмурился. — Ты работаешь допоздна на Рождество, не так ли? — Либо я, либо Аидзава, и… Лайт вздохнул: — Мама будет разочарована, но я уверен, что она поймет. — Я надеялся застать ее дома… — Соитиро прервался, когда открылась входная дверь. — Я дома, — воскликнула Сатико из прихожей. — О, привет, дорогой. Какой сюрприз! Сатико улыбнулась ему, передавая один из тяжелых пакетов с продуктами и пронося остальные на кухню. — Как там твой пряничный домик, Лайт? — Эл съел мои строительные материалы, поэтому я занялся украшением маленьких человечков, — ответил Лайт, поднимаясь, чтобы отнести поднос на кухню. — Мы с Эл собираемся пойти в мою комнату. Увидимся позже. Он поцеловал маму в щеку и направился к лестнице. Эл последовал за ним, неся наверх то, что осталось от строительных материалов, чтобы иметь при себе еду. Когда они оказались в комнате и закрыли дверь, Эл сел на пол и задумчиво посмотрел на Лайта: — Дать им уединиться было очень по-взрослому с твоей стороны, Лайт. — Не совсем. Отец не знает, но мы с мамой разработали код, когда у него плохие новости для кого-то из нас. Я целую ее в щеку, а она ерошит мои волосы, — Лайт сел за свой стол, откинувшись на спинку стула. — Последний раз она ерошила мне волосы… Или на выпускном в школе, или в мой первый день в колледже. Эл нахмурился. — У меня есть вопрос, Лайт. — Окей?.. — Лайт поднял бровь. — Обычно ты просто спрашиваешь. Насколько плох этот вопрос? — Не плох, но возможно неприятен. Почему ты демонстрируешь свое публичное «я» перед отцом? — Почему я… Не думаю, что понимаю твой вопрос. — В присутствии матери и сестры ты расслаблен и, подозреваю, нормален для себя — очень умный, но не совершенный или полностью зрелый. Человечный. Перед своим отцом ты делаешь то идеальное лицо, которое используешь перед незнакомцами и на публике. Почему? — Эл отвел взгляд. — Конечно, ты можешь не отвечать. Как я и предполагал, это, вероятно, слишком. — Хм, не совсем. Я просто никогда не придавал этому особого значения. Маму успокаивают доказательства моей человечности. Вид Идеального Сына заставляет ее волноваться. Саю берет с меня пример, но любит играть, поэтому я позволяю себе быть более ребячливым ради нее, — Лайт сделал паузу, размышляя и не обращая внимания на удивленное выражение лица Эл, прежде чем продолжить. — Мой отец, с другой стороны, хочет видеть своего Идеального Сына, а не кого-то ребячливого и незрелого. Его сын, насколько ему известно, проводит все свое время за учебой, как и подобает лучшему ученику Японии, никогда не устраивает драк, однажды станет офицером полиции и женится на какой-нибудь женщине. — И это то, чего ты хочешь? Лайт неискренне улыбнулся: — Это ведь не имеет особого значения, правда? Быть офицером полиции будет, по крайней мере, интересно. Хотя я буду откладывать женитьбу так долго, как только смогу. Если сошлюсь на то, что даже мама не всегда счастлива с полицейским, он никогда больше не поднимет эту тему. — Спасибо за откровенность, Лайт, — Эл на удивление нежно улыбнулся ему. — Я не думал, что ты ответишь, но мне кажется, что теперь я понимаю тебя немного лучше. — Тогда моя очередь. Вопрос за вопрос, — Эл кивнул, позволяя продолжить. — Почему ты так странно ведешь себя, когда находишься на людях? Если мое публичное лицо — Совершенство, то твое, вероятно, Эксцентричность. Почему? Эл выглядел ошеломленным, но потом рассмеялся, пригнув голову: — Как и ожидалось от Лайта. Я удивлен, что ты заметил. Хотя, полагаю, что приехав к вам, я, возможно, отказался от некоторых моделей поведения. — Ты нормально сидел за ужином, — подтвердил Лайт. — И также ешь несколько более обычную пищу. Эл прислонился спиной к книжному шкафу. — Я делаю так с самого детства. Я всегда был немного странным, но люди могли убедить себя в обратном, если я не был таким постоянно. Так что я начал приобретать странные привычки, чтобы люди перестали разочаровываться, вспоминая о моей ненормальности. Это был своего рода защитный механизм, — Эл перевел взгляд, остановившись на чем-то позади Лайта. — Думаю, не стоит удивляться, что я прекратил. Мне здесь нравится. Твой дом кажется… комфортным местом. Лайт почувствовал, что его щеки запылали от этого признания. Он никогда… Никто никогда не доверял ему так. Особенно зная, что большая часть его поведения являлась притворством… — К тому времени, как мы вернемся в общежитие, я, наверное, совсем перестану, — сказал Эл, словно это не имело большого значения. — Спасибо, — кивнул Лайт, чьи щеки все еще горели, и уставился на свои руки. — Думаю, это делает нас квитами. — Я бы очень на это надеялся, — явно дразнящим тоном заявил Эл. — Так скажи мне, мистер Несовершенный, как давно ты мечтаешь поджечь мои свитера? — С «Oh Deer», — немедленно ответил Лайт. — Как давно ты знаешь? — С самого начала. Это причина, по которой я стал их носить, — Эл широко ухмыльнулся. Лайт рассмеялся, с удивлением обнаружив, что его это скорее забавляет, чем раздражает. Это было даже весело — представлять, как Эл выбирает отвратительные свитера просто чтобы задеть Лайта. Что-то в этом было… удивительно хорошее, на самом деле. Лестное. Как будто Эл хотел пробиться сквозь фасад Лайта любым способом, даже если это означало затеять драку. — А я-то думал, ты вцепишься мне в глотку. Ты сегодня полон сюрпризов, Лайт. Лайт открыл рот, чтобы сказать что-то в ответ, но его прервал хлопок двери. Он слегка вздрогнул, поднялся и выглянул за дверь. Саю сделала то же самое. — Это мама или папа, как ты думаешь? — она скрестила руки на груди, выглядя взволнованной. — Не уверен. Пойду посмотрю и дам тебе знать, — Лайт оглянулся. — Извини, Эл, я скоро вернусь. Эл махнул ему рукой, широко распахнув темные глаза. Лайт спустился вниз, чтобы посмотреть, чья обувь пропала, и не удивился, увидев, что это были ботинки его отца. Вздохнув, он направился в комнату родителей и тихонько постучал. — Входи, Лайт, — когда он открыл дверь, Сатико улыбнулась, но она выглядела уставшей. — Прости. Я, наверное, напугала вас троих. — Немного, — признался Лайт. — Папа уехал, чтобы вернуться на работу? Вздох Сатико был достаточным ответом. — Неужели провести один рождественский ужин со всей семьей — слишком большое требование? — Нет, но ты же знаешь, каков отец. — Знаю, — снова вздохнула она. — Если бы он не был таким, я бы, наверное, не вышла за него замуж. Его преданность и верность были первыми вещами, которые я заметила, прежде чем в конце концов решила с ним встречаться. — Мне казалось, что это он пригласил тебя на свидание, — Лайт сел рядом, решив отвлечь ее как можно лучше. — Я позволила твоему отцу сделать предложение — он всегда был таким приверженцем традиций — но я решила, что выйду за него замуж, впервые встретившись с ним. Прошла неделя, прежде чем он пригласил меня на свидание, и шесть месяцев, прежде чем он согласился, что мы должны пожениться, — Сатико улыбнулась, проведя пальцами по его волосам. — Если честно, я никогда не жалела об этом. Конечно, я бы хотела, чтобы твой отец прилагал больше усилий, чтобы приходить домой вовремя, но я люблю его со всеми недостатками и всем остальным. Лайт придвинулся ближе, устроив голову у матери на плече, пока та гладила его волосы. Через мгновение она тихонько засмеялась. — Твоему отцу все еще нравится думать, что ты похож на него, — сказала она с улыбкой в голосе, — но он ошибается. Саю очень похожа на него, а ты такой же, как я в твоем возрасте. Умнее, но также стремишься получить то, что хочешь — Сатико вздохнула. — Я просто надеюсь, что ты выберешь того, кто любит тебя и сделает тебя счастливый, а не того, кому нравится идея о тебе. Лайт почувствовал себя немного сбитым с толку и, поколебавшись, спросил: — А что если этот кто-то не… традиционно приемлем? Сатико хмыкнула про себя, продолжая гладить его волосы. — Каким бы ни был твой выбор, ты всегда будешь моим сыном. Не беспокойся об отце. Если это будет необходимо, я поговорю с ним, — она поцеловала Лайта в макушку. — Меня волнует только твое счастье. А теперь иди и скажи Саю, что все хорошо. Я собираюсь сделать ужин. Если повезет, ваш отец будет дома вовремя. Лайт улыбнулся и кивнул. — Тебе нужна помощь? — Нет, я справлюсь. И уверена, твоя сестра придет ко мне, как только ты ей скажешь, что все в порядке. Лайт чувствовал, что она права. Когда дело касалось Саю и его, это обычно было так.***
Следующий день выдался холодным и пасмурным. К полудню пошел снег. Восторженные визги Саю были перекрыты осознанием ей того, что Сочельник уже завтра. Она вылетела из дома, чтобы успеть приобрести что-нибудь. Лайт усмехнулся, когда она ушла, и приподнял бровь, обратившись к Эл: — А ты? Забыл купить подарки? — Конечно, нет, — закатил глаза тот. — Я купил подарок тебе несколько недель назад, а твоим родителям и сестре только на прошлой неделе. Лайт быстро скрыл удивление. Он не собирался зацикливаться на том, как мило то, что Эл купил подарки для его семьи. Не собирался. Остаток дня прошел на удивление спокойно. Все казалось приглушенным из-за тяжелого снежного одеяла, которое постоянно накапливалось, поэтому Лайт принял решение остаться дома и выпить горячего какао. Эл приготовил себе тарелку печенья, и они устроились на диване, чтобы посмотреть старые рождественские фильмы. Начав с «Рудольфа», они постепенно перешли к классике — Лайт притворялся незаинтересованным первые десять минут, а затем сдался. Эл вряд ли мог его осуждать. Когда Саю вернулась, уже стемнело, и они приступили к «Гринчу». Она закинула свои сумки в комнату и плюхнулась на пол перед телевизором со своей (меньшей) тарелкой печенья и кружкой какао. И Эл, и она посмотрели на Лайта, когда Гринч улыбнулся, но он предпочел проигнорировать это. У него был приятный день, и они не смогли бы его испортить. И если к концу фильма Лайт почувствовал сонливость и позволил себе слегка прислониться к Эл, никто, кроме самого Эл, этого не заметил, а он не сказал ни слова.***
Сочельник выдался холодным и ясным, на дорожке перед домом скопилось несколько дюймов снега. Когда Эл и Саю вышли из своих комнат после завтрака, они оба были в перчатках, шапках, шарфах и теплых пальто. Лайт вздохнул, глядя на два обращенных на него разочарованных взгляда, и сделал глоток кофе: — Я присоединюсь к вам после. Эл и Саю улыбнулись друг другу, а затем выскочили за дверь, как дети. Лайт отстраненно подумал, что они слишком хорошо ладят друг с другом, но потом решил, что все в порядке. Вздохнув, он поставил свою тарелку и кружку в раковину, а затем собрался идти на мороз. К тому времени, как он вышел на улицу, Эл и Саю делали снежных ангелов, пытаясь разрушить уже сделанные другим. Лайт закатил глаза. — Дети, ведите себя хорошо, — с ухмылкой сказал он. Не обращая внимания на их протесты, он сел и начал лепить снеговика. Небольшого, но вполне хорошего. Когда он собирал снег для головы, ему показалось, что стало как-то странно тихо. Когда Лайт повернулся, чтобы проверить, ему в лицо попал метко брошенный снежок. Эл рассмеялся, явно не раскаиваясь, и, не отводя взгляда от Лайта, дал Саю пять. Лайт медленно отряхнулся, тщательно обдумывая свои дальнейшие действия. — Я думал, мы друзья, Эл, — мягко сказал он, так словно был задет поступком Эл. Эл сощурился, но Саю явно колебалась. В следующее мгновение Лайт бросил свой собственный снежок в Эл и безрассудная ухмылка, от которой болели щеки, расползлась по его лицу. — В боях снежками не бывает друзей, Лайт, — напомнил Эл, снова попав снежком в голову. Ответный бросок Лайта сбил с него шапку. Затем к ним присоединилась Саю, и все трое смеялись и кричали, забрасывая друг друга снегом. Особенно вдохновенным движением Лайт засунул пригоршню снега за шиворот Саю — поступок, который с холодной точностью тут же скопировал Эл; и брат с сестрой вскрикнули от шока. Лайт как раз закончил бороться с Эл и с помощью Саю начал заваливать его снегом, когда к дому подъехала машина его отца. Он почувствовал, как легкое тепло в груди замерзает и становится тяжелее, оседая в желудке. Эл сразу же заметил это и помог ему подняться, не говоря ни слова. Саю выглядела разочарованной, но ее легко было отвлечь. — Папа, добро пожаловать домой! — Что вы трое делаете здесь на холоде? — Соитиро оглядел их всех, прежде чем рассмеяться. — Первый снег в этом году. Конечно же вы играли в снежки. Какая ностальгия. Он улыбнулся, и впервые Лайт не почувствовал, что его отец разочарован ребячливым поведением. Напряжение чуть спало с его плеч. — Вы трое выглядите так, будто замерзли; вам следует поспешить в дом и согреться, пока вы не простудились. Когда все переоделись в сухую одежду и закутались в одеяла, Сатико вышла из кухни выглядя куда более довольной, чем несколько дней назад. Лайт был рад этому. — У нас будет что-то вроде раннего Рождества. У Соитиро сегодня выходной, так что он сможет отпраздновать с нами, — Сатико посмотрела в коридор и улыбнулась в сторону двери спальни, где переодевался ее муж. Она выглядела как влюбленная женщина. Остатки напряжения Лайта улетучились. — Итак, почему бы вам троим не отдохнуть, пока мы готовим ужин? После еды мы сможем обменяться подарками. — Где оберточная бумага? — спросила Саю, в глазах которой мелькнула легкая паника. Лайт рассмеялся, подталкивая Эл следовать за ним наверх. Устроившись на своих привычных местах: Эл на полу, а Лайт за столом, они глубоко вздохнули, расслабляясь. — Поскольку твой отец прервал нас, я полагаю, что бой снежками закончился вничью. — Я явно выигрывал, Эл, это нелепо. — Нелепо? Ты не выигрывал. Я собирался перевернуть тебя и засунуть снег тебе в шапку. Лайт засмеялся: — Ты бы точно попытался. Напряжение, казалось, искрилось в воздухе, и у Лайта закружилась голова. Он хотел… Он не был уверен чего именно хотел, но казалось хорошим началом повторить их предыдущий бой, чтобы доказать, что он бы победил. Хотя то, что Эл оказался бы в таком положении, когда они находились в спальне, имело совсем другой подтекст… Когда он снова встретился с глазами Эл, тот облизнул губы. Лайт уже собирался что-то сказать, хотя и не был уверен, что именно, когда дверь открылась. — Лайт, мне нужна лента, у тебя есть? — выдохнула Саю, прислонившись к дверному косяку. — Что? Есть, но почему ты просто не взяла на кухне? — Я пыталась, но мама и папа повесили омелу, — ответила Саю, сморщив нос. — Я рада, что они оба снова счастливы, но это мерзко. Лайт бросил ей требуемое, тоже сморщив нос. Когда дверь снова закрылась, Эл засмеялся. Лайт старался не отвлекаться на него, но он был менее сдержанным, чем обычно, и это было лучше. — Я думаю, вам обоим где-то двенадцать, — сказал он между приступами смеха. — Ваши лица. — Тогда представь, что твой отец целуется с человеком, который ему нравится, — хмыкнул Лайт. Эл замер, наклонив голову и причмокнув губами, а затем скорчил гримасу: — Я понял. Прошу прощения за то, что поддразнил тебя. Лайт рассмеялся: — Извинения приняты. Твое лицо сейчас просто бесценно. Они оба улыбнулись друг другу, погрузившись в легкую тишину.***
После ужина Лайт с трепетом рассматривал свой подарок от Эл. Все другие подарки, доставшиеся семье Лайта, были продуманными и подходящими, но этот… Лайт вздохнул и решил не медлить. Он методично снимал упаковку, отрывая ленту за лентой, в конце концов получив самый отвратительный свитер, который когда-либо видел. На нем был изображен котенок с клубком красной пряжи и надписью «Мяу-ждество». Лайт подумал, что сейчас заплачет. Эл разразился беззвучным смехом, когда закончил открывать свой подарок: свитер «Счастливых гав-кодных» со щенком с красной ленточкой на голове. Такой же отвратительный, и почему-то совпадающий по цвету с тем, который он сам подарил Лайту — «праздничного» зеленого оттенка. Лайт хотел бы, чтобы у него хватило сил пожалеть о своем выборе, но Эл был явно доволен, поэтому отвращение, которое он мог бы почувствовать, было быстро подавлено теплым удовольствием от счастья друга. Его мать ворковала над обоими свитерами и настояла на том, чтобы они их примерили. Лайт поклялся себе, что уничтожит ее фотоаппарат, даже если это будет последним, что он сделает. После того, как семейная часть закончилась и все разошлись готовиться ко сну, Лайт коснулся руки Эл: — У меня есть для тебя наверху настоящий подарок. Я сейчас вернусь. — У меня тоже. Встретимся здесь? Лайт согласился, и они оба поспешили за подарками. Эл без всяких изысков разорвал свой, открыв мягкий кремовый свитер, который Лайт купил ему несколько недель назад, как что-то, что он мог бы носить вместо обычного отвратительного ассортимента. — Он такой мягкий, — сказал Эл с удивлением в голосе. — И красивый. Лайт, это прекрасно. — Я подумал, что тебе пойдет. К тому же он симпатичный, — Лайт слегка покраснел и стал возиться с подарком в руках, подавляя желание добавить «как и ты» в конце предложения. Он не был девчонкой. Подарок Эл был меньше, поэтому Лайт открыл аккуратную упаковку медленно, чтобы прочувствовать все впечатления. Он был удивлен, обнаружив красивую красную авторучку, самую красивую из всех, что он когда-либо видел. У него перехватило дыхание, а щеки потеплели. Металл корпуса был гладким и прохладным на ощупь. — Ты всегда покупаешь самые красивые шариковые ручки, какие только можно найти, поэтому я подумал, что тебе понравится использовать что-то такое в твоей записной книжке, — Эл улыбнулся, его глаза были теплыми и темными. — Эл, я… я не знаю, что сказать. Это… Это потрясающе, — вздохнул Лайт. — Я проверил в магазине; она пишет даже лучше, чем ты ожидаешь. Лайт вцепился в ручку чуть сильнее. Он хотел либо испытать ее, либо поцеловать Эл, и еще не был уверен, какое желание сильнее. Эл поднялся, его щеки в тусклом свете выглядели покрасневшими: — Я собираюсь перекусить. Хочешь чего-нибудь? Лайт последовал за ним, замерев в дверном проеме, пока Эл накладывал печенье в тарелку. Лайт чувствовал себя безнадежно влюбленным, не совсем понимая, что делать с этим знанием. Когда Эл бросил на него взгляд, он улыбнулся, порадовавшись, что друг ответил ему тем же. Эл остановился в дверном проеме рядом с ним, многозначительно взглянув поверх его головы. Лайт вспомнил про жалобу Саю. Омела. — Считается плохой приметой не поцеловаться под омелой, — приглушенно выдохнул Эл. — Тогда, наверное, придется. Не хочу рисковать. Они наклонились друг к другу: губы мягко, тепло и надежно сомкнулись. Лайт вздохнул, когда Эл прижался ближе, продолжая поцелуй. Он обхватил лицо Эл ладонями, удерживая, будто тот мог уйти в любой момент, но Эл отстранился только один раз, чтобы поставить свою тарелку на стол, и его руки тут же обвились вокруг талии Лайта. Лайт не был уверен, как долго они целовались, но ему было наплевать. Он никогда не чувствовал себя так спокойно, как сейчас, прижатый к дверному проему на кухне родителей, бессмысленно целующий своего раздражающего, замечательного соседа по комнате. Воспоминаний об этом было достаточно, чтобы облегчить неловкость, которую он испытывал на следующий день, и обещание повторения было единственным, что удержало его от разрывания на маленькие кусочки «Мяу-ждества» и «Счастливых гав-кодных». Оно и улыбка, которую подарил ему Эл, прежде чем переплести их пальцы.***
— Да ладно, — проникновенно простонал Мелло. — Ты должен был выбрать именно его? — Плати, — ответил Мэтт, резко усмехнувшись чему-то в своей игре. — Мне нравится котенок, — сказал Ниа, пока Мэтт и Мелло препирались. Эл попытался скрыть свое веселье, но не смог, и взял руку Лайта в свою. Лайт не удивился, только вздохнул, глядя на Ниа: — У твоего брата ужасный вкус на свитера. Пожалуйста, не поощряй его. — Да ладно, носить его было не так уж плохо, правда? — Эл позволил себе улыбнуться. Выражение лица Лайта говорило о том, насколько плохим он это считал. И все же, он носил свитер целый день без жалоб. Эл не был уверен, что удержало Лайта от мольбы о «сладком освобождении в смерти», как было после того, как он просто увидел первый свитер в начале месяца, но все равно был счастлив. Примерно через час Квиллш напомнил ребятам, что они скоро пойдут на поздний завтрак, и что Эл и Лайту пора ужинать. Прощание было быстрым и чуточку сладким. Они договорились снова пообщаться по скайпу в конце января, прежде чем Квиллш попрощался и отключил связь. Эл закрыл ноутбук, с интересом разглядывая Лайта. — Я действительно ненавижу этот свитер, — сказал тот, на мгновение опустив на обсуждаемый предмет глаза, прежде чем столкнуться взглядами с Эл. — И правда считаю, что тебе стоит его снять. — Я не могу снять такой замечательный подарок, — запротестовал Эл, смеясь над нарастающим разочарованием Лайта. Он наклонился ближе. — Тебе придется сделать это самому. Лайт повалил его на землю, и они оба принялись сдирать друг с друга свитера. Эл не попал в губы, когда попытался поцеловать его, и фыркнул, когда вторая попытка тоже провалилась, а Лайт все еще смеялся. В конце концов, он притянул Лайта к себе и по-настоящему поцеловал, счастливо вздохнув, когда тот податливо прижался ближе. Если Рождество было хоть каким-то признаком того, как пройдет следующий год, то этот год обещал быть самым лучшим из всех, которые были раньше. Когда Эл озвучил эту мысль, Лайт улыбнулся ему в губы и согласился.