***
Когда смена закончилась, и кабинет почти опустел, Ирука все никак не мог собраться и встать из-за стола. Он все перебирал какие-то бумажки, переставлял свитки, перекладывал папки, но не мог заставить себя выйти из кабинета. — А как же Генма? — наконец, не выдержав, спросил у него Изумо. — Он тебя уже заждался, наверное. — Ага, вон, под окнами ходит, — вытянув шею в сторону окна, сказал Котетсу. — Давай, собирайся и дуй к нему. — А-а, а может не надо? — промямлил Ирука, с которого уже спала вся обольстительность. Он сам не знал, кто его за язык дернул в тот момент, что он ответил согласием на явно провокационное приглашение спецджонина, но взгляд Какаши и его реакция того стоили. — Как это не надо? — удивился Изумо. — Ты же пообещал уже. — Я пошутил, — нервно посмеялся Ирука. — Блин, если бы меня так продинамили, я бы расстроился, — сказал Котетсу. — Ну, с другой стороны, ты же пообещал просто погулять, ведь так? — Ну, так, — неуверенно кивнул Ирука. — Ну, вот иди и погуляй, и все, а потом домой пойдешь. А если лезть начнет, ты ему в нос дай, вон, как этому, — Котетсу кивнул на Изумо. Тот фыркнул, вспомнив утренний инцидент. — Джонину? В нос? Приободрившийся было Ирука совсем скис. — Ну, хочешь мы с тобой пойдем, там за кустом посидим, посторожим? — участливо предложил Котетсу, увидев его кислую мину. — Да не надо, спасибо, не станет же он меня насиловать, — пробормотал Ирука, а потом уставился на замолчавших неразлучников. — Нет, конечно, нет, но ты все равно ухо востро держи, — поспешили они его заверить, прежде чем помочь ему собраться и, подхватив его под ручки, повести на заклание Генме. Пихнув его в руки спецджонину, так, что Ирука едва смог увернуться от торчащего сенбона в его рту, эти двое пожелали удачи и удалились, оставляя их наедине. — Добрый вечер, Ширануи-сан, — сказал Ирука, переминаясь с ноги на ногу. — Добрый. А я уж думал, вы в штабе ночевать останетесь, — сказал тот, улыбнувшись. И их дуэт двинулся по улочке, не заметив, как третий лишний бесшумно последовал за ними по деревьям и кустам. Какаши зорко следил за всем происходящим безобразием и едва сдерживал себя, чтобы не выпрыгнуть и не двинуть Генме в глаз, а Ируку — скрутить и под мышкой уволочь домой. Вот если бы знал Генма, что Ирука — его и только его, даже лезть бы к нему не стал. А ведь никто в деревне не знает, что они с Ирукой встречаются, поэтому так и получилось — стоило у Ируки отрасти кое-чему, как все сразу активизировались. Ирука просил его не афишировать их отношения, так как он был еще не готов, хотя встречаются они почти полгода, но игра уже вышла из-под контроля. Какаши крутился чуть ли не волчком, не зная, что делать, а при виде того, как Генма положил свою руку куда не следует, и вовсе заскрежетал зубами. А ладонь Генмы, тем временем, сначала по-дружески приобнимавшая Ируку за плечо, по мере их продвижения по аллее сползала все ниже и ниже, остановившись в итоге на его талии. — Ирука-чан, а чем от тебя так вкусно пахнет? — спросил Генма, покачивая сенбоном. — Наверное, приправой для рамена, — честно ответил Ирука, на что спецджонин рассмеялся. — Забавный ты, Ирука. Знаешь, я так долго не мог подойти к тебе, а вот сегодня кто-то за язык дернул, как тебя увидел. — Это из-за того, что я стал по-другому выглядеть? — спросил Ирука, смущенный от слов Генмы, и поднял на него голову. Ирука и до этого был среднего роста, а теперь стал еще ниже, доставая Генме лишь до плеч. Его паника даже как-то немного отступила на второй план, потому что ему стало неловко от того, что к нему кто-то испытывал чувства, а он не мог ответить на них взаимностью. — Возможно, — ответил Генма. — Ты очень красивый. Ирука еще сильнее покраснел и отвел взгляд. Ему непонятным образом все это нравилось — то, что говорил ему Генма, то, как он касался его и как смотрел на него. Жар от его ладони, казалось, проникал сквозь ткань жилета и униформы. Но… Он подумал о Какаши, и наваждение будто разом спало. Ведь на самом деле, единственным человеком, который любил его таким, какой он есть, был Какаши. Не важно, будет ли у него три ноги или грудь вырастет, Ирука — это Ирука. — Простите, Ширануи-сан, но мне пора, — сказал Ирука и стал деликатно высвобождаться от руки спецджонина, словно если бы он обезвреживал взрывной свиток. — Уже? — удивился Генма. — Мы же еще не погуляли толком. Может, зайдешь ко мне на чай? — Нет, на чай я не хочу. — Так я и не на чай могу позвать, — хмыкнул Генма, перебросив сенбон во рту в другую сторону, пытаясь все еще удержать ладонь на талии Ируки, но было уже ясно, что ничего у него не выйдет. — Нет, извините, я не могу, — покачал головой Ирука, наконец вынырнув из руки спецджонина. Он отряхнулся, качнув хвостиком. — А завтра? — растерянно спросил Генма, стоя с пустыми руками. — Завтра? — переспросил Ирука, а потом издал смешок, будто тот какую-то смешную шутку отпустил. — А завтра я уже не Ирука-чан буду. Всего доброго, Ширануи-сан. Он улыбнулся ему и, развернувшись, пошел дальше один. Спустя пару десятков метров, за небольшим поворотом, его схватили за руку и втянули в кусты. Он даже вскрикнуть не успел, потому что ему зажали рот, прижимая к какому-то дереву. Ирука, зажмурившись, в панике забился в хватке, подумав, что Генма все-таки решил позвать его на чай, но потом замер, услышав знакомый голос. — Ирука-чан, а я уж думал, вы с Ширануи-саном уйдете. Говорил Какаши тише обычного, вкрадчиво, с отпечатком облегчения в голосе, которое ему не удалось скрыть. Сердце его заколотилось с удвоенной силой, когда Ирука оставил Генму и направился по аллее один, и Какаши нестерпимо захотелось дотронуться до него. Он наконец убрал руку со рта Ируки, но из своей хватки не отпускал. — Вот еще, с чего бы мне с ним уходить, — сказал тот, смотря снизу вверх на нависшего над ним Какаши, казавшегося сейчас таким высоким и большим, и от его вида у Ируки отчего-то слабели колени. — Ну, он вас пригласил, вы ответили согласием, — фыркнул Какаши, и Ирука уловил ревнивые нотки в его голосе, которые жаром отдались в его собственной грудине и волной скользнули куда-то вниз. — Только что-то вы так некрасиво убежали от него. — А вы, что же, следили за нами? — нашелся Ирука, запоздало возмутившись. — Следил, — согласился Какаши. — Очень вы мне нравитесь, Ирука-чан, и отдавать я вас никому не хочу. — А я что, вам принадлежу? — Принадлежите, — утвердительно сказал Какаши. — Или забыли уже? Столько жарких ночей мы провели с вами вместе… Какаши находился так близко и смотрел на него, проникая, казалось, взглядом под самую кожу, до самых сокровенных и потаенных местечек, и прежде, чем Ирука сказал что-то, мир вдруг покачнулся, и закатная аллея и твердый, шершавый ствол дерева за спиной исчезли, сменяясь на спальню Какаши. Упругая земля под ногами вмиг оказалась деревянным полом, и Ирука едва не упал, слегка потеряв равновесие. Какаши подхватил его за талию, так, словно он ничего не весил, а потом подтолкнул к кровати. Ирука попятился и неуклюже осел на нее, смотря на возвышающегося над ним Какаши. — Я не знаю, почему согласился, — вдруг сбивчиво признался Ирука, словно пытаясь запоздало оправдаться. — Ляпнул что-то и все… Какаши вдруг взял его за подбородок, продолжая смотреть ему глаза в глаза. — Так тебе нравится это? Нравится со всякими мужчинами гулять, пока я за тобой наблюдаю, да? Ирука закусил губу, потому что эти слова звучали слишком близко к правде, о которой он даже не догадывался. Какаши расценил это, как положительный ответ. — Я и не знал, что ты такой, Ирука, — голос Какаши снова звучал так, как вчера вечером, когда они вдвоем стояли перед зеркалом. — Или на тебя так повлияла эта трансформация? Каково это, расскажи мне, Ирука. — Это… волнующе, — наконец ответил Ирука на его просьбу, облизав пересохшие губы. — Необычно и в то же время возбуждающе. — Вот как, — отозвался Какаши. — Тебе нравилось внимание к себе? То, как они смотрели на тебя? Так ведь, Ирука? — Да, — беспомощно выдохнул Ирука, и потянулся было к своему жилету, чувствуя, что уже не может сдерживаться, но Какаши перехватил его руки. — Я сам, — сказал он, непререкаемым жестом отведя его руки в стороны, и Ирука окончательно сдался. Движения Какаши же, вопреки всему, стали менее расторопными, будто он снова взял себя под контроль, и от того все происходящее казалось еще более волнующим, словно все это — одна большая, уже затянувшаяся игра, но каждый из них двоих продолжал ее, несмотря на то, что терпение и силы были уже на исходе. Все остальное осталось там, позади, и штаб с деревянным скрипучим полом и спертым запахом пыли и чернил, и Генма с поблескивающим сенбоном во рту и кривой полуулыбкой, и чужие переглядывания и перешептывания, взгляды, разглядывающие его бесстыже, любопытно. Какаши не торопясь избавлял его от одежды, и Ирука старался совладать со своим телом, в какой-то момент почувствовав, что уже менее отчетливо помнит, кем он был буквально вчера. Нет, мысленно он оставался тем же — его воспоминания, постыдные тайны и желания, мысли остались при нем, но все его восприятие словно вмиг сменило полюса, путая его чувства и ощущения. Казалось, словно это он и не он одновременно, сознание двоилось, стараясь наложить пазл на пазл, такие похожие и такие разные одновременно. Разве у него всегда были такие тонкие запястья, которые можно было обхватить двумя пальцами, разве была у него эта непривычная легкость в теле, а между ног — так тепло и волнительно? Ирука подавался навстречу Какаши, покорно позволяя ему снимать с себя одежду — он задержал дыхание, когда Какаши наклонился, поддевая пальцами его молнию на жилете, после чего неспешно расстегнув ее. Ощущение сухого, шершавого материала пропало, а плечи будто расправились, едва жилет спал с них. После Какаши опустился на пол, усаживаясь на колени, словно он всегда сидел так перед ним и занимался рутинным делом. Ирука закусил губу, когда Какаши обхватил своей горячей, широкой ладонью его лодыжку и стал снимать с него сандалии, сначала одну, потом вторую, а после перешел на бинты. Он неторопливо разматывал их, придерживая Ируку за голень, иногда переходя на ступню, которая теперь едва ли была длиннее ладони Какаши. Потом, когда икры Ируки были освобождены от бинтов, Какаши провел руками по его ногам, добравшись до резинки штанов. Ирука, закусив губу, приподнял таз и бедра, чтобы тот мог снять их с него. Одежды на нем оставалось все меньше и меньше, и ему было отчего-то неловко перед Какаши — было ли дело в новой для него трансформации или в том, что он боялся нового опыта, или все сразу. Он свел ноги вместе, отмечая неестественную для него мягкость округлых бедер, и на фоне них его привычные боксеры, впиваясь в нежную кожу, смотрелись нелепо. Какаши провел ладонями по его бедрам, подбираясь к его животу, нарочито упуская его пах, словно оставляя это на потом, а потом подцепил край его бадлона и потянул его наверх. Ирука прикрыл глаза, но не отводил взгляда из-под полуопущенных ресниц от Какаши. Сейчас он — единственное, из чего состоял мир Ируки, его сосредоточие и центр, точка отсчета и возврата. Ирука даже не уверен был, кто он и где он, весь мир словно раскололся надвое, и только благодаря Какаши он все еще помнил, кем он являлся. Ирука захотелось прикрыться, и он неловко положил руку поперек груди, сам же чуть не издав удивленный звук, забыв, насколько мягкой и чувствительной она сейчас была. В следующий момент Какаши навис над ним, дотрагиваясь рукой до его узкого подбородка, очерчивая большим пальцем кожу под ним, и Ирука слышал свое и чужое сбивчивое дыхание, расходившееся, словно рябью на воде. Сейчас все было не так, по-другому, и они оба понимали это. Ирука почувствовал слабое чувство дежавю — это напомнило ему их первую близость, когда они впервые коснулись друг друга, словно смущенные подростки тайком, не зная, куда деть руки-ноги и как нужно правильно целоваться. Какаши провел ладонями выше, наконец остановившись на его узкой, гибкой талии, притягивая его ближе к себе, и в следующий момент наклонился, целуя его. Ирука кратко вздрогнул от этого жаркого, откровенного прикосновения к себе и приоткрыл мягкие и податливые губы. Они, смятые поцелуем, с каждым движением губ напротив все влажнели и раскрывались, как и сотни раз до этого, но каждый поцелуй был особенным. Ирука плавился, а сладкая, горячая волна возбуждения в низу его живота поднималась все выше и выше, грозя достать до его грудины и затопить его. Дыхание окончательно сбилось, и Ирука потянулся к Какаши, отчаянно желая его коснуться, но ладони натыкались лишь на ткань его униформы. Какаши нехотя оторвался от его губ и торопливо снял с себя верх, а потом и низ, оставаясь в одном белье, прежде чем снова припасть к его губам. Ирука отполз чуть дальше на постели, отвечая на поцелуй, и Какаши залез на кровать, нависая над ним. Его пальцы скользнули по бедру Ируки, поднимаясь выше, и Ирука, подавшись головой назад, разъединил их губы, шатко дыша. Он рефлекторно сдвинул ноги, но потом чуть развел их, и рука Какаши нырнула прямо между ними, проезжаясь по влажному и теплому. — Какаши, я… Я не уверен, что смогу, — Ирука поднял на него полуприкрытый расфокусированный взгляд, закусывая губу. На него навалилось чувство страха и чувство невыносимого желания одновременно, оно путало его мысли и ему хотелось сейчас только одного — чтобы Какаши не останавливался. — Сколько ты еще сможешь поддерживать технику? — спросил Какаши, поняв, в чем была основная причина его беспокойства. — Минут десять, пятнадцать максимум, — выдохнул, прислушавшись к себе, Ирука, а потом зажмурился. — Это просто сумасшествие, потому что я чувствую тебя прямо там… Пальцы Какаши проехались снова по тому же чувствительному месту, а потом он скользнул ими ниже, нащупывая вход. Ирука рефлекторно сжался, почувствовав, как Какаши оглаживает его пальцами, а потом на пробу толкается одним пальцем внутрь, всего на одну фалангу. Скользко, горячо, узко, влажно, по-иному. Ирука проскулил, продолжая кусать губы и стараясь не смотреть вниз, потому что все это было дико и безумно. Ему нужно было сосредоточиться на технике, не давая дзюцу соскользнуть с него, несмотря на острое возбуждение и волнение. Весь низ живота горел неудовлетворением, а мысли и желания путались — так много хотелось сделать, и так мало времени для этого было. Он попробовал податься на встречу Какаши, чувствуя, как течет по его пальцам смазка, и всхлипнул от приятного чувства растяжения, когда палец вошел полностью. Какаши наклонился ближе, снова целуя его, словно стараясь отвлечь, другая его ладонь скользила по его телу, от живота до груди, сминая его почти болезненно чувствительные соски. Потом Какаши убрал руку, и чувство растяжения пропало. Он был так близко — Ирука мог разглядеть все оттенки его радужки напротив. Он обхватил его руками за спину, чувствуя, насколько напряжены были его мышцы, пока Какаши двумя руками неуклюже избавился наконец от своего белья, а после раздвинул его ноги шире, наваливаясь на него сверху. Ирука закусил губу и зажмурился, опаляя дыханием его шею, когда Какаши дотронулся до него, а потом медленно стал продвигаться внутрь, преодолевая упругое сопротивление. Он казался таким большим, твердым и горячим, и Ирука не заметил, как сильнее вжался ногтями в его кожу, забыв, как дышать. Какаши остановился, что-то успокаивающе шепча ему, и покрывал поцелуями шею, подбородок, лицо, щекоча прядями его кожу. Растяжение, казалось, достигло своего предела — оно было болезненно приятное, почти на грани боли и удовольствия. Ирука был возбужден и открыт, поэтому, отчасти, ему было проще принять Какаши, и когда тот вжался в него бедрами, он осознал, что он — полностью в нем, и глубже уже некуда. Самоконтроль грозил полететь к чертям — Ирука стиснул зубы, боясь открыть глаза, потому что все происходящее казалось миражом, существующим лишь в его голове — горячее, сбивчивое дыхание Какаши, непривычная влажность и тянущая боль между ног, постепенно растворяющаяся в болезненном, плавящем удовольствии. Какаши не спешил, делая глубокие толчки, так, чтобы были слышны лишь влажные звуки и приглушенные шлепки кожи о кожу. Ирука сжал его бока ногами, потерявшись во времени, и стонал, часто, прерывисто, едва слышно, потому что воздуха в груди не хватало, а солнечном сплетении ныло от близости и схлестнувшихся в этот момент чувств. Постепенно толчки ускорились, став пронзительно-приятными, а потом его губы опять утонули в чужих — Какаши смазано целовал его, скользнув языком внутрь, и Ирука наощупь притянул его за затылок ближе, ероша пальцами его волосы. В низу живота давно свернулся тугой, обжигающий узел, и он сбивчиво скулил в поцелуй, пока Какаши вбивался в него, все несдержаннее и напористее. — Не могу больше, — умоляюще пробормотал Ирука, жмурясь сильнее и обжигающе выдыхая ему в губы. — Какаши… Он простонал его имя, почти всхлипывая, а Какаши уже был на пределе. Въехав внутрь, он замер, а потом, коротко вздрогнув, кончил. Ирука продолжал лежать с закрытыми глазами, когда Какаши выскользнул из него, а потом спустился ниже, оказываясь лицом на уровне его бедер. Ирука ахнул, а потом закрыл себе рот рукой, когда Какаши стал ласкать его языком, слизывая его смазку и собственную сперму, потирая пальцем самое чувствительное на данный момент его место, и казалось, словно он касался оголенного провода, от которого у Ируки подрагивали бедра и поджимались пальцы на ногах. Он кончил, кажется, Какаши на язык, сжимая простынь в кулаке и крепко зажмурившись, и вместе с этим техника развеялась. Какаши сел на колени, а потом лег рядом, обнимая уже прежнего Ируку, полностью обессиленного и выжатого. Они оба тяжело дышали, а в теле разливалась приятная истома — Ируке на какой-то момент даже показалось, что у него отнялись ноги. — Я вот думаю, стоит ли мне принять противозачаточное, — еле ворочая языком, пробормотал Ирука, пока он еще окончательно не отключился. — Если ты не выдумал себе матку и яичники, то думаю, нет, — вяло улыбнулся Какаши. — Ирука-чан в безопасности, не беспокойся. — В следующий раз используй чертовы презервативы, — промычал, засыпая, Ирука. В следующий момент он уже мерно посапывал в его объятиях. Какаши перевел взгляд с потолка на Ируку, приятной тяжестью лежащего на его руке. Он осторожно провел пальцем по его щеке, убирая прядь, и прижался ближе, прежде чем тоже заснуть.***
— А я говорю вам — вы вообще когда-нибудь видели Какаши-сенсея с девушкой? Сакура с Саске, задумавшись, покачали головами. — Вот и я о том же! — заговорщическим тоном продолжал убеждать их Наруто. — Но он ведь читает свои эти книжки, — с сомнением возразила Сакура. — А там про женщин и мужчин… — Я тоже читал, что там, — небрежно махнул рукой Наруто. — Это ничего не доказывает, а только наоборот — это для отвода глаз! Все трое замолчали, а потом вздохнули. — Все равно мы ничего не можем утверждать, — сказал Саске. — Будто бы узнать это будет проще, чем то, что у Какаши-сенсея под маской. Наруто надулся, вспомнив их неудачные попытки увидеть лицо Какаши-сенсея. Вот достался же им такой сенсей, загадочный и скрытный! — Смотрите, там Какаши-сенсей с Ирукой-сенсеем, — Сакура вдруг показала пальцем на разношерстную толпу шумящей под ними улочки. Наруто аж привстал на крыше, где они устроили тайное собрание, и вытянул шею, выискивая взглядом то, о чем говорила Сакура. Какаши с Ирукой стояли около какой-то лавчонки, покупая данго на двоих. Они оба были в своей стандартной униформе, но находились друг к другу ближе, чем это было нужно. Ирука улыбался, пока Какаши, судя по всему, что-то говорил, а потом и вовсе звонко рассмеялся. Какаши приобнял его плечи, прежде чем они зашли в небольшое кафе с говорящим названием «Голубки». — Кажется, ничего узнавать уже не надо, — флегматично сказал Саске. — Они так гармонично смотрятся вместе, — Сакура умилилась. — Кстати, надо будет спросить тогда у Ируки-сенсея, как выглядит лицо Какаши-сенсея. Может быть, он скажет. Саске кивнул, соглашаясь с предложением Сакуры, а Наруто непонимающе посмотрел на них двоих. Потом же, когда до него дошло, он закричал, чуть не свалившись с крыши. Саске едва успел удержать его за кофту, иначе тот уже валялся бы на земле. — Я же просто пошутил, даттебайо, — растерянно бормотал Наруто, все еще не в состоянии смириться с мыслью о том, что Какаши-сенсей и Ирука-сенсей, оказывается, влюблены друг в друга. А это значит, что они делают все то, что обычно делают парочки, и от этого Наруто хотелось кричать еще больше. — А знаешь, началось ведь все с меня, — задумчиво хмыкнул Саске, а потом закинул на него свою руку. Наруто уставился на него округлившимися глазами, а потом снова вскрикнул, отскакивая от него. На этот раз Саске не стал его ловить, дав Наруто, вопящему отчаянное и не верящее «даттебайо», упасть с крыши.07.11.2021 — 13.11.2021