Наследие Листа

Сора.       Переполняющие эмоции от неминуемого успеха так и не дали мне крепко уснуть этой ночью. Все складывалось как никогда прекрасно. Седьмой уже был в курсе о новом Учихе и ждал нас в деревне. Рена не придется тащить силком, ибо вчера вечером мне удалось убедить его покинуть эту Ками-самой забытую деревню. Конохамару был спокоен, а Гама, наверное, уже позаботился о моих родителях. Обстоятельство с утерянным свитком было благополучно забыто.       Ранним утром я вышла из дома на пробежку. Бег для меня - как медитация для мамы. Во время тренировки я много думаю, концентрируюсь на эмоциях, ощущая каждый очаг чакры. Разминаю свое тело и привожу в порядок мысли. Бежать вдоль зелени Коноховских лесов приятно, но куда приятнее бежать по длинному песчаному берегу, ощущая утопающую шероховатость под босыми ногами. Наблюдать за медленно просыпающимся красным солнцем, показывающим свой ореол из-за морского горизонта. Я стянула тугую резинку с волос, позволяя ветру подхватить завивающиеся локоны, ощущая, как они свободно бьются о спину. Яркий луч пробежал по водяной глади и ослепил меня. Остановилась и зажмурилась. Закапываясь пальцами ног в холодный ночной песок, наполняя легкие чистым воздухом, я чуть ли не завизжала от окружающей красоты. Захотелось задержаться здесь еще немного дольше. - Красиво?       Я резко обернулась на знакомый голос. Рен стоял неподвижно. Ветер, трепавший его распущенные волосы, открыл взгляд. Пустой и грустный. - Почему не спишь? – проигнорировав его настроение, спросила я, - Еще рано. - Есть дела на пирсе, - засунув руки в карманы широких брюк, ответил он, - Если я уйду, то должен позаботиться о своей лодке.       Что значит «если уйду»? Вроде мы вчера решили, что он уходит с нами. Я точно знала, что Коноха может дать этому парню гораздо больше, чем его деревня. Это называется перспективой. - Что не так, Рен? - Бабушка, - он делает паузу, вздыхая, - Не хочет, чтобы я уходил. Она переживает. - Ну и что?       В его темном взгляде появляется вопрос, словно я сказала какую-то глупость. - Это же нормально переживать об эмоциях своих родных, - он еле заметно улыбается, - ты такая умная, почтенная дочь Шестого Хокаге, но не понимаешь этих чувств?       Я закатила глаза, довольно фыркнув. Тонкие «подколы» в нашей семье ценились больше открытого и не завуалированного юмора. Дав ему понять, что шутка была оценена, я пожала плечами и спокойно продолжила: - В первую очередь, нужно думать о себе, Рен. Может это звучит эгоистично, но в эту самую минуту решается вопрос о твоем будущем. Разве это не грубо со стороны твоей бабушки желать для тебя жизни простого рыбака? - Я никогда ее не оставлял. - Но ты согласился уйти с нами, - я осекаюсь, - со мной. - Конечно, - он кивает, прикрывая глаза, - Ведь ты пообещала мне...       Он не заканчивает фразу, смущенно улыбаясь. Переживая, что он вновь может отказаться или передумать, я, не спрашивая разрешения, увязываюсь за ним. Много не болтаю, стараясь не спугнуть своим напором, просто наблюдаю. Глядя на его прямую походку, на спокойную манеру общения с мужчинами на пирсе, на отрешенное поведение, словно он здесь чужой, я не могу отделать от мысли, что передо мной ходит дядя Саске. Меня начинает напрягать тот факт, что, стараясь прочитать его эмоции, я чувствую себя ребенком из яслей, который читать и не умеет. Думаю, у нас еще будет много времени, чтобы узнать друг друга. Надо доставить его в Коноху, благо на меня он смотрит вполне дружелюбно.       Мы с Конохамару ждали его у заборчика, пока Рен прощался со своей бабушкой. Женщина плакала, обнимая и зацеловывая его щеки. Он обнимал ее крепко, что-то нашептывал в ухо и гладил морщинистые руки. Лицо Конохамару оставалось спокойным и непроницаемым с момента, как Гама передал послание крестного, а вот мной неожиданно овладело чувство тревоги. Рен слепо согласился следовать за мной, поверив, что я смогу открыть завесу тайны его прошлого. Разделила семью. Увела из дома. Наплела в три короба обещаний. Конечно, я по прежнему считаю, что все делаю правильно, но смогут ли Наруто и мама мне помочь? Встряхнув головой, избавляясь от тревожных мыслей, я протянула ему руку, вытягивая за деревянную калитку, и помахала на прощание плачущей старухе, которая, судя по ее взгляду, прокляла меня уже раз сто, наверное.       Весь путь обратно он был тихим. Не проронив ни слова, спокойно шел между мной и Конохамару. Создавалось впечатление, что он пленник, которого мы ведем в отдел допроса и пыток или, что еще хуже, на казнь. Мне несколько раз хотелось с ним заговорить, чтобы отвлечь от мыслей, что завладели его мозгом, но тем для разговора не находилось. В обычной жизни я ни с кем не искала общения, чаще со мной пытались заговорить. - ОСТОРОЖНО, - резко выкрикнул Конохамару, хватая Рена в охапку и отпрыгивая в сторону.       Мое созерцание брюнета прервал яркий огненный шар, запущенный в нас со стороны ветвистых деревьев на границах стран. Вовремя сориентировавшись, я отпрыгнула в противоположную сторону, избегая атаки. Я по привычке осмотрелась, оценивая происходящее. В нескольких метрах от нас стояли семь тучных фигур в черных масках. - Кто вы такие? – прорычал джоунин. - Это неправильный вопрос, - огрызаясь, ответил один из мужчин, - Кто вы такие, что посмели помешать нашим ребятам?       Я с опаской оглядываюсь на сенсея. Мне казалось, мы уничтожили всех работорговцев. Более того, я верила, что они были обычными людьми, но то, что среди них были шиноби, удивляло, видимо, даже Сарутоби. Накаченный шатен с перевязанным левым глазом, что первым заговорил с нами, оглянулся на остальных, попутно доставая огромную катану с ребристым лезвием. Меня передернуло. Раны от такого оружия залечить будет не просто. - Вы хотите сказать, - тихий рык пробежался по нашим фигурам, - Нападению на деревню помешал один джоунин? - Так, - я обиженно огрызнулась, выступая вперед, - я бы попросила… - Сора, - холодным голосом ответил сенсей, поправляя свой шарф, готовясь нападать первым - охраняй Рена. - Есть, - я молниеносно оказываюсь рядом с ними, закрывая собой Учиху и доставая саи, чтобы отразить любую атаку, которая пройдет мимо Сарутоби. Если такие, конечно, будут.       Конохамару срывается в сторону врагов, запуская в них расенган. Яркое зарево заполняет пространство и я щурюсь, стараясь разглядеть поле битвы. Тени меняют свое место расположения быстро, а вспышки техник слепят, но Сарутоби никому не дает возможности подкрасться к нам близко, не только отражая атаки, но и беря инициативу нападения на себя. До ушей доносятся крики мужчин. Шестеро из них окружают сенсея, нападая группой, пока другой складывает печати. Я не успеваю уследить за его руками, но начало мне знакомо - это техника Земли.       Когда отец понял, что мне не выпала честь быть счастливым обладателем синего пламени, а в последствии, как выяснилось, и катона тоже, он стал активно практиковать со мной другие элементы. Но все попытки обучить меня его техникам оказались провальными, пока однажды я не разрушила землю под его ногами от злости. - А вода? – взволнованно спросила мама - И вода тоже, - спокойно ответил отец, - Земля и вода. - О, Боги, - восторженно взорвалась она, прикрывая ладонями лицо, - Джирайя, я родила твою копию. С того дня я начала тренировки по свиткам великого санина. Несколько раз отправлялась в Мьебокузан на каникулы и была удостоена вписаться в свиток с контрактом Гамы.       Собственно, к чему я это все веду. Может я ленивый ниндзя, которые не хочет становиться чунином и джоунином, но это не отменяет того, что я прекрасно владею ниндзюцу. А еще, я - умная, но это мы и так все знаем.       Ощущая легкую дрожь земли под ногами, догадываюсь, что это только начало довольно мощной техники. Я стараюсь не привлекать внимания Рена, чтобы не напугать заранее, и зову сенсея: - Конохамару… - Стой на месте, Сора, - отрезает он и я замолкаю, пятясь назад, пока не натыкаюсь на грудь Рена. - ТЕХНИКА ЗЕМЛЯНОЙ МОГИЛЫ, - кричит седьмой мужчина, и шестерка врагов отскакивают от Сарутоби.       Из земли вырастают десять огромных глиняных шестеренок размером с трехэтажный дом, которые крутятся и начинают движение в нашу сторону. Мне перехватывает дыхание. Я даже не представляю, какая техника может справиться с этим земляным оползнем. Я отбрасываю саи и разворачиваюсь, обнимая Рена. Хочу закрыть его собой. Сенсей отпрыгивает в нашу сторону и группируется перед движущимися глыбами земли: - Встаньте за мной! - Ты что, слепой? – взрываюсь я, предварительно закрыв уши брюнету, на его стеклянные от ужаса глаза я даже смотреть не захотела, - нас сейчас раздавят, как мух, Конохамару!       «Думай! Думай, Сора! Выход есть всегда, надо его просто найти».       Гамаюдан – жабье масло может замедлить ход землянных шестеренок, но я потеряю время на призыв Гамы, нас убьют быстрее. Нужно что-то более быстрое. - Хари Джизо, - быстро выкрикиваю я, складывая трясущимися руками сложную печать.       Техника колючего защитника получалась у меня один раз из трех-четырех попыток, но это единственный способ закрыть нас моими волосами, пусть я и сверну себе шею из-за тяжести многотонной глины.       Не успев закончить печать, мои ладони накрывает тонкая рука, останавливая и я замираю, услышав нежный и родной женский голос: - Не надо, - тонкий стан в белоснежном хаори проходит между нами, оставляя шлейф ароматного букета цветов и легкой дымки, - Техника защиты: Боука!       Над головами начинает потрескивать разрастающийся голубой купол, накрывая всех нас и сверкая переливами синего цвета. Замечаю новую тень, что двигалась со спины. Яркая вспышка молнии слепит всех присутствующих, а громкий бас заставляет замереть в ужасе. Всех, кроме меня, конечно же: - Чидори!       Потрескивание молний заполнило каждый уголок пустыря. Со стороны наших фигур послышался свист и туча шарообразных молний пронеслась мимо, врезаясь в земляную технику врага, разбивая тяжелые шестеренки на тысячи мелких осколков, которые даже не успели достичь земли, так как на лету вспыхнули синим пламенем, исчезая в небытие.       Грязные брызги окрапили купол, мешая рассмотреть нападающих. Я выпрямилась, отпустив Рена, и сделала несколько шагов вперед. Защитное поле спало. В воздухе оседала пыль, понемногу открывая обзор. Перед нашими врагами стояли две фигуры. - Кто это? - не отошедший от шока, спросил Рен. - Это мои родители.       Пепельноволосый мужчина сорвался с места, молнией проходя сквозь врагов. Он двигался так быстро, что я не успевала следить за его перемещением, лишь считала тела, что падали без сознания на землю. Женщина оставалась в стороне, ожидая, когда враги будут повержены и связаны, а после, взмахом руки, разрезала пространство, за которым показался отдел допросов и пыток Конохи, чтобы ногой впихнуть их в портал. То, что мне казалось катастрофой, решилось за пару минут. Блин, мне до их мастерства еще расти и расти. Не запачкав одежды, они переглянулись, улыбаясь друг другу, и звонко заговорили на пути к нам: - Лягушонок мой! - вскрикнула мама и, счастливо улыбаясь, подбежала ко мне.       А, ну да. Я забыла рассказать о милых прозвищах в моей семье. Знакомьтесь, лягушонок – это я. Клеймо, о котором знал каждый житель Конохи и теперь знал еще и Рен. Репутация, заработанная днями ранее – рухнула. Как и всё в моей жизни! Святые, ну почему это происходит со мной? - Какаши-сама, Хитоми-сан, - опускаясь в приветственном поклоне, подал голос Сарутоби.       Папа и мама - это как две противоположности одной и той же сущности. Мой отец - воистину великий шиноби, даже несмотря на то, что был Хокаге. О его подвигах знали все на континенте задолго до этого. «Знаменитый копирующий ниндзя», так о нем писали учебники. Человек, который скопировал более тысячи техник, обладая шаринганом Учих, и не растерял их, когда шаринган у него отняли. Герой войны. Шестой Хокаге, который поднял с колен Коноху, сделав ее технологически-продвинутым городом. Он скрывал свое лицо за маской для посторонних людей и казался холодным, закрытым человеком. На деле он был добряком, дома маску не надевал и готовил нам блинчики на завтрак, но об этом мы, конечно же, молчали. Всё-таки папа очень крутой мужик.       Вокруг мамы всегда витала тайна. Наверное, это было связано с тем, что она была главой информационного отдела. Всё что я знала, это то, что она во время войны одна уничтожила целую армию клонов, помогла Наруто победить Кагую, и могла расшифровать любой свиток. А, ну, и конечно, как можно забыть, клановый кеккай генкай, который переносил ее в пространстве без применения техник, и владение редким синим пламенем, что по силе приравнивалось к черному. Мне эта способность не передалась. Спасибо папе за его гены. Дома же она была растяпой: не умела готовить, оставляла после себя грязную посуду, забывала поливать цветы и кормить собак, постоянно вступала в споры с папиным мопсом, выходила из себя, стоило чему-то пойти не по ее плану, ругалась, не стесняясь в высказываниях. Если папа был как закрытая книга, содержание которой знали лишь единицы, то мама казалась очень простой и открытой, хотя о ней не знал никто. Никто, кроме папы. Наверное. - Что у вас произошло? – строго спросил отец, обращаясь к Конохамару. - По пути в Туман мы наткнулись на деревню, в которую проникли работорговцы, и сейчас, возвращаясь обратно, попали в засаду. - А это кто? – указывая на Рена, поинтересовался папа. - Сирота. Сора спасла его и упросила меня взять с собой в Коноху.       Брови отца взлетели на лоб, а темный взгляд переместился на меня, а после на маму. Ее лицо не многим отличалось. Пожав плечами, она встала, выпуская меня из объятий. - Мы должны показать Рена дяде Саске!       Мама медленно подошла к Рену, присев на корточки перед ним, нежно убирая черные пряди со лба, чтобы заглянуть в глаза. Отчего-то ее лицо стало хмурым, как дождливый день, и брюнет дернулся в мою сторону, но она его остановила. - Зачем Саске этот парень? – подходя в плотную ко мне, продолжал свой допрос Шестой. - У него шаринган! Да и потом, он вылитый Учиха, разве нет? - Не каждый брюнет – Учиха и откуда у него может быть шаринган? Это невозможно…       Но тут папа замолчал, оборачиваясь в сторону мамы, чье лицо стало бледным, как чистый лист бумаги. Она смотрела, не отрываясь, на остолбеневшего парня. Ее рука дрогнула и она накрыла ладонью его щеку, нежно проводя вдоль. Видеть проявление нежности от нее к незнакомому человеку было не то, чтобы странным явлением, скорее невозможным. - Мама? - Хитоми, - строгим голосом позвал отец, - у него же не может быть шарингана? Верно? - Не бойся, - тихо прошептала мама Рену, игнорируя нас с папой, - я просто проверю. Будет немного неприятно.       Тонкие пальцы быстро начали движение, а печати мамы поползли по лицу, заполняя каждый миллиметр ее кожи. Я не поняла, что это была за техника, но зная, что ее чакра хранилась в красных полосах на лице, видимо, эта последовательность печатей, что она складывала, усиливала или активировала чакру. Закончив танец руками, она тихо что-то прошептала и дотронулась двумя пальцами до лба брюнета. Брюнет вскрикнул. Схватил рукой рубаху в районе груди и тяжело задышал. Я дернулась к нему, но цепкие пальцы отца быстро меня вернули на место. Рен трясся, как лист на осеннем ветру. Протянув руку он вцепился в хаори мамы, а после, сморщив лицо, оскалился, поднимая на нее алый взгляд. - Я же говорила! – закричала я, дергая за рукав отца, который стоял неподвижно, наблюдая за картиной перед нами.       Она щелкнула пальцами перед его носом и парень затих. Хлопая глазами в недоумении, что недавний дискомфорт исчез, он развернулся в мою сторону и уставился прежними, черными глазами, задавая немой вопрос.       Мама поднялась на ноги. Аккуратно разгладила вмятины на одежде, оставленные брюнетом, поправила волосы, откашлялась и, наконец, посмотрела на отца: - Милый, нам надо поговорить.