Наша тайна — любовь

      После того, как я позвонила Томасу и отказалась от его предложения, я потерялась в своем выдуманном наскоро мирке. Меня словно погрузили в сосуд с холодной водой, выставляя его на всеобщее обозрение. Приходилось всегда быть на виду, чему все мое нутро противилось изо всех сил. Но показывать этого было никак нельзя, ведь я знала, что бывает, когда я делаю глоток свободы. В чем угодно. Даже в своем состоянии. Я бы и вовсе не вставала с постели, если бы не обязанности, которые я должна была непреклонно исполнять.       После переезда я стала замечать, что многие ощущения стали более явными. Я сильнее ощущала нехватку воздуха, потому что не могла дышать отдельно от мужа. Один вдох на двоих, и я давилась даже тем, что мне доставалось, потому что не знала, что мне делать с этим вдохом. Несмотря на все преимущества моего брака с Альберто, он был очень сложным в плане принятия. С утра я смотрелась в зеркало, репетируя дежурную улыбку, а по вечерам не могла поверить, что это и правда я сегодня разговаривала о высоком искусстве, смеясь над шутками партнеров мужа. Я могла стать бездушной куклой, оболочкой Карины Конти, но какие-то внутренние барьеры сдерживали меня. Было трудно искать повод, чтобы прожить следующий день. Было больно искать возможность не прятаться ото всех. И как хорошо, что стены в моей мирке были толстыми и непроницаемыми… А теперь, когда я окончательно убедилась, что мне не позволят сделать ни одного самостоятельного шага, когда у меня отняли единственную надежду, смешав мои чувства и желания с грязью, заявив, что гожусь я только на роль декоративной вещицы, во мне что-то оборвалось. Тоненькая нить, связывающая меня с внешним миром. И он стал мне ненавистен. Почти как тупая боль в груди, что сопровождает меня повсюду уже очень-очень давно. Там было тепло и уютно, и выходить из него не было никакого желания. Был еще один огромный плюс в этом моем состоянии: меня никто не трогал. Альберто только ложился рядом, пытаясь обнять меня, но как только он засыпал, я сбрасывала его руку со своей талии, отползала в другой конец кровати. Так прошло две недели…       Как —то вечером, в комнату вошел Альберто, держа в руках коробку, обернутую в золотую бумагу, с красным бантом сверху. Очередной подарок, подумала я и неохотно села на кровать. — Малышка, я рад что ты не спишь. У меня есть кое-что для тебя. — он сел рядом, взволновано смотря на меня и протянул коробку. — Что это? — голос стал тихим и глухим. — Открой, ты должна оценить. — мой муж всматривался в мое лицо, пытаясь найти хоть какие-то эмоции, но, к сожалению, их там давно не было. Разорвав бумагу, я открыла коробку и зависла на мгновение.       Накрытыми бархатной материей, в ней лежала пара туфель от Christian Louboutin из последней коллекции. Светло бежевые, с лепкой из тонкого черного гипюра, невероятно красивые и изящные. — Спасибо… — проведя пальцами по мягкой коже туфель, я закрыла коробку. — Они идеально подойдут к тому платью, что мы купили тебе в LA. Ты же в нем пойдешь на празднование день рождения компании отца? — Альберто с какой-то надеждой посмотрел на меня, а я не то, что не знала что ответить, я даже не хотела идти на это празднование. А зачем? Зачем вся шумиха вокруг этого праздника? Ведь, по сути, это такой же обычный день, как и все остальные. — Я не знаю, Альберто… — отложив коробку, я забралась под одеяло, укрываясь почти с головой, всматриваясь в окно, за которым шел снег. — Если хочешь одеть что-то другое, я не против. Или другие туфли… Или хочешь, не пойдем? Останемся дома, побудем только вдвоем, м? — он погладил меня по плечу. — Я не знаю… — вздохнув, я натянула одеяло повыше, закрываясь полностью.       На следующее утро я проснулась от шороха в гостиной. Через минуту в спальню вошел муж, садясь на край кровати. — Милая… мне нужно поговорить с тобой. — он был взволнован, я читала это в его глазах и слышала в голосе. — Что-то случилось? — потирая глаза, я села на кровать, получше закутываясь в одеяло. — Малышка… ты же сама видишь, что с тобой что-то не так, и я… в общем, я хочу, чтоб ты поговорила с одним человеком. — придвинувшись ближе, он погладил меня по щеке. — С каким человеком? — я напряглась. — С доктором. Он просто поговорит с тобой, задаст несколько вопросов. Возможно, тебе нужны какие-то лекарства, чтоб ты… — он не знал, как сказать, что считает меня чокнутой. Смешно. — Чтоб ты вернулась ко мне, к своей семье. Карина, ты закрылась, как ракушка, и я не понимаю, что с тобой происходит, родная. И мне… страшно, понимаешь? — его глаза бегали по моему лицу, опять пытаясь поймать эмоцию. — Ладно… я поговорю с доктором, если ты так хочешь. — отбросив одеяло, я хотела встать, но он взял меня за руку. — Спасибо. — поцеловав меня в лоб, Альберто помог мне подняться, и я, захватив одежду из шкафа, направилась в ванную, приводить себя в порядок.       Разговор с доктором был не долгим, он задавал какие-то вопросы, я отвечала, не слишком вдаваясь в подробности. Мне совершенно не хотелось делится своим внутренним миром с абсолютно чужим человеком, который здесь только потому, что ему заплатил мой муж. Выйдя из комнаты, седоволосый мужчина направился в гостиную, где его ждал Альберто. Сменив спортивный костюм на пижаму, я хотела лечь обратно в постель, но, услышав голоса мужчин, подошла поближе к прикрытой двери, прислушиваясь. — Что скажете? Что с ней? — муж расхаживал по комнате, нервно снял свой пиджак и отбросил его на диван. — Ничего страшного, успокойтесь. У вашей жены астено-депрессивный синдром. Это частое явление после каких-то глобальных перемен в жизни. В вашем случае — это переезд в другую страну. — Доктор присел на диван, вынимая из своего портфеля блокнот. — И что с ним делать, с этим синдромом? Долго это будет продолжаться? — Я выпишу ей препарат, достаточно легкий. Антидепрессант, который сможет вывести её из этого состояния. Но вы должны понимать, что таблетки — не панацея, а лишь средство подавления синдрома. Со временем происходит привыкание к антидепрессантам, и, если к концу медикаментозного лечения не выработать тактику предупреждения следующих приступов, оно окажется напрасным. — мужчина написал что-то на листике и, вырвав его из блокнота, протянул Альберто. — Приступов? Все так серьезно? — мой муж читал название препарата, переводя взгляд на врача. — Сеньор Конти, вашей жене нужно сменить домашнюю обстановку. Она должна занять себя чем-то, что будет отвлекать её от ненужных мыслей, которые возникают в её голове, провоцируя эти приступы депрессии. Запишите её в спортзал, на йогу, я не знаю… Но ей нужно общение, смена деятельности и разнообразие в жизни. Если к этому добавить антидепрессанты, то не пройдет и двух недель, как вы не узнаете свою жену. Она еще очень молода, но если ничего не делать и не лечить, то закончится все может очень плачевно. — мужчина поднялся, застегивая свой пиджак. — Спасибо вам, доктор… — дальше я уже не слушала и, забравшись под одеяло, закрыла глаза, едва коснувшись подушки. Мне опять хотелось спать, уйти в свой мир, освобождаясь от мыслей.       Ощутив теплую руку на своей щеке, я вздрогнула, открывая глаза. Муж сидел на краю кровати, рассматривая меня. — Что ты делаешь? — сонно спросила я. — Смотрю, как ты спишь… — его голос был необычно спокойным и мягким. — Что сказал доктор? — я посмотрела на него. — Ты немного приболела, милая. И тебе нужно пропить курс таблеток. Водитель уже поехал в аптеку с рецептом… — он продолжал гладить мое лицо. — Карина, я тут подумал… — Альберто немного нахмурил брови, а потом посмотрел мне в глаза. — Тебе стоит согласиться на ту работу, что предлагал друг Даниэлы. — Что? — я не поверила своим ушам, а глаза стали больше вдвое. — Позвони Томасу и скажи, что ты согласна. — более четко сказал он. — Ты не шутишь, Альберто? — сев на кровать, я слышала собственное сердце, которое выпрыгивало из груди. — Нет, не шучу, любимая. Тебе нужно сменить обстановку и чем-нибудь заняться. Но не в ущерб нашей семьи, понимаешь? — Альберто строго посмотрел на меня, поднимая указательный палец вверх. — Обещаю… — тихо проговорила я, все еще не веря в то, что он сказал. — Спасибо, Альберто… — прикусив губу, я справилась с нахлынувшими эмоциями и обняла мужа. Дамиано       В клубе, куда меня притащили друзья, было очень шумно и людно, чего и следовало ожидать в выходные. Сегодня мы просто отдыхали, что в последнее время удавалось сделать крайне редко.                   Разместившись с Катрин на крайнем диване, чтоб хорошо видеть танцпол, я попивал вино и поглаживал ножку своей девушки, которая курила кальян, вальяжно выпуская кольца дыма. Когда она удалилась в туалет, ко мне подсели Томас и Итан, смеясь, обсуждая какую-то очередную то ли шутку, то ли сплетню. — Вот скажи нам, Давид, сколько ты заработал в этом году? — Томас повернулся ко мне. — А то так вы не знаете, сколько я заработал? А что, надо с кем-то поделиться? — ответил я, допивая вино до дна. — Ну, например, с Катрин. — опять смеясь, сказал гитарист. — А он и так с ней делится. А она с ним, да Дамиано? — ржали друзья. Но Томас тут же схватился за карман брюк, вытаскивая вибрирующий телефон. — Ничего себе, какие люди… — пробормотал он. — Даниэла? — съехидничал я. — Лучше. Карина. — услышав имя девушки, я как-то странно отреагировал. Ладошки вспотели, и я почувствовал, как сердце ускорило свой ритм. Честно сказать, когда Томас рассказал об отказе блондинки от работы с нами, я даже как-то с облегчением выдохнул. Значит, так и должно быть. Может быть, сама судьба оберегает меня от неё. — Слушаю, госпожа Конти. — официально ответил мой друг, а мы с Итаном переглянулись, улыбаясь. — И Вам хороших выходных. Счастья, любви и детишек побольше. — услышав что он несет, меня немного передернуло и, налив себе полный бокал вина, я выпил его до дна в несколько глотков. — Эй, ты чего? — Итан толкнул меня в плечо. — Все нормально. — взяв трубку кальяна, я затянулся. Где эта чертова Катрин? Сколько можно селфится в туалете, блять. — Да, передам, обязательно, я думаю, он обрадуется. Спасибо, Карина, и до встречи. Даниэле тоже привет. — сбросив звонок, Томас с какой-то победной улыбкой повернулся к нам всем корпусом, протягивая руку. — Ты чего? — ответив на рукопожатие, я с недоумением смотрел на своего друга. — Поздравляю, Давид. — он тряс мою руку, сильнее сжимая её. — Ты больной? С чем? — У нас новый имидж-стилист. — Не понял… — Итан подсел ближе наблюдая за увлекательной картиной. В этот момент пришла Катрин и, как будто ничего не замечая, села возле меня, поцеловав в шею, ближе прижимаясь своим пышным бюстом к моей руке. — С нами согласилась поработать сама госпожа Конти, доверяя нам выбрать те проекты, с которыми она нам будет помогать. Нужно сообщить Вик. Куда она, кстати, делась? — Томас отпустил мою руку, откидываясь на спинку дивана, а я от удивления на пару секунд просто завис, переваривая информацию. — Погоди, как это, согласилась? Ты же сказал, что она тебе позвонила и, извиняясь, отказалась от предложения. — отстранившись от Катрин, убирая её руку с моей ноги, я наклонился вперед. — Ну ты сам слышал. Она позвонила и сказала, что если предложение все еще в силе, и мы не нашли никого, то она согласна с нами поработать. — невозмутимо ответил Томас, а Итан только улыбнулся и похлопал меня по плечу. Карина       Через несколько недель после моего согласия, все закрутилось с бешенной скоростью. Подписав контракт с Måneskin, познакомившись с небольшой, но дружной командой, я принялась изучать проекты, для которых мне нужно будет подобрать образ ребят, их стиль, который должен меняться по несколько раз за одну сьемку. На удивление, Альберто не злился и не пытался подкалывать меня с новой работой, хотя и расспрашивал абсолютно обо всем, что происходило со мной за день. С кем я встречалась, что делала, где была, в общем, все подробности моего рабочего дня, о чем я за ужином, который успевала приготовить сама, не без помощи Марии, с удовольствием ему рассказывала. Пока ребята были на концертах в других городах, мне удалось продумывать некоторые образы. Мне была интересна каждая деталь, каждый нюанс. Я с удовольствием наблюдала за работой фотографов, стилистов, визажистов. Это было настолько увлекательно: смотреть, как какие-то обрывки фраз, поворота головы или улыбка, превращается в целое интервью, которое будут читать или смотреть миллионы. Все это было до жути интересным, и каждому дню я радовалась, как ребенок. Да и сами ребята оказались очень милыми и общительными людьми. Без какого-то лишнего высокомерия или пафоса.       Дамиано — это вообще отдельная тема. Если он покупал кофе по дороге в павильон или на съемку, то всегда приносил два стаканчика. Всегда галантен, всегда улыбался, но требовательный и даже в какой-то мере, перфекционист. Парень принимал участие в каждом этапе съемки, всегда смотрел фото и выбирал лучшие для глянца вместе с фотографом. Даже когда устал после ночного перелета, он все равно выкладывался на полную, будь то эфир на радио или сьемка для журнала. Дамиано       После подписания контракта с Кариной, мы все же виделись не очень часто, так как у нас начался плотный концертный график. Но когда мы вернулись, то я был приятно удивлен. Девушка легко влилась в коллектив, нашла общий язык с ребятами и отлично справлялась со своими обязанностями. Поработав с ней буквально неделю, я сразу отметил для себя её профессионализм. Блондинка оказалась очень ответственной и креативной, очень быстро соображает, выводя на первый план детали, которых я даже не замечал. Одним словом, творческий человек, который знает свое дело. Что мне очень нравилось.       Но со временем я стал замечать, что смотрю на нее дольше положенного. Все началось с момента, когда я и она были одни в общем зале, ожидая команду для проработки очередного образа, и Карина, рассматривая одну из картин на стене, неожиданно засмеялась. Я поднял глаза от телефона, рассматривая ее профиль, и только спустя несколько мгновений спросил, что ее так насмешило. Она не ответила, пожимая плечами и отворачиваясь от меня. Работа сближала нас, размывая и так неясные для меня границы, от чего, порой, я позволял себе лишнего. В самом начале нашего сотрудничества она была для меня Кариной Конти, нашим имидж-стилистом, но когда девушка влилась в коллектив и взяла полностью все обязанности на себя, то я понял, что иногда задаю ей вопросы, на которые знает ответ и пятилетний, но мне хотелось разговаривать с ней чаще. А что лучше всего позволяет чувствовать себя расслабленным и много говорить? Верно, — превосходство. Я бы не сказал, что это была ее волна, отнюдь, тут, скорее, ее желание помогать и делать наш мир добрее, черт подери. Наблюдая, как она порхает от стилистов к фотографам, давая какие-то указания, координируя их совместную работу, я открывал ее для себя с совершенно с другой стороны. Я искренне верил, что таких девушек не бывает. Они все, так или иначе, имеют несколько скелетов в шкафу. Но, похоже, я ошибся. И как же я рад этому факту! Если после новости Томаса, что нам предстоит работать с Кариной, я дал себе обещание не привязываться к ней, то сейчас я с легкостью готов был это обещание нарушить.       Странно, но несмотря на ее постоянное смущение (да-да, она все так же смущалась), она принимала от меня кофе. А я старался быть обходительным, что рядом с ней было не так трудно делать. С ней хотелось быть галантным. Был один нюанс, который волновал меня. Карина переставала быть собой, той, которая открылась мне, когда разговор заходил о ее муже. Его звонки всегда сопровождались изменениями в ее настроении. И если ей приходилось задерживаться на съемках, то она очень нервничала и переживала, постоянно бросая взгляды то на телефон, то на дверь, будто ей хотелось сбежать отсюда. Меня удивляла такая реакция на собственного мужа, но спрашивать, да и вообще касаться этой темы я не хотел. Весь этот месяц, что мы провели вместе, был для меня особо плодотворным, но и не менее приятным, в плане нашего общения. И теперь, когда я точно знал, что эта блондинка собой представляет, мне хотелось приблизится к ней по максимуму. Меня тянуло к ней, и я хотел разгадать эту загадку. Чем скорее, тем лучше.