Drowning in hate

На Мондштадт опустился сумрак. Ночь подкрадывалась и зажигала первые звездочки. В таверне Дилюк хлопотал перед закрытием. Посетители постепенно уходили, и вскоре в зале остался только один постоянный посетитель. -" Что ж, - думал Дилюк, - его можно пока не выгонять. Он вроде не мешает. Потом вышвырну с закрытием." Кэйа полулежал на барной стойке. Его фигура застыла, взгляд поплывший и стеклянный. Со стороны казалось, он вот-вот заснёт, но его бодрость выдавали движения пальцев, которые перекатывали пробку от бутылки. Но скоро и это прекратилось. Кэйа прикрыл глаз, вздохнув и больше не шевелился. - "Задремал, наверное" - сорвалась несдержанная мысль у владельца таверны. Бокалы стремительно протирались и раставлялись на свои порядочные места. Мысли Дилюка не имели какой-либо конкретной темы: они бродили по пустому сознанию. - Я очень устал, - неожиданно подал голос сидящий человек напротив. Дилюк на секунду отвлекся, непонимающе глянув на говорившего. И только он захотел оставить язвительный комментарий, мол, ну тогда убирайся восвоясие и спи наздоровье, как меланхоничный тихий говор возобновился: - Тревога постоянно со мной. И мне некуда деться. Все, что я знаю, это то, что я не чувствую себя в безопасности. Дилюк закатил глаза, пытаясь забыть то, что сказал Кэйа. Продолжил протирать бокалы, стараясь не вслушиваться больше. - Я бы хотел, чтобы это закончилось, чтобы все оказалось сном. Но все, что мне остается, это мечтать о конце. Тут красные глаза встревоженно взглянули на собеседника. Но Кэйа не смотрел на него. Взгляд пустой и уставший. А отдавал ли Альберих себе отчета, что вообще говорил вслух? Не похоже. Впрочем, это не его хлопоты. Сейчас его повседневная рутина была важнее глупых переживаний о чужом человеке. - Мне жаль, что я всех подвожу. Я пытаюсь искупить вину, но это ведь никому не нужно. И у меня выбора-то и нет. Просто нужно делать все, чтобы люди верили тебе и надеялись на твою защиту. Только... сам-то я не могу положиться на себя. Рангвиндр бы соврал, если бы сказал, что после этих слов его руки не дрогнули. Не ожидал он таких мыслей от этого несносного Рыцаря. Обычно, распивая вино, он был весел и хохотал с собутыльниками. Что же... случилось на этот раз? - Ты знаешь, я устал просыпаться. Натягивать улыбку и говорить, что все хорошо - мне тошно от этих лиц, которым безразлично, но они делают вид, что волнуются за меня. Надеюсь, совсем скоро этот кошмар закончится... Постепенно Дилюк вслушивался в монолог, и руки отказывались выполнять свою работу. - Мне так больно. Но будто я имею право на то, чтобы жаловаться. Конечно нет! Ведь я всего лишь грязный предатель. Но я правда пытался доказать, что моя жизнь важна. Сколько бы я не пытался, вокруг была пустота. Я привык к холоду внутри. Ведь... это часть меня? И я не могу быть напуган. Просто не имею право. Будто бы я не обычный человек, а какой-то герой... Никакой я не герой. И ничего из себя не представляю. Воцарившееся молчание убивало. Рангвиндер с ужасом смотрел на мертвую улыбку посеревшего и осунувшегося лица. Ему кажется, или Кэйа... вот-вот заплачет? - Я так много раз смотрел на свою смерть у себя в голове. Иногда мне хотелось проткнуть себя мечом. Но я держался. Для чего только? Мне никто не даст ответ. Да и я не хочу его слышать. - И я знаю, это правда, я всегда это знал - я монстр. Отец сказал: "Ты станешь нашим спасением". Я-то? Хахаха, я спасти и себя не могу. Что уж говорить о других... Иногда я хочу вернуться к тому моменту, когда все началось. Чтобы там же и убить. Сначала отца. А затем и себя. Бокал выпал из рук Дилюка. Но даже на звон расколовшегося стекла Кэйа не откликнулся. Что говорить о Ночном герое... Раньше он мог изображать безразличие к Кэйе... до этого момента. Не мог говорить этих ужасных слов тот, с кем он рос всю сознательную жизнь! Не мог же?.. - Скоро мои силы меня покинут. Я жду этот миг, и надеюсь, что ничего не помешает. Как же мне хочется вырвать себе сердце, которое устало метаться от боли. Я ненавижу... ненавижу в себе все. Скоро мне перестанет быть страшно. И я перестану чувствовать свою слабость... Безэмоциональный голос все продолжал и продолжал говорить. Мурашки поползли по телу, неприятно стягивали кожу. Нутро будто замерзало от шепота: - И прошлое меня не оставляет. Каждую ночь... Картины... кровь, слезы, крики... Все живо в моей памяти. И перед сном я топлю сознание в вине. В надежде однажды попасть в несчастный случай. Однажды, я клянусь, точно такая же как сегодня ночь, ничем не отличающаяся, станет последней. Кто знает, может, это она и есть. Неожиданно тело поднялось, и, на автомате оставив оплату за губительный напиток, человек направился к выходу. - Ну что ж... мне жаль лишь того, что все, о чем я думаю, так и останется неуслышанным. И никто не придет "ни в чем не нуждающемуся капитану кавалерии Ордо Фавониус", - горько усмехнулся Кэйа, закончив исповедь, - Я устал молить о смерти. Он и правда думал, что весь монолог был сказан в его голове. Дилюк отвернулся, болезненно морщась. Не контролируя себя, он подорвался с места и подлетел к Кэйе. Он не может не обнять его сейчас. Цепкие руки схватили и не отпускали. Альберих слабо пытался оттолкнуть их. Уйти от прикосновений. Слабо хныча о том, чтобы его отпустили. Но Рангвиндр не только не отпустил, но и прижал еще нежнее, еще крепче к себе. Кэйа развернулся лицом к нему, но на лице не было эмоций. Будто человек был мертв - спит спокойным сном. Дилюк гладил по мягким волосам, шептал на ухо, что он не один. Постепенно холодные ладони Кэйи становились теплее - их держал красноглазый. - Мне страшно, - все, что сказал Кэйа, прежде чем так же приобнять за талию парня и уткнутся лицом тому в грудь, где спрятал накатившие слезы. Холодное сердце владельца Крио элемента могла согреть только горячая нежность от владельца Пиро.