Верность:двойное удовольствие

Осенний вечер стремительно заканчивался. И уже ничто не могло его испортить. Крис лежал на кровати, блаженно вытянув ноги, окутанный теплом и спокойствием. На груди мерно мурчал котенок, убаюканный нехитрыми ласками. Он лениво приоткрывал глаз, когда Крис большим пальцем чуть сильнее надавливал на его голову, почесывая за ушами. А потом снова закрывал, давая всем своим видом понять, что ничто его уже не разбудит и не потревожит. И ни в коем случае не заставит уйти с теплой мягкой груди хозяина. Даже на той же кровати было не так удобно и приятно, как здесь: можно было в любой момент блаженно потянуться и выпустить коготки, впиваясь в плотную ткань толстовки. А если совсем чуть-чуть приподнять и вытянуть мордочку, то тут же горячие пальцы начнут гладить и чесать именно там, где больше всего хочется. А широкая теплая ладонь накроет почти полностью, даря защиту и уют. — По-моему, детское время уже закончилось, — тихим, глубоким голосом сказал Геррит, погладив прижавшиеся от удовольствия уши котенка, а потом и лежавшие на его голове пальцы Криса. Причем последним он уделил гораздо больше внимания. Но кот ничего не заметил, продолжая все глубже и глубже погружаться в счастливый кошачий сон. А вот от Криса реакция последовала незамедлительно. Он тут же резко повернул голову к лежащему рядом Герриту и улыбнулся. — Уложишь нашего малыша? А я пока тут кровать расстелю, — и вслед за улыбкой, на его довольном лице промелькнула и тень предвкушения. И взгляд из сонно-расслабленного превратился в заинтересованно-взволнованный. И Геррит тут же безошибочно его считал и тоже ухмыльнулся. И очень осторожно, как настоящую хрупкую драгоценность, подцепил сначала длинными пальцами растекшееся, словно вязкая жидкость, пушистое тельце котенка, затем ловко и быстро прижал его к своей груди — едва успели мелькнуть белые носочки на вытянутых лапках — и выскользнул из комнаты. И Крис тоже буквально стек с кровати, извернувшись змеей. Пару раз провел по груди, смахивая остатки шерсти — только приступа аллергии им сейчас не хватало, — и единым жестом, как заправский фокусник, сдернул с большой кровати покрывало, обнажая светлые простыни. Тут же в голове вспыхнула мысль, что у него никогда такого постельного белья не было — это странно и абсолютно непрактично, но он молниеносно отодвинул ее далеко-далеко, уж точно за пределы своей спальни да и всей квартиры. Волнения почти не было. Только знакомое и трепетное чувство предвкушения. И желание, вызванное к жизни всего лишь легкими поглаживаниями пальцев. Самых красивых пальцев на свете. Ну где же там Геррит, заснул с этим котом, что ли? Привалился на диванчик в гостиной, убаюканный мурчанием? Не успел Крис озвучить мысли вслух, как в дверях появился Геррит. Точнее, не совсем Геррит. Ну как, при первом взгляде было сразу понятно, что это именно он, вот только — совсем другой. — Ты? Ты как? Ты…что? Я сплю? От неожиданности Крис даже не заметил, как плюхнулся на дрожащих ногах на край кровати. Сердце, что приготовилось уже пылать и гореть, качать кровь с увеличенной силой, бешено колотиться и вздрагивать от каждого нового прикосновения и волны удовольствия; разгонять кровь, посылая ее вовсе не к мозгу, едва не остановилось. Только чудом Крис сдержал готовый вырваться наружу крик и покрепче сжал руки на коленях. В дверях стоял Геррит, но в сценическом образе трехлетней давности. И нет, он не просто переоделся. Это был тот самый Джеред Дердж с Амфи –фестиваля. Ожившая копия из прошлого. Все было при нем. И яркий нелепый костюм — радужная пижама из синтетической гладкой ткани, высоченные ботинки на платформе, те самые, что Крис сам надевал годами ранее на этот же фестиваль, а теперь выкрашенные в зеленый и розовый, и прическа — гладко выбритые виски и синеватые волосы, спереди стильно зачесанные набок, и макияж. И накладные ресницы. Эти чертовы ресницы, которые в купе с аккуратными серо-коричневыми дымчатыми тенями и черной подводкой делали его глаза просто неприлично красивыми. И блестки, что завершали этот нелепый, но очень впечатляющий образ. Даже переливающиеся всеми цветами радуги очки тоже были при нем. Их он кокетливо снял, сжимая пальцами дужку, и жадно улыбнулся. И от этих разъехавшихся в усмешке гладких накрашенных губ, что и без помады сводили с ума, Крис почувствовал, как в свободных трусах, абсолютно не стянутых домашними и такими же свободными штанами, дернулся член. От одной, мать его, дерзкой ухмылки. — Привет, Крис. А разве есть разница? — Эм…что? Какая разница? — едва смог ответить Крис, немного попятившись на кровати, так как Джеред смело вошел в комнату и стремительно сократил между ними расстояние. В концертных ботинках он был выше обычного, да и держался прямо и уверенно. И даже показалось, что он крупнее и шире в плечах и груди. Яркий пиджачок едва на нем сходился, обнажая в глубоком треугольном вырезе соблазнительные ключицы и даже часть татуировки с выжженным логотипом. Наверно, если бы он наклонился чуть сильнее, то показался бы и розовый сосок. И тогда Крис точно бы пропустил очередной вдох. И без того в комнате стало неимоверно жарко с появлением этого Джереда, и это при том, что тепло Крис очень любил. С трудом оторвавшись от разглядывания мерцающих блесток на груди Джереда, он все-таки сделал нормальных вдох и перевел взгляд выше. Но стало только хуже. Ох уж эти его глаза. — Разница, спишь ты или нет. Воспоминания все равно будут одинаковыми. — Ага, точно, — Крис кивнул, тут же соглашаясь, и словно под гипнозом встал с кровати, так и не разрывая зрительного контакта. И сам подошел поближе. Удивительно, но сердце немного успокоилось. И дыхание восстановилось. Если это сон, то ничего страшного не случится. Да и к тому же, Джеред смотрел на него так пристально и игриво, что было интересно, зачем же он явился к нему в таком виде. Ну, кое-какими фантазиями Крис, конечно, с ним делился после того фестиваля, но это было уже так давно. Несколько десятков классных горячих ночей, дней, да что уж тут скрывать, и ранних часов в постели. Да и не только в постели. Крис первым дотронулся до своего видения, и новая волна сильных эмоций снова едва не сшибла с ног. Плечо под тонкой гладкой тканью оказалось приятно горячим и твердым, а лицо Джереда вблизи еще красивее и удивительнее. И было очень сложно совладать с нетерпимым желанием впиться поцелуем в соблазнительные ухмыляющиеся губы. Но Джеред, пусть смотрел теперь тоже с вызовом и каким-то жадным интересом, не торопился набрасываться на Криса. Быть в роли диковинной красивой статуи под пытливым изучающим взглядом ему тоже явно нравилось. Он изредка хлопал своими длинными накладными ресницами и закусывал губу, что совсем не помогало выкинуть мысли о поцелуе. — О, а вот и ты. Наконец-то. Оу, ты его еще даже не раздел? Геррит, как ни в чем не бывало, зашел в комнату, хлопнул легонько Джереда по плечу, и скользнув внимательным взглядом по Крису, встал рядом со своей разодетой и разукрашенной дерзкой копией трехлетней давности. Крис тут же отмер и округлил глаза, и неловко махнул рукой, словно увидел призрака. А потом попытался что-то сказать, но получилось только нечленораздельное мычание и аханье от перехватившего дыхания. Но двое терпеливо ждали, когда же он, наконец, подберет нужные слова. — Геррит? — и Крис медленно перевел взгляд на второго. — Джеред? Вас двое? — и издал нервный, уже несколько секунд рвавшийся наружу смешок. А потом снова плюхнулся задницей на кровать, потому что ноги предательски задрожали. Даже во сне он себе такого не представлял. Никогда. Сразу два …Геррита? Джереда? Да какая разница, когда оба такие красивые и желанные и смотрят так, будто сожрать готовы. В прочем, Крис и сам не отказался бы сейчас ни от одного, ни от второго. И не сказал бы наверняка, кто из них окажется для него вкуснее. — Как видишь, двое. Но это все-таки концертная версия. — Молчал бы ты, версия домашняя. И кто тебе сказал, что эти бесформенные розовые штаны тебе идут? — Джеред даже не поленился согнуться, чтобы небрежно прихватить пальцами мягкую ткань мерчевых розовых штанов у бедра. На что Геррит привычно скривил лицо и так же небрежно тронул кончиками пальцев гладкую ткань пиджака. — Конечно, идут. Крису очень нравится в них моя задница. Правда ведь? — Геррит с надеждой вскинул брови и бросил обезоруживающий взгляд, на что Крис смог только уверенно кивнуть. А вот концертная копия как-то уж совсем нагло хмыкнула и снова усмехнулась, прикусывая губу. Ну в самом деле, сколько уже можно-то? Он помаду съесть пытается, что ли? Или довести до бессознательного состояния без прикосновений? — А моя-то лучше. И кстати, не только задница. Но и все остальное. — Это с чего вдруг? Потому что ты моложе? Крис только снова округлил глаза, а потом наоборот, прищурился, словно пытаясь рассмотреть в этих двоих разницу именно в возрасте, а не во всем остальном. С остальным и так было все прекрасно видно. Радужная пижама совсем ничего не скрывала: ни широких плеч, ни крепких рельефных рук, подтянутого торса с узкой соблазнительной талией, коей наградила (да, именно наградила, потому что Крис завидовал) парня природа. Со спины Крис своего нежданного гостя еще не видел, но уже точно знал, что задница там отменная. И бедра тоже. Очень хорошо просто помнил, как гладил и сжимал ее через эту гладкую ткань в узком коридоре на фестивале три года назад. И почему-то от этих воспоминаний стало еще жарче. Захотелось даже стянуть толстовку, а за ней и футболку. И штаны тоже можно, да. — Потому что меня смоделировал таким именно он, — и Джеред беззастенчиво указал в сторону Криса красивым пальцем с ярким розовым лаком, — и он не забыл о самом главном. Хах. И снова эта убийственная усмешка. И слегка запрокинутая голова, отчего и без того длинная белая шея показалась еще длиннее. А уж тот факт, что она вся была усыпана блестками, и вовсе рождал в голове Криса абсолютно четкое желание — облизать. И сдерживаться уже не хотелось. Но в самом деле, не при Геррите же. Хотя… — Это ты сейчас о чем? — Геррит хмуро сдвинул брови и скользнул взглядом по накрашенному лицу, тоже закусывая губу. Крис чуть не простонал в голос — двое с соблазнительными искусанными губами — это уже слишком. Потом немного отошел в сторону и уверенно стал спускаться взглядом ниже, пока не задержался на мгновение, уставившись с недоверием на свой собственный пах на концертной версии. Крис последовал его примеру. И все-таки вскрикнул. Или простонал? Или удалось сказать что-то более осмысленное? — Фак! Да ни чего ж себе! Джеред картинно запрокинул голову и звонко засмеялся, Геррит выдал тихое «да ну нет», а Крис, сглотнув и уже не чувствуя, что хоть как-то владеет своими конечностями, подошел поближе, снова покинув кровать. И где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что покинул он ее явно ненадолго. Если взять во внимание то, что он увидел перед собой. У Джереда как-то совсем уж многозначительно и очень явственно невооруженным взглядом просматривались очертания члена под тонкой тканью. И выглядело это, мягко сказать, впечатляюще. Не то, чтобы Крис забыл, что тогда на фестивале Геррит с кем-то на спор напихал себе в трусы носки — «потому что так надо для образа», хотя ему говорили, что он и без подручных средств «в образе», но сейчас что-то подсказывало, что это точно не носки. И необходимо было немедленно проверить. — Ну как же ты мог, Крис, — как-то совсем уж тихо и с явной обидой в голосе проговорил Геррит и глубоко вздохнул. — Я? А я-то здесь при чем? Крис легко дотронулся до вспыхнувшей румянцем щеки Геррита — надо было уже что-то делать и кого-то трогать, напряжение росло и грозило вылиться во что-нибудь непотребное, и, успокаивая, нежно погладил, и сам не заметил, как плавно переместился на шею, а затем и на плечо. И последнее было точно таким же горячим и твердым, как и у Джереда. Слишком реалистичный сон. Слишком. Невыносимо. — Так это ж твои фантазии. Как ты захочешь, так все и будет. Мы здесь абсолютно не властны. Ни над собой, ни, тем более, над тобой, — как-то слишком уж буднично и прозаично сказал Джеред, учитывая, что именно он тут и был главной «фантазией». — Член настоящий. И ты, Крис, можешь сам в этом убедиться. Хочешь? Это что сейчас произошло? Собственные фантазии его провоцировали и соблазняли? Крис мельком глянул на Геррита — тот стоял и молчал, но в его взгляде тоже промелькнуло что-то хищное и темное. Предвкушение и интерес. Что ж, тогда пора уже брать, наконец, ситуацию в свои руки. Тем более, если не изменяет память, до прихода этого концертного извращенца они с Герритом как раз собирались в постель. А спать никто из них точно не хотел. — Конечно, черт возьми, хочу. Я очень многого сейчас хочу. Крис жадно и медленно, так, чтобы эти двое уж точно это заметили, облизал пересохшие горячие губы и ловко дернул замок ширинки на ярких пижамных штанах. И потом без прелюдий, если не считать за таковую немой восторг и прерывистый выдох, вытащил из них член Джереда, мягко и даже нежно обхватил от накатывающего возбуждения подрагивающими пальцами. Тот и правда оказался больше ожидаемого. А чего ожидать, Крис прекрасно знал. Но большой член отлично лег в ладонь, уже горячий и тяжелый, с малиновой головкой, при взгляде на которую почему-то тут же вспыхнуло воспоминание о накрашенных гладких губах. И Крис, крепче и увереннее сжимая свою добычу, чувствуя, как та неумолимо твердеет во влажной ладони, посмотрел с усмешкой на Джереда. Тот ответил ему сорванным стоном и снова вмиг закушенной губой. Словно извинялся и гордился одновременно. И это уже стало последней каплей. Возбуждение импульсом вспыхнуло от ладони, заставляя пальцы еще сильнее подрагивать, и стремительно разнеслось по всему телу. Губы колко заныли, требуя немедленного поцелуя. Крис ловко притянул к себе Джереда за загривок, заставляя наклониться, и жадно прижался губами к губам. К мягким и сладким, словно созданным специально для него. Нет, созданных сейчас им самим. . И кажется, ощущения от поцелуя вполне были схожи на настоящие. Превратить просто касание в настоящий поцелуй на составило особого труда. Джеред податливо разомкнул губы, впуская язык и позволяя вести. А когда Крис с нажимом провел большим пальцем по головке члена, дразня и сдвигая крайнюю плоть, то Джеред, ахая, рвано выдохнул ему в губы и попытался перехватить инициативу, тоже уверенно хватая Криса за загривок и прижимая к себе еще сильнее. И с новым напором бросаясь кусать и посасывать чужие губы, принимая вызов. Огромная ладонь и ловкие пальцы очень приятно ощущались на загривке, и Крис тоже тихо хмыкнул в поцелуй, коротко обозначая свое нахлынувшее удовольствие. Его быстро начало сносить с края реальности стремительной волной желания и страсти. И одних только губ и горячего дыхания теперь было уже недостаточно. Хотелось чувствовать Джереда всем телом, доминировать, полностью владеть им. Вкус поцелуя был незабываемым, но запах кожи, в котором смешались разные оттенки: и пряного пота, и сладкой косметики и грима, и еще чего-то яркого, бьющего резко в нос — наверно, средство для укладки волос и краска, — кружил голову не меньше. К тому же, в этом запахе было все такое знакомое и родное, волнующее — напоминающее о концертах и фестивалях. И что-то кольнуло в груди от воспоминаний о тех прекрасных временах, когда шоу еще значились в их расписаниях на месяцы вперед. И тогда Крис вот так же целовался с Джередом, не дожидаясь, пока они оба избавятся от грима, линз и концертных костюмов. И так же нетерпеливо спускался губами к линии челюсти, к мочке уха, обязательно поддразнивая, цепляясь языком за сережку, а потом и тихо, с придыханием, постанывая в самое ухо. И чувствуя, как Джеред непроизвольно дергался в его объятиях, замирал и потом еще крепче прижимал к себе. Сейчас же тот тоже не отказывался от ласк и реагировал еще острее и ярче, чем в воспоминаниях. И Крис уже неконтролируемо прижимался к нему бедрами и возбужденным членом, требуя большего. И уже ощущал влагу под своими пальцами на горячем члене, продолжая водить по нему ладонью и чувствительно прижиматься животом. Джеред все так же держал его одной рукой за голову, зарывшись пальцами в волосы, а другой властно схватился за талию, требуя не прекращать начатое. Крис оставил еще несколько быстрых коротких поцелуев на подставленной шее и переместился к выступающим ключицам, беззастенчиво слизывая ненавистные блестки, что тут же колко и сладко, как шипучая конфетка, почувствовались на языке. Но так было сложно остановиться, и губы и язык спустились еще ниже, к выемке на груди. А свободная рука ловко расправилась с ненавистной пуговицей на пиджаке. — Какой же ты, черт тебя возьми, сладкий. Джеред покорно принимал жадные поцелуи и прикосновения — руки Криса, теперь уже обе, без трепета, а с полной уверенностью и расчетом, гладили бока и впалый живот под легкой тканью, проходились по поясу брюк на пояснице и ниже. А поцелуи продолжали свои пути по груди и животу, то мелко и отрывисто, а то и влажно и медленно, словно пытаясь распробовать кожу на вкус. Крис едва не заскулил и не задохнулся, когда его вдруг дернули наверх, обхватив за плечи, а потом жадно притянули к такому же знакомому и горячему телу, но только уже сзади. Геррит тут же прижался к нему, не оставляя сомнений в своих намерениях и, ласково проведя по скуле — от вспотевшего виска до самого основания шеи, нежно прижался губами к уху и прошептал. — Нас ведь двое, не забывай. На что Крис смог только покорно выдохнуть и запрокинуть голову, желая полностью отдать себя во власть другим. Джеред тоже не стал медлить и ловко расстегнул молнию на его толстовке, а Геррит одним движением стянул ее и скинул на пол. Туда же отправилась и футболка с помощью сразу четырех рук. — Я знаю. И у меня уже есть предложение для вас. — Говори, — Геррит покрепче перехватил Криса поперек груди и в ожидании ответа прижался сзади к плечу подбородком. Джеред же слушал, вскинув брови, не переставая вырисовывать на животе Криса кончиками пальцев замысловатые узоры и с каким-то неподдельным удовольствием наблюдая, как напрягаются и сокращаются мышцы от его прикосновений. — Я хочу остаться вот так, между вами. Ты, конечно, Джеред, горячий и чертовски сладкий, но я не уверен, что смогу принять тебя в себя. А страдать от боли, пусть и от такого шикарного члена, тем более в своей же фантазии, мне совсем не хочется. — Да без проблем. Все, что захочешь, Крис, — почти промурчал Джеред, облизывая губы и многозначительно опуская взгляд прямо на пах Хармса. — Я доставлю тебе удовольствие, не сомневайся. От столь жаркого и соблазнительного предложения у Криса аж дыхание перехватило и сердце зашлось с новой силой, отправляя новую порцию крови к уже и без того твердому члену. И совсем не помогали дальше озвучивать свои мысли нежные поглаживания Геррита по плечам и шее. Тот, похоже, уже сам нашел себе роль в этом горячем действии. И Крис полностью разделял его точку зрения, незаметно плавясь и покрываясь мурашками в любимых объятиях и теснее притираясь задницей к вставшему члену «домашней версии». — Вот и отлично. И Крис потянулся назад за поцелуем к Герриту, так как больше пока сказать ему было нечего. Зато с новым желанием и страстью захотелось целоваться и тихо постанывать, касаться, зарываться пальцами сразу двоим в волосы и ловить от этого непередаваемые ощущения. Геррит осторожно положил широкую ладонь ему на горло, отвечая на глубокий поцелуй, а другой рукой продолжал прижимать к себе. И хорошо, что Криса так заботливо и при этом крепко держали на ногах, потому что он понял, что сам долго не простоит — Джеред встал перед ним на колени и спустил по бедрам штаны вместе с трусами, жадно ухмыляясь. Он его еще даже не коснулся, а Крис, бросив лишь мимолетный взгляд вниз, почувствовал, как все внизу живота сжалось в сладкой истоме, а пот выступил сразу по всему телу. Это было неописуемо круто и горячо чувствовать одни и те же губы и на своих губах, в размеренном чувственном поцелуе, скользя в полном исступлении по ним языком, задевая колечко пирсинга; на шее, замирая от горячих и влажных прикосновений и слегка вздрагивая, чувствуя легкие укусы; и одновременно на животе — напрягая мышцы в тянущем предвкушении, и на члене — почти уже выпадая из реальности от нарастающего, стремительно набирающего обороты удовольствия. Оно вспыхивало то там, то здесь, сводя Криса с ума и заставляя то сильнее наваливаться на Геррита на уже подрагивающих ногах, то резче толкаться бедрами вперед, желая получить еще больше от Джереда. Но последний не торопился, дразнил, то обхватывая губами головку, лишь слегка сжимая ее и не давая воли языку, то покрывал поцелуями напряженные бедра, поднимался выше по причудливой линии из татуированных звездочек, почти до груди — вверх и снова вниз. И заставляя Криса мелко дрожать и едва не стонать, выгибаясь навстречу. И как-то странно, но очень томно шипеть его имя между поцелуями с Герритом. — Чччерт, Джеред… Джер… И в какой-то момент Крис не удержался и снова властно опустил ладонь на макушку Джереду, тут же резко зарываясь пальцами в жесткие уложенные волосы и в мгновение превращая стильную модную прическу в сущий беспредел. А еще успел с наслаждением пройтись ногтями по выбритому затылку и вискам, тут же заставляя поднять голову и посмотреть на себя. И от увиденного новая волна непрекращающегося возбуждения прокатилась по всему телу. Джеред смотрел абсолютно безумными, но уже потемневшими от наслаждения глазами и не переставал облизывать распухшие розовые губы с размазанной помадой. У Криса на краю сознания даже мелькнула мысль, что если прямо сейчас, когда он смотрит на него, тот обхватит этими самыми губами его член, то он стыдливо кончит от одного минета. А у Криса были все-таки другие планы. Потому он шумно втянул воздух и закрыл глаза. И тут же почувствовал весьма ощутимый укус в плечо — видимо, Геррит тоже что-то почувствовал. — Эй, ты там не торопись. Внизу. — Хм, может, мне и тебе помочь? — и с этими словами ладонь Джереда плавно начала перемещаться с бедра на ягодицу. — Сам справлюсь, — ответил уверенно Геррит, и, почти не раздумывая, шлепнул звонко Джереда по руке. Крис как-то странно вскрикнул и дернулся. — Оу, заводят шлепки, Хармс? — снова подала голос снизу «концертная версия» и тут же убрала руку. А потом с оттяжкой и каким-то хитрым издевательством двинула кулаком по стволу, заставляя Криса закусывать губу. — Эй…а еще раз! И оба, — хрипло попросил Крис, уже расслабляя в предвкушении ягодицы. Все, абсолютно все, о чем бы он сейчас не попросил этих двоих, исполнится. А когда еще он сможет попросить сразу двоих Герритов (Джередов) шлепнуть его с чувством по заднице? И вновь испытать это острое чувство странного обжигающего удовольствия. От звука шлепков, отдающих почти раскатами грома в оглушенных от шумящей крови ушах, от вспышки боли, тут же сменяющейся пламенем на нежной коже и заставляющей все тело мелко вздрагивать. А если еще и вскрикнуть в это мгновение, то получится просто двойное удовольствие. За несколькими уверенными шлепками тут же последовали и поцелуи, куда придется, и Крис, чувствуя, что ему все равно катастрофически мало от этих двоих, вновь притянул голову Джереда к себе, тут же нетерпеливо заставляя брать член в рот почти до основания, а руку Геррита, устроившуюся горячим мягким грузом на его пояснице, уверенно направил ниже. Но тот резко убрал ее, и уже спустя мгновение красивые пальцы оказались у Криса перед лицом и ткнулись в сомкнутые губы. Тот понятливо хмыкнул и на пробу прикусил их, словно еще не знал, каковы же они на вкус. Но уже через несколько укусов-поцелуев прошелся по ним влажным языком. И снова, и снова. И это тоже сильнее задурманило и без того уже помутневшую голову. Геррит редко сам предлагал подобное. К тому же, проще и надежнее было бы воспользоваться смазкой. Но сейчас…к черту! Ни за что не хотелось терять жар этих двоих ни на мгновение. И потому Крис с особой тщательностью продолжил вылизывать и обсасывать протянутые пальцы. Но почти не заметил, как прошелся по нежной коже фаланг зубами, попытавшись всосать один из них. И в этот же момент Джеред особенно чувствительно царапнул его по яйцам, напоминая, что у него тоже не менее восхитительные пальцы с аккуратными накрашенными ногтями, которые тоже могут отправить разум к сверхновой. Крис хотел бы сейчас облизать и его пальцы, чтобы стало еще безумнее и приятнее, но тогда пришлось бы наклониться, отстраняясь от Геррита. А тот уже успел стянуть мерчевые штаны. И теперь вместо их мягкой ткани задница прижималась к влажной горячей коже бедер и твердому члену, и это было бы настоящим преступлением. Предательством. Потому он быстро, как сумел и как позволяло сбившееся дыхание, еще раз облизал и обсосал пальцы Геррита и напоследок ткнулся в гладкую ладонь носом, без слов заставляя продолжать начатое. И все равно, пусть это и был его сон, сексуальная фантазия или что-то типа того, но от знакомого волнительного чувства, когда влажные пальцы скользнули в ложбинку между ягодиц, невозможно было избавиться. Потому что все, абсолютно все было максимально реалистично и даже больше. Словно яркость, цветокоррекцию и громкость звуков выкрутили на полную мощность. И стало совсем уж странно, когда Геррит, чувствительно нажимая на сжатое кольцо мышц, сначала дразняще, снова давая привыкнуть к тем самым ощущениям, обводя по кругу и лишь потом проталкивая внутрь палец на фалангу, начал вдруг жарко шептать на ухо: «Крис, расслабься. Давай, ну же». И когда он в последний раз так уверенно просил его об этом? С ума сойти. Одновременно, был волнующий щекочущий шепот с губ, от которого импульсы удовольствия хаотично бежали по телу, и при этом — эти же самые губы, плотно натянутые на член, мягко скользили по стволу, удивительным образом (удивительным ли?) попадая в ритм с движущимся внутри пальцем. О чем еще было мечтать? Только о том, что бы Геррит поскорее сменил пальцы на член и начал двигаться. — Геррит…не тормози…сильнее…давай, — слова почти бездумно слетали с губ, но Крис подкрепил свое требование так же и легким шлепком по бедру, а потом и вовсе вцепился в него — Герриту удержать его было теперь еще сложнее. И в ответ Крис получил сразу два пальца и сдавленное рычание, от чего тут же волоски на всем теле встали дыбом, и сорвался еще один стон. — Помощь снова не нужна? — у Джереда теперь тоже был хрипловатый голос. Помада окончательно смазалась. И сам он выглядел донельзя растрепанно и возбужденно, сжимая себя ладонью с мучительным наслаждением на лице. Крис уже был не в состоянии что-либо отвечать, так как Геррит его послушался и теперь уже активно скользил в нем сразу тремя пальцами, борясь с сопротивлением тугих мышц, и только утверждающе всхлипнул и сильнее двинул бедрами назад, красноречивее некуда показывая Джереду, чтобы тот тоже активнее подключался к процессу и не болтал. Никогда Крис еще ни с кем так жадно не целовался, одновременно принимая в себя возбужденный член. И не хватался с такой силой и яростью за крепкие твердые плечи, чтобы не упасть от первой вспышки удовольствия, белым светом мелькнувшей под подрагивающими веками, когда Геррит сразу толкнулся на всю длину. Сумасшедшее чувство наполненности, и телесной и моральной, окончательно срывало все возможные барьеры. Вся кожа, мыщцы и, кажется, даже кости — стали вмиг оголенными нервами. Именно так Крис себя и чувствовал, цепляясь за плечи Джереда побелевшими от напряжения пальцами. И пытался иногда открывать глаза, чтобы видеть перед собой такое прекрасное и любимое лицо. И этот неповторимый потемневший, тяжелый и вязкий, как нефть, взгляд, полный страсти, обожания и нежности. И пусть ресницы немного сбивали, но все равно, главное в нем Крис находил без труда. И от этого сам резче двигал бедрами, прогибаясь в пояснице. И просил только об одном — чтобы эти незабываемые минуты не кончались как можно дольше. Но у тела на этот счет были свои планы. Геррит крепко держал Криса за бедра, только единожды отпустив, чтобы мягким касанием ладони по спине попросить наклониться чуть сильнее. Но едва тот начал медленно скользить вниз, не в силах стоять на уже подкашивающихся ногах, перехватил его снова поперек груди и притянул к себе. — Помоги держать, он же тяжелый. — Эй…а кровать? Не? — только и смог выдать Крис, легко хлопнув Джереда по плечу и почти блаженно наваливаясь на Геррита спиной. — Ты захотел стоя. Так что…стой теперь. Бери пример со своего члена. Крис в ответ издал что-то наподобие смеха и бульканья и снова закрыл глаза. Его все еще мелко потряхивало и от возбуждения, и от странного недовольства, вызванного обвинением, и в целом, от абсурдности всего — он занимался сексом сразу с двумя версиями любимого мужчины (так, наверно, правильнее?) в своей слишком уж реалистичной фантазии. Едва не выскальзывающий член все еще продолжал мучительно сладко растягивать мышцы, а поясница уже и вовсе не чувствовалась. Джеред подхватил его уже расслабленные руки за запястья и снова уложил себе на плечи. А сам мягко, но вполне ощутимо сжал его ребра, придерживая на весу под тем самым наклоном, который был так удобен Герриту и, подмигивая ему, кивнул. Резкие толчки вмиг выбили весь воздух из легких, и Крису снова пришлось только беззвучно хватать его ртом и напрягать ноги, чтобы не упасть. Но теперь его крепко держали под ребрами, горячие ладони словно пытались поймать его заходящееся в экстазе сердце, готовое в любую секунду вырваться из груди. — Дыши, Крис. Дыши, — шепот Геррита ни черта не помогал делать то, о чем он просил, но Крис правда попытался. Не прошли даром больше двадцати лет активного пения. И стало чуть легче. Только до того момента, пока Геррит не начал ускоряться, сильнее сжимая его ягодицы и бедра. А Джеред не обхватил его уже полностью влажный от смазки член и не задвигал рукой в ритм Герриту. И Крис уже начал видеть всполохи Северного сияния и мерцания всевозможных созвездий, тело уже натянулось струной, а разум успел отсалютовать этой реальности. Оргазм был уже так близко, и Геррит уже не просто тихо стонал, а почти кричал, вбиваясь в него резко и жестко, совсем неконтролируемо — ему тоже осталось совсем немного, как вдруг созвездия потухли, а всполохи исчезли, сменяясь темнотой. И показалось, что он сам отделился от тела. — Ах ты сссука….Джжжеер….Джер… Концертная копия все так же соблазнительно закусывала губы, а его красивые пальцы с ярким маникюром жадно сжимали член Криса у основания, не давая кончить. И заставляя трястись от напряжения. — Что?..Что ты хочешь? — Мяу… — Что?! — Мяу! Крис распахнул глаза и тут же снова зажмурился. Комната исчезла и потом снова вернулась, как неотвратимый признак реальности. Другой реальности. В которой Крис проснулся под большим одеялом в полном одиночестве. Он устало сел, потирая лицо, а потом скинул одеяло и уже спустил к полу босые ноги, как вдруг снова раздалось откуда-то из гостиной: «Мяу». — Да слышу я тебя, слышу! Подожди пару минут. Первым делом надо было унять легкую дрожь и волнение. Картинки из реалистичного сна совсем не хотели уходить, и Крис даже с удивление заметил, что он в одежде. И пусть это были только трусы, но, учитывая то, что ему сейчас приснилось, этого было уже вполне достаточно. А еще сильно захотелось запустить руку в эти самые трусы, ну или хотя бы сжать себя через ткань, чтобы прогнать наваждение чертового накатывающего оргазма. И Крис уже было потянулся к паху рукой, как вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. — Ладно, сначала корм, я понял. И вот можешь же ты жрать в шесть утра? Котенок довольно опустил голову и потрусил на кухню с поднятым распушившимся хвостом. — Представляешь, кот, я даже потрахаться нормально во сне не могу, — начал хрипло свою тираду Крис под тихий кошачий хруст. — Вот казалось бы, сразу двое со мной. И кто? Джеред и Геррит. Кажется, именно так я их и называл. Не, ну все, конечно, логично. Я однолюб и уже давно люблю Геррита… Но сразу двое? Вот что со мной не так, а? Кот? Котенок уже закончил утреннюю трапезу и теперь миролюбиво и ласково умывался, устроившись прямо на полу у стены. И совсем не реагировал на стенания хозяина. Пока тот легко не прошелся ладонью по его ушам и не потрепал кончиками пальцев по голове. Это здорово отвлекло. И он сразу же вытянул морду и плюхнулся на бок, желая получить больше ласки и внимания. — Это что, получается, я такой верный? Не только в жизни, но и в мыслях, и в фантазиях. Я же ведь не изменил Герриту. Он, кстати, был сверху…точнее, сзади. И второй… А что второй? — Крис усмехнулся собственным мыслям и качнул головой. — Двоих сразу у меня никогда не было и больше не будет. Вряд ли такие крутые и объемные сны повторяются. А вот один, мммм, — Крис прищурился, наблюдая, как кот уже совсем беззастенчиво вытягивается на полу в нечто длинное с растопыренными лапами и громко мурчит, — надо будет через пару часов написать Герриту, чтобы вечером ничего не планировал и ждал меня в гости. Расскажу ему о том, какой я верный, ага. И покажу. Ведь должен же я кончить, в конце-то концов, — и в завершении своей тирады Крис уже громко и в голос рассмеялся. — А пока, до вечера, я весь твой.