В плену зверя

— Подойди ко мне, Грета. Посмотри на эту прекрасную девушку, — раздался еле разборчивый голос отца, отвлекший меня от рассматривания фотографий на стенах с запечатленными на них неизвестными мне женщинами.       Папа всегда обожал меня, но сколько себя помню — работу он любил больше. Конечно, это все было не зря и привело к тому, что он владел лучшим похоронным бюро во всем штате. Пускай даже это была небольшая пристройка к дому, и занимался он этим один, без помощников. Люди стекались к нему со многих мест, в жажде получить особое внимание для своих покойных друзей или родственников. И мой папа мог им это предоставить, любовно обращаясь с каждым, кому посчастливилось оказаться именно на его операционном столе. И хотя из-за постоянной компании трупов мою юность сложно было назвать беззаботной, но со временем, когда каждый день видишь мертвецов, весь страх к ним словно атрофируется. Больше ты не вздрагиваешь, когда подходишь к неживому телу, и не представляешь, как стоит тебе отвернуться, и его ледяные руки будут с остервенением тянуться к тебе, чтобы забрать в царство смерти. Отец избавил меня от этого страха, навсегда сделав трупы чем-то привычным.       Медленно, я перебирала ногами, следуя за запахом формалина — резким и противным — и звуком играющего джаза, который он так любил включать своим клиентам, приговаривая: «Мертвецы и так мучились, когда умирали, поэтому мне хочется скрасить их последние минуты пребывания в нашем мире, моя дорогая».       Отец всегда был человеком с причудами, судя по тому, что я о нем помнила. Даже мои сверстники говорили словами своих родителей: «Мистер Гаррис странный человек: ни с кем толком не общается, никуда не ходит. Только работает днями и вечерами напролет». Несмотря на юный возраст, мне хватало сил, чтобы не обращать на это внимание, хоть я сама замечала подобные странности. Но кто бы что ни говорил, только слепой не смог бы разглядеть внимание моего отца ко мне. Возможно, только это и останавливало соседей перед тем, чтобы опускаться до каких-либо гнусных оскорблений в наш адрес. Ведь именно по детям взрослые часто судят семьи, и если ребенок опрятен, да еще и хорошо учится, то тогда всё в порядке. — Жалко, когда умирают молодые, тем более, если не своей смертью, — подойдя поближе, я наконец смогла хорошо рассмотреть, по кому так печалился папа: девушка лет восемнадцати, примерно, с длинными белоснежными волосами, что полотном рассыпались по металлической поверхности каталки, устремила свои разноцветные глаза вверх. Она была похожа на сказочную фею в свете флуоресцентных ламп,— Хочешь мне помочь, Грета? Я как раз собирался накрасить ей ногти.       Только вся эта семейная «идиллия» рухнула в один пасмурный летний день, стоило агентам ФБР появиться на пороге нашего дома с ордером на обыск. В тот момент я только и могла, что искать в отцовских глазах поддержку, пока сотрудники спецслужбы по одному заходили в наш дом, громко переговариваясь друг с другом. Детская память сохранила не так много, как хотелось бы, но в периоды кошмаров, что съедали меня в подростковом возрасте, ко мне являлся отец, который даже не смотрел в мою сторону, когда один из служащих выводил меня из дома под мои истерические, протестующие крики. Он только спокойно, даже отрешенно наблюдал за агентами, осматривающими каждый сантиметр нашего жилища, словно ему это было важнее.       Тогда я видела его в последний раз. Так же, как и свой крохотный городишко.       «Могильщик». Именно так прозвали СМИ, как мне потом стало известно, моего отца. Строгая религиозная семья и уже с самого детства проявляющиеся садистские наклонности по отношению к животным и детям помладше. Рано или поздно вся эта неконтролируемая смесь вылилась в нечто большее, стоило ему получить диплом и открыть собственное дело, что служило для него прекрасным прикрытием больше десяти лет.       Нужно отметить, что служебные психологи ФБР хорошо позаботились о моем будущем, внеся мою персону в список защиты свидетелей, что позволило мне довольно быстро найти новую семью и переехать в другой штат, отчего только спустя годы я наконец смогла узнать, что скрывалось за маской заботливого отца, и кто были все эти женщины на фотографиях в его мастерской. Именно после открытия этой информации у меня начались серьезные проблемы со сном. Было тяжело адаптироваться к новым условиям: другой семье, школе, друзьям. И даже ночью из-за кошмаров мне не было покоя.       Вспоминая события прошлого, я связывала их с настоящим, снова оказавшись, сама того не подозревая, в логове такого же социопата, что скрывался в стенах этого поместья все это время. Именно осознание такого порочного круга в моей проклятой жизни и помогло мне быстро прийти в себя после убийства Коула и броситься бежать, в попытках уехать подальше от этого кошмара наяву. Забыв даже о машине, так как ключи валялись где-то в доме, задыхаясь, я бежала без оглядки. Животный страх перед неизвестным только подталкивал меня в этих мрачных, тайных коридорах, расположенных за стенами поместья, в которых все это время прятался настоящий Брамс. — Грета! — детский крик где-то в отдалении застал меня в тот момент, когда, петляя, я настигла комнату, в которой все это время прятался парень. Мне нужно было убегать, просто необходимо, но я лишь стояла и невидящим взглядом осматривала помещение. «Он все это время прятался здесь и вылезал только тогда, когда ему что-то было нужно. Брамс подслушивал отсюда все, что говорилось в основных помещениях, наверняка, он даже подсматривал, когда хотел этого».       Первой в глаза бросилась кровать, на которой лежала самодельная кукла в том красном платье, которое исчезло у меня после душа несколькими днями ранее. Но долго смотреть на это я не смогла. Стоило только увидеть использованные салфетки возле моей куклы, как ком подступил к горлу, и я отвернулась, сосредоточившись на других вещах. Одной из таких и стал исписанный аккуратным почерком листок, в котором я узнала типичную манеру письма хозяйки дома. Но как бы ее содержимое ни было мне интересно, мне нужно было покидать это место, поэтому я скомкала бумагу и на бегу закинула исписанный комок себе в карман джинсов.       Это было настоящим везением, что мне удалось замести следы петляниями, так что шагов Брамса неподалеку не было слышно. Я смогла беспрепятственно выбежать наружу, не встретив никакого сопротивления. Только вот спокойствия мне это не прибавляло. Все казалось слишком простым.       И тут меня озарило: «Мой телефон остался там, как и все мои вещи, а я выбежала на улицу без верхней одежды. В нескольких километрах нет ни единой живой души, а значит, из-за морозов я могу просто не добежать. Черт!»       Поддерживая мои внутренние сомнения, ноги сами остановились, стоило мне только выбежать за кованные ворота поместья. Весь адреналин разом спал, уступая место холодному расчету, который мигом добавлял мне проблем. «Помимо мороза, в доме осталось тело Коула. Если полиция приедет, а Брамс скроется, то все повесят на меня, потому что у меня мог быть мотив убить его, из-за того, что раньше он избивал меня. Плюс у него были куплены билеты на рейс, что только подтверждает то, что он не собирался совершать самоубийство или исчезать. Какова вероятность, что копы вообще мне поверят? Мое прошлое не самое идеальное, а Брамс не числится ни в каких документах, его тщательно прятали ото всех, поэтому никто и не будет рассматривать вероятность того, что несуществующий парень вышел и убил Коула. Даже Малькольм, что давно общается с этой семьей, ничего не сможет сказать. Все улики сводятся ко мне!»       Я быстро полезла в карман, разворачивая лист бумаги, который нашла в его каморке, и пробежалась взглядом по тексту. И чем больше я вчитывалась в написанное, тем больше расширялись от ужаса мои глаза. «Они буквально подарили меня ему, даже не спросив у меня, потому что явно знали мою реакцию. На что они вообще рассчитывали?!» — Я не кукла, чтобы распоряжаться мной, как вещью, — прошипела я. «Нет сомнений, что они уехали из поместья, чтобы больше сюда не возвращаться. Видимо, нахождение с Брамсом столько лет эмоционально высушило даже их самих, но совесть не позволила им оставить сына одного. Даже если под этим подразумевалось отдать меня ему в пользование!»       Как же я была зла! Но помимо ярости, во мне росло бессилие. «Нужно избавиться от трупа, а после начать думать, что делать с Брамсом. Если оставить его без присмотра, он может причинить вред случайным людям, которым не посчастливится подойти к дому». — Я сумасшедшая, Господи. Я точно больная! — прорычала я, больно ударяя ногой каменную стену и хватая себя за корни волос, стараясь отдышаться.       Просто не верится, что я собираюсь вернуться туда. «Хорошо, если подумать логически, то Брамс оказывал мне знаки внимания, и если бы хотел убить, то сделал бы это давно. Наоборот, пусть и в извращенной манере, но он пытался спасти меня от того же Коула, что только подтверждает, что его целью было защитить меня и сблизиться. Это дает мне возможность управлять им и воспользоваться его помощью, чтобы избавиться от тела, дабы в дальнейшем не загреметь в тюрьму».       Медленно перебирая ногами, я двинулась к дому, проклиная, что когда-то вообще согласилась на эту работу. План, конечно, дерьмовый, но сейчас я была не в состоянии придумать что-то другое. И ведь время ограничено: скоро должен приехать Малькольм. Нужно успеть все убрать до этого момента и спрятать Брамса, чтобы тот не смог навредить бакалейщику.       И вот, спустя всего несколько минут, вся на нервах, я стояла посреди длинного темного коридора, смотря прямо на надвигающегося Брамса, стараясь сдерживать дрожь во внезапно ослабевшем теле. — Я вернулась, Брамс. — прохрипела я, — Я сказала, что не брошу тебя, и не бросила… Ты слышишь меня?       Двухметровая крупная фигура медленно надвигалась на меня, позволяя во всей красе рассмотреть того, кто был скрыт от чужих глаз все это время: черные отросшие кудри выделялись из-под маски, так же, как и борода, подтверждая мои выводы о том, что за парнем никто нормально не ухаживал, либо просто его родители боялись долго оставаться с ним наедине. Снова встретившись глазами с ним, мне уже не казалось, что вернуться сюда было мудрой идеей, но в душе еще была надежда, что я смогу со всем справиться. Только от меня зависит мое будущее, поэтому я не могу сейчас просто убежать. Либо я попытаюсь исправить все здесь, либо умру от воспаления легких, пока добегу до какого-нибудь ближайшего населенного пункта.       У меня была надежда, что он остановится после моих слов, но Брамс и не думал сохранять дистанцию, подойдя вплотную и наклоняясь ко мне, забирая весь окружающий воздух вокруг нас. Я держалась как могла, чтобы не трястись, чтобы не показывать свой страх перед ним, и у меня получилось смиренно терпеть и выжидать, но стоило только Брамсу наклониться еще ближе к моему лицу, почти втягивая без стеснения мой запах, как я сорвалась: — Брамс!       Не ожидая подобную реакцию, он вздрагивает, отшатываясь от меня, пока я мысленно ругаю себя за слабость перед ним. Я же столько лет жила с расчетливым монстром под одной крышей! Почему же сейчас не могу сохранить самообладание? Я уже немаленькая девочка, которая ничего не смогла бы сделать, соберись! — Тебе пора спать! — уже увереннее произнесла я, сказав первое, что пришло в голову, снова стараясь сохранить хладнокровие, что внешне, что внутренне, — Брамс, я сказала, пора спать! Пойдем!       Нервы были на пределе, и я почти отбежала от него, молясь, чтобы он последовал за мной. Только монстр не двигался, заставляя мою кожу покрыться мурашками. Я предприняла еще одну отчаянную попытку взять все под контроль: — Ты знаешь правила, — прошептали пересохшие губы и, хоть не сразу, но Брамс наконец-то сдвинулся с места, грозной тенью двигаясь следом за мной.       А дальше все происходило как в тумане: трясущиеся руки нажали выключатель, освещая детскую комнату приглушенным мягким светом. — Положи это, — сказала я ему, не отрывая взгляд от железной трубы в его руках, на которой еще виднелись брызги крови. «Не смотри на это, Грета!»       Брамс долго не решался распрощаться с оружием, явно чувствуя подвох в моих словах.       «Пожалуйста, положи это. Прошу», — отчаянно молила я про себя, и, словно услышав мою немую просьбу, в комнате раздался металлический звон, стоило трубе соприкоснуться с деревянной поверхностью прикроватного столика.       Стараясь не обращать внимание на взгляд, который он не отрывал от меня, я прошла к кровати, обогнув парня, и раскрыла одеяло, отступив в сторону, давая Брамсу проход.       И стоило Брамсу начать укладываться, как я наконец смогла вздохнуть с облегчением, словно избавляя организм от всего скопившегося напряжения, что таилось в моем теле.       Но… всегда есть одно «но».       Список с распорядком дня, что так любовно был составлен его родителями, вдруг всплыл перед моими глазами. И, словно написанный кровью, красным цветом там был выделен последний пункт — поцелуй на ночь. Мое тело за секунды окаменело, а легкие опустели, не в силах вобрать в себя кислород. Не было сомнений в том, что Брамс не забудет об этом. Для него я стала его собственностью, с которой он, как ребенок, не собирается расставаться. — Поцелуй, — жалобно проскулил детский голос, ворвавшийся в мои мысли и давая мне ответ на невысказанный вопрос.       Брамс уже взрослый парень, так что нет сомнений, что этот голос он имитирует по привычке. Только это не вызывает у меня жалости и умиления. Скорее, диссонанс и страх перед его игрой, которая уже давно закончилась, стоило только ему появиться из того зеркала. И когда этот голос говорит такие вещи… меня бросает в дрожь. — Поцелуй, — повторил он вновь, пока глаза под маской медленно осматривали мое лицо, останавливаясь на губах. «Господи, это же уже не ребенок и даже не подросток. Со своими желаниям и фантазиями, которые явно захлестывают его уже давно. Вспомнить ту же самодельную куклу в моем платье». — Никаких поцелуев, Брамс. Это в наказание, так что спи, — ласково прошептала я, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение, но все стало еще хуже, стоило пальцам сомкнуться на моей кисти, когда я уже отходила от кровати. — Брамс! — вскрикнула я, но тело уже притянули к себе, буквально опрокидывая на кровать. От полного падения на него меня остановили вовремя выставленные руки по обе стороны от его тела. «Ты же знаешь, что он не отпустит, пока ты это не сделаешь. Просто зажмурься и сделай это». — Хорошо, Брамс, — быстро проговорила я, опасаясь, что если не приму правила его игры, то все может стать еще хуже для меня.       Я видела, как он продолжал осматривать мое лицо, чувствовала его руки, которые уже расположились на моих руках, прекрасно давая понять, что он не отпустит, пока не получит желаемое. Поняв это и приняв, я собрала всю волю в кулак и наклонилась к его щеке, чтобы запечатлеть поцелуй, но маска повернулась в последний момент, из-за чего мои губы соприкоснулись с его. От неожиданности и страха я было хотела отстраниться, но Брамс и не собирался так быстро все заканчивать, продлевая поцелуй с холодным фарфором, словно никакой маски и не было, притягивая мое тело все сильнее на кровать. — Брамс, нет! — отскочила я, сталкиваясь с тяжелым взглядом, что сразу напомнил о моем текущем положении. — Мне… нужно убрать труп. На днях приедет Малькольм с продуктами, и нужно успеть все убрать к его приходу.       Мои слова имели смысл и в сложившейся ситуации должны были оправдать бегство, но, черт возьми, как было сложно их произносить. Коул был ублюдком и выродком, но стоило только представить, что нужно будет проводить манипуляции с его телом, и меня буквально выворачивало. Если бы с самого детства я не сталкивалась с трупами, сложно представить, как я смогла бы пересилить себя. — Брамс, — уже серьезнее произнесла я, стараясь придать твердость своему голосу, неотрывно смотря в его глаза, — Полиция явно не входит в наши планы, так как если кто-то увидит следы, нам не избежать проблем с законом и дальнейшего расследования, понимаешь? — Тогда я должен тебе помочь, — прошелестел детский голос, в то время как Брамс вставал с постели, откидывая одеяло, которым успел накрыться. «Черт». — Хорошо, — только и сказала я, судорожно пытаясь придумать, как мне действовать дальше. Правда, сделать это было не так просто, так как Брамс остановился напротив меня, выжидающе наблюдая за сменой эмоций на моем лице. Я лишь вскользь взглянула на металлическую трубу и сразу же отвернулась, выходя из осточертевшей комнаты и направляясь вниз — к телу. Тяжелые шаги не отставали, а спину словно прожигало от направленного на меня взгляда. «Хорошо, нужно разобраться с трупом, а потом я уже буду думать, что мне делать дальше. Меня не должны связать с Коулом. Он и так разрушил мою жизнь, поэтому я не позволю ему сделать это снова, сев из-за него в тюрьму».       Кажется, пора вспомнить все те вещи, которым меня научил отец в свое время.