О жалости.

      Блум, честно говоря, не сопереживает злодеям. Ей уже давно не шестнадцать, за спиной трепещут крылья очередного превращения, а перед глазами побывало столько ублюдков различных сортов, что в голову уже как-то не приходят мысли из раздела «а что не так с этим парнем? Почему он стал таким?». После Черного Круга эмпатия к злодеям стала чем-то вроде табу. Зло, каким бы оно не было, не заслуживает прощения и да, забавный в своей нелепости Брафилиус тоже.       Блум немногим за двадцать. Она не видела всех сторон бренной жизни, но какой-никакой опыт за плечами в виде нескольких масштабных войн, парочки побоищ и танца со смертью ради очередного превращения с окончанием на «икс» все же имеется. Блум в глазах более старшего поколения всего лишь девушка-студентка-будущая-жена-мать, но на ее душе лежит пепел сотни, тысячи, миллионов прожитых жизней где-то там, за пределами всех вместе взятых вселенных.       Блум не жалеет злодеев. Это не в ее правилах, но вот за Джима ей обидно до дрожи в коленях и искусанных губ. Странным образом фее хочется его оправдать, хочется его защитить, хочется отмотать время вспять и если не помочь, то вообще не допустить встречи, чтобы не чувствовать камня, что висит на душе нестерпимым грузом.       Джим как бы не подарок, но прямо отморозком огненная фея его не считает. Да, он выглядит странно и очень похож на мальчишку-обормота, что дотянулся до маминой косметички и решил с помощью ее теней сделать себе синяки, но ведь круги под его глазами – это не стащенные тени, а синяки от недосыпания. Джиму снятся кошмары и Блум, будь она проклята, понимает его как никто другой. Она сама стабильно вскакивает на кровати несколько раз в месяц, ощущая на собственной шее призрачные руки Валтора, что вот-вот норовят сомкнуться вместе.       Джим вызывает у Блум жалость и заставляет ее искать оправдания его поступкам, когда подруги вспоминают персону опального капитана мимоходом. Блум качает головой и твердит, что Джим не такой уж и плохой. Да, он сражался с Динь-Динь и впоследствии этого сражения Страна Снов едва не была уничтожена, но он же не хотел именно этого исхода! Он желал мести, а не полного уничтожения. Просто так вышло. Стелла саркастически замечает, что все злодеи такие, вроде бы невинные овцы, загнанные в угол кем угодно, но только не собственными демонами. Флора же обеспокоенно смотрит на подругу поверх чашки чая и спрашивает о том, все ли нормально. Блум говорит, что да, нормально, про себя дивясь собственной лживой натуре.       Джим мерещится фее всюду. Его хвост мелькает в толпе, глаза глядят со всех рекламных билбордов, которые так или иначе рекламируют косметику (особенно тушь, особенно тени для эффектного смоки-айс), инициалы маячат на книжных полках любого более-менее приличного книжного. Очередная «невероятно правдивая история капитана крюка без регистрации и смс» в лицо кажется сущей издевкой, этаким плевком в лицо. Блум морщится и обходит подобные книги стороной, думая о том, что узри старина Барри подобные шедевры, сердце его либо разорвалось на части, либо выпрыгнуло из груди. Хотя… Сейчас, быть может, тело усопшего писателя крутится в гробу со скоростью хорошей спортивной машины, только сошедшей с конвейера.       Джим для Блум никто. Он не закадычный школьный враг, он не обратная сторона проклятого драконьего пламени, он не нареченный жених, что не отвечает на звонки в который месяц, но даже так огненная фея с ним связи чувствует больше, чем с тем же Валтором, носителем второй стороны великой силы. И, опять-таки, Джима жаль, а Валтора – нет.       Блум хочет повернуть время назад, найти в своем списке превращений тот самый нужный «икс», способный если не повернуть время в спять, то хотя бы стереть память, чтобы не помнить ничего из этой миссии.       Блум не имеет свойства жалеть врагов, но да, за Джима ей обидно чертовски сильно.