sword

Бледные краски заката разорвали плотную пелену ночи лишь на короткий миг. Не было привычной палитры начинающегося дня, когда тонкая дымка облаков медленно проплывает на фоне ежесекундно меняющегося неба. Казалось, что всё в этом месте было лишено цвета и тепла — лишь раскинувшаяся во все стороны белая пустошь, неровная кайма которой уходит до самого горизонта. Чонхо знал, что так бывает не всегда. Он жил в других краях и видел сотни иных рассветов, запомнил тысячи красок, которыми вспыхивает новый день, стоит первым лучам восходящего солнца разделить кажущихся до этого едиными небо и землю. Это всегда похоже на музыку. На хрустальный перезвон, от которого в груди неизменно что-то отзывается, будто стремясь стать частью этой красоты и возрадоваться тому, что очередная долгая ночь ушла, унеся с собой всю тьму. Рассвет в Северных землях был иным, как и его музыка. Едва слышная и почти прозрачная, одна приглушённо дрожала одной единственной струной. Краткий аккорд нескольких красок, которые почти сразу же истончились и растаяли, обращаясь пронзительной холодной белизной без намёка на тепло. Новый день настал внезапно, но и распрощавшаяся с его приходом ночь не позволила забыть о том, что не давало спать на всём её протяжении. Чонхо стоял на выступе песчаного обрыва, поросшего невысокими молодыми елями, что цеплялись за промозглую землю ещё совсем тонкими корнями, упрямо разбавляя своей редкой зеленью заснежено-серую палитру нового дня. За спиной уже было слышно, как медленно просыпается лагерь. Едва различимое шуршание плотного полотна, с которым поднимались и опускались на прежнее место полога палаток. Сонные разговоры и негромкий треск с которым догорали последние брошенные в огонь поленья. Мирное фырканье лошадей и, единственное, что всё это время было неизменным — размеренный шум небольшого подлеска, робко приютившегося на этом холме. Именно его Чонхо слушал всю эту ночь. Когда весь лагерь уснул и можно было различить лишь редкие разговоры часовых на посту, он так и не смог заставить себя сомкнуть веки, лёжа в собственной палатке и бессмысленно смотря как на белом полотне пляшут размытые силуэти. Который это уже по счёту рассвет он встречает без сна? С того самого дня в Эбурне-ай, которая уже это ночь, до краёв наполненная лишающими покоя мыслями? «Приму твою душу? Как я и сказал, ей нет здесь места. Ты должен с этим смириться, если и вправду хочешь служить мне Клинком…» Они покинули башню и направились вдоль восточной границы в направлении Норсвельда почти две недели назад, но Чонхо казалось, что за всё это время была лишь пара-тройка ночей, когда он смог нормально поспать, проваливаясь в сон точно в густую патоку и каждый раз просыпаясь от чувства, будто вот-вот утонешь. Он чувствовал усталость, но не подавал виду. И без этого было невозможно не заметить, как на него смотрят все прочие в отряде. Не прямо и навязчиво, но и от этих осторожных, брошенных будто невзначай, взглядов хотелось просто безвылазно сидеть в собственной палатке или же ехать в самом хвосте колонны, лишь бы не чувствовать на себе этот интерес и любопытство, так старательно спрятанное за вежливостью и дружелюбием. Чонхо не знал, кем представил его лорд для командира отряда. Не знал о том, в каком статусе он вообще здесь пребывает и в праве ли называть себя открыто Клинком лорда. Собственная выходка в тот день в башне сейчас казалась лишь каким-то сумасбродным сном, в который было так страшно и одновременно так волнующе поверить. Он в самом деле решился на это? Если бы сейчас его попросили пересказать те события, Чонхо едва ли смог связать хоть пару слов. Помнилась лишь собственная отчаянная решимость сделать хоть что-то, лишь бы не потерять этот шанс. И ещё страх. Страх, что уже на следующий день лорд покинет башню и больше ничего не будет их связывать, кроме горсти воспоминаний. Да и запомнит ли хранитель его? Как быстро из его памяти ускользнёт образ случайного мальчишки, проходившего мимо в то утро? «Ты лишь по случайности оказался рядом в момент, когда я попал в затруднительное положение. И по воле всё той же случайности вышло так, что в тебе была способность принимать форму Клинка». Лорд был прав. Лишь случайность. Каприз судьбы, поверить в который было бы невозможно, не случись он с ним самим, но… Чонхо просто не мог упустить его. Не после стольких лет бесплодных надежд и мечтаний. Пусть и таким способом. Лишь бы рядом с ним. Собственное дыхание рваным белым облаком клубилось в морозном воздухе. Чонхо поднял чуть выше воротник припыленного тёмно-зелёного плаща, но дрожь невольно отозвалась во всём теле, обрываясь иголками где-то на кончиках замёрзших пальцев. Нужно было вернуться к собственным вещам и достать из вьюков перчатки — палатку он сложил ещё перед рассветом, но сейчас совершенно не хотелось возвращаться в лагерь. Там его ждали лишь уже знакомые любопытные взгляды и приглушённые перешёптывания за спиной. — Ты слышал, что говорят о нём? Хранитель выбрал новый Клинок! — Этого южанина? Ему хоть девятнадцать-то есть? Чонхо не был южанином, просто после того нападения варваров почти десять лет назад, родители решили, что Север, с его продолжительными границами вдоль диких степей, заселённых варварами, — не самое безопасное место для жизни, а потому они все вскоре переехали на Юг, который, в сравнении с другими территориями, казался средоточием покоя и безопасности. За прошедшие годы Чонхо волей-неволей перенял южную манеру говорить и привычки тех мест. Прошлой осенью ему исполнилось двадцать, но было бы глупо идти и доказывать всем, что единственное, в чём они правы, был факт того, что лорд Севера принял его своим Оружием. Принял, но не признал. За спиной послышался шум, заставивший оторваться от беспокойных мыслей, которые словно с каждой секундой становились лишь мрачнее. Когда Чонхо вернулся в лагерь, то понял, что ничего серьёзного на самом деле не произошло. Просто из разведки вернулись всадники, которые выезжали проверить предстоящий путь. Очевидно, тоже услышав о их возвращении, из своего шатра показался тот, кого Чонхо так надеялся увидеть. Несмотря на то, что до выезда оставалось ещё несколько часов, Сонхва уже был полностью облачён в лёгкую броню, которая не перегружала бы лошадь, но служила бы отличной защитой в случае внезапной стычки. Подбитая белым пушистым мехом и голубым бархатом дорожная накидка крепилась поперёк груди парой широких пряжек, которые перекрещиваясь под платиновым ромбом герба семьи Севера. Кираса из облегчённой стали точно нарочно подчёркивала тонкость талии мужчины, но при этом совершенно не мешала ему — лорд двигался легко и свободно. Отодвинув рукой, запястья которой уже были зашнурованные металлические наручи, он быстро осмотрелся. Чонхо каждый раз ждал этот момент, хоть и знал, что этим утром, как всеми предыдущими, лорд удостоит его лишь мимолётным взглядом, словно проверяя не передумал ли он. Казалось, что всего за прошедшие полторы недели Чонхо уже успел выработать стойкую привычку, почти ритуал, без которого не мог считать, что день начался на самом деле. Не с рассветом. Не с первыми лучами солнца. Новое утро наступало для него лишь в тот миг, когда серый, едва отдающий морозной синевой, взгляд всего на секунду замирал на нём. Нечёткое мгновение, благодаря которому, кажется, и появлялись силы оставаться здесь, не замечая ни собственной усталости, ни косых взглядом. Они могли говорить за его спиной, что им заблагорассудится, придумывая самые глупые причины и сплетни — пока у Чонхо была возможность видеть эти глаза, он мог вынести что угодно. — Мой лорд, — одни из всадников, наконец спешился, а все остальные расступились — пропуская его вперёд и давая возможность преступить к докладу. За прошедшие дни Чонхо уже заметил, что быт в лагере совершенно не похож на тот церемониал, который принято видеть в окружении аристократии. Возможно, всё дело было в том, что эти люди были военными и для них лорд был в первую очередь командующим армии, а его статус хранителя здесь будто бы отходил на второй план. Для Чонхо это казалось странным, ведь на том же Юге, где он жил ранее, всё было совершенно иначе и лорд был в первую очередь защитником Артефакта, и даже упоминание о нём требовало определённых правил. Быть может всё дело в том, что Север, не смотря на достаточно спокойные времена, отличался от Южных, или других владений, своим расположением. И проблема здесь заключалась даже не в более суровом климате, а в достаточно неспокойном соседстве. Восточные и южные границы, несмотря на свою продолжительность, были достаточно спокойными и не вызывали проблем, ведь правящие Семьи тех земель были членами Синода и нападение с их стороны значило бы нарушение договорённостей и сулило бы не соблюдавшей их стороне большие проблемы. Северные границы также казались безопасными, учитывая то, что они со всех сторон были окружены морями, воды которых в этом регионе отличались настолько неспокойным и крутым нравом, что плавать ними решались лишь немногие. Главными источниками опасности всегда были и остаются внутренние и западные границы. Помимо опасного соседства с племенами варваров, именно там находилось наибольшее количество молодых Семей, которые, ведя между собой затяжные войны за место и власть, могли порой забывать, чьи земли находятся по рядом с ними. За последние несколько лет одной из подобных проблем можно было считать лорда Янтарных гор Берштайна. Чонхо не особо много знал о личности этого человека и даже имя правящей Семьи к которой тот принадлежал, но толки и россказни о том, что за последние десять лет в непроходимых горах, не представляющих ранее интерес ни для кого из лордов, внезапно объявила о своём создании новая династия, становились всё более громкими. В самом начале никто не придал этому событию никакого внимания. Мелкие Семьи рождались и умирали, точно бабочки-однодневки — либо разрушались сами, не просуществовав и пары поколений, либо их поглощали более крупные противники, заинтересовавшись новыми ресурсами и уже освоенными территориями. Артефакты в таких случаях почти никогда не сохранялись. Иногда хранители сами уничтожали их, не желая отдавать захватчикам самое ценное, что имели. Иногда Артефакты просто теряли свою силу, ведь захват территории всегда сопровождался кровопролитием, а с убийством лорда умирала и магия. Редко, когда удавалось избежать подобного, потому что для сохранения силы нужно было, чтобы хранитель собственнолично передал камень противнику, либо же за него сделал это кто-то из первого круга приближённых, тоесть признанный Клинок, первый генерал или кто-то с кровным родством. Подобное было редкостью и едва ли история помнила хоть десяток случаев. Зачастую и хранители, и присягнувшие им на верность сражались до конца, не жалея своих жизней. Всё складывалось так, что новую Семью, объявившую горы Берштайн своей территорией, должна была постичь подобная участь. Пусть её хранитель и обладал довольно редким Оружием, но человеческих и природных ресурсов у него было слишком мало чтобы претендовать на многое в мире, где разделение власти и территорий прошло уже слишком долгий путь. Восток принадлежал семье Ким, на Севере властвовал молодой лорд из рода Пак, а Юг множество поколений находился под покровительством династии Ли. Запад вот уже почти тысячелетие пусть и был спорной территорией, но мало кто решился бы претендовать или даже просто соседствовать со столь опасной зоной. Кроме этого на Континенте и его окрестностях правило ещё больше десятка Семей, не входивших в Синод, но умудрившихся сохранить свой суверенитет, несмотря на существование более сильных Артефактов. Также имела место угроза нападения из-за Океана, ведь на других материках также постепенно проявляла себя магия и появлялись её хранители. На некоторых территориях новое распределение земель и вовсе только входило в активный этап, но шанс подобной атаки был слишком мал. Синод Высших Лордов для того и был создан, чтобы не допускать чужеземцев в едва только обретённый и совсем ещё неосновательный мир. Но, ко всеобщему удивлению, молодой лорд Янтарных гор не только не сдался, несмотря на своё совершенно невыгодное положение, но и вскоре получил в союзники лордов Архипелага и Юга. Понять основания и выгоду подобного партнёрства никто не мог, но вскоре все потеряли к этому вопросу интерес. Пусть до статуса Великой было ещё далеко, но новая Семья продолжала медленно расширять свои владения. Частично за счёт обычного освоения территорий — мало кто был заинтересован тем горным массивом из-за его труднопроходимости и пугающе-большого количества дистралов в почти непроходимых лесах, но это не остановило молодого лорда, и вскоре стало понятно, что ему вполне под силу подчинить себе эти земли. Вторым способом укрепления власти и её расширения была, само собой, грубая сила. Синод мало обращал внимания на мелкие стычки за никому не интересные клочки земли, а потому в подобные дела никто не вмешивался, будучи занятыми более крупными ставками. Тем временем молодой лорд, всё это время не удосужившийся даже объявить имя собственной династии, с удивительной настойчивостью и частотой провоцировал стычки с такими же мелкими Семьями, уверенно продвигаясь на юго-восток Континента и очевидно стремясь получить выход устью реки Элинвар, что значило бы свободный и безопасный путь к Океану. Насколько Чонхо было известно, во главе армии Берштайна стоял довольно сильный воин, сражающийся Оружием в форме копья. Но ни личности самого главнокомандующего, ни его Оружия никто не знал. Был ли это сам лорд или же кто-то из его генералов — никто не мог сказать наверняка. Но, чем дальше, тем больше по Континенту распространялись толки о том, что эта Семья обретает всё больше власти. Между Севером и Берштайном пока не было замечено прямых столкновений, ведь границы обоих территорий всё ещё оставались разделены владениями нескольких малых Семей. Но за последние пять лет, с того момента как поползли слухи о том, что хранитель Севера отошёл от дел, было несколько прецедентов, когда во время своих новых походов, отряды из Янтарных гор заходили достаточно далеко на чужую территорию. Случайно или нет, но со стороны это всё больше напоминало разведывательные вылазки, хоть на Континенте мало кто верил, что столь молодая Семья решиться противостоять Артефакту Севера, даже несмотря на столь впечатляющие успехи прежних побед. Раздумывая о всём этом, Чонхо едва не пропустил доклад одного из разведчиков. Лишь когда стоящий рядом с ним уже не молодой, но крепкий на вид, мужчина с глубоким шрамом вдоль левой щеки обратился к своему соседу, Чонхо заметил, насколько уже успел уйти в себя. — Лорд Востока? — в шёпоте говорившего отчётливо можно было заметить удивление. — Давно он не изъявлял желание посетить Север. Что же заставило хранителя Семьи Ким наконец-то забыть о былых обидах и приехать сюда? Юноша не сразу понял, о чём идёт речь, удивлённый новостью о том, что хранитель Артефакта Восточных земель в самом деле впервые за последние несколько лет посещает Север. Если слухи правдивы, то дело было в том, что, после предательства Клинка, лорд Востока несколько раз посещал своего союзника, в надежде вернуть его из Эбурне-ай, но не был даже допущен в башню. После очередной неудачной попытки достучаться до старого товарища, хранитель Востока больше не являлся на Севере. Недоброжелатели с надеждой судачили о разрыве союза между двумя сильными Семьями, которые, помимо членства в Синоде, имели множество договорённостей и связей, но этим сплетням так и пришлось остаться лишь сплетнями. Несмотря на то, что оба хранителя за последние пять лет так и не увиделись ни разу, Восток и дальше оставался надёжным союзником для Артефакта Севера, поддерживая его и, в случае необходимости, защищая. В былые времена хранитель Семьи Ким был довольно частым гостем в этих землях. Чонхо слышал много рассказов о том, что оба лорда любили охотится в пограничных лесах на обитающих там дистралов и других зверей, но после той негласной ссоры, лорд Востока больше не появлялся в чужих владениях по понятным причинам. — Где именно размещён его лагерь? — наконец спросил Сонхва, выслушав доклад разведчиков. Возможно Чонхо лишь показалось, но в привычно-холодном голосе лорда звучало едва-сдерживаемое раздражение. — Мы встретили посланника в двадцати милях к юго-востоку, — быстро отчеканил воин, — он сообщил, что лорд ожидает вас в своём лагере, близ леса Наур. Это как раз соответствует нашему изначальному маршруту и, если выехать сейчас, после полудня… — Мы не поедем через Наур, — перебил его лорд, не давая закончить. — Форсируем Элинвар на её порогах в шестнадцати милях отсюда и продолжим путь вдоль опушки леса. Отправьте письмо лорду Востока с моими извинениями и объясните ему, что у нас другой маршрут. Никто не решился возразить лорду, хоть Чонхо и заметил несколько быстрых удивлённых взглядов, которыми обменялись между собой стоящие рядом с ним воины. — Выступаем через час. Сонхва скрылся за пологом своего шатра, жестом позвав за собой командира отряда и ещё нескольких воинов. Оставшиеся ещё некоторое время оставались на своих местах, но вскоре все вновь разбредись готовиться к выезду. Судя по оживлённым разговорам, которые в большинстве своём били приглушены практически до состояния шёпота, все были удивлены решением лорда. Чонхо не собирался ни выслушивать чужие толки, ни самому в них учувствовать, а потому поспешил к собственной лошади — нужно было проверить –хорошо ли закреплена поклажа и не упустил ли он чего. Посланец к хранителю Востока отправился с письмом от лорда уже через полчаса, а ещё через тридцать минут весь отряд был готов к выходу. Форсировать реку Элинвар в это время года было не самой лучшей затеей. Все это понимали, но никто не решился противоречить приказу лорда. Пусть отряд и не был перегружен слишком тяжёлым вооружением или большими запасами, что сделало бы переход дольше или опаснее, но лошади всё равно неохотно ступали в холодной воде, то и дело скользя подкованными копытами по плоским тёмно-серым камням, которыми было выложено дно реки. Всадники не подгоняли животных, напряжённо следя то за противоположным берегом, на котором, точно мрачная чёрная стена, поднимался лес, то оглядываясь назад на заснеженную пустошь с едва заметной чёрточкой сейчас такой далёкой Эбурне-ай. Из-за затянувшегося перехода построение было почти полностью разрушено и Чонхо не упустил эту возможность чтобы пробраться чуть вперёд колонны и оказаться ближе к лорду. Сонхва к тому времени уже был на противоположном берегу. Лорд спешился и теперь осматривал свою лошадь, проверяя, не поранилась ли та по пути. Чонхо попытался сделать вид, что занят тем же, но почти сразу же осёкся, когда его взгляд встретился со взглядом лорда. Юноша не предполагал, что его поймают так быстро, а потому не знал, что должен сказать или сделать, лишь чувствовал, как в груди заполошно бьётся сердце, а холодный речной воздух вовсе не остужает кожу. — Мой лорд, я… — Через неделю мы прибудем в Норсвельд, — Сонхва будто и не заметил чужого замешательства. Всё ещё перехватив рукой, затянутой в перчатку с металлическими накладками, кожаные вожжи, он внимательно смотрел на юношу перед собой, будто всё ещё не уверенный в том, стоит ли ему говорить то, что он собирался сказать. — Как только это случится — обратно пути уже не будет, ты это понимаешь? — Я уже сказал вам ранее, что уже давно принял это решение, — Чонхо постарался сделать так, чтобы его голос не звучал слишком громко. Пусть они и стояли чуть поодаль от остального отряда, но он всё равно не мог не замечать брошенные украдкой заинтересованные взгляды в их сторону. — И сколько бы раз вы не спросили меня об этом, я не отступлюсь. Сонхва в ответ лишь поджал губы в непонятном для Чонхо жесте. Что это было? Разочарование или же что-то другое? Печаль от невозможности сказать то, что думаешь на самом деле. — Если ты уйдёшь сейчас, то у тебя ещё будет шанс прожить ту жизнь, что была тебе уготована изначально. Обычная жизнь обычного человека, понимаешь? — лорд сделал шаг вперёд, словно надеясь, что так его слова наконец-то услышат. — Ты не представляешь, что тебя ждёт в цитадели. Выбирая для себя подобную награду, ты ведь знал, что, а главное, сколько обо мне судачат, и о том, что со мной произошло, — голос Сонхва едвазаметно изменился, но он не позволил Чонхо перебить себя. — Едва мы ступим за стены Норсвельда, каждый человек в городе узнает твоё имя. Слуги, аристократы, послы и все прочие. Они не видели меня более четырёх лет, наверняка уже полагая, что я давно умер от полученных ран или же сам с собой что-то сделал, — красивые губы тронула жестокая улыбка. — Большинство из них свято уверены, что за меня землями правили генералы, другие же настойчиво, и, возможно, даже и сейчас распространяют слухи о том, что я сошёл с ума от горя. Не важно, впрочем, кем бы ни были эти люди, какую власть они бы не имели, меньше чем через недели две каждый из них увидит меня живого и невредимого и при этом в сопровождении не моих генералов, не случайного воина или слуги. Личного Клинка, которого, как они все свято верили, я больше не выберу. Уже через несколько часов твоё имя разлетится по всей столице, а через пару дней даже племена варваров будут знать, что лорд Севера вернулся в игру. Готов ли ты к этому? Понимаешь, что может произойти, допусти ты хоть маейшую ошибку? Ведь ты не имеешь даже малейшего понятия о том, что значит быть Клинком лорда. — Я уже говорил вам, что постараюсь стать достой… — Нет. Ты… ты не понимаешь, — лёд его голосе треснул, но Сонхва не позволил себе потерять самообладание. Оборвав самого себя он несколько секунд так и стоял напротив Чонхо, стараясь подобрать слова, но так и не находя нужных. Пробившееся сквозь густую поволоку туч солнце на короткий миг осветило мрачный пейзаж застоявшееся зимы, но так и не разнообразив его чёрно-белую палитру. Лишь в серых глазах тяжёлый лёд на какое-то мгновение словно оттаял, засияв пронзительной лазурью светлой радужки, но тут же потух, стоило облакам вновь оборвать этот поток. — Вы настолько уверены в том, что я не подхожу для этой роли? — Чонхо надеялся, что в словах не будет слышно эту горечь, но оказалось в нём уже было слишком мало сил, чтобы противостоять ей. Он не стал дожидаться ответа лорда. Уже знал его. Это ведь было очевидно, да? С самого начала. Как бы хорошо он не взаимодействовал с Артефактом. Какой бы не была его вторая форма. Сколько бы он не сказал слов о том, что готов пойти на всё ради места рядом с этим человеком… Его не услышат. Сейчас он чувствовал облегчение от того, что ранее не открыл лорду свои настоящие чувства. «Так будет лучше». Пусть лучше Сонхва думает, что он — лишь самоуверенный мальчишка, который оказался настолько заслеплён возможностью прославиться и побыть в роли Клинка лорда, чем узнает, что на самом деле заставило его решиться на этот шаг. «Пусть будет так». Какую бы опасность не таило за собой это звание — он справится с этим. Справиться, потому что лишь так сможет доказать лорду, что достоин быть рядом с ним. Пусть для этого придётся до последнего вздоха прятать то, что всё это время было смыслом его жизни. «Всё это не важно. Чувства. Мечты. Надежды. В этом нет никакого смысла если я не смогу быть рядом с вами. Пусть недолго. Неважно, сколько лет, месяцев или даже дней я смогу продержаться так близко как теперь, но ради этого… я похороню эту любовь настолько глубоко, насколько это возможно. Если это позволит мне оставаться с вами… я пойду на это». Он вернулся к отряду раньше, чем Сонхва сказал ещё что-то. Чувствовал, что просто сбегает, но не мог оставаться и ждать ответа от которого, он знает, буде лишь больнее. Подобная трусость была слабостью, но он пообещал себе, что это будет в последний раз. За всю оставшуюся дорогу он не позволит себе больше побеспокоить лорда. Не приблизится к нему и не станет придумывать глупые предлоги для того, чтобы оказаться рядом. По приезду в цитадель Сонхва больше не сможет игнорировать его, ведь в Норсвельде к нему вновь вернуться в полной мере все обязанности лорда, которые тянут за собой долгий список норм и условностей, одна из которых — иметь рядом с собой Клинок. Долг крови не позволит ему назвать кого-то иного на эту роль. На всех советах, аудиенциях или даже тайных встречах — лорд обязан находиться в сопровождении Оружия. Мысль об этом давала странное удовлетворение, от которого будто становилось легче. Оно, как горькая микстура, успокаивало задетую чужими словами гордость. «… ты не имеешь даже малейшего понятия о том, что значит быть Клинком лорда». Это было правдой. Чонхо не знал, но… «Именно я — ваши Клинок, мой лорд. Хотите вы того, или нет». После того, как последний из всадников пересёк реку, отряд вновь перестроился и двинулся дальше. В этот раз Чонхо сам выбрал для себя место как можно дальше от лорда, всё ещё чувствуя, как внутри борется между собой странная сумятица мыслей. Он не привык к такому раздору с самим собой, а потому казалось, что голова вот-вот расколется на части под этим давлением. Чувства к Сонхва то брали верх, то уступали под напором прежней обиды, которая всё никак не желала уступать. Накинув на голову капюшон, Чонхо просто ехал вслед за остальными, не поднимая взгляда и лишь рассеяно слушая как под копытами лошадей потрескивают ветви и стучат вымытые речные камни. Шум окружавших его разговоров казался приглушённым и монотонным, почти теряясь в звуке речного потока, сопровождавшего их всё это время. Он вернулся в окружавшую его реальность внезапно, будто проснувшись, когда его почти вырвали из собственных размышлений чуть прикоснувшись к плечу и позвав: — Эй, южанин! Ты уснул?! — звал его уже знакомый воин со шрамом вдоль левой щеки. — Немедленно в начало колоны! — Что происходит? — А, Мистлэ его знает, — хмуро проворчал мужчина, чуть поднимаясь на стременах и вглядываясь во что-то впереди. — Но командир отряда велел тебя отыскать и передать, чтобы ты сейчас же был рядом с лордом. Кажется, кто-то ждёт нас впереди. — Засада? — забеспокоился Чонхо, больше не задавая вопросов и заставляя своего коня обогнать всех остальных. Кажется, напряжение последних дней сыграло с ним злую шутку, и он в самом деле не заметил, как уснул пока ехал. Лишь теперь, спеша мимо отряда, он обратил внимание, как изменилось настроение: не было больше праздных разговоров; никто не набивал трубку табаком или не насвистывал себе под нос незатейливую песенку. Отряд изменил построение и теперь Клинки ехали рядом со своими Спутниками, чтобы в случае необходимости как можно скорее изменить свою форму и принять участие в сражении. Казалось, что всё вокруг словно бы затихло. Даже воды Элинвар, до этого шумные и быстрые, точно замедлились, прислушиваясь к тому, что происходит на берегу. Когда Чонхо достиг начала колонны, Сонхва уже был там. Командир отряда ехал чуть сзади, по левую руку от лорда, а рядом с ним двигался ещё один всадник, очевидно будучи его Оружием. Чонхо не знал, должен ли заговорить первым. Он всё ещё чувствовал смятение после случившегося, а потому был удивлён уже тому, что лорд вызвал его к себе. Заметив его приближение Сонхва лишь жестом указал юноше ехать рядом с собой, но, когда тот поравнял своего коня с лошадью лорда, тот едва слышно отозвался: — Это не варвары и не разбойники, — голос Сонхва звучал спокойно и тихо. Казалось, что его совершенно не беспокоит то, что на ранее проверенной дороге, по которое всего несколько часов назад проезжали разведчики и не обнаружили ничего подозрительного, вдруг оказались какие-то всадники. — Я чувствую магию Артефакта, но пока не могу определить, кому из лордов она принадлежит. — Вы можете узнать хранителя по магии? — не сдержал удивления Чонхо, не смотря на окутавшее его напряжение. — Если я уже знаком с хранителем, то могу узнать магию его Артефакта, но эти двое… — он внимательнее вгляделся в неподвижные фигуры в полуторах милях перед ними, что неподвижно сидели на своих конях и словно дожидались, пока они подъедут ближе. — Они оба Клинки, но я не узнаю магию, которой они служат. — Быть может это кто-то из тех молодых Семей? — предположил всё ещё едущий рядом командир отряда, но Сонхва почти сразу же откинул эту идею. — Ни одна из молодых Семей, не входящих в Синод, не владеет столь сильным Артефактом. — Насколько сильным? — спросил Чонхо, тоже вглядываясь во всё более чёткие силуэты. Теперь он мог сказать, что оба всадника были облачены в незнакомые ему чёрные одежды и кони их были той же масти, но рассмотреть их более чётко не было пока возможности. — Среди Великих Семей, — чуть подумав, сказал Сонхва, — самыми сильными Артефактами обладаю я, а также хранители Юга и Востока. Но я бы узнал их магию. — Вы хотите сказать, — вновь отозвался командир отряда, — что эти люди имеют отношение к Артефакту не менее сильному, чем у трёх первых хранителей в составе Синода? — Нет, — возразил Сонхва, а Чонхо почувствовал, как под плотно тканью перчаток по пальцам пробегает знакомый жар. Он отлично помнил это чувство — так было в предыдущие три раза пред тем, как лорд заставлял его обратиться. Но сейчас, кажется, Сонхва таким образом лишь заставил быть настороже, но пока не призывал Клинок. — Этот Артефакт сильнее. — Что вы… — Оружие, сопровождавшее командира отряда, тоже хотел вклиниться в разговор, но осёкся, когда увидел, что незнакомцы больше не были намерены ждать их. Пришпорив коней, две облачённые в чёрное фигуры двинулись вперёд, быстро сокращая разделявшее их расстояние. Сонхва жестом руки остановил отряд и кивнув что-то командиру, заставил свою лошадь пройти чуть вперёд, прежде чем тоже остановиться. Чонхо двинулся вслед за лордом раньше, чем понял, что именно делает. Просто чувствовал, что должен находиться рядом. Из-за долга Клинка, или же из-за собственных чувств, но он не мог остаться вместе с остальным отрядом позади, когда происходит нечто подобное. Артефакт, превосходящий по силе первых трёх хранителей Великих Семей. Как подобное возможно? Всадники приближались и всё отчётливее было слышать звонкий звук подков по каменному берегу. Чёрные лошади и гривами цвета обсидиана. Чёрные одежды из лоснящегося шёлка, на широких рукавах которых — золотой узор, напоминающий змеиную чешую. Чёрные волосы, развитые и запутавшиеся в быстром галопе. Они оба были похожи на неумолимо приближающиеся тени, сотканные из чернил и золотых искр, но когда подъехали ближе, то всё же оказались людьми. Двое высоких стройных юношей, похожие друг на друга и одновременно совершенно разные. Полностью облачённые в чёрное и золотое, но в обоих среди пелены длинных волос цвета вороньего крыла точно бледная тень — серебряная прядь волос, вплетённая в тонкую косицу среди золотых бусин и чеканных монет. — Рады видеть вас в добром здравии, хранитель Севера, — прозвучал во внезапно опустившейся тишине негромкий мелодичный голос, стоило звону копыт замолкнуть. — Наш лорд рад, что вы приняли его приглашение. Чонхо не понимал, о чём говорил этот человек, но когда повернулся к Сонхва, надеясь найти в его лице хоть какое-то объяснение происходящему, то увидел там лишь такое же непонимание. — Кто ваш лорд?