Позови меня с собой

Люди часто говорят о том, как тяжело расставаться с тем, кого ты искренне любил месяц, год, два... Илья мог бы согласиться с этим неделю назад, вчера, сегодня утром, когда угодно, но не сейчас... Мужчина не спеша шагает по выложенной серо-бордовой плиткой дорожке, наслаждаясь вечерней тишиной давно уснувшего парка, пожалуй, не может быть ничего лучше безмятежной идиллии после тяжёлого рабочего дня. Он глубоко вдыхает, шумно втягивая запах чуть влажной багровой листвы. Его взгляд уверенно цепляет деревянная скамейка, которая была той единственной, той с которой рядом не работал яркий фонарь. Парень прекрасно знает, что дома его всё равно никто не ждёт, знает, что завтра выходной и никуда вставать не надо, знает, что сейчас он может позволить себе просто посидеть, посмотреть на агатовое небо с молочными всплесками, подумать о чём-то другом - не о клипах, не о музыке, не о работе. Ему нельзя было жить как всем людям: тихо-мирно гулять со своим восьмилетним ребёнком на площадке; спокойно ходить по улицам Москвы или Санкт-Петербурга - такова цена популярности, такова его жизнь и он привык. Привык при любой удобной возможности прятать лицо за чёрной маской, накрывая голову большим капюшоном, который скрывал в своей тьме всё кроме красивых, но таких поникших карих глаз. Привык читать каждый день статьи о том, как его творчество набирает новую аудиторию, каждый раз акцентируя своё внимание лишь на том, как кто-то очередной раз написал, что это всё не то, что всё что Илья делает уже тринадцатый год своей жизни стало только хуже, что кто-то вновь требует вернуть то, что было раньше. Будь его воля он бы вернул. Вернул не музыку, вернул бы людей... Привык засыпать и просыпаться в одиночестве, потому что одну единственную девушку он уже упустил и всё по его вине. Привык к тому, что другим женщинам нужны только его деньги и известность. Привык широко улыбаться, звонко смеясь, ощущая внутри лишь вой одиночества и непередаваемой боли. Привык играть в счастье, хотя давным давно забыл, каково оно на вкус. Шатен чуть запрокидывает голову назад, поднимая махагонные зрачки прямиком в неизведанные дали небес. Чуть поджимает сухие бледные губы, облизнув те тёплой  слюной. Он смотрит на мерцающие звёзды, думая о том, что где-то там наверняка есть жизнь, у тех существ скорее всего есть те, кого они любят и те, кто любит их. Мужчина слегка прикрывает веки, вновь вспоминая размытые черты одной потрясающей девушки, он не вспомнит её лица без фотографий, но он днём и ночью помнит те горящие янтарным огнём страсти, ласки и тепла  глаза, которые буквально сводили с ума солиста, которые делали его счастливым, которые в последний день ранили его куда сильнее, чем какое-либо оружие в этом мире. Только вот по правде говоря Илья заслужил эту боль, ведь он сам виноват в своих словах: "не нравится,  уходи."; сам виноват в том, что тогда позволил себе говорить так холодно и безчувствено с ней; сам виноват в том, что был слишком упрям и самовлюблён, чтоб догнать её и извиниться; сам виноват в том, что позволил ей тогда уйти. С того дня, когда Софья с чемоданом в руках и с ледяным, острым взглядом перешагнула порог их бывшего дома, прошло уже почти два года. Два года назад она была последний раз онлайн во всех соцсетях, нет, кареглазый даже не хочет задумываться о том, что она покончила в тот день жизнь самоубийством, он хочет верить в то, что она стала жить с тем человеком, который её достоин, который может дать ей ту заботу и любовь, которую она действительно заслуживает. Илья хочет верить в то, что Соня теперь просто счастлива. Таюрская была самым сладким моментом в его жизни. С самого первого дня их знакомства певец знал то, что это не просто человек, это его родственная душа. С самого первого объятия музыкант понял то, что отпускать кареглазую девчонку совершенно не хочется. С самого первого поцелуя мужчина осознал то, что любить он может только её и своего сына, больше никого. С самой первой ссоры к нему пришла до банальности простая истина - если Софа однажды станет ему чужой, значит однажды он лишится самого дорогого, что у него когда-либо было или есть по сей момент. Громкий мужской голос неожиданно раздался эхом по сумрачному парку, мгновенно наполняя тот жаргонной речью, женскими всхлипываниями и одним единственным звоном хлёсткого удара, который заставил Илью буквально соскачить со скамьи, уставляя взор точно вперёд. В метрах пятидесяти от него стояла пара: чем-то недовольный парень крепкого телосложения, а подле него стояла крошечная девушка, которая буквально тонула в собственных ладонях, прижимая те из-за всех к лицу после того, как на её щеке стала красоваться ярко-алая пощёчина. - Ты, грязная дрянь, думала, что будешь заигрывать с моими друзьями и тебе за этого ничего не будет!? - Размахивая руками, злобно кричал незнакомец, наверняка он думал, что тут нет никакого кроме него и его спутницы. Музыкант тихо вздохнул, понимая то, что лицезреть подобное ему уж точно не хочется, да и подслушивать чьи-то скандалы было в его восприятии как-то неправильно. Он бросил жалостливый взгляд в сторону незнакомки, подмечая то, как она похожа по росту на его вечную любовь - Софью, а потом поспешил скрыться, направляясь в противоположную сторону. - Я... я просто хотела показать им наши с тобой фотографии. - Дрожащий голосок был слишком громок для этой ничтожной тишины. Шатен буквально замер на месте, пытаясь убедить себя в том, что ему просто показалось, но только вот этот родной голос с приятной хрипоцой всё чаще и чаще проигрывался в его голове, буквально крича о том, что спутать такое он бы точно не смог. Его тело машинально развернулось, надеясь всем сердцем узнать в той бедняги Таюрскую, но при этом прекрасно осознавая мозгом то, что это невозможно - жизнь слишком жестокая, а Москва слишком большая для того, чтоб столкнуть лбом в одном месте двух бывших тогда, когда это действительно нужно. Кареглазый медленно идёт во тьме, стараясь обойти стороной все фонари и остаться незамеченным. С каждым шагом ему становится всё сложнее убедить себя в том, что эту женщину он не встречал ранее, ведь буквально все гласило об обратном: шоколадные волосы, немного тощее для Сони, но всё же крайне похожее телосложеннее и сверкающие под светом холодных ламп проколы на  брови и носу. До этой пары остаётся от силы шагов десять, шагов десять до того, чтоб ему хотя-бы попытаться предотвратить очередной удар несчастной девчонки. Она, чуть пошатываясь, делает несколько шагов назад, крепко хватаясь рукой за нос, который в сие секунды залился бордовой краской с чётким вкусом железа. На вид такая хрупкая, но по глазам явно привыкшая к подобному, девушка устало опускается на холодный асфальт, глотая вместе с вязкой слюной всё: обиду, боль, кровь, самооценку... Её взгляд угрюмо падает вниз, словно зная, что и как будет дальше. - Ещё раз ты мне соврёшь, я прикончу тебя собственными руками. - Крепко сжимая макушку женщины, тихо, но очень-очень злобно выговорил незнакомец. Его руки моментально ослабляют хватку, безмолвно отталкивая от себя шатенку, он поднимает подбородок точно вверх, размеренно направляясь в сторону выхода из парка. Мужчина идёт так легко и победно, словно ему довелось выиграть крупный приз в какой-то лотереи, а не оставить истекает кровью свою любовь. Илья в ужасе смотрит на это, замирая на одном и том же месте подле больших кустов толи от шока, толи от страха. Его взгляд настороженно провожает чёрный силуэт того человека, рывком падая на тень плачущей девчонки, которая вблизи лишь сильнее напоминала Соню, его Соню. - Вы в порядке? - Дождавшись, когда незнакомец окончательно скроется с ближайшего горизонта, спрашивает музыкант, делая несколько маленьких шагов в сторону женщины. - Да-да всё хоро...- Отмахивается рукой кареглазка, поднимая солёные каштановые зрачки на вокалиста, она замирает подобно гранитовой статуи, пытаясь убедить себя в том, что ей просто хочется его видеть, что сейчас его на самом деле рядом нет. Солист отводит свой взгляд в сторону, спешно пытаясь достать из кармана джинс упаковку сухих, но мягких салфеток. Его пальцы судорожно цепляют нужный предмет, стараясь из-за всех сил не выдать яркую дрожь по всему телу. Он осторожно садится на корточки подле неё, заботливо касаясь нежной кожи её подбородка, певец аккуратно прижимает салфетку к кровоточащему месту. - Вам точно не нужна медицинская помощь? - Тревожно интересуется парень, боясь спросить у неё имя. Боится услышать в ответ те родные четыре буквы: "Соня". - Я... ты.. - Она путается во всём: языке, мыслях, словах, почти безмолвно произнося одно единственное, - Илья? Шатен в ответ лишь неуверенно кивает, трепетно приобнимая её за плечо, он устало вздыхает, еле ощутимо прикасаясь кончиком носа к виску женщины. От неё пахнет тем самым дорогим сердцу запахом с ноткой жасмина, который нельзя купить ни за какие деньги. Она донельзя горько всхлипывает, вынуждая шатена буквально питать эту боль от неё. Холодная ладонь Таюрской дрожаще отталкивает мужчину от себя, не желая вновь тонуть в том океане, который окончательно убил в ней когда-то хорошую девочку. - Не трогай, не надо... - Софа спешно встаёт на ноги, опасаясь его как синего огня - мне нужно домой. - Домой к тому, кто тебя только что избил, ты серьёзно? - В след ей спрашивает мужчина, отказываясь верить в то, что она действительно стала бы терпеть такое обращение. Шатенка громкого вздыхает, сжимая меж бледных пальцев окровавленную салфетку. Думает над тем, что ему сказать и стоит ли вообще тратить своё время на объяснения для того, кто давно уже никем ей не приходится, ведь Илья совершенно чужой человек или же неудачный опыт в её жизни. Она сухо кашляет, пытаясь вернуть своему голосу привычный тембр. - А куда тогда нужно? К тому, кто вновь выставит меня из собственного дома? Илья, я не хочу тебя больше видеть! Я тебя ненавижу! - Хрипло кричит Софа, прекрасно зная, что врёт, ведь ненавидет в этой жизни она только себя. Ненавидит себя за то, что слишком наивная, слишком добрая, слишком глупая, слишком нежная. Ненавидит себя за то, что всем мужчинам в своей жизни она всегда позволяет вытирать о себя ноги. Ненавидит себя за то, что испытывает к себе убивающие чувство жалости. Ненавидит себя за эту грёбаную ненависть. Ненавидит себя. - Я себя тоже, Сонь... - Пожимает плечами, делая несколько шагов в её сторону, - Я правда не хотел такого исхода. Я думал, что извинюсь потом в ванной с вином. Думал, что ты уедешь от силы на неделю. Думал о тебе каждый день, а потом понял, что проебал своё счастье. Проебал самое дорогое, самое любимое и за это я себя ненавижу. Я не прошу тебя простить меня, я лишь прошу дать мне шанс помочь тебе, чтоб хоть немного загладить свою вину. - Ты серьёзно думал, что сможешь взять без моего ведома новую участницу группы, а потом выебать меня, надеясь, что я сразу тебя прощу. Ты реально идиот? - Она стирает с щёк новые горячие слёзы, не зная чего ей хочется добиться этим пустым диалогом. - Нет, Софа, я долбоёб, который не умел шутить, не умел извиняться, не умел блять дарить любовь. - С первыми солёными каплями на уголках глаз озвучивает парень, прекрасно понимая, что всё равно не будет другого шанса признать свою вину, - Я не знаю, что мне нужно сделать, чтоб ты просто была счастливой и плевать, что не со мной, ибо я тебя не заслуживаю и никогда не заслуживал. Ты была моим самым сладким моментом и при этом самым болезненным эхом, которое не отпускает меня по сей день. Я буквально просыпаюсь и засыпаю с мыслью о том, как я скучаю по твоим горящим глазам, скучаю по твоему голосу, скучаю по прошлому, когда я мог обнять тебя по среди ночи за талию, слыша, как ты сладко сопишь. Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я ничего не могу поделать с тем, что я правда тебя люблю. Люблю за то, что ты дарила мне счастье, улыбку и чувство спокойствия. Люблю тебя за то, что ты показала мне, каково это жить, а не существовать. Его печальные глаза устремляются точно на её родное лицо, желая взглянуть на него в живую последний раз. Он смотрит на то, как с её мягких скул стекают быстрые слёзы, сияя под светом ярких фонарей самой госпожой болью, как капли бордовой крови изредка стекают до её подбородка, не впитываясь в почти сырую салфетку. Он смотрит на неё, понимая то, что расставаться не так тяжело, как видеть как страдает твой самый любимый человек, а ты даже не можешь ему помочь, ведь ты просто напрсто недостоин его касаться, недостоин его знать, недостоин его видеть... Таюрская прикусывает из-за всех сил свою нижнюю губу, стараясь просто напросто не зарыдать ещё сильнее, ведь каждое его слово режет ей словно саму душу, которая так давно не слышала даже самых простых слов, которые гласили бы о её нужности. Она прикрывает веки, направляясь в его объятия в слепую, интуитивно чувствуя где он.

***

Илья широко распахивает глаза, боясь вновь проснуться и не увидеть кареглазку рядом. Он судорожно оглядывается по сторонам, рассекая обеспокоенным взглядом по периметру тёмной спальни. Его кофейные зрачки облегчённо останавливаются на тёмном коконе из одеяла, замечая один лишь палец её кисти торчащий из под воздушной ткани. Вокалист глубоко вдыхает, чуть улыбаясь уголками губ, он плавно ложится рядом с ней, буквально ныряя с головой в лабиринт одеяла - лишь бы прижаться к её тёплому телу, мягко поцеловав в макушку, шею и плечо. Мужчина довольно смыкает веки, чувствуя то, что сейчас рядом с ним спит не просто человек, рядом с ним находится его самое главное счастье, которое он однажды уже потерял на целых два года, а найдя, обещал никогда больше не допустить подобной ситуации.