Непослушный

Максим уже тихонько подвывает, когда я в очередной раз переключаю скорость на маленьком пультике. Мучаю его уже минут десять, а он всё дрожит и стонет, как сучка в течке. Вибрирующая пробка стимулирует ярко и правильно, давит, распирает, но всё ещё недостаточно. Моему мальчику никогда не бывает достаточно. Лежит передо мной на спине, полностью голый, со связанными руками, бёдра раскинуты в стороны, такой развратный и уставший. Не разрешаю кончать уже в третий раз и наслаждаюсь лужей смазки, которая натекла с члена на впалый худенький животик. Смотрит на меня умоляющим взглядом. Так хочет получить разрядку, что уже совсем не может терпеть. Его бедро дрожит в судороге, а я покрываюсь мурашками. Сам уже еле сдерживаюсь, но нельзя. Сегодня я опять видел Макса с девушкой. Они выходили из учительского туалета вместе. Румяные, довольные, а её красная помада была везде, кроме её собственных губ. Он даже не стал скрывать. Лишь улыбнулся и толкнул языком изнутри щёку, будто похвастался. — Нет, — говорю спокойно и непреклонно, но севший голос выдаёт меня и моё возбуждение. То, что он голый, а я полностью одет, добавляет весомость моему положению. Выключаю вибрацию, не оставляя шанса Максу как нибудь себе помочь. Я ведь не импотент и не железный, чтобы терпеть, а он начинает упрашивать снова. Чертёнок, знает на что давить. Конечно, я могу кончать сколько хочу, прямо при нём, могу заставить его взять до горла. Я знаю, он прекрасно умеет сжимать его и сглатывать. Но так же совсем не интересно. Если уж терпеть, то вместе, тем более, что мне это нравится не меньше. — Лё-ёша, Лёш, пожалуйста, — хнычет, потому что сил кричать и стонать уже нет. — Что «пожалуйста»? — издеваюсь, могу себе позволить. — Пожалуйста, я так хочу тебя выебать, — шепчет жарко и заговорщицки, сучонок. Нихуя себе заявочки, проносится у меня в мыслях, но лицо перед ним почти не теряю, только сглатываю, очевидно дёрнув кадыком. От него, естественно, ничего нельзя скрыть, улыбается гадко — нашёл за что зацепиться. — Продолжай, — сам не узнаю свой голос. Не включаю вибрацию, рукой толкаю пробку чуть глубже в него. Закусывает губу, член дёрнулся от новой стимуляции. Макс принял правила игры. — Лёш, ты такой красивый сейчас, ты бы себя видел. Смотришь на меня, а у меня внутри всё сжимается. Продолжай пожалуйста, очень прошу, потрогай меня ещё немного, — заглядывает мне в глаза своими наркоманскими огромными зрачками, а я не могу отвлечься от его слов. Знает, что я падок на лесть и не стесняется использовать мои слабости. Как загипнотизированный тяну руку выше, смотрю на его ровный красивый длинный член, такой твёрдый и горячий. Рот наполняется слюной и я не могу перестать думать о том, как он наполняет меня. Нарочно не трогаю его, закрепляя свою позицию всё ещё главного. Глажу внутреннюю сторону бедра, чуть царапаю короткими ногтями, как он любит. Слышу выдох сквозь зубы и продолжаю. Почти лениво поднимаюсь к животу, размазываю пальцем небольшую лужицу, которая натекла с члена. Поднимаю палец немного вверх и от живота тянется ниточка смазки. Оба пялимся на это зрелище не в силах оторвать взгляд. — Видишь как с меня уже натекло, это всё из-за тебя. Давай, потрогай, он не кусается, — наглец. В таком состоянии ещё может думать о том, чтобы мной командовать. Вытираю палец о его бедро. Всё внутри пульсирует и ждёт. Если бы не связанные руки, Максим бы отымел меня уже через пять минут после начала. Он из тех, кто любит быстро и много, не размениваясь на прелюдии, а я люблю тянуть до последнего, когда уже на пределе и терпеть нет сил. Нависаю над ним, располагаясь между разведённых ног. На моём лице наверняка отражается полное превосходство. Широченная улыбка и глаза, голубой цвет которых остался лишь тонкой каёмкой вокруг огромных зрачков. Шлёпаю его по лицу, не сильно, но ощутимо. Смотрю в блядские глаза, в миг ставшие покорными и поплывшими и по одному слову, делая акцент на втором, выплёвываю: — Ты. Моя. Шлюха. — Максим так и лежит с открытым ртом, только тяжело дышит. — Понял? — хватаю за волосы и немного тяну назад. Максим начинает часто кивать, на сколько позволяет хватка моей руки. — Используй свой рот и скажи кто ты, — моя рука тянется к его шее и сжимает её, пока только так, чтобы просто почувствовать, без дискомфорта. — Я… твоя шлюха, — а в глазах чуть не сердечки от такого обращения. Сжимаю руку чуть сильнее, ненадолго задерживаю, пока он не закатывает глаза от удовольствия. Пришёл мой черёд использовать его слабые места. — Хороший мальчик, — убираю руку с шеи и ещё пару раз шлёпаю по щеке, но теперь совсем слабо, как когда шлёпают по плечу для поддержки. Теперь он и звука не посмеет издать без моего разрешения. Возбуждение наполняет меня новой волной. Чувство полного контроля. Не то, когда его руки связаны и не то, когда ты физически сильнее, а то, когда одного твоего слова хватит, чтобы он сделал всё, что попросишь. Потому что он - твоя собственность. — А теперь скажи, чего ты хочешь, — вопрос на засыпку, он прекрасно знает, что нельзя выпрашивать оргазм сейчас. — П-поцелуй меня, — а глаза огромные и такие просящие, что отказать невозможно. И добивает, выскуливает, — пожалуйста. Так мы не целовались никогда. Кусаясь почти до крови, чередуя с мягкими прикосновениями одними губами. Оба стонем в этот поцелуй, потому что оба хотим завести друг друга и вытворяем языками что-то невероятное. Поднимаю ноги Макса себе на талию и резко толкаюсь тазом между его разведённых бёдер. Готов поспорить, пробка вошла глубже и ударила по простате. Если бы его рот не был занят, он бы уже умолял меня что-нибудь сделать. Не даю оторваться от себя ни на секунду, снова держу за волосы. Когда начинает не хватать воздуха, отстраняюсь всего на пару сантиметров, и пока Макс загнанно дышит, произношу прямо в его губы: — Ты хорошо постарался, хоть и расстроил меня сегодня. Я дам тебе кончить два раза. Один от моей руки, а второй, когда будешь меня трахать. Если кончишь, пока я не разрешу, не получишь ничего ещё две недели. — Макс всхлипнул и закивал с новой силой. — Пожалуйста, — просит, ноет и выгибается, предлагает себя. Не могу уже мучить ни его, ни себя. Снимаю футболку, впитавшую в себя часть жидкости с тела Макса, сажусь удобнее и улыбаюсь от взгляда, устремлённого на мой торс. Устраиваю показательное выступление. Поднимаю голову, открываю шею, провожу по ней широкой ладонью, дальше по груди, нарочно задевая соски, животу, сжимаю член через спортивные домашние штаны, прогибаюсь в спине и тихонько стону, приоткрыв губы. Максим чуть слюной не захлёбывается, а я продолжаю. Широко облизываю ладонь, собираю остатки смазки с живота и размазываю её по члену Макса. Тот стонет так, что вот-вот снесёт башню. Держусь. Двигаю рукой сразу сильно и быстро, не давая времени настроиться на темп. Максим извивается, пытаясь уйти от слишком сильной стимуляции. Хнычет, стонет громко, глаза на мокром месте. Мой мальчик слишком долго терпел, бедный. Мне его даже почти жалко, но садист во мне наслаждается зрелищем. Я должен довести его до слёз — шепчет моё подсознание. Чувствую, что он уже скоро кончит. Член пульсирует в руке, брови трагично изогнулись, на лице отчаянное желание. Свободной рукой двигаю пробку внутри него, толкаю глубже, тяну туда-назад, а он кричит, не в силах больше терпеть. Грудная клетка вздымается так, что видно торчащие рёбра, тело покрыто испариной, волосы беспорядочно растрепались на подушке. — Давай, можно. Макс всё-же начинает плакать во время того, как всё его тело дрожит и извивается в оргазме. Заливает спермой свой живот, грудь и даже немного постельное. Пальцы на ногах поджимаются, глаза на секунду закатились под веки. Сейчас завидую ему как никогда, сам едва не кончил, так и не прикоснувшись к себе. Достаю пробку максимально медленно и осторожно, хотя Макс в такой прострации, что не заметил бы НЛО под потолком. Тело обмякло, уставшее после такой пытки, но выглядит он более, чем довольным. Поглядывает на меня счастливым выебанным взглядом и меня наполняет нежность. Поправляю хоть немного его волосы, убираю с лица пряди, вытираю чистой стороной футболки пот со лба и висков. Жду пару минут, пока в его глазах не появится хоть немного осознанности: — Уверен, что ещё хочешь? Сил хватит? — спрашиваю снисходительно, с пониманием, представляю, как Макс себя чувствует, наверняка выжат до остатка и хочет спать. — Пожалуйста, Лёш! Ты обещал! Я так хочу тебя, это сумасшествие. Развяжи пожалуйста, я не буду ничего делать, пока ты не скажешь, только пожалуйста, можно? Разрешишь? — Макс тараторит, как заговорённый, дыхание ещё толком не восстановилось, а он уже снова готов абсолютно на всё. В голове до сих пор не укладывается как можно быть таким бесконечно ебливым. Такой настрой меня даже немного напугал и я не медля ни секунды развязал мягкую ткань на запястьях, о чём сразу же пожалел. Макс набросился на меня, как голодный зверь. Придавил всем весом к кровати, начал целовать глубоко, мокро, жадно, отрываясь от моих губ на секунды, он успевал что-то говорить: — Ты такой горячий, Лёш, пожалуйста, умоляю, я так хочу тебя трахнуть, выебать, да как хочешь говори, вставить сзади, ты ведь ещё даже не растянут. Бляяять… Ты такой… — и снова языком чуть не до гланд лезет. — Такой охуенный, когда бьёшь меня по лицу и называешь своей шлюхой… Сука, у меня уже снова встаёт от того, что я просто это вспомнил, чувствуешь? — ох, я чувствую, твой твёрдый член упирается мне в бедро, а ты трёшься об мою ногу, как собака. Едва нахожу место в этом монологе, чтобы сказать хоть слово: — Макс, вставь мне уже, хорош пиздеть, — и правда, говорит он, конечно, очень горячо, но кончить хочется уже слишком сильно, почти неприятно. Максима два раза просить не надо, в отличие от Лёши, так что второй оказался в коленно-локтевой так быстро, что не успел ничего толком понять. А ещё не успел понять как оказался абсолютно голым, но это мелочи. Холодный вишнёвый гель потёк по пояснице, спине и ягодицам, заставляя кожу покрыться мурашками. Максим никогда не жалеет смазки, выливает по полфлакона за один раз. Любит, когда хлюпает и стекает между бёдер, когда тела при толчках издают пошлые шлепки, когда всё грязное, липкое и мокрое. Тыкает членом возле входа, дразнит, а сам руки распустил, сжимает талию, ягодицы, не сдерживается и с силой шлёпает по ней. Ложусь грудью на постель, выпячиваю зад ещё сильнее. Шлепок проходит волной удовольствия по всему телу, отзываясь дрожью даже в руках. — Давай уже, или передумал? — провоцирую, виляю бёдрами, не могу уже, а он всё любуется. Макс нетерпеливо пихает сразу два пальца и очень удивляется, когда слышит лишь довольный стон без капли возмущения. Обычно этот процесс у нас занимает довольно много времени, из-за того, что я всегда очень переживаю за свою драгоценную попку. А тут — на тебе. — Чего застыл? Или думаешь, что я никогда не развлекаюсь с твоими игрушками? — улыбаюсь нахально, надеясь на то, что это наконец расшевелит Макса. Тут уже пришла его очередь ревновать, потому что какого хуя? Зачем мне дилдо, когда Макс всегда готов? Это Максу они нужны, потому что чем ещё я могу его мучить? Иногда наказания длятся так долго, что устают даже пальцы, что уж говорить о стоящем члене. — Каким? — вопрос не требует разъяснений и я даже немного теряюсь от неожиданности. А когда три пальца медленно и сильно нажимают на простату, вообще ухожу из этого мира. — Спрашиваю ещё раз. Какую игрушку ты в себя засовывал, пока я не видел? — ещё один шлепок и я немного прихожу в себя. — Голубой, который без вибрации, он похож на твой член, — ноги немного подрагивают. Макс без особой осторожности вытаскивает пальцы, надевает презерватив и вставляет без предупреждения на всю длину, не давая привыкнуть, входит резко, жёстко, но с большими паузами на каждое слово. Самодовольная ухмылка озаряет его лицо, когда он слышит мои подвывания: — Но. Мой. Член. Же. Лучше. Да? — шлёпает ещё, а у меня по подбородку, кажется, стекает слюна. — Даа-а… — сил адекватно мыслить уже нет и я могу только мычать на каждом толчке, всё выше и выше, потому что уже на грани. — Тогда в следующий раз попроси меня, а не страдай хуйнёй. Кончишь после меня, понял? — мне кажется или он реально злится? Так сексуально хрипит голос. — Да-а… — давит ладонью мне на поясницу и я прогибаюсь ещё больше, не в силах контролировать свой голос от того, как хорошо член попадает по простате, а темп становится всё быстрее. Наши бёдра соприкасаются с такими звуками, что у меня краснеют уши, а смазка между нами наверняка тянется ниточками во время каждого движения. Когда Максим сзади протяжно высоко стонет и замедляется, я не могу сдержаться и кончаю следом, так и не притронувшись к себе. Перед глазами чуть не звёзды, от того, как хорошо и правильно ощущается всё тело. От оргазма отходим долго оба, лёжа в обнимку даже без простыни, потому что искать её на полу кажется непосильной задачей. — Охуеть, — даже не понимаю кто из нас это сказал, потому что, и в правду, охуеть. Лежим так ещё с полчаса, до тех пор, пока Макс не начинает счастливо хихикать. — Чего ржёшь, — я почти задремал, а этот придурок встал и пошёл курить на балкон прям так, голышом. Благо, стены там мы утеплили, а нижняя часть, полностью закрытая, не позволит никому увидеть то, что не нужно. Вернее нужно, но не им, а только мне. — Люблю тебя, вот и смеюсь, — затягивается сильно, хотя даже форточку не открыл. Несмотря на это, отвечаю ему: — Я тебя тоже люблю, но сил встать и поцеловать нет, ты из меня душу вытрахал, — тоже нелепо влюблённо хихикаю и потягиваюсь на пустой кровати. — Пиццу? — читает мои мысли. — Пиццу, — подтверждаю, что правильно угадал моё желание, — только трусы надень, а то курьера напугаешь.