Королевская лиса

      В семействе Такахаси утро пришло к Юме. Мальчик открыл глаза и наткнулся прямо на грудь матери. В один миг в его голове градом пронеслись воспоминания.       Когда-то Юме мог сладко спать на этой большой и мягкой груди. Каждый раз, когда мучили кошмары или просто не спалось, Хаями ложила голову сына себе на грудь, перебирала его волосы и напевала любимую колыбельную. Также мальчик хорошо помнил то время, когда все ещё мог пить мамино молоко.       То время нельзя назвать радужным или счастливым. Нет ни в коем случае. То был ад на земле. Но в пучинах этой тьмы была она. Та, чей голос он всегда слышал. Та, что всегда с ним говорила, объясняла множество странных вещей. Юме ничего не видел, он только чувствовал. Это было странно. Мальчик слышал, как она плакала, как кричал до жути противный голос, как часто ударялась её голова о холодную стену, и попутно звенели цепи, как за несколько секунд холод сменялся жаром, болью и жжением. Это все происходило не с ним, но он это чувствовал. Юме грустил и плакал, но никто этого не слышал: ни она, ни тот противный голос.       В один момент мальчик начал говорить. Он помнил все ранее услышанные слова и повторял их. Значение некоторых фраз не знал, а некоторые вырисовывались как что-то само собой разумеющееся. Мальчик был рад, ведь наконец мог ответить той, что так грустила и страдала. Он хотел успокоить её, но к своему разочарованию, обнаружил, что она до сих пор его не слышит. Она продолжала говорить, несмотря на боль и слезы. Рассказывала о куче разных мест, об эмоциях и их значении. Хоть и не слышала, но говорила. Юме с этим смирился. Правда, иногда она замолкала, чем заставляла волноваться.       Но вот настало странное время. Мрак вокруг немного рассеялся. Юме начал более ярко чувствовать холод, влагу и доселе неизвестный голод. Мальчик не понимал, что именно случилось и изменилось, но он продолжал полагаться на свои ощущения. Больше он не чувствовал жгучей боли. Мир стал другим. Теперь он не был ограничен маленьким пространством и позволял рукам блуждать в воздухе и ощупывать свое тело.       Первой интересной находкой стали уши. Неважно, как прикасаться, они начинали двигаться, будто живые. Именно эти уши теперь улавливали все окружающие звуки: капание воды, писк крыс, звон цепей.       Не менее интересным было странное желание губ уцепиться за что-то или во что-то и не отпускать. Буквально сразу возле тоненьких уст возникло что-то интересной формы и размеров. Мягкое, нежное и тёплое. Оно так и манило к себе сладким запахом. Мальчик даже не пытался сопротивляться. Он вцепился в это что-то и начал рьяно вытягивать.       Во рту оказалась до безумия вкусная жидкость. Она сладким нектаром растекалась по телу и наполняла его энергией на пару с чистым блаженством. Но это быстро закончилось. Несмотря на огромное желание продолжить поглощение вкусности, мальчик из-за ощущения наполненности остановился.       Только после этого он, наконец, ощутил, как кто-то нежно и с неким трепетом держал его тельце на руках. Юме услышал столь знакомый хриплый голос, который продолжал разговаривать с ним. Даже больше того. Владелица голоса теперь могла к нему прикасаться. Ощущения от этого были странными. От этих прикосновений было почему-то неприятно. Хотелось отстраниться и потереть место касания.       Спустя три молчания, так мальчик ещё ранее научился вести счёт времени, произошло нечто удивительное — тьма рассеялась. Мир приобрёл краски, не светлые, как кто-то мог подумать, но они были отличными от полного мрака. Серые стены, несколько светлых лучиков и что-то белое наверху. Но тут в поле зрения попало что-то странное. В отличие от всего окружающего, это что-то двигалось. — Сладкий, ты наконец-то открыл глазки.       И вот всё прояснилось. Знакомый хриплый голос издавало это самое что-то. Мальчик прищурил новообретенные глаза и всмотрелся во что-то. Взору Юме открылась весьма неприятная картина: длинная чёрная чёлка мешала разглядеть глаза, в тусклом сиянии луны на жутко бледной коже виднелись уродливые красные раны, лицо было исхудалым, впалые щеки, сухие, покусанные губы. Зрелище было неприятным, но после того, как мальчик увидел содранные до крови руки, понял, почему недавнее касание казалось столь отвратительным.       Буквально за несколько дней Юме узнал невероятно много нового. Во-первых, моменты, когда наступало молчание, назывались сном. Во-вторых, изменение положения двух круглых штук наверху — означало смену дня и ночи, и течение времени. И в третьих, на руках он был не у чего-то, а у кого-то. И этот кто-то был его мамой. Она давала ему сладкий нектар, который называла молоком. Конечно, было ещё много вещей, которые мальчик не знал, но наличие постоянно говорящей матери, дающей жидкую вкусность, заставляло забыть об этом.       Спустя несколько дней мальчик узнал, что, кроме него и матери, существуют и другие движущиеся создания. Следующим представителем живых после матери оказался мужчина. Разглядеть его не получилось, так как солнце слишком сильно било по недавно открывшимся глазам. Голос мужчины оказался знакомо противным. Мальчик не понимал почему, но из глотки прозвучал крик, а из глаз полились слезы. Мужчина среагировал на такое изменение и быстро ушёл.       Таким образом, под изучение окружающей среды длились дни Юме. Мальчик чувствовал радость, когда мама обнажала свою красивую грудь и помогала ему пристроится для очередной кормежки. Хотя лисенок не понимал, зачем прятать то, что предоставляет такую сладость, но ничего сказать, физически не мог. Юме любил наблюдать за тем, как мама своими сухими искусанными губами улыбалась, пока кормила его, как склоняла голову вправо и покачивалась из стороны в сторону. Хоть она и была некрасиво израненной, но предоставляемая ею нежность и забота с лихвой окупили эти недостатки.       Хотя больше всего в маме Юме любил молоко. Эта жидкость была чем-то волшебным. Сладкая на вкус, маняще пахнущая, легко пьется, всегда есть в наличии. Что могло быть лучше молока? Наверное, ничего. В этом Юме тоже успел убедиться.       Второй жидкостью, которая побывала во рту мальчика, была вода. Она была безвкусной, бесцветной и не имела запаха. Вода освежала, но не удовлетворяла голод.       Третьей жидкостью оказалась кровь. Когда у лисенка начали резаться зубки, он стал нервным из-за боли. Однажды, во время кормежки Юме сильно укусил мать за грудь, после чего до его ушей донеслось сдавленное мычание. Сладкий вкус молока был испорчен металлическим привкусом крови, которая не понравилась мальчику. Он даже испугался, что теперь больше не сможет испивать любимый нектар, но страх развеялся после того, как ко рту была поднесена вторая грудь.       Да, то время было ужасным, но вкус и запах молока немного сглаживали острые углы, придавая красок мрачной жизни.       Вот и сейчас, вспоминая прошлое в голове Юме родилась до жути глупая и детская идея. Хаями спала на спине, одетая в тонкую майку и шортики. Лисенок сел матери на живот и замер. Он внимательно смотрел на размеренно вздымающуюся грудь. В голове вертелась навязчивая идея. Юме снова хотел выпить молока, хотел перебить металлический вкус крови во рту, сладостью белого нектара. Когда-то мама объяснила ему, что молока больше нет, а уроки анатомии дали понять, что она не врет. Но кому под силу остановить ребёнка, который хочет во всем убедится сам? Правильно, никому.       Юме осторожно стянул бретельку майки с маминого плеча и собирался опустить вниз и остальную ткань, но вдруг грудь перестала подниматься. Мальчик поднял взгляд и встретился с растерянными глазами матери. Хаями проснулась ещё когда почувствовала, как сын уселся на её животе. Она решила подождать, ведь ожидала, что он начнёт извиняться за вчерашнее, дабы не говорить ей это напрямую. Но действия сына заставили девушку удивиться и напрячься.       Хаями минуту хлопала глазами, а Юме так и замер с рукой, которая практически стянула майку с груди. Девушка приняла сидячее положение. Лисенок так и не отпустил майку. — Такахаси Юме, что ты делаешь? — Я хотел молока? — ответил утвердительным вопросом мальчик, склонив голову на бок. — Молока? — Да. — Сейчас? — Да. — С моей груди? — Да. — В своём возрасте? — Да.       Хоть Юме и отвечал утвердительно, но с каждой фразой его предыдущие действия казались все глупее и глупее. Мальчик быстро краснел и в попытке скрыть это уткнулся прямо в грудь матери. Хаями ехидно улыбнулась. В её голове созрел план того, как поддразнить сынишку. Лисица обхватила мальчика руками и усадила в позу, в которой обычно кормят младенцев. Если сначала красными были только щеки, то теперь в этот цвет окрасилось всё лицо мальчишки. — Что такое? Ты ведь хотел молока? — Н-н-но его там нет? — запинался от смущения мальчик. — Правда? Но ты ведь хотел оттуда пить? — У тебя нет молока, оно есть только у женщин, которые родили недавно детей, — закрывая лицо руками, говорил Юме. — Я ошибся.       Хаями по-доброму улыбнулась. Она крепко обняла сына и поцеловала в черную макушку.       Спустя час безделья в кровати эти двое поднялись и вместе поплелись чистить зубы. Страх Юме улетучился благодаря присутствию матери. Оба лиса понимали, что на свои рабочие места безбожно опаздывают, но особо не волновались. День обещал быть весёлым.       В школе Юме вёл себя, как обычно, общался с друзьями, учился, помогал учителям. Когда уроки закончились, мальчик планировал идти в Хомру, но внезапно ощутил на себе пристальный взгляд со стороны. Лисенок решил изменить маршрут и заманить сталкера, а если точнее, сталкершу в ловушку. Виляя между кучей прохожих, мальчик заскочил в переулок. Сталкерша последовала за своей целью и замерла. Паренька нигде не было, первые несколько секунд. В один миг сверху что-то спрыгнуло и приземлилось за спиной девочки, снимая с её головы капюшон. Юме улыбнулся и спросил: — Итана, ты знаешь, что сталкерство карается законом? — Я не сталкерша! — Правда? А почему тогда ещё от ворот школы идёшь за мной по пятам? — Я не за тобой шла! — Скажу это в первый и последний раз: врать лису — бесполезно. Говори, давай.       Итана опустила голову. Она хотела скрыть румянец на щеках, хотя не понимала, чем он вызван. Чувством стыда за содеянное? Или тем, как добродушно улыбается Юме, несмотря на случившееся? — Эй, ты чего? — Юме поднял её за подбородок. — Что ты делаешь?! — Моя мама говорит, что вовремя разговора надо смотреть собеседнику в глаза, — Юме добавил немного тише. — Хотя некоторое время назад я тоже глаза в землю зарывал. — Что ты сказал? — Ничего. Но вот ты должна что-то сказать. И желательно правду. — Прости! — выкрикнула девочка, склоняясь в низком поклоне, но придерживая шляпу. — Мне правда, жаль за то, что тогда случилось! Просто… Просто…       Девочка говорила, не разгибаясь. Она искренне боялась, что извинения будут отвергнуты. — Просто, что?       Юме видел, что девочка пытается пересилить себя и сказать что-то важное, но никак не решится. В конце концов Итана посмотрела в глаза лисенка и, дико краснея, сказала: — Ты мне нравишься! — Что? — То, что слышал. Я не знала, как обратить на себя твоё внимание. Все девочки в школе либо умные, либо сильные, либо красивые и милые. Я не похожа на них абсолютно ничем. Тощая, с более демоническими чертами, которые ну никак не предназначены для обольщения или любования. Я понимала это и решила, что если не могу привлечь тебя достоинствами, то сделаю это издевками и подколами. Но это была ужасная идея…       Девочка не смогла договорить. Юме положил свою руку на голову каппы и начал гладить по шляпе. Итана застыла и не понимала, что делать дальше. — Ну, во-первых, я тебя прощаю. Во-вторых, не стоит так себя принижать. Итана, ты знала, что выглядишь очень мило, когда краснеешь? Кроме того, твоя магия поразительна. Она столь красивая и действенная, что глаз не оторвать. Согласен, ты немного тощая, но это поправимо. Правда? Я не буду давать ложных надежд. Твоя симпатия, как и у остальных, скорее всего, вызвана аурой кицунэ. — Аурой… кицунэ? — Да, это весьма скверная штука. Она заставляет окружающих либо ненавидеть кицунэ, либо обожать. Есть правда и иные случаи, но это явно не один из них. — В таком случае прости, что обременила своими чувствами. — Ничего подобного. Это не обременительно. Но я думаю, что тебе стоит внимательнее присмотреться к своему окружению. Думаю, кое-кто тайно питает тёплые чувства в отношении одной милой каппы. — Что?! — В следующий раз встретимся в школе, мило краснеющая каппа.       Юме мило улыбнулся и быстро скрылся из переулка, в котором так и осталась стоять, шокированная его словами Итана. Мальчик в приподнятом настроении почапал в Хомру.       У Хаями день прошёл весьма быстро и весело. Пара встреч, несколько побегов, и вот она уже сидит на кухне за столом у семейства тэнгу и улыбается во все тридцать два. Аме заваривает чай и нарезает торт. Дети играют с пушистыми хвостами на полу. Все довольны. Ага, как же. В любом доме есть кто-то, кто обижен жизнью или сожителями.       Рио хорошо знал повадки своей хитрожопой подруги. Если она звонит тебе, значит, хочет о чём-то попросить, но точно не поговорить. А если пришла и мило улыбается — жди безумия. Рио сложил руки в замок, оперся локтями на стол и с прищуром смотрел на подругу. Всё было слишком странно. Аме закончила с едой и присоединилась к переглядываниям. — Всё, я так больше не могу, — первым сдался Рио. — Выкладывай. — Аме, одолжи мне своего мужа. — Насколько? Для чего? И когда? — Эй, ты чья вообще жена? Моя или её? — На неопределённое время для поездки в Исикари сегодня вечером. — Эй, не игнорируйте меня! — Детки, сходите, пожалуйста, поиграть к себе в комнату. — Хорошо, мама.       Маленькие тэнгу, за исключением Харуки и Ромула, которые были в школе на дополнительных, ушли с кухни, весело обсуждая, насколько мягкий мех и тётушки лисы. — И так теперь на чистоту. Что ты собралась делать? — Буду краткой. Я нашла информацию о том, что в Исикари могут проводиться аукционы, на которых продают демонов. Чтобы осудить за это какую-либо из сторон, нужны доказательства, а идти одной рискованно, особенно в моем положении… — И ты хочешь, чтобы я пошёл туда вместе с тобой искать доказательства из-за туманной наводки? — Она не туманная. Один из клиентов проболтался о том, что купил там мясо кудана. — Даже если так, ты о последствиях подумала? — Аме, я понимаю, что это опасно, но другого выбора нет. — Ты не понимаешь, Хаями. — Что именно? — Если вы двое там засветитесь, то наши семьи будут преследовать, пока не убьют. Мы не столь сильные, чтобы в одиночку противостоять охотникам, и у нас недостаточно авторитета и заслуг, чтобы просить у кого-то из верхушки помощи… — Я знаю, Аме, но разве ты сама этого не видишь? Мир уже не тот, что прежде. Грядут перемены. Несмотря на моё сильное нежелание, придётся подстраиваться. Тем более там могут быть дети. Маленькие беззащитные создания. Мы с тобой обе матери и хорошо это понимаем. — Знаю, но… — Если у нас все получится, то я смогу добиться от Скипетра 4 официального прикрытия и зачистки улик, указывающих на наше вмешательство.       Аме опустила голову. Девушка хорошо понимала всю критичность ситуации, но не хотела ввязываться в это. За всю свою жизнь она не принимала участия в каких-то огромных потасовках, просто росла, училась, влюбилась и создала семью. Аме была пацифисткой и старалась привить это своему мужу. Но взбалмошный с детства Рио не слушал жену и делал то, что считал нужным. Из-за разногласий во взглядах, эти двое часто ссорились, но быстро мирились. В этот раз мысли Аме пребывали в полном хаосе. Она осознавала, что будет значить эта вылазка на Исикари. Понимала, в каком положении находятся сородичи, но страх за благополучие своей семьи заставлял путаться.       Раньше Рио, правда, был сорвиголовой. Без каких-либо сомнений бросался в драку, которую сам и провоцировал. Мужчина не был обделен вниманием со стороны женщин. Но когда встретил сильную и наглую Хаями, которая с помощью нескольких хитростей уделала его, немного поубавил пыл. Рио стал похожим на песика, который следует за своей хозяйкой. Все знали, что если он ходит по округе, то где-то рядом есть Хаями и наоборот. Эти двое выходили победителями во всех драках. Им было весело.       Но пришёл момент, когда Рио признался подруге и получил от ворот поворот. Потом произошло знакомство с Аме. Затем свадьба. Несчастье с Хаями. И, наконец, нынешнее время. За столько лет, Рио научился делать ставки на что-то, за исключением силы. К примеру, безопасность окружающих и семьи или целесообразность драки. Для себя, Рио уже решил, что поможет верной подруге, но надо было как-то убедить и успокоить жену.       Единственное, что могло помочь с пацифисткой Аме, это давление на жалость. После описания всех возможных ужасов, которые могут твориться на Исикари с их сородичами, девушка сдалась. Сквозь слёзы, Аме приняла от Хаями обещание, что эти двое вернутся целыми и невредимыми. Плюс, лиса пообещала, что предоставит женатикам путёвки на отдых, а сама присмотрит за детьми. Таким образом было решено: завтра рано утром отправится на Исикари.       Юме был проинформирован о поездке как о командировке, а не спасательной операции. Но мальчишка не глуп и хорошо понимал, что к чему. Лисёнок согласился пожить у семейства тэнгу и пообещал вести себя хорошо.       Этой же ночью Хаями отправилась в Хомру. Лисица пообещала оповестить о своём решении короля. И вот она сидит на подоконнике и ждёт, когда мужчина выйдет с ванной. Микото не заставил себя долго ждать. Он вышел в одних только штанах, без футболки, с мокрыми волосами и полотенцем на плечах. Лисица мило улыбнулась и приветственно помахала рукой. Микото ухмыльнулся и подошёл к ночной гостье. — В сказках, которые читает Анна, обычно принц через окно пробирается к своей возлюбленной. Могу я считать это своего рода признанием? — Забавно. В книгах, которые читала я, через окно, обычно пробирались убийцы. Может, это не признание, а покушение?       Микото не сдержал усмешку. Мужчина почесал мокрую голову и кивком пригласил гостью пройти в комнату. — Благодарю, конечно, но вынуждена отказаться. — Почему? — Я здесь только для того, чтобы сообщить о своих планах. — Так быстро? — Нечего тянуть. Чем дольше ждём, тем большими будут потери. Завтра с утра я вместе со своим другом еду на Исикари. — Что за друг? — Что за ревность в голосе? — Тебе, очевидно показалось. — Может и так. Впрочем, неважно. Я оставила Юме с женой друга. Она не отличается огромной силой, поэтому хочу попросить тебя приглядывать за ними. — И кто же эта жена? — Тэнгу. — Ладно, попрошу ребят присмотреть за крылатым семейством. — Ваше величество, вы так добры.       Хаями тихонько хихикала и уже собиралась уходить, но почувствовала, как один из хвостов оказался в ладони мужчины. Микото осторожно потянул на себя лису, и та свалилась с подоконника прямо ему в руки. Король крепко и властно держал девушку в своих объятиях. — В сказках, прежде чем прекрасный принц отправляется совершать подвиг, принцесса награждает его поцелуем на счастье. Несмотря на то, что мы поменялись местами, канон нарушать нельзя.       Микото осторожно повернул голову лисицы и поцеловал её. Нежно, без напора. Это правда, был поцелуй на счастье. Хаями прикрыла глаза от удовольствия и решила не отстраняться первой. Этой ночью принц Хаями пообещал принцессе Микото вернуться целым и с победой.       Ранним утром кицунэ и тэнгу сели на поезд. Спустя шестнадцать часов и тысячу с лишним километров пути они прибыли в пункт назначения. Этот прекрасный туристический город буквально пропитался запахом крови, от чего ребята сморщили носы, а Рио из-за укачивания в транспорте так вообще еле сдержал подступившую к горлу рвоту.       Успешно сымитировав супружескую пару, ребята сняли номер в гостинице. Этой ночью они решили пройтись по городу. Сюрпризом было отсутствие на улицах каких-либо демонов. Городок не был под священной магией, но нечисть не высовывала носа из своих нор. Целая неделя поисков прошла зря, но все же кое-что случилось.       Вот уже больше недели Юме живёт у Аме. Мальчик не доставляет проблем, но когда он после школы где-то задерживается, Аме начинает волноваться, а после маленькой слежки так вообще впадает в ступор. Лисёнок долго объяснял, что в Хомре он со всеми дружит и никого не боится.       Время шло, но от пары ищеек не было никаких вестей. Хомра, Аме и дети волновались за ребят. Юме несколько раз срывался с места на поиски, но был остановлен ударом по голове от короля. Кстати, за это время отношение мальчишки к Микото немного потеплело.       Аме старалась не показывать своего волнения, чтобы не тревожить детей. Но в душе её разъедало чувство беспокойства. Что-то подсказывало, что в скором времени произойдёт беда. Девушка пыталась отвлечь себя работой, детьми и готовкой, но получалось не очень. Возможно, любая другая женщина не отпустила бы мужа с посторонней девушкой куда-то далеко, но Аме была уверена в Рио и своей подруге. Она знала, что эти двое из кожи вон вылезут, но спасут друг друга, а в случае чего и всяких прилипал спровадят.       Как же сильно негодовал синий король, когда узнал, что лисица ослушалась его и так своевольно умчалась на встречу с неизвестным. Рейши буквально нутром чуял, какие неприятности принесёт этот поступок. Будет куча разбирательств, крушений и беспорядков, которые обрушатся на головы всех членов Скипетра 4. В принципе, им не первый раз разбираться с хаосом, любезно устроенным нарушителями порядка. Но это впервые, когда кто-то, за исключением Хомры вот так нагло, после прямого предупреждения, нарушил приказ Рейши.       Сегодня уже ровно десять дней с момента отбытия «сыщиков». Мунаката не находил себе места, а с учётом отсутствия Хаями в данный момент понимал, что она либо напоролась на крупные неприятности, либо ещё ничего не нашла. С учётом характера этой персоны первый вариант наиболее вероятен.       С мыслями капитана были солидарны по крайней мере два человека. Юме чувствовал на уровне сына, что что-то не так, а Анна, благодаря своим способностям видела некую картинку грядущего. Ситуация была напряжённой. Дети грустили, а взрослые всячески пытались их подбодрить, хоть и сами сильно волновались.       Сегодня волнение переросло в панику. Хомра гуляла с детьми по парку. Ребятня веселилась. Они прыгали, визжали и баловались. В один миг младшие тэнгу замерли. Дети начали суетиться и хныкать. Юме и остальные не поняли, что происходит, пока Ромул и Харука не начали дрожать всем телом. — Ребята, вы чего? — озадачено спросил Юме. — Отец… он… — Дядя Рио? Что с ним? — Он где-то здесь. — Мы это чувствуем.       Ничего не объясняя, мальчики расправили крылья и взлетели высоко над парком. Младшие хотели проделать тот-же трюк, но их остановили. Юме принял форму демона и начал втягивать носом воздух. Минута, и лисенок ощутил это. Запах Рио вперемешку с его кровью. Чуткость Татары сыграла сейчас всем на руку. — Ребятки, а давайте мы пойдём, поедим мороженку? — Но я не хочу мороженку, — проскулила маленькая Ури. — Я хочу к папочке, — разрыдалась близняшка Ури Юри — Где наш папа? — вторил старшим сёстрам маленький Шыпо. — Ну же, ребятки, успокойтесь. Разве папа будет рад узнать о том, что вы плакали? — Нет. — Папа сказал, что каждая наша слезинка превращается в ранку на его сердце. — Мы не будем плакать. — Вот и славно. Давайте мы пойдём и купим мороженку, а когда ваш папа вернётся — отдадим ему? — Но оно растает. — А мы его отправим в холодильник. — Тогда вперёд.       Татара вместе с Ято и остальными забрал детей, а Микото и Кусанаги двинули следом за Юме. Эта ситуация вызывала у мужчин чувство дежавю, ведь буквально несколько недель назад, они также бежали вслед за Хаями, а сейчас на её месте был лисенок. Спустя несколько минут ребята уже стояли перед израненным телом Рио, который честно пытался подняться с земли. Харука и Ромул приземлились возле отца и начали плакать. В такой ситуации даже взрослые не знали, как правильно поступить. Вдруг перед ребятами прямо из пламени появилась Финикс. Девушка опустилась на колени и коснулась груди Рио, после этого мужчина закрыл глаза и уснул.       Всё это произошло слишком быстро. Аме всячески успокаивала детей и себя. Юме взбесился, потому что почти смог сбежать с города на поиски матери, но был остановлен Хомрой. Мальчишка закрылся в себе, ни с кем не разговаривал, не ел и постоянно смотрел в одну точку.       Кагура приложил максимум сил, чтобы ускорить исцеление тэнгу, но раны на теле Рио были весьма глубокими. Ками сделал заключение, что все повреждения были нанесены специальным оружием, которым когда-то пользовались истребители демонов. Услышав это, Юме едва не расплакался. Мальчик сильно волновался, ведь если Рио получил такие ранения и сбежал, то что могло случиться с Хаями? Лисенок и думать не хотел о том, что мама мертва. Он гнал эти мысли прочь, но они постоянно возвращались.       Два дня нервотрёпки. И вот, Рио очнулся. В комнате его ожидали дети и жена. Потом с подачи Юме пришли и другие ребята. Все были рады пробуждению мужчины. Но семейное воссоединение прервал Юме: — Может, теперь расскажете, что произошло? — Юме, папа только проснулся, дай ему отдохнуть. — Твой папа проснулся, а моя мать, возможно, уже никогда глаз открыть не сможет! — Не кричи на меня! — Сам виноват! — Успокойтесь, оба! — прервал детей Рио. — Юме абсолютно прав. Мне ещё слабо досталось. Я смог убежать только благодаря тому, что Хаями отвлекла тех утырков. — Мама… кого-то… отвлекла? — Да. Слушайте внимательно. В Исикари мы нашли логово контрабандистов. Нам удалось пробраться на их склад. Место было буквально усыпано ловушками. Один из освобожденных нами пленников наделал шуму и привлёк внимание охраны. Завязалась нешуточная драка и её результат вы уже знаете. — Но где сейчас лиса? — спросил Микото. — Возможно, ещё в Исикари, а возможно, уже в Шидзуме. — Я ничего не понимаю. Если вы искали злоумышленников в Исикари, то почему мама должна быть в Шидзуме? — Дело в том, что Хаями спрятала меня в своей тени. Я слышал, как те люди говорили о том, что она весьма неплохой товар и верхушка может отвалить кругленькую сумму. — Значит, зачинщики находятся прямо в нашем городе? — удивлённо спросил Мунаката. — Нет. Зачинщики аукциона не здесь, а вот те, кто покупают больше всего и самое дорогое как раз в нашем городе. — И что делать? — проскулил Юме. — Как нам освободить маму? — А я ведь предупреждал госпожу Такахаси. — Капитан, каковы будут распоряжения? — Для начала надо узнать, где состоится аукцион.       Ребята разошлись и принялись за дело. Искали все без исключения. Юме пропускал школу и метался по всему городу, несмотря на уговоры старших. В Скипетре проверяли все городские системы, всех, кто приезжал и уезжал. Все ребята были на взводе. Никто не знал, жива ли Хаями, умерла или, может, терпит насилие со стороны какого-то утырка.       Микото не находил себе места. С самого начала, он надеялся, что если Хаями начнёт действовать, то обратиться за помощью к нему. Когда девушка сообщила, что уезжает вместе со своим другом, король был недоволен. Внутри у Микото плескалась уверенность в том, что лучше его никто не сможет защитить Хаями. Был ли он прав в своих убеждениях, никто не знает. Но сейчас король чувствовал себя паршиво. Он ходил по всем подворотням, невзирая на то, что нарушал границы территорий королей, искал самые скрытые места, не пропускал ничего, но так и не продвинулся в поисках. Хоть Микото и не хотел признавать этого, но чувство вины съедало его изнутри.       Пока мужчины метались из стороны в сторону, Анна упорно терроризировала карту маршрутом от Исикари до Шидзуме. Девочка подумала, что статуэтки подобным образом не удавалось найти только потому, что они не живые, а с Хаями этот метод должен сработать безотказно. Но вот уже три дня не было никаких результатов. Кушина рано вставала и поздно ложилась. Девочка работала на износ, ведь искать на столь огромной территории и столь долгое время было весьма тяжко, особенно для маленькой, хрупкой леди. Ребята пытались её остановить, но быстро поняли, что это бесполезно. И вот в очередной раз катая шарики по карте города, Анна наконец что-то нашла. Но обозначенное место вызывало множество вопросов.       Хаями чувствовала себя ужасно. Тело гудело от полученных ран, а те, как назло, не хотели затягиваться. Боль мешала трезво мыслить. До ушей доходили какие-то неразборчивые звуки. Девушка была на грани истерики. Ей не было страшно за свою жизнь, ни в коем случае. Хаями боялась за своего сына. Конечно, в случае чего друзья позаботятся о нем, но с учётом характера Юме, он может наделать глупостей.       Хаями второй раз за всю жизнь оказалась в кандалах. И вот если бы это была какая-то ролевая игра, ничего страшного не было бы. Но оба раза оказались смертельно опасными. Девушка с ужасом вспоминала то время, когда из-за собственной доверчивости и глупости была лишена свободы. Удивительно, но, кажется, она не учится на собственных ошибках. В этот раз излишняя самоуверенность привела к тому, что её друг оказался серьёзно ранен, а сама она лишилась свободы.       Кандалы, застегнутые на руках и ногах, сковывали силы и лишали возможности побега. Хаями не могла отличить реальность от воспоминаний. Ей мерещился тот ужасный мужчина, его жуткий смех и жёлтые маниакальные глаза. Вот он берет её за волосы, вот бьёт со всей дури и говорит страшные вещи, которые разбивают сердце на миллионы кусочков. Хаями вымучено улыбается. «Нет, я не позволю этому снова случится. Дважды я не сдамся. Может, кандалы и не позволяют воздействовать на кого-то своими силами, но это не значит, что сама на себя я подействовать не могу. Не знаю, что случится дальше, но в облике лисы будет не так больно и, возможно даже безопасней». И ведь правда, как только Хаями приняла облик лисы, боль уменьшилась, но никуда не делась. Кандалы среагировали на применение магии и увеличились в размерах, но, несмотря на это, больно впились в огромные лапы.       Когда надзиратель пришёл с целью вывести товар на сцену, он застал вместо избитой женщины огромную лису. Организаторы начали придумывать все возможные варианты обращения лисы. — Мы не сможем обратить её, — сказала пожилая женщина. — Но это не имеет значения. Все знают, что кицунэ невероятно красивые. Даже лисы с одним хвостом прекрасны, а что говорить про четыре? Гости всё поймут. Не теряйте времени, везите клетку на сцену.       Хаями почувствовала движение и уже спустя несколько минут яркий свет заставил её закрыть глаза, которые приспособились к темноте. Лиса пыталась сконцентрироваться на происходящем, но получалось плохо. Отовсюду на перебой кричали люди и сияли прожекторы. В помещении стоял ужасно тошнотворный запах. Алкоголь перемешался с запахом дыма от табака и кровью, создавая острую, особенно для нюха демонов, вонь. Люди хохотали и тыкали пальцами в сторону сцены. Девушки висли на шеях у своих папиков и клянчили всё, что казалось им красивым. Отовсюду доносился звон бокалов. Восторженные возгласы заставляли демонов вздрагивать. Люди выкрикивали кучу ругательств в сторону товара на сцене, когда тот начинал сопротивляться и смеялись, когда демона избивали за непослушание. Именно товар. Никто не видел на сцене живых созданий. Для публики это был товар, хуже скота.       Хаями понимала, что начинает терять контроль. Слишком сильная вонь, слишком шумно, слишком светло. Дыхание учащается, из пасти начинает стекать слюна, мышцы напрягаются, когти противно скрипят по металлической поверхности клетки. Это все слишком.       Лисица оседает на пол клетки, прижимает уши к голове и закрывает глаза. Несколько минут, пока в зале не стихает ажиотаж, она приводит в норму дыхание. С каждым вдохом сознание проясняется, и в голову начинают залезать одна за другой мысли. Чем же она здесь занята? Что себе позволяют эти слабые создания? Да, Хаями демон, но помимо этого зверь. Животное, чьи инстинкты и принципы не терпят ограничений.       Люди через чур наивны. Они слабы и беззащитны. Комфортная жизнь слишком сильно испортила человеческую расу. Они позволяют себе оскорблять целый мир, но сами не хотят терпеть унижения. Жалкие, бесхребетные, глупые, самоуверенные создания, забывшие, что такое первобытный страх. Люди так рьяно твердят о чудовищной натуре демонов, но ведь даже не догадываются, насколько ужасными те могут быть. Ведь если так задуматься, то после запечатывания Хаоса демоны так ни разу и не действовали со всей присущей своей расе свирепостью. В таком случае Хаями будет рада напомнить им, что такое настоящий демон и его гнев.       Лисица открыла глаза. Теперь яркий свет ей не мешал, громкие крики походили на отдаленное жужжание насекомых. Хаями напряглась всем телом, подвинула ноги в позицию удобную для резкого рывка и начала выжидать. Теперь она, правда, походила на дикого зверя. Истинно как подобает хищнику, лисица терпеливо ждала момента, когда удастся вцепиться в глотку врага. Хаями незаметно для остальных, обводила холодным взглядом помещение, пока четыре хвоста жили своей жизнью и приковывали внимание публики. Лисица насчитала по меньшей мере пятьдесят демонов разных возрастов. Старики, из которых, вероятнее всего, сделают груши для битья или материал для создания различных вещей. Молодые демоны, которых используют в качестве подстилок, убийц и воров. И самое отвратительное — это дети. Маленькие, запуганные, грязные, израненные человечки. Их вид вызывал внутри Хаями страшную злость. Как матери, ей было невыносимо больно смотреть в эти пустые глазки, которые могли быть и у её сына. Это стало последней каплей.       Мимо клетки проводил свою последнюю жертву, один из охранников, чтобы оставить её рядом с остальными дожидаться отправки хозяину. Молодой тэнгу с израненными крыльями в кандалах, с длинной цепью, пошатываясь, шёл, склонив голову. В какой-то момент он чуть повернулся и посмотрел на застывшую лису. Хаями широко распахнула глаза. Ярость, вспыхнувшая во взгляде лисицы, напугала парня, и он инстинктивно отошёл в сторону, звеня оковами. Что-то в глазах лисы его настораживало, было что-то, что заставляло забыться. Складывалось ощущение, будто тебя поглощают с руками и ногами без возможности спасения. Поток мыслей мальчишки прервал охранник, который жёстко дёрнул за цепь ошейника. — Чего дёргаешься, мерзкое отродье!       Ослабевший демон из-за рывка не устоял на ногах и начал падать в сторону мужчины. В брезгливом порыве охранник отпрянул в сторону. В сторону клетки… Второго шанса не нужно… Хаями совершает поступок полный безумства, с какой стороны не посмотри. Лисица прыгает и в процессе секундного полёта перевоплощается в свою маленькую версию. Лапка, вокруг которой уменьшились кандалы, проходит сквозь прутья клетки. В следующую секунду лисица снова приобретает свой прежний размер. Огромная лапа молниеносно мелькает в воздухе и голова охранника, оторванная мощным ударом, отлетает в сторону зала, падая с гулким стуком на паркет. Прокатившись несколько метров, она замирает в лучах софитов, демонстрируя публике губы скривившиеся в гримасе брезгливости.       Он даже не понял, что уже мёртв. Тело ещё несколько секунд стоит. Из обрубка шеи толчками фонтанирует кровь, переливаясь на свету рубиновыми каплями и щедро орошая пространство вокруг яркими брызгами, а затем валится на пол. Пока люди медленно осознают произошедшее, Хаями поднимает голову вверх и начинает выть. Это было что-то необъяснимое. Все демоны, услышав протяжный вой, за долю секунды ощутили прилив сил. Этот феномен было тяжело объяснить. Уставшие, голодные, избитые, они ощущали, как по венам ускоренно течёт кровь. Сердце стучало как сумасшедшее, дыхание учащалось, клыки и когти так и чесались от желания разорвать человеческую плоть. Хаями выла звонко, утробно, так что пробирало до костей. Этот вой был реквием на деспотию людей. В нём чувствовалась ледяная ярость, которая нарастала с каждой секундой и одновременно давила на демонов, и давала им силы.       Всё стекло, которое имелось в зале, лопнуло. Люди всячески пытались закрыть уши, дабы хоть как-то заглушить громкий вой. Спустя минуту, которая, казалось, длилась вечность, Хаями замолчала. По залу пронеслась волна криков. Люди поднимались со своих мест и пытались добраться к выходу. Мальчишка тэнгу, воспользовавшись шумихой, бросился прямо к клетке и открыл ее. Огромная лиса получила свободу и в порыве безумия начала убивать всех людей, которые попадались на глаза. Преисполненные сил демоны последовали её примеру. Стены были окрашены кровью, на полу валялись конечности и внутренности. Люди пытались где-то укрыться от взбешенных демонов. В помещении царил хаос.       Внезапно здание затряслось. Под самым потолком материализовался Кагура. Бог был в ярости. Он не мог поверить, что подобное творилось прямо у него под носом. Одним взмахом руки Кагура отделил демонов от людей. Все присутствующие подняли головы, дабы увидеть того, кто в один миг прекратил хаос. — ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ ПОРОЧИТЬ ДОГОВОР, ПОДПИСАННЫЙ ЦЕНОЙ СУЩЕСТВОВАНИЯ МИРА?!       Голос Ками громом обошёл весь зал. Демоны и люди застыли из-за давления божественной силы. Хаями начинала приходить в себя, когда с неё спали кандалы, которые слетели со всех демонов, после того, как эхо голоса Кагуры затихло.       Лиса не успела опомниться, как здание охватило алое пламя. Стены обуглились, одежда плавилась. Невыносимый жар заполнял помещение. Пламя ревело, трещало, поглощало все на своём пути. Люди впали в панику, они хотели бежать, но в дверях, снесённых с петель, стоял красный король. Микото окинул зал взглядом, полным презрения и ненависти. Он начал шаг за шагом приближаться к испуганным людям. Кагура посчитал, что в таком состоянии король может всех перебить, поэтому спустился вниз и хотел остановить его. Но Микото не обращал внимания ни на кого. Его взгляд был сосредоточен на чёрной лисе. Суо обошёл Кагуру и остановился рядом с Хаями. Все ещё находясь не совсем в трезвом уме, девушка начала рычать. В глазах всё плыло. Ей казалось, что перед ней стоит тот ужасный мужчина, чьи жёлтые глаза она ненавидела больше всего. Когда Микото протянул к Хаями свою руку, она оскалилась и укусила его. Алая кровь заструилась по пасти лисицы, падая каплями на пол. Было больно, но король не подавал виду, ведь Хаями замерла с ужасом в глазах. Кажется, она окончательно пришла в себя и осознала, что сделала. Перед ней стояло не то чудовище из прошлого, а Его величество Суо Микото, принцесса, которой Хаями дала обещание. На неё смотрели не жёлтые, искаженные жестокостью глаза, а янтарные, в которых плескалось тепло и волнение. — Знаешь, лиса, когда я говорил, что мне интересно, что случится, если в порыве ярости меня укусишь ты, то это была шутка, — Лисица разжала пасть и попятилась назад. — И куда ты собралась? Мальчишка волнуется, места себе не находит, Анна не спит и ждёт, когда ты приготовишь ей что-нибудь вкусное, — Микото подошёл к девушке и погладил раненой рукой по голове. — Хаями, я жду своего принца, который обещал вернуться с победой и без ранений.       Микото улыбнулся. Он впервые назвал её по имени. Хаями начала обращаться в человек. Спустя несколько секунд она сидела абсолютно нагая и роняла слёзы на пол. Микото обернул вокруг её голого тела кусок обгоревшей шторы и поднял девушку на руки. В этот момент ему было плевать на всех: на прибывших солдат Скипетра, вместе с Мунакатой, злого, как чёрт Кагуру, напуганных до поседения волос выживших людей, которым явно было лучше подохнуть здесь, и даже боль в раненой руке не имела значения.       Микото нёс плачущую Хаями, которая вцепилась руками в его футболку. Девушка прятала лицо на груди короля и боялась повернуть голову. Суо шёл молча. Он ничего не спрашивал, просто прижимал её к себе, в попытке защитить от всего на свете. На улице уже стояли хомровцы. Все как один, готовые ворваться в Башню Михашира и разнести её в щепки. Король отдал приказ проследить за обстановкой внутри и поехал домой к лисице.