Королевская лиса

      Неделя после инцидента с аукционом была ужасной. И это ещё мягко сказано. Если учитывать количество всех действующих лиц, то список виновников и пострадавших будет весьма и весьма внушительным. Но обо всем по порядку.       Когда Микото вернул Хаями домой — это был тихий ужас. Юме впал в истерику и не хотел отходить от матери ни на шаг, чем усложнял работу взрослых. На эту картину было весьма тяжело смотреть. Мальчик всячески пытался обратить на себя внимание мамы, но Хаями упорно прятала лицо на груди короля. Девушка чувствовала смесь из множества противоречивых эмоций: страх, стыд, гнев. Все это навалилось и повергло Лисицу в некое подобие шокового состояния. Она хотела спрятаться где-то далеко, где никто не найдёт и не побеспокоит. Поэтому как-бы Юме не пытался достучаться, у него ничего не получалось.       Аме пришла по первому зову и помогла привести лису в порядок. С помощью немалых усилий Хаями отцепили от Микото и усадили в ванную. Тёплая вода начала приводить её в чувства. — Аме… Что я наделала?.. Как такое… Что это вообще было?       Хаями плакала. Крупные слезы падали в воду. Её начало мутить от осознания того, что в ходе сражения она просто взяла и проглотила несколько человек. Несколько секунд и тошнота вырвалась наружу. Это было ужасное зрелище. Девушку рвало всем, что только было в желудке. В основном это красная жижа из человеческих тел. Это было ужасно, глаза закатывались и намеревались вылезти из орбит, воздуха едва хватало. Как только тошнота прекратилась, Аме решила быстро помыть подругу. Лисица не сопротивлялась, она сидела словно в тумане и не заметила того, как оказалась в чистой одежде с обработанными ранами, укрытая одеялом.       Когда лиса уснула, Аме тихо вышла из комнаты. На диване в гостиной сидели Юме, Кусанаги, Тоцука и Микото. Мальчик нервно теребил края одежды, дожидаясь выхода тётушки. Аме устало оглядела мужчин и наткнулась взглядом на кровоточащую руку короля. Девушка взяла имеющиеся в доме лекарства и принялась за обработку раны мужчины. — Тётушка Аме, — дрожащий голосом говорил Юме. — Что с мамочкой? Как она себя чувствует? — Паршиво. Вероятно, она в ближайшие несколько дней не будет ничего есть. — Почему? Ведь её раны не мешают есть. — Дядя Тоцука прав. Или у мамы какие-то внутренние раны? — Нет, психическое расстройство. Она не может принять того, что съела несколько людей. Из-за рвотных позывов, скорее всего, еда не будет надолго задерживаться в организме. — Мама…сьела… человека?       В комнате повисло молчание. Аме не знала, как по другому объяснить состояние подруги, поэтому сказала правду. Хотя сейчас она об этом жалела, ведь не могла найти в себе силы посмотреть в глаза маленькому лисёнку. Тоцука и Кусанаги были ошарашены. Они, конечно, знали из различных рассказов, что демоны едят людей, но раньше и подумать не могли, что Хаями тоже такое делала. Сначала их мысли метались из стороны в сторону, но потом воспоминания о прошлых поступках и словах лисицы отрезвили обоих. Ребята пришли к заключению, что в тех условиях, в которых оказалась девушка, вероятнее всего, было тяжело контролировать свою демоническую сущность и подобная ситуация имеет место быть. Микото, который видел ту картину, хорошо понимал, что Хаями сделала это, будучи не в себе, но объяснить это он не мог, не находил нужных слов. Юме в этот момент был опустошен. Он хорошо помнил, как мама учила сдерживать себя от желания вкусить человечины. Мальчик до сих пор помнил, как когда-то она дала ему укусить себя, лишь бы только сдержаться. После этого случая у Хаями на ключице остался шрам.       Воцарившуюся тишину решил нарушить Кусанаги: — А если это будет не мясо? — В каком смысле? — Раз она не сможет есть из-за ассоциаций с человечиной, то если исключить с рациона все, что отдалённо напоминает цветом, запахом или вкусом мясо, то, возможно, она будет есть? — Не знаю. Может и так. Но в ближайшее время ей придётся тяжко как физически, так и психически. — Лиса сильная, — подал голос Микото. — Она справится со всем. — Тётушка Аме, можно мне сейчас к маме? — Не думаю, что это хорошая идея. Сейчас Хаями спит и, наверное, видит не самые лучшие сны. Она может ранить тебя, а когда проснётся — это станет ещё одной причиной для слёз и истерики. — Но маме ведь нельзя оставаться одной.       Аме закончила с обработкой раны и тяжело вздохнула. Конечно, она понимала рвение Юме быть рядом с матерью в данной ситуации, но также знала, что нестабильное состояние подруги может навредить лисёнку. Был вариант попросить помощи у Кагуры или кого-то другого, но сейчас на всех навалилось слишком много работы. Да и исцелить удалось бы только физические раны, а психическое расстройство лисица должна преодолеть самостоятельно.       Юме продолжал поглядывать в сторону комнаты мамы и решил, что если не позволят, то он просто ворвётся туда и прилипнет к маме. Микото, кажется, прочитал мысли паренька и решил не допустить этого. — Эй, мелкий, даже не думай. За последние несколько дней твоя мама достаточно наплакалась. Хочешь стать причиной очередных слёз? — Но это моя мама, я должен быть рядом, когда ей тяжело. — Ю-кун, послушай, сейчас в жизни твоей мамы наступил переломный момент. Это трудно объяснить, но она нуждается в помощи близких и вместе с этим хочет побыть одна, — Тоцука пытался успокоить и переубедить мальчика. — Твоя мама ведь раньше не делала подобного, верно? — Мама никогда бы не съела человека, она постоянно напоминала мне об этом. — Вот видишь. Сейчас твоей маме тяжело. Она сделала то, от чего пыталась оградить тебя. Хаями-сан ощущает стыд из-за содеянного и некоторое время она не сможет посмотреть тебе в глаза. — Но меня это не волнует! Она моя мама. Я люблю её. И даже если она съест сотню людей, я не перестану так думать.       В глазах взрослых эта ситуация выглядела весьма странной: обычно весёлый, в некоторой степени язвительный, рассудительный, а порой слишком умный и серьёзный для своего возраста, Юме становился уязвимым, пессимистичным, слегка боязливым и беспомощным, стоило лишь чему-то серьёзному случится с Хаями. Такой контраст поведения позволял понять, что, каким бы он не казался на первый взгляд, Юме все ещё ребёнок, который нуждается в родительской заботе и не готов отпустить свою маму. — Тётушка Аме, что я должен сделать? — В каком смысле? — Что я должен сделать, чтобы мама скорее поправилась? — Думаю, вам будет лучше не видится хотя бы неделю. — Целую неделю?! — Да. За это время она более-менее придёт в себя, и вы сможете нормально поговорить. Ты можешь пожить у нас. — А если хочешь, то можешь остаться в Хомре на это время. Мы будем рады твоей компании. Верно, Кусанаги-сан, Король? — Не имею ничего против. Да и Анна будет рада. Наконец, в шумной компании бандитов будет кто-то её возраста. А ты что думаешь, Микото? — Возражений нет.       Юме серьёзно обдумывал оба варианта. От Хомры домой было ближе, поэтому он мог иногда наведываться, а дома у Аме всё ещё больной Рио, которому нужен покой. — Я останусь в Хомре. Так будет легче и лучше для всех. — Хорошо, отговаривать не стану. Давай соберём твои вещи? — Я сделаю это сам.       Юме направился в свою комнату, а взрослые остались в гостиной. Аме вымученно улыбнулась и начала упаковывать лекарства. Когда со всем было покончено, Кусанаги и Юме спустились на парковку. — Аме-сан, вам стоит отдохнуть. — Не стоит переживать, Тоцука-сан. Я присмотрю за Хаями, а на вас оставляю Юме. — Думаю, это не правильно. У вас ещё больной муж и дети дома. Я предлагаю заботиться о Хаями-сан по очереди. Сегодня это буду я, завтра Кусанаги-сан, а послезавтра вы. — А ты никого не забыл? — Без обид, Король, но после того раза, когда мы ушли на рыбалку и оставили на тебя Анну, боюсь, ты не можешь принимать участие в присмотре за Хаями-сан. — Сегодня с Лисой остаюсь я, завтра Кусанаги, послезавтра она, а дальше ты.       Микото не стал ждать возражений. Он демонстративно плюхнулся на диван и закрыл глаза, показывая этим, что не намерен уходить. Аме с недоверием покосилась на Тоцуку, а тот лишь пожал плечами в ответ. — Мальчишка больше всего слушает тебя и Анну. Он сейчас как на иголках, поэтому твоё присутствие в Хомре обязательно. — Хорошо, пусть будет так. Раз Хаями-сан в ближайшие несколько дней не будет есть, то можно не переживать за сохранность кухни и её желудка. — Ты что-то сказал? — Говорю, не кури в квартире, это может повредить Хаями-сан. — Идите уже.       Тоцука легонько вытолкал Аме за дверь. Оказавшись за дверью, девушка устало выдохнула и всё-таки пошла домой.       Когда в квартире стало, наконец, тихо и пусто, Микото откинул голову на спинку дивана. Мужчина устал. Он устал физически из-за того, что не спал, пока занимался поисками. Еле заметные мешки под глазами были тому доказательством. Он устал эмоционально из-за картин, которые посещали голову. Это были все возможные ситуации, в которых могла оказаться Хаями. Вишенкой на торте стало увиденное в башне Михаширо. Тогда перед ним стояла затравленная, испуганная, озверевшая лиса, которая руководствовалась инстинктами. Её состояние заставляло сердце сжиматься от боли. Он видел весёлую Хаями, кокетливую Хаями, взволнованную Хаями, неуверенную Хаями, уставшую Хаями. Эти её стороны были лучше, чем та в башне Михаширо, спровоцированная действиями людей. В один миг голову короля посетила мысль: «А можно ли называть людей людьми? Если брать во внимание тех, кто был на аукционе, то можно сказать, что боги и демоны гораздо человечнее нас».       И ведь правда, не даром говорят: «Не суди книгу по обложке». Чем именно отличаются между собой демоны, люди и боги? Физической формой? Наличием магии? Некоторые люди, оставаясь в здравом уме, совершают настолько дикие поступки, что невольно задаёшься вопросом: «Это правда сотворил человек? Создание с таким же телом и разумом, как у меня?».       Микото искренне запутался. Всё перемешалось. Он уже не понимал, кто хороший, а кто плохой. Ведь сам король тоже далеко не святой. Он использовал свою силу и лишал жизни людей, но теперь Микото начинал задумываться: «А правда ли это были люди?». Из глубоких дум короля вывел тихий стон, доносящийся из комнаты лисицы. Микото осторожно зашёл в комнату и увидел, как Хаями сжимает одеяло, ворочается, хмурится и стонет во сне. Мужчина подошёл к кровати и хотел прикоснуться к спящей, но тело девушки сразу загорелось чёрным пламенем. Король не знал, что делать в этой ситуации. Он уже второй раз видел пламя девушки, но только сейчас обратил внимание на свои ощущения от созерцания этого зрелища. Непонятно почему, но огонь лисицы вызывал внутри чувство беспокойства и опасности. Микото не боялся физического вреда, поэтому решил прикоснуться к девушке. К его удивлению, пламя не жгло, оно охватило руку мужчины и тонкой змейкой поднималось выше. Вдруг перед глазами стали мелькать размытые картинки, уши звенели от переизбытка голосов. Микото отдернул руку и начал судорожно глотать воздух. Он не понимал, что произошло. Куча голосов и силуэтов, одни знакомые, другие чужие.       Хаями начала плакать, пламя погасло. Девушка тряслась и говорила что-то на непонятном языке. Микото хотел снова к ней прикоснуться, но в один миг лисица открыла глаза и отодвинулась к стенке. Девушка накрыла голову руками в защитном жесте. Микото ошарашенно наблюдал за её действиями. Но спустя несколько секунд он залез на кровать и обнял её. На миг Хаями перестала дрожать, но потом начала вырываться. — Отпусти! Я не буду кусаться или упираться! Сделаю всё, что скажешь, но пусти, пожалуйста! — Кого ты во мне видишь Хаями?! — Микото слегка отстранился и поднял за подбородок голову лисы так, чтобы поддерживать зрительный контакт. — Посмотри на меня. Моё имя Суо Микото. Я не знаю, чей призрак тебя преследует, но не смей видеть его во мне.       Голос Микото был спокойным, приказным и размеренным. Хаями расслабилась. С глаз будто спала пелена наваждения. Кошмары исчезли, уступая место реальности. Хаями завела руки за спину короля и, вжавшись в его грудь, начала тихо рыдать. — Прости, — Она тёрлась щекой о его грудь, будто маленький, напуганный зверёк. — Прости, я не хотела никому вредить. Просто те люди, они меня так разозлили… Я не хотела тебя кусать, не хотела показать такую себя… — Глупая лиса, о чем ты говоришь? Знаешь сколько жестокости и пороков во мне? В том месте не было людей, это были звери. В дикой природе действует закон убей или будешь убит. Ты поступила так, как того требовала ситуация.       Хаями кивнула и сильнее прижалась к мужчине. Микото умостился на кровати, а лиса — на нём. Девушка подняла голову и посмотрела в глаза короля. Микото ещё в башне увидел огромный ожог на ранее скрываемой части лица. Сейчас он удивлялся, как мог раньше его не замечать, да и в облике лисицы его не было. — Это особенность демонов. — Что? — Если мы получаем увечье в облике людей, они не проявляются в истинном обличии и наоборот. Но сам факт наличия раны обращение не отменяет. — Ясно. — Он уродливый правда? — Хаями поднялась и оказалась верхом на короле. Она прикоснулась пальцами к ожогу и впилась в него когтями. — Он служит напоминанием о моей слабости, доверчивости и глупости. — Не делай этого, — Микото поднялся и отвёл руку девушки от ожога. — У тебя и так ран достаточно. Всё тело в бинтах.       Микото положил руку на затылок девушки и втянул её в нежный поцелуй. Он сам себе удивлялся. За последнее время король не подпускал к себе ни одну женщину, за исключением Хаями. Причиной этого отчасти была обретённая сила. Король боялся в порыве страсти сжечь женщину, но Хаями была невосприимчива к его пламени. Впервые в жизни Микото дарит девушке не столько страсть, сколько нежность. Это чувство было чем-то новым и до сели неизвестным. Если задуматься, то в плане интимных отношений Микото был зрелым мужчиной, но в плане романтики он абсолютный девственник.       Хаями не сопротивлялась. Она не хотела этого признавать, но близость Микото была ей приятна. Хоть лисица и зареклась когда-то не отдавать своё сердце никому, кроме сына, но сейчас ей было невероятно хорошо и спокойно. Этот мужчина дарил ощущение защищённости и комфорта. Казалось, будто так всё и должно быть с самого начала. Девушка отстранилась и посмотрела в глаза короля. — Микото, мне страшно. — Почему? — Я боюсь того, что в груди. Эти чувства вызывают неоднозначность. Ты мне нравишься, это неоспоримо. Но я боюсь, что снова допущу ошибку. Страшно осознавать, что из-за своей прихоти снова могу ошибиться.       Микото положил ладонь на щёку и провёл пальцем по ожогу. Хаями, словно кошка, закрыла глаза и улыбнулась. В этой улыбке было всё: безнадежность, усталость, радость, страх. — В мире нет ни одного живого создания, которое за всю свою жизнь не допустило ни одной ошибки. Боятся это нормально. До тех пор, пока ты чего-то боишься, можешь быть уверенна, что продолжаешь жить. Страх и боль держат нас в узде, они помогают удержать жизнь в наших руках. Бесстрашный человек — обречённый на скорую смерть. — Как же вы мудры, Красный Король. — С самой первой встречи, и ты, и мальчишка странно смотрели на меня. Я не понимал, почему, но после событий сегодняшнего дня осознал, что жизнь у вас была нелёгкой, а этот ожог, подтверждает догадку. Я не хочу на тебя давить или обязывать к чему-то. Думай, сколько потребуется. — Какое оригинальное и длинное признание. — Ты права. Сегодня я через чур разговорчив. Лучше посплю.       Этим было все сказано. Ребята уснули, не проронив больше ни слова.       Кагура был зол. Такой ярости он не ощущал уже давно. Прямо у него под носом, в такой опасной близости к Осколку Печати Хаоса, творили столь ужасные вещи. Гневу Ками не было предела. Бог начал докапываться до истоков всего этого безобразия. Он, конечно, догадывался, что узнает не самые приятные вещи, но чтобы это длилось так долго и было столько жертв, подобного даже в страшном сне не хотелось видеть. Демоны, духи и прочие существа подвергались издевательствам уже уйму времени. Все это ущемляло гордость Кагуры, заставляло чувствовать отвращение к своей силе, которая ничем не помогла. Единственным, что радовало в данной ситуации, была находка нефритовых статуэток. Хотя за всеми этими происшествиями о разрыве контрактов никто даже не заикался. Было не до этого. — А мне вот что интересно: каким таким образом, наша лисичка при наличии только четырёх хвостов, смогла подчинить себе всех тех демонов? — Невероятно Сиро, оказывается у тебя в голове и толковые вопросы рождаются. — Хен Бин, у тебя проблемы? Так пойди и утопись. — Заткнитесь оба! — не вытерпела Финикс. — Если есть время препираться, потратите его на помощь пострадавшим, — поддержал подругу Ао. — Сиро задал весьма разумный вопрос, — не отрываясь от пострадавшего демонёнка, сказал Мелос. — Она явно не обладает альфой демона и количества хвостов было недостаточно для столь массового подчинения. Так как это произошло? — Благодаря ледяной ярости и общей цели, — Вдруг из ниоткуда появился Кагура. — Всё демоны, которые там находились, имели общие черты: страх, ненависть и желание сбежать. Но у них не было смелости и силы для действий. В отличие от Богов, чьи силы размерены и имеют постоянный объем, силы демонов часто зависят от эмоций. Не зря ведь убить взбешенного демона тяжелее, чем уравновешенного. — Хочешь сказать, что остальным демонам не хватило ярости? — Нам не хватило веры, — отозвался старый каппа. — Все демоны, которые находились на аукционе, уже практически смирились со своей участью, что дети, что взрослые. Но в глубине души каждый надеялся на спасательный круг. Этим кругом стал зов той лисицы. Она пробудила в нас первобытную дикость и ярость демонов. — Это то, к чему я вёл. Весь этот инцидент очень сложный. Люди, которые выступили в роли пленителей и демоны, которые убили внушительное число людей в процессе потасовки. Даже не знаю, как с этим разбираться. — В каком смысле не знаете?! — взревел мальчишка-тэнгу. — Люди лишили нас воли, дома и семей, а кого-то даже жизни! И вы хотите сказать, что не знаете, как поступить?! — Ята, угомонись! — Заткнись, Аканодзяку! Скажете, я не прав? Люди — причина всех наших бед!       Все присутствующие затаили дыхание. Демоны были согласны с мальчишкой. Все они натерпелись достаточно от людей, но выражать прямое недовольство в присутствии Ками не смели. Кагура спокойно смотрел на тэнгу, он глубоко вздохнул и сказал: — Лиса тоже человек. — Что? — Та лиса, что спасла вас, тоже человек. — Ты сейчас пошутить захотел? Никогда на свете человек не будет обладать такой аурой, как у неё. — Говори, что хочешь, но эта девушка когда-то была человеком, и она до сих пор сохранила свет души.       Кагура растворился в воздухе. Ближайшие несколько дней будут для Бога адом.       Скипетр 4 работал и днём, и ночью. Солдаты проводили расследования и задержания касательно инцидента в Башне Михаширо, что стало ударом для золотого короля. Кокуджоджи Дайкаку ожидал налёта зелёного короля, но никак не красного и синего вместе взятых. Загадкой было то, что прямо у него под носом творилось такое безобразие. В башне, где повсюду камеры и тотальный контроль, находилась такая группа людей и не только. Дайкаку был удивлён, ведь это впервые, когда не он ищет нарушителей покоя, а сам является таковым.       Потрепанная башня вызывала кучу вопросов как у обычных гражданских, так и у остальных кланов. Но также вся эта ситуация играла кое-кому на руку. Используя занятость всех правоохранительных органов, стрейны и мелкие демоны начали творить беспорядки, которые весьма неприятно отражались на жизни обычных гражданских. И что прикажете делать в таком случае? Правильно, оставить всю грязную работу на парней с бандитскими рожами.       Пока синие и золотые занимались официальной волокитой, красные усмиряли буйных ребятишек. Как ни странно, участие в этом принимал даже Юме. Мальчик нуждался в разрядке, которую ему и предоставили. Лисёнок с радостью махал кулаками и приструнял разбушевавшихся нарушителей порядка. Но даже с учётом всего того внимания, которое он получал в Хомре, желание увидеться с мамой не уменьшалось, а наоборот, с каждой минутой увеличивалось в геометрической прогрессии.       И вот, спустя две с половиной недели, мать и сын наконец-то встретились. Данный момент тяжело описать словами. Хаями стало лучше благодаря помощи друзей, и она готовилась к встрече со своим милым сыном. Но девушка никак не ожидала, что это произойдёт на несколько дней раньше запланированного. Хаями спокойно стояла у плиты, готовила ужин. В один миг дверь в квартиру громко хлопнула, а на пороге кухни стоял запыхавшийся лисёнок. Юме бросился к маме на шею и разрыдался. Впервые в жизни мальчик не видел маму столько времени. Внутри смешалось много чувств: обида, боль, страх, счастье. От переизбытка эмоций ребёнок был готов выть. Юме жался к матери и обнимал её так крепко, будто та может исчезнуть в любой момент. За кучей всхлипов, рыданий и извинений, эти двое даже не заметили, как сгорел ранее упомянутый ужин.