Другая жизнь

      Единственным местом, которое Гарри ценил в ненавистном огромном доме, был этот закуток. Он немного напоминал его старый чулан, может, именно поэтому его так тянуло сюда. Гарри готов был часами валяться здесь, выходя только когда чувство голода становилось совсем нестерпимым. Мальчик угрюмой тенью скользил по лестничным пролетам, тщательно прислушиваясь возле каждого дверного проема – получится ли сегодня не встретиться ни с кем из родных? Иногда ему это удавалось, он торопливо набирал полную корзину сэндвичей, и спешил возвратиться в свою каморку. Он знал, что не сможет объяснить ни неизменно желчному деду ни прячущей брезгливость за притворными улыбками бабушке, что его так тянет сюда. Почему перетащил одну из многих домашних реликвий благородного дома Поттеров и уже который год ведет себя абсолютно недостойно по их мнению. Как можно объяснить, что он видит в этом дубликате Еиналеж себя вместе с двумя другими людьми – рыжим Роном Уизли и зубастенькой каштановолосой Гермионой Грейнджер. В Зеркале они обнимались и весело смеялись над чем-то. Возможно, над ним самим, над Гарри. Гарри, глядевший на них снаружи, и вправду чувствовал себя посмешищем. Ведь в реальности они не знали его, а он их.       Когда дед впервые объявил, что в Хогвартс он не поедет, Гарри хватило сил только изумленно открыть рот. Мгновенно сменившая изумление ярость выплеснулась в шкаф с фужерами, не оставив там ни единого целого прибора. - Ты не имеешь права! - Я – глава этого дома. И имею право делать все, что посчитаю нужным, понял меня, щенок? Я уже доверил одного Поттера этому старому маразматику. И что я получил взамен? Он завел дружбу с оборотнями и чернокнижниками и женился на грязнокровке! В мои времена и за меньшее могли сломать волшебнику палочку. А ты и близко не твой отец, твоя кровь уже подпорчена. - Твои взгляды сильно устарели, дед. Отпусти меня в Хогвартс, иначе за мной явится сам Дамблдор! - «Ваши взгляды». Выражай уважение, пока я кормлю и одеваю тебя. У тебя нет ни единого кната, ты даже палочку себе купить не в состоянии, чем ты собираешься заниматься в Хогвартсе, помогать местному сквибу мыть полы? А что касается Дамблдора, я не стал бы на него рассчитывать. Как я слышал, он не вылезает из Визенгамота. Причем, далеко не в той роли, к которой привык. Кто-то рассказал Министерству, что Снейп, хогвартский учитель зельеваренья, в свое время служил убийце моего сына. А теперь, получается, учит наших детишек. Хороша школа, нечего сказать. У многих возникли вопросы и к Снейпу и к самому Дамблдору. Пост Верховного чародея он уже потерял. Умный человек на его месте попытался бы откреститься от зельевара, но это же «сам Дамблдор», - передразнил старик. – Всегда старается спасти сразу всех. Не знаю, заборет он министерских бюрократических пиявок или они его, но в любом случае, сейчас ему не до школы, он там почти не бывает. - Но я должен! Там мои друзья, там профессор Квирелл! - Какой еще профессор Квирелл? Твоим профессором буду я. И палочку ты получишь, когда я посчитаю нужным. Так мы хоть точно будем знать, что ты не опозоришь фамилию дружбой с грязнокровками.       Гарри, взбешенный, выбежал из комнаты и неделю не разговаривал ни с кем. Он не знал, что делать. Без магии, без друзей, без палочки, он чувствовал себя как в тюрьме. До этого он грезил днем, когда вступит на платформу 9 ¾, когда выберется из этого дома, в котором каждый смотрел на него как на чужака, но сейчас, выходит, что этот день никогда не наступит. Он попробовал написать друзьям, отправляя сов, он сам понимал, насколько глупо выглядит эти второпях начерканные строки с попыткой познакомиться заново и предостережением опасаться преподавателя в тюрбане. Рон ответил ему вежливым письмом, где не было и капли тепла того Рона, которого Гарри знал столько лет. Мысленно представив, как тот недовольно выводит пером фразы под занудную диктовку Перси, сопровождаемую рассуждениями, что знакомство с сыном самого Джеймса Поттера лишним не будет, Гарри застонал и отправил письмо в камин. Гермиона не ответила вовсе.       После этого дни поползли улиткой. Гарри лежал в своем импровизированном чулане, с тоской уставившись в зеркало, где продолжалось веселье его друзей. Дамблдор или Сириус? Кто первый придет к нему на помощь? Дамблдору сейчас не до него, вряд ли он вообще помнит о сыне Джеймса Поттера. Если Сириус, то ему осталось вытерпеть 3 года. 3 года без друзей, в этом доме. Без магии.       Учеба с дедом оказалась трудным делом. Сощурив глаза тот пристально наблюдал за всем, что делает Гарри, и на каждую его ошибку губы деда расплывались в презрительном смешке. Довольно скоро Гарри понял, что ему не удаются даже самые элементарные заклинания, которые в Хогвартсе осиливал с первого раза даже Невилл. Голова начинала болеть, уже когда он брал в руки палочку, а руки тряслись, предвкушая неудачу. Дед кричал и злился, а бабушка внезапно появлялась из другой комнаты и уговаривала его успокоиться, громко шепча на ухо «Ну чего ты ждешь от парня, ты же сам знаешь, почему он такой.» При этом она периодически поглядывала на Гарри, улыбаясь ему одними губами, а в глубинах глаз плескалось отвращение. Это помогало. Злость, пробуждавшаяся в Гарри в такие моменты, не могла аккумулироваться в заклинание через палочку, но мебель разлеталась, а стекло обрело крайне недолговечную жизнь в семействе Поттеров. Гарри чувствовал, что теряет над собой контроль и стыдился мыслей, которые появлялись в такие моменты. Однажды Гарри, не помня себя, взмахнул палочкой в сторону деда со словами «Круцио». Заклинание не подействовало. Глаза деда полыхнули огнем, он, смотря на внука с нескрываемой ненавистью, легко взмахнул палочкой со словами «Мутус максимо». Мир перестал существовать. Гарри погрузился в пугающую черноту, в которой не было слышно даже его собственного дыхания. Он попытался застонать и не смог, попытался ощупать свое лицо и ничего не почувствовал.       Как узнал Гарри позже, это было одно из любимых воспитательных заклинаний его деда. Оно вызывало у проклинаемого ощущения, что его рот, нос, уши и глаза зарастали плотью, человек находился в абсолютной темноте, в которой нельзя было сказать, сколько прошло времени, час или сутки. Однажды Гарри ползал по лестнице, которую смог узнать, двенадцать раз туда и обратно, только для того, чтобы убедиться, что мир снаружи существует, что он не останется навсегда в этом безвременье. Когда срок заклятия истекал, ощущение было, будто ты выныриваешь с глубокого дна с почти истощенным запасом кислорода в легких, он долго не мог отдышаться после этого. Всю ночь после первого раза Гарри прорыдал у себя на кровати. «Я не виноват, что Темный Лорд убил Его. Я не виноват, что у меня Ее глаза. Я не выбирал всего этого, лучше бы он убил меня. Вы не должны ненавидеть меня за это и вымещать на мне свою боль».       На утро Гарри, встав перед Зеркалом, долго рассматривал отражение. Клон все также улыбался во всю ширину рта, обнимая товарищей. Гарри улыбнулся ему в ответ. И разбил Зеркало одним ударом.