мальчик хочет в тамбов

Первый рабочий день две тысячи шестого года в «Зималетто» ознаменовался очередным Советом Директоров. Кате нужно было, не откладывая в долгий ящик, утвердить план работы на будущий год, а заодно познакомить коллектив с новым переводчиком — Вячеславом Малиновским. Павел Олегович оказался вовсе не против его кандидатуры. Поддержал это решение как мог (возможно, памятуя о биографии Романа и Славика), и пошутил, что такими темпами в «Зималетто» скоро наметится битва кланов — Малиновские против Ждановых, и все вместе они — против Воропаевых. Впрочем, семейственность в бизнесе — это даже хорошо… — Здравствуйте, девочки! — поздоровалась Катя, выходя из лифта, с Женсоветом, который, как и обычно, столпился возле ресепшена. — Всех с прошедшими праздниками, рада вас всех видеть! Как отдохнули? — Катька! — Коллектив тут же бросился к Пушкарёвой, чтобы поприветствовать. — И тебя с прошедшими! Ты сама как?.. — Все здесь, да ещё и без опозданий, — щурясь, подметил Роман, стоявший от Кати по левую руку. — Воистину — новогоднее чудо. Доброе утро трудящимся! — О боже, — театрально заслонил глаза одетый с иголочки Славик, стоявший от Кати по правую руку. — Я только зашёл в офис, и обнаружил эпицентр прекрасного на самом его краю. Против всех законов логики! Столько красивых женщин в одном месте! Нет, я просто потрясён. — А вы брат Романа Дмитрича, да? — не церемонясь, с широкой улыбкой спросила Шура и покосилась на Амуру. — Мы о вас уже наслышаны. Только, по-моему, вы вообще не похожи. — Ни капельки, — подтвердила Тропинкина с подозрением. — Так и не скажешь, что братья. — Девушки, родные, — миролюбиво предложил Роман, — давайте отложим обсуждение совпадений наших генетических признаков на потом? Для начала не мешало бы просто познакомиться. Это, — показал он на Славу, — действительно самый настоящий мой брат, Вячеслав Малиновский. И, вне зависимости от того, похожи мы или нет, прошу любить и жаловать. — А ещё лучше — любить и не жаловаться, — счастливо добавил Славик. — И чтобы никто не жаловался, я подготовился. Открыв большой бумажный пакет, Малиновский-младший начал быстро доставать оттуда пакеты поменьше — плотные, блестящие, с разными праздничными рисунками вроде снеговиков и дедов морозов. Каждый из пакетов был подписан именем той, для кого он предназначался. — Так, Амур, — Слава протянул девушке золотистый, — тебе я, конечно, мог подарить что-то и лично, но не хотелось, чтобы ты сегодня среди всех чувствовала себя обделённой. Поэтому держи и радуйся. — Ого, спасибо, — Амурины глаза загорелись любопытством, — а что там? — Там то, что тебе точно должно понравиться. Я старался. — Ой, Амурчик, — подала язвительный голос Машка, — смотри, чтобы тебя у Зорькина сейчас не увели. А то Малиновские в этом — те ещё спецы. Рома с Катей обменялись многозначительными взглядами, предпочитая не вмешиваться в Славин звёздный час, а Славик тут же переключил своё пристальное внимание на Тропинкину. — А вы, Мария, я смотрю, тот ещё спец по Малиновским? — радушно спросил он, пряча свою фирменную ухмылочку. — Я рад. И для вас у меня тоже есть подарок. Маше достался ярко-красный пакет, в который она тут же придирчиво углубилась с целью изучить содержимое. Через секунду её мрачноватую настроенность тут же как рукой сняло. — Ничего себе! — извлекла она содержимое на свет. — Духи! Хьюго Босс! Это же мои любимые, как вы догадались? У Кати или Романа спросили? — Мы ничего не говорили, — хором ответили Катя и Рома, а Рома добавил: — У Славы был спец-квест — выбрать подарки для Женсовета, видя только ваши фото и получив несколько кратких характеристик. — Если он с задачей справится — значит, примета хорошая, работать будет долго и плодотворно, — усмехнулась Пушкарёва. — Кошку нужно первой пускать в новый дом, а Женсовет — первым задобрить, — не удержался Малиновский от шпильки. Катя постаралась не захихикать, а Амура тем временем справилась, наконец, с плотной упаковкой, в которую была запечатана новенькая колода карт — причём не игральных, а Таро; не стандартных, а дизайнерских. — Слава, но зачем было так тратиться, — смутилась Буйо. — Спасибо, но это же стоило… Я боюсь представить, сколько! — Цена вопроса не важна, — беспечно ответил Славик. — Тем более, ты мне первому погадаешь на этих картах. Протестируем их в деле. — За обедом! — обрадовалась Амура. — Договорились. Слава достал ещё пакеты и протянул их остальным — Ольге Вячеславовне, Светлане, Татьяне и Шуре. Уютовой досталась синяя вязаная шаль из чистой шерсти. Локтевой — толстый ежедневник в кожаном переплёте. Пончевой — коробка пирожных ручной работы. Шуре — боксёрские перчатки. — Я как раз хотела купить новый ежедневник, — удивлённо ответила Света. — Вот думала сегодня после работы заехать. — А я на днях в секцию бокса записалась, — ошарашенно сказала Кривенцова. — Слава, вы ясновидящий, что ли?.. — Ну, про то, что я люблю поесть, и так все знают, — прокомментировала счастливая Таня, — но тоже спасибо! — Она приоткрыла коробку и принюхалась: — Господи, неужели морковные? — Морковные, — улыбнулся Вячеслав. — Ну тогда точно — ясновидящий. — Слава, мне даже страшно подумать, во сколько вам обошлась эта шаль, — пожурила парня Ольга Вячеславовна, — такой материал… Спасибо огромное, но мы бы и так были вам рады. — Я знаю, что были бы, дорогая Ольга Вячеславовна, — тут же приблизился к ней Слава, пожимая тёплые руки, — но мне показалось, что это будет вполне уместно. Людям нужно иногда делать приятно просто так, а особенно — девушкам. — Ну вы, конечно, нашли девушку, — рассмеялась Уютова. — Возраст, Ольга Вячеславовна, ничего не значит, — заверил её Малиновский-младший, — ну, может, только для призыва в армию. Но это вам не грозит. Мне кажется, вы ничем не уступаете остальному коллективу. — Молодой человек даже имена все наши запомнил! — восхитилась Локтева. — Вот это я понимаю — подготовился. Славик вальяжно полуобернулся к брату с Катей: — Ну что, квест я прошёл? Роман и Пушкарёва были поражены происходящему не меньше. Они честно-честно не помогали Славику с выбором подарков. Вот нисколечко. — Даже не знаю, что и сказать, — почесал голову Малиновский. — Либо ты превзошёл меня в умении очаровывать прекрасный пол раз в десять, либо у тебя среди знакомых есть как минимум один ФСБшник. — На второе даже не надейся, братик, — засверкал победной улыбкой Слава. — Я же говорю, что молодость всегда в выигрыше. — А что, вы тоже собираетесь, как и Роман Дмитрич, перебрать всю женскую половину «Зималетто», или вы более скромны в своих запросах? — проявляя чудеса непосредственности, спросила Шура, а затем, наткнувшись на кучу недоумённых взглядов, покраснела. — Извините, вырвалось. Катя, прости, я чёт ляпнула, не подумав. — Шурочка, а вы мне нравитесь! — бодро ответил Славик. — Не беспокойтесь, фамилия Малиновский — это не клеймо. Я в своих предпочтениях более критичен. Просто Рома, чтобы не пропустить одну-единственную, решил перепробовать всех, а я — я и так увижу ту, которая мне нужна, без всего вот этого… Женсовет одобрительно загудел, очаровываясь Малиновским-младшим всё больше. — То есть перед своим шефом, — обиделся Роман, — родным, любимым шефом вы, Кривенцова, извиниться не хотите! Помните, что бывает с теми, кто помянет прошлое? Шурочка инстинктивно прикрыла левый глаз, а Маша снова не удержалась: — Такое уж прямо прошлое, Роман Дмитрич! — Затем тоже спохватилась: — Ой, прости, Катюх. Мы всё никак не можем… привыкнуть к этому вашему… кхм… сюрреализму. — Всё нормально, девочки, — и не подумала расстраиваться Пушкарёва, лишь хитро поглядывая на Романа. — Мы сами ещё не привыкли. — Но процесс привыкания мне очень даже нравится, — с готовностью приобнял Катю Рома. — Девчата, раз вы у нас самый громкий рупор «Зималетто», прошу распространить — Роман Малиновский и Екатерина Пушкарёва теперь официально пара. Никто её не принуждал, меня тоже, союз основан исключительно на добровольных началах. Что бы там ни говорили. Все запомнили? За спиной Ромы послышался удивлённый возглас: — Да что вы говорите! Все обернулись и увидели, что в зималеттовском полку прибыло: из лифта вышли Милко, Александр и Кира. — Доброе утро, — оглядывая всех присутствующих, поздоровался Воропаев. — Я смотрю, начальство у нас всё ближе к народу. — Затем он с интересом уставился на руку Романа на Катиной талии: — Или Павел Олегович уже выгнал вас взашей, узнав о вашем служебном романе? — И не надейся, Сашенька, — улыбнулся ему Малиновский. — Доброе всем утро, — подала голос Кира. Выглядела она гораздо лучше себя прошлогодней — волосы были уложены в новую, небрежную причёску, которую украшали ещё не растаявшие снежинки, а с лица сошли бесконечная усталость и сомнения. Теперь Кира улыбалась вполне расслабленно. Возможно, она уже успела решить все свои вопросы с Андреем — спрашивать о природе таких перемен кто-либо побоялся. Милко же, услышав последние Ромины слова, не смог сдержать громогласного изумления. Он быстро подошёл к Малиновскому, оценивая того иронично-горестным взглядом гомосексуала, теряющего последнюю надежду. — Ромио! — заныл он. — Ну ты-то куда! Я поверить не могу! Это что получается, ты больше не собираешься заглядывать ко мне в мастерскую? И я больше не смогу лицезреть твоё одновременно ангельское и порочное личико? Ты что, окончательно покидаешь большой модельный спорт? — Ого, — вытаращил глаза Слава, — девочки, я чего-то не знаю? — Милко, родной, — тут же начал успокаивать маэстро Роман, — любого спортсмена можно заменить. Я думаю, тебе найдётся кого лицезреть кроме меня. Кто-то хотел нанять новых стилистов, разве нет? — Хотел, хотел, — отмахнулся Милко и глянул на Рому с ужасом: — Может, ты ещё и жениться собрался? А то же сейчас все вокруг женятся! Все хотят шикарные свадьбы на лимузинах! Нет, ну нет, ты не можешь! Весь «Голубой огонёк» потеряет тебя! — «Голубой огонёк» меня, вроде бы, и не находил. — Потеряет последний шанс затащить тебя в свои ряды! — Милко, не переживайте, — доброжелательно улыбнулась Катя. — О свадьбе речи нет. Да и в мастерскую, — она легонько похлопала Рому по груди, — можешь ходить сколько угодно. В целях вдохновения. И даже в «Голубой огонёк», если захочется. Я ревновать не буду. — Слышал? — сказал Рома с гордостью. — Это моя Катя. — Лягушка! — Милко взглянул на Катю без обычной своей неприязни. — Ты мне сейчас стала даже немного симпатична, так и быть. А не боишься, что уведут? — Быть с Романом Малиновским — это значит не бояться ничего, — рассмеялась Пушкарёва. — А ты не только в цифрах умная, — похвалил маэстро. — Растёшь. — Не надо меня никуда уводить, — возмутился Малиновский, — я же не телок! — Вы посмотрите, какая идиллия, — кисло отозвался Александр, — бабник стал примерным бойфрендом, а страшилка — уверенной в себе красоткой. И жили они долго и счастливо — она прощала ему бесконечные измены, а он героически мирился с тем, что она далеко не модель… — Саш, — прервала брата Кира, — не начинай. — И неожиданно мило улыбнулась Кате: — Извините его, он как обычно не в духе. Наконец, на передний план вышел Слава. — А-а-а, — протянул он, — так это вы тот самый великий и ужасный господин Воропаев, который всё никак не может втиснуться на пост президента? — Он самый, — осклабился Александр. — Позвольте заметить, пока что не может. Это вопрос времени. А вы у нас кто? Неужели новый курьер? То-то я думаю — куда подевали Фёдора? — А это, Сашенька, мой родной брат, — всё с такой же гордостью ответил Роман. — Вячеслав. Он будет официальным переводчиком «Зималетто». Можем устроить тебя его помощником, а то до сих пор непонятно, зачем ты так часто здесь появляешься. — О, так это продолжатель твоего основного дела, Малиновский! — фальшиво обрадовался Воропаев. — И какой язык основной? Наверняка немецкий? — И немецкий тоже, — ответил Слава. — Догадываюсь, на каких ресурсах вы его изучали. — Вот не надо, — Малиновский-младший тут же оскорбился. — Не надо говорить о том, чего не знаете. Между прочим, на ТЕХ САМЫХ ресурсах — куча возможностей для изучения языка. Я благодаря им узнал, как по-немецки будет «перфоратор» и «фигурная отвёртка с длинным жалом». — Жаль, что к высокой моде это никак не относится, — хмыкнул Александр. — Ни перфораторы, ни отвёртки. Молодой человек, вы явно перепутали сферы деятельности. — Поверьте, — Слава лёгким шагом прогарцевал к Александру и неожиданно резко ухватил того за длинный галстук, — я смотрел МНОГО тех самых видео. На самую разную тематику. И со стилистами, и с моделями. И, кстати, большинство из них были из раздела… м… однополой любви. — Он наклонился ближе к мужчине и томно прошептал: — Оставишь номерок? Александр от такого напора растерянно отшатнулся. — Мы на ты… не переходили. Кира весело-превесело расхохоталась. — Господи, ну наконец хоть кто-то тебя заткнул, Саш! Милко тут же переключил всё своё внимание на нового члена команды. — Рома, а ты никогда не рассказывал, что у тебя есть брат, — подошёл он к Славе, с огромным интересом оглядывая того с ног до головы. — Причём такой красивый и стильный брат… Это что, пиджак от Диор? Мальчик, хороший выбор, но у меня для тебя есть гораздо лучше… Окей, Ромио, я согласен, чтобы ты больше не приходил в мастерскую, но только если он сменит тебя! — Господин Вуканович, — подмигнул ему Славик, бросая Сашин галстук, — расстрою вас. Я самый ортодоксальный гетеросексуал на свете. Здесь Малиновские не подкачали. — После этих слов он бросил короткий, едва заметный взгляд на Киру. — Ну это просто НЕчеловечно! — всплеснул маэстро руками. — Это жестоко! Так быстро обрести надежду, и снова её потерять! — Но я не против ни мастерской, ни «Голубого огонька», — тут же заверил его Слава. — Я человек широких взглядов. Могу, кстати, и познакомить кое с кем. Милко тут же перестал причитать и стал крайне собранным. — Правда можешь? — Могу. — Отлично! Приходи ко мне сегодня днём. Я тебе таких девочек покажу — это будет просто отпад. Таких ты ещё не видел. — О, дорогой брат, — весело добавил Рома, — ты влюбил в себя всех. Если Милко зовёт тебя к себе в мастерскую в первые минуты знакомства — это точно хорошая примета. Ты здесь не пропадёшь. — Спасибо, я обязательно загляну, — с энтузиазмом согласился Слава. — Но насчёт «ещё не видел» не согласен. — Он обвёл всех присутствующих рукой. — Столько красоты вокруг! — Это ты называешь красотой? — Милко кисло покосился на Женсовет. — Нет, ну только если Олечка. И Кирочка, — он взял Воропаеву под руку, — моя любимая Кирочка. Эталон! — Кира Юрьевна, — Слава кивнул и осторожно пожал Кирину тонкую руку, — я очень рад познакомиться. — Взаимно, Вячеслав, — приветливо ответила Кира, пожимая его руку в ответ. — Ещё один Малиновский нам точно не помешает. Веселья никогда не бывает много. — Дорогая Кира, а вот этот постулат про веселье… Ты когда его стала придерживаться? — осторожно поинтересовался Роман. — А вот в новом году и стала. — И что же этому поспособствовало? — Если ты про своего друга — то именно он и поспособствовал. Женсовет тут же навострил уши и все остальные органы чувств. Роман с Катей озадаченно переглянулись. Кире, впрочем, скрывать было нечего; она и не старалась. — Да, мы с Андреем расстались, — во всеуслышание подтвердила Воропаева, — говорю сразу, чтобы у девочек уже сегодня была тема для обсуждения. А не то работать будет скучно! Прокомментировать эту информацию никто не успел: дверцы лифта вновь распахнулись и пропустили вперёд Павла Олеговича, который посмотрел на всех так, что сразу стало понятно — придётся разбредаться по рабочим местам. *** Работалось плохо. В конференц-зале по большей части царила атмосфера творческого хаоса. Даже Катя, которая всегда была готова на трудовые подвиги, всё никак не могла собраться. Оттарабанив план по новым торговым точкам и официально представив Славу коллективу, Катя предоставила слово Павлу Олеговичу, а сама начала тихонько сопеть в кресле. Зимняя морозная погода совсем не способствовала бодрости; то, что они с Ромой так и не смогли лечь в двенадцать, как изначально планировали, и всю ночь промаялись какой-то ерундой — тем более. Павел Олегович тоже вещал недолго, а затем и вовсе скрылся на неопределённое время в кабинете, чтобы ответить на звонок партнёров из Англии. Все с радостью начали болтать о чём угодно, но только не о работе. Кате же уснуть не дал Слава, который сидел рядом и был для девяти утра отвратительно активным. — Катя, — потормошил её он. — Эй, президент, ало! Ты поспать решила, пока остальные работают? — Чего? — с трудом очнулась Пушкарёва. — Эффективная организация труда, говорю. Поговори со мной, раз уж проснулась. — А ты не знал, что выспавшийся президент — залог успеха компании? — проворчала Катя. — Так дома надо спать. А сейчас поговори со мной. — О чём? — Вот этот Андрей, которого я не видел, но он всё равно незримо всегда с нами… Прямо как бог! Они с Ромой прямо друзья навек? — Прямо да. — Но у них, я так понял, какие-то проблемы? — Временно в ссоре. Рома расскажет тебе, если захочет. — Рома ничего мне рассказывать не будет, потому что вся эта история с вашим тройничком характеризует его с плохой стороны. Ну, во всяком случае, точно не сейчас. — Значит, позже. Потому что никого из нас эта история не характеризует хорошо, — усмехнулась Катя. — Если мы тебе расскажем, ты потом с нас не слезешь. — Ну Ка-а-а-тя! — тихо заканючил Славик. — Я же знаю, что это из-за тебя! Расскажи хотя бы кратко. Я так люблю чужие тайны! — Слава, нет. — Ну расскажи! Я в долгу не останусь. Ты же президент, деловая женщина! — Говоришь, не останешься? Ну, я подумаю. — Думай быстрее. Три, два… — Ладно. Пообещай мне, что перестанешь предъявлять Роме претензии за его долгое отсутствие. Я понимаю, тебе было тяжело, но, поверь, ему было не легче. — Последние десять лет он был вполне себе в шоколаде. — Я думаю, он заслужил это после того, что пережил. — Будешь его защищать до последнего, да? — Буду. — Окей, воспитательница. Я не дурак, всё понимаю. Просто натура у меня такая. Придирчивая, уж простите. Но, хорошо, я обещаю следить за собой. Теперь рассказывай. Пушкарёва задумалась: как рассказать всю эту историю, не слишком погружаясь в неприятные подробности. — В общем, так… Тем временем Рома, несмотря на бессонную ночь, о сне вовсе не помышлял. Рядом сидела цветущая Воропаева, и причины этого цветения хотелось выяснить до самых мельчайших подробностей, как и детали расставания с Андреем. Раз уж обсудить это напрямую со Ждановым не получалось. Малиновский во время каникул звонил ему несколько раз — но постоянно натыкался то на абонент вне зоны, то на длинные, пространные гудки. Андрей не перезванивал, не сообщал никому точную дату возвращения — даже Павлу Олеговичу — и вообще как будто самоустранился. Ох уж эта его вечная возвышенная жертвенность! И, несмотря на то, что Роману с лихвой хватало новых впечатлений от жизни, он бы соврал, если б сказал, что совсем по Андрею не скучает. Эх, Палыч. Только бы ты вернулся побыстрее — а там хоть трава не расти. Поговорить, подраться, напиться — что угодно, но помириться всё равно придётся. А сейчас можно было докопаться до Киры, чтобы узнать хоть что-то новое. — И давно вы с Палычем расстались? — Перед самым Новым годом, — охотно поделилась Кира, потому что ей, видимо, хотелось поделиться. — Не расстались. Он сам ушёл. Сказал, что устал от всего, и от меня тоже. Собрал вещи и смылся. — И поэтому ты выглядишь так, будто только после медового месяца? — А что мне, рыдать? — фыркнула Воропаева. — Я понимаю, тебе, как лучшему другу Андрея, хотелось бы, чтоб я убивалась… — Кир, не говори ерунды. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-то убивался. Тем более ты. — Серьёзно? Ну ладно. Так и быть, Ром, я тебе поверю. — Кира лукаво улыбнулась. — Я рыдала все праздники. На Новый год, на Рождество. Устала, жидкость кончилась. И сил нет на расстройство. Хватит! Ушёл, значит, счастья ему. — Фаза отрицания? — Видимо, она. Знаешь, а мне впервые за последний год так хорошо. Может, это, конечно, иллюзия. Но она в любом случае очень приятная! — Искренне рад за тебя, Кирюш. Смотри, чтобы тебе потом Палыча пристрелить не захотелось. А то я иногда смотрю телевизор перед сном, там такие страшные истории рассказывают про женщин, одержимых местью… — Меньше смотри телевизор! Выкини его вообще. Я вот фото с Андреем все повыкидывала. Ну, чтобы он не светил своим безупречным лицом, пока я наедаюсь пирожными. — Ты? Пирожными? Кирочка, ты же всегда следила за фигурой. — Ничего с этой фигурой не случится от недели разгула. А если и случится — я задолбалась постоянно соответствовать кому-то или чему-то. Вон, на Пушкарёву твою наезжала постоянно, а если так подумать, она же из всех нас самая смелая была. Приходила на работу в чём попало — так это достойно уважения, а не насмешек. А я, Рома, дура! — Э-э-э, — оторопел Малиновский, — видимо, расставание на тебя очень сильно повлияло. Раз ты уже Катю нахваливаешь. Ты не приболела? — Вот не надо меня в больные записывать! Всё прекрасно. Человек что, не может пересмотреть свои взгляды? — Такой, как ты — очень сомнительно… — Это завуалированное оскорбление? — Это факт. — Ну и не верь, если не хочешь. Знаешь, в твою счастливую любовь с Пушкарёвой тоже слабо верится. Но я же ничего тебе не говорю. Потому что я воспитанный человек. — А мне, может, интересно. Почему это слабо? — Ну потому что ты на самом деле бабник, и даже Жданов не мог бы с тобой соревноваться. И чтобы ты серьёзно запал, да ещё и на такую, как Катя… Так, по-моему, только в сериалах бывает. Хотя, — Воропаева пожала плечами, — может, я и неправа. Может, ты на неё потому и обратил внимание, что она не похожа на все твои предыдущие пассии. — Ох, Кира, знала бы ты, почему я вообще обратил на неё внимание… — Тут удивительно, что она на тебя клюнула. Я до последнего была уверена, что ей нравится Андрей. — А он ей и нравился. Разонравился, когда подключился я. — Значит, я правильно чувствовала, — победно ответила Кира. — Меня не проведёшь. Получается, ты, сам того не осознавая, делал всё, чтобы спасти наши с Андреем отношения. Но они бы и так развалились. А, знаешь, Ром, мне хочется, чтобы у вас с Катей всё было хорошо. Хоть у кого-то. Пусть это и будет против всех законов логики, но почему бы нет? Рома тихо хмыкнул; пока что не нашлось ни одного человека из давно знающих и его, и Катю, кто поверил бы в их пару как в возможное, объяснимое явление. Женсовет наверняка хотел спасти подругу от рук загребущего зималеттовского казановы, родители Пушкарёвой вообще предпочли бы, чтобы она сидела дома и не встречалась ни с какими лицами мужского пола, Андрей — понятное дело, он уже своё мнение высказал… Славик не считался — они познакомились слишком недавно. Тем не менее, чем сильнее было неверие общества в будущее Кати и Ромы, тем большую веру чувствовал сам Малиновский. Такой вот парадокс. То ли из вредности, которая у них со Славой — явно семейная черта, то ли потому, что мнение общества — это то, к чему стоит прислушаться и подумать ровно наоборот. Если общество говорит, что всё плохо — однозначно, всё будет прекрасно. Удивительно, что именно Кира выказала хоть какое-то понимание. Не такая уж она, оказывается, и стервозная, когда не озабочена Андреем. Рома уже и забыл, какой она была, когда только начала встречаться со Ждановым. Лёгкой, беспечной, смеющейся — мечтой любого мужчины… На Киру был направлен и взгляд с другой стороны, уже далеко не первый за это утро. — Миссис президент… То есть я теперь даже не знаю, как мне тебя называть. Госпожа Горгона… — У вас с братом семейное — давать мне прозвища? — Ещё как. Может, ты в курсе, как давно расстались Андрей и Кира Юрьевна? — Не знаю. Мы не общаемся близко ни с Кирой, ни с Андреем. — Ладно, это я выпытаю у Ромы, они с Кирой явно не о работе говорят. — С чего такой активный интерес? Славик вновь уставился на Воропаеву, которой за всё утро кроме приветствия не сказал ни слова, несмотря на всю свою коммуникабельность. Кира, почувствовав, наконец, пристальный взгляд, обернулась и подарила Малиновскому-младшему вежливую улыбку. — Просто так. — Слава, пялиться так на женщину — это неприлично. Веди себя скромнее. — А это, Катя, не просто женщина… Это та женщина, которую я искал. — Утверждаешь ты после часа знакомства? Ну-ну. — Знакомство — это формальность. Вы с Ромой тоже сразу запали друг на друга, просто не сразу это поняли. А я понял. Ты просто посмотри… Какая она! — Ага, — фыркнула Катя, — осталось только Кире объяснить, что она от тебя без ума. Просто пока ещё не поняла этого. — Поверь, у меня впереди много времени. И целый штаб осведомителей. Зря я им, что ли, подарки дорогущие дарил? — Ах ты… А я думала, это от чистого сердца! — Конечно, от чистого сердца. И от маленькой, грязной души. Даже бескорыстные поступки нужно совершать с прицелом на будущее. — Разве они тогда бескорыстные? — Конечно. Рассказать мне про Киру за упаковку «Хьюго Босс» — поверь, это не такая уж большая плата. Да для Женсовета это и не плата, а дополнительный подарок. — Смотри-ка, — Катя посмотрела на Славу по-президентски покровительственно, — дня не проработал в компании, а как освоился. — Я же Малиновский — я умею разбираться в людях. Думаю, ты понимаешь, что эти слова — не пустой звук. — Куда уж мне, простой Пушкарёвой... Тем временем Кира вновь обратилась к Роману: — Малиновский, почему твой брат так активно сверлит меня взглядом? Я ему не нравлюсь? Рома мельком взглянул на Славика и усмехнулся: — По-моему, как раз наоборот. Просто Слава только из провинции — ещё не научился манерам. Слишком прямолинеен. — Но у него такие глаза, будто я ему неприятна… — Поверь, у Малиновских так проявляется настоящая симпатия. Сказав это, Рома почему-то почувствовал огромное удовлетворение. От сопричастности, что ли — что можно судить о каких-то чертах характера, основываясь на фамилии. Это было новое и приятное чувство. Кира задумалась, неосознанно покусывая ручку и периодически посматривая в сторону Малиновского-младшего. Погрузившись в длительные, изматывающие отношения с Андреем она, наверное, уже забыла, что это такое — внимание мужчин, поэтому сейчас слабо понимала, как себя вести. — Ему лет-то сколько? — Не бойся, — хмыкнул Роман, — не посадят. Нет, а Славик, конечно, не промах, подумал он. Обратить внимание, пожалуй, на самую сложную из всех девушек «Зималетто» — это надо быть очень смелым человеком. Ну, или полным придурком. Рома послал полный иронии взгляд Кате, и Катя ответила ему тем же. Это на их молчаливом языке значило — обсудим позже. И это было здорово; ведь мир для Малиновского с определённого возраста был разнообразным набором причин повеселиться, а с Пандорой этого веселья становилось ровно в два раза больше. …Наконец, все потихоньку начали растекаться из зала кто куда. Милко, не дав возможности Урядову показать Славе его новый кабинет, сразу же утащил Малиновского-младшего к себе в мастерскую. Воропаев, раз пять напомнив, что Катино президентство — затея провальная, с чувством исполненного долга уехал. Кира упорхнула поболтать с Викой, которая, конечно же, не изменяя своим прошлогодним привычкам, опоздала на работу часа на два. Остались Катя с Ромой и Павел Олегович. Тот, перед тем, как покинуть кабинет, заметил весьма осторожно: — Поздравляю. Надеюсь, ваши взаимоотношения… не повлияют на рабочий процесс. — Будьте уверены, — радостно ответил Роман. — Только простимулируют, — добавила Катя. — Тогда я рад. — Павел улыбнулся. Затем, слегка приспустив очки, добавил: — Я редко говорю такие вещи, но вы — прекрасная пара. — Вы первый, кто это говорит, Пал Олегыч, — заверил его Малиновский. — Так что момент особо торжественный. — Остальных не слушайте, — посоветовал Жданов-старший. — Если бы я в своё время слушал остальных, не было бы никакого «Зималетто». Столько людей говорили, что ничего не получится. Они всегда так говорят. И тем не менее сейчас мы все здесь. Кивнув им обоим, Павел Олегович тоже покинул зал, и Роман с Катей, наконец, остались вдвоём. — Поздравляю, Пандора, — улыбнулся Роман, разворачивая Катю к себе и целуя её в губы. — В лагере «против» практически все. В лагере «за» — Павел Олегович и неожиданно Кира. — Кира? — с удивлённой улыбкой переспросила Катя. — Вы об этом шептались полсобрания? — Ну не только. О разном. Спрашивал, что у них там с Андреем. — Как она? — Держится. Думаю, справится. Она вдруг стала похожей на нормальную. Я давно её такой не видел. Тем более — на неё кое-кто обратил внимание. — Слава-то? — усмехнулась Катя в губы Малиновскому. — Вы об этом шептались полсобрания? — Ну не только. Вообще он сказал, что Кира — женщина его жизни. — Опрометчиво. — Поцелуй. — Переубеждать бесполезно. — Ещё один поцелуй. — Да знаю. Ну, если ему скучно жить — пусть пробует. Катя смерила Малиновского скептическим взглядом: — Ты и меня окручивал наверняка с теми же мыслями. — С тобой точно не соскучишься! — подтвердил Роман, активно поглаживая Катю по талии и спускаясь ниже. — Слушай, — прошептал он ей на ухо и чуть прикусил за шею, — ещё немного, и сдерживаться не получится. Этот стол слишком соблазнительно большой. И пуговицы на твоей рубашке так легко расстёгиваются… — О, нет-нет-нет, — тут же отклонилась Катя. — Отдохнули, надо и поработать! — А, может, всё-таки?.. — Зайдут! Тут даже двери не запираются. — Да все тут так насиделись, что ещё неделю не заглянут. — Про закон подлости помнишь? — Может, тогда в каморку? О, там бы было вообще классно… — Рома вновь прижал Катю к себе и начал покрывать поцелуями всю поверхность шеи. — Темнота, теснота, и искать точно никто не станет. — Рома, отстань! — прерывисто выдохнула Катя. — Ещё немного, и я соглашусь. — Так я этого и добиваюсь. Волевым усилием Катя всё-таки сбросила Ромины руки с себя, отошла от него на безопасное расстояние и показала язык. — Может быть, когда я снова стану секретаршей. Президенту непозволительны такие вольности. — Ты не женщина, — взвыл Малиновский, — ты кремень! Между прочим, Жданов, когда был президентом, так сильно о своей репутации не пёкся. — А я пекусь, — покачала Катя головой, ехидно посмеиваясь, — при температуре сто восемьдесят градусов беспокойства. Работать пора, Роман Дмитрич! Помните ещё такое слово или уже забыли? — Лучше бы не вспоминал! Роме не осталось ничего другого, как пойти за своей Пандорой вслед, довольствуясь обзором на её спину и бёдра. Впрочем, даже это он делал с огромной радостью. Всё радостно, когда влюблён, а особенно, когда влюблён взаимно. И так бывает! *** Славик всегда был умным парнем: он понимал, что в любом коллективе прежде всего стоит плотно дружить с теми, кто много знает. Когда ты осведомлён о всех самых свежих сплетнях, чувствуешь себя гораздо увереннее; да и если на своей биографии расставить акценты правильно, то до всех остальных коллег долетит только то, что нужно именно тебе. Нет, девочки Славе и в самом деле были симпатичны, а Ольга Вячеславовна так и вообще показалась изумительным созданием. Но кто сказал, что там, где приятно, не может быть и полезно? Так что Малиновский-младший решил сразу брать быка за рога и вливаться в шумный женский коллектив, не теряя ни секунды драгоценного времени. Ради такого дела даже «Ромашка» была хороша, хоть он и старался обычно выбирать заведения поприличнее и подороже. Но нужные сведения — прежде всего. Честно, Кира его поразила настолько, что откладывать в долгий ящик не было никакого терпения. Что это была за женщина! Гордая Снежная королева с горячим, обжигающим нутром, которое так явно и трогательно просвечивается. Прекрасный, хрупкий цветок, который нужно беречь от малейшего дуновения ветра. Совсем другая. И глаза — в глазах её было столько всего… Никогда ещё Слава не испытывал такого многообразия чувств при одном-единственном взгляде на кого-либо. Кажется, он пропал безвозвратно. Женсовет, однако, был не согласен. — А ты зачем Кирой интересуешься? — спросила Маша. — Понравилась, что ли? — Если понравилась, то лучше сразу передумывай, — посоветовала Света. — Она нашего бывшего шефа, Жданова, очень сильно любила. И вряд ли за такое короткое время успела разлюбить. — Даже то, что они расстались — ничего не значит, — подтвердила Таня. — Может, ещё и сойдутся. Это у них не в первый раз. А затем полился огромный поток общественного сознания, которого Слава так жаждал. — Да даже если не сойдутся — оно тебе надо? — Она жутко ревнивая, будет только изводить подозрениями и истерики закатывать. — Девочки, а помните, когда она только начала с Андреем встречаться? Она ведь была совсем другая… — Да! А я говорю — это всё мужики виноваты, что женщины такими становятся. — Девочки, я так скажу: не давал бы Жданов повода, и Кира бы была нормальной. — Как знать. Может, если бы Кира не была такой истеричкой, и Андрей Палыч меньше бы гулял. — Просто какой-то замкнутый круг. — Ну вообще-то в расставании никогда не виноват кто-то один. — Во-во. Оба хороши. — А помните, как он ей в первый год постоянно доставку цветов в офис заказывал? Огромные букеты лилий каждый день! Она их так любила. А потом всё, конфетно-букетный период кончился. Малиновский-младший слушал предельно внимательно, на подкорке мозга записывая каждую сказанную девушками фразу. С этим великим и ужасным Ждановым хотелось побыстрее познакомиться — раз уж он так или иначе был задействован в жизни всех важных Славе людей. Ну а Киру… Киру Андрею Палычу, решил про себя Славик, придётся отпустить, что бы он там ни планировал. Страшные характеристики Воропаевой от Женсовета Славика нисколько не пугали. Он был уверен: нет виноватых и плохих, когда люди друг другу не подходят. Если твоя драгоценная улыбка меркнет рядом с одним человеком, то это вовсе не значит, что она не засверкает вновь с другим. Всё зависит от того, с кем ты. — Ой, Слав! — спохватилась Амура, доставая из сумки подаренную им колоду карт. — Я же обещала тебе погадать. Самому первому! — А вот это я с удовольствием, — вынырнул из своих мыслей Славик и обворожительно улыбнулся. — Погадай мне сейчас же, Амур. Хотя я и так знаю, что там будет, но лишние подтверждения никогда не помешают. — Никто из нас не может знать, что будет, — с укором покачала головой Буйо. — Не будь таким самонадеянным. — А я — знаю. Ведь даже если ему выпадут сплошные неудачи и разочарования в любви, он найдёт для карт другую трактовку. Разрушения? Значит, он создаст нечто новое. Ссоры и скандалы? Значит, он помирится. Смерть? Значит, он переродится. Каждый человек сам раскладывает карты своей судьбы — и никак иначе.