***
- Oh, my, my, my There's a thousand miles between you and I Oh, my, my, my Just a thousand miles between me and paradise...
Дорога длиной в тысячи миль. Алый спорткар с открытым верхом несется на предельной скорости. Ветер треплет волосы алого гонщика. Грелль вопит от захватившего его восторга, давно утопив педаль газа в пол, подпевает несущейся из динамиков магнитофона попсовой песенке, неожиданно отозвавшейся чем-то в душе. Сейчас он может себе это позволить. Сейчас весь этот мир вокруг принадлежит только ему. Скорость, адреналин, сухой жаркий воздух - и ни одной живой души на сотни миль окрест. Хотя от лицезрения одного человека он бы сейчас не отказался. Одного зануды в неизменном строгом костюме... Воспоминание обжигает и охлаждает одновременно пылающую голову, и Грелль сбрасывает скорость, вздыхает. Он так и не появился, но Сатклифф все равно ждет. Он умеет ждать, и верит, что Уильям все-таки придет. Рано или поздно. Нужно только еще немного потерпеть… Маленький, затерянный в пыли пустыни городок с незаметным названием. Старый бар, заправка с проржавевшим, но работающим оборудованием. Люди, погруженные в сонное оцепенение, для которых Сатклифф – как упавшая с неба звезда – напоминание о другом, непонятном, далеком и неважном мире. Грелль ярко выделяется из их привычной среды. Тонкий, как тростинка, бело-алый, в выгоревших до белизны джинсиках и рубашке-шотландке в красно-зеленую клетку, завязанной на груди в толстый узел. Рукава подвернуты, обнажая изящные руки. На голове – белая кепка с какой-то алой надписью (Грелль и сам не помнит, что там). Глаза закрывают зеркальные очки. Модный, яркий, страстный – и чужой. Остановился, чтобы заправиться – и сорваться дальше, в свое бесконечное путешествие к неизвестной мечте. Он чувствует на себе изучающий взгляд, чуть поворачивает голову, чтобы встретиться глазами с заправляющим бензобак мальчишкой. Загоревший до черноты, темноглазый и светловолосый, он не скрывает любопытства и восхищения. Не осмелится заговорить – родители давно приучили не разговаривать с проезжающими мимо чужаками. Но восхищаться ими они не запретили – и мальчик пожирает глазами этого гостя из другого мира. А Грелль наслаждается чужим вниманием, которое нужно ему, как воздух, и которого почти невозможно найти в бесплодной пустыне. Впрочем, грех жаловаться – он сам выбрал свой путь. Ему, как Иисусу, нужно было это путешествие в сорок лет вдали от жизни. И пусть его путешествие длится пока всего лишь десять дней – даже меньше, если считать перелет и обустройство в Нью-Йорке – но ему это было нужно. Отдохнуть, отдышаться, освободить голову. Подумать. И он еще не насытился свободой. Толкнувшись бедрами в жаркий бок спорткара, он выпрямился и качнулся к мальчишке. Тот замер, как кролик перед удавом. Не отойти – ведь бензин еще не залит до конца – но и оставаться страшно. Что можно ждать от непредсказуемого незнакомца? Грелль давит смешок, приближается, наклоняется, мягко обхватывает тонкими пальцами с алым маникюром шланг чуть ниже рукоятки. - Спасибо, крошка. Дальше я сам справлюсь. В другой руке соблазнительно похрустывает бумажка в десять баксов. Мальчик неуверенно тянется к ней пальцами, берет, отступает на пару шагов назад, оставляя пистолет в пальцах Грелля. Тот подмигивает ему, весело наблюдая, как темные скулы становятся бордовыми, и говорит, словно по какому-то наитию: - Не бойся ухватить за хвост мечту, малыш. Мы все можем летать. Мальчишка смотрит растерянно. Вряд ли он понимает, о чем говорит Грелль, но слова наверное запомнит. А пока он срывается с места и уносится куда-то, сверкая голыми пятками, видневшимися под ремешком синих сандалий. Грелль смеется громко, весело, стряхивает в бензобак последние капли бензина, убирает пистолет на место и садится за руль. Его ждет дорога.***
Старый Сэм Карн думает, что сегодня в мире явно что-то случилось. Такого нашествия блестящих, дорогих машин из мира извне не было уже давно. Не прошло и получаса, как отбыл юнец на алом кабриолете, а вместо него в городок Санвей-Хилл уже въехал черный закрытый «Ягуар». Подрулив, как и прошлая машина, к заправке, незваный гость расплатился за бензин и остановился, озирая взглядом окрестности. Одет он был не по погоде – темные брюки, белая рубашка. Разве что галстука и пиджака не хватает. Строгий мистер, какой-то начальник или бизнесмен. Что он забыл в такой глуши? Сэм не знал, но планировал выяснить, как только маленький Джимми заполнит чужаку бензобак, и тот уберется прочь из растревоженного городка. Повезло же сегодня маленькому чертенку... - Здесь был кто-то до меня? Мальчик вздрагивает и чуть не роняет пистолет. О да, сегодня очень необычный день. Сперва один странный незнакомец, щедрый и яркий, теперь второй. Но этот похож на бледную тень, едва прорисованный тушью силуэт, намеченный художником, у которого кончились краски. Черно-белый, однообразный. Ему явно не хватает цвета. Ему не хватает… …красного. Джимми сам не понимает, почему приходит в голову эта странная мысль. Он пугается ее, вздрагивает, но все равно отвечает на вопрос, смущаясь от затянувшегося молчания: - Джентльмен в красном. На красной машине. Он недавно уехал, не более получаса назад. - Вот как. Мужчина сдержано улыбается, и ярко-зеленые глаза устремляются в сторону горизонта, словно надеются увидеть яркий красный кабриолет. Конечно, это невозможно, но Джимми почему-то кажется, что расстояние для этого мужчины - не препятствие. - Спасибо за хорошую новость. Как и у красного ранее, в руке мужчины похрустывает бумажка. Десять долларов. Мятная свежесть. Легкая прохлада от случайного прикосновения среди испепеляющего жара. Создается впечатление, что этот мужчина состоит из холода. Солнце не может его согреть. Ничего не может, кроме его красного огня. Мальчик убрал пистолет в аппарат, мужчина сел в машину, и черное авто рванулось с места, как застоявшийся в нетерпении зверь, только сухая пыль из-под колес брызнула. «Ягуар» унесся прочь, преследуя свою жертву, а мальчик еще долго смотрел ему вслед, сжимая в кулаке вдруг потерявшую всякую ценность денюжку. Этот день он действительно надолго запомнит.***
Со стороны пропасть казалась угольно-черной. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что противоположная, тонущая в тени, стена оказывается кирпично-красной, словно обожженной когда-то давно неизвестным огнем. Как в гончарной печи, под руками умелого гончара, придавшего форму порывисто оборванным уступам, прихотливо разверзшимся трещинам, рваным сколам и отрогам. Чем дальше - тем глубже и чернее цвет, пока не обрывается в окончательную темноту. Дна не видно, и сколько бы Грелль не вытягивал шею, он не видит окончания пропасти. Кажется, она никогда не закончится. Так и идет бездонной щелью до самого дна планеты. До самого Ада. Шорох шин он, конечно, слышит, но не шевелится, не меняет позу, хотя раскаленный металл уже начинает неприятно печь ягодицы. Но для Алого поза и игра всегда были важнее собственного здоровья. За что он регулярно получал по подтянутой попе от Мистера Сексуальность, неторопливо подошедшего и остановившегося рядом. Грелль бросает на него быстрый взгляд - и тихо хихикает. - Рубашка? Серьезно?! Ты же понимаешь, как это здесь неуместно? Темная бровь взлетает вверх полумесяцем, и Уильям холодно цедит, словно льдинками плюется. - И это все, что ты можешь мне сказать? Грелль улыбается. Его веселит бешенство противника, любовника, однокурсника - как не назови, все будет верно. Он опирается на капот сзади, неуловимо морщась, когда жар обжигает ладони, и кокетливо бросает, глядя на Уильяма из-под алой челки: - Ну, ты меня нашел... Далее следует драматическая пауза. Грелль ждет - и Уильям сполна оправдывает его ожидания. Подходит, утомленно вздыхая, сверкая глазами сквозь узкие стекла очков, втирается между разведенных ног, крепко обхватывает за спину и талию, прижимает к себе. Поцелуй - жадный, скучающий, подчиняющий - терзает губы. Грелль довольно урчит, обхватывает любимого ногами. Спирс ерошит алые прядки, грубо оттягивает, захватив сразу горсть, впивается поцелуем в его горло и кусает - жадно, голодно, до красных следов на горячей, белой коже. Он опрокидывает Грелля на капот авто - и Алый возмущенно стонет ему в рот. - Горячо! Ай! Уилли... - Мне следовало бы разложить тебя прямо здесь, как бекон на сковородке, - насмешливо, тихо шипит мужчина ему на ухо. - Ты это вполне заслужил. Он нависает над Алым, упираясь руками в раскаленный капот. Кажется, жар его совсем не беспокоит - в отличие от чувствительного Сатклиффа, который ерзает и морщится. Тонкая рубашка совсем не защищает от боли. К лопаткам и пояснице словно прижали раскаленные угли. Уильям еще мгновение молчит, усмехаясь, наклоняется и коротко целует свою добычу, свою маленькую алую птичку, своевольно вырвавшуюся из рук ради мимолетной свободы. Откачнувшись назад, он наконец отпускает любимого и подает руку, помогая встать. Оба кидают последний взгляд на бездонную пропасть - и раскинувшуюся за ней каменистую пустошь, охряно-рыжую, карминно-красную, с редкими всполохами золотистого и каштанового. Солнце уже начинает клониться к горизонту, и его гаснущие лучи окрашивают пейзаж все-более темными, таинственными оттенками. - На чьей машине поедем? - небрежно интересуется Грелль, подсознательно уже зная ответ. Мужчина рядом обнимает его за плечи - и мягко тянет к своему черному «Ягуару». Алый закатывает глазки, томно вздыхает, но не издает и звука против. За машиной они вернутся позже. Все равно ее некому тут тронуть, где на многие мили вокруг только камни, кактусы и скорпионы. В светлом, кожаном салоне «Ягуара» прохладно, и на контрасте Грелля бросает в дрожь. Его любимый любит холод. Он сам - холод, оживший, январский мороз, жесткий, нетерпимый, властный. ...Тем удивительнее, что этот холод уступил одно маленькому, но очень наглому огоньку... - Пиджак на заднем сидении. Грелль с благодарностью тянется назад, закутывается в темную, теплую ткань, пахнущую кофе, вербеной и чуть-чуть - потом. От одной мысли, что Уильям и правда переживал и искал его, приятно тянет низ живота. Мужчина заводит мотор, включает радио - и из динамиков льется знакомая песня, быстро воспламеняющая кровь:- Oh, my, my, my There's a thousand miles between you and I Oh, my, my, my Just a thousand miles between me and paradise...
- Ошибаетесь, - Уильям поворачивает голову и чуть щурится с лукавой усмешкой. - До моего рая мне рукой подать. Грелль смеется в голос - и машина трогается с места, быстро набирая скорость. Они мчатся по трассе, так быстро, что местность снаружи смазывается цветной полосой, и им вторит задорный голос:- Close your eyes, find the paradise Paradise, paradise Close your eyes, find the paradise Paradise, paradise Oh, my, my, my There's a thousand miles between you and I Oh, my, my, my Just a thousand miles between me and paradise...