Похождения в мире духов

Море памяти, полдень. Молодой мечник Ёнэ любил приходить на это место после утреннего истребления азакан — полу демонов, населявших леса мира духов. Он приходил не столько ради отдыха, сколько ради того, чтобы отмыть руки от чужой крови, почему только руки? Все просто: в этом месте одеяния духов не пачкаются и не портятся, и как бы ты не старался его уничтожить — оно как новое. Однако клинки и кожа не обладала такими свойствами, и после каждой охоты юноша приходил к озеру, чтобы избавиться от крови, и так на протяжении всего времени пребывания здесь, а это приблизительно три месяца. «Сегодняшнее утро выдалось довольно продуктивным, убито тринадцать пять азакан, но это не предел, весь день ещё впереди.» Ёнэ размышлял о планах на день, что еще впереди, заканчивая отмывать меч под звуки морского прибоя. Однако его не покидало ощущение, будто за ним кто-то наблюдает. То ли это чувство осталось после побега из обители духа одержимости, то ли ему было просто неспокойно. Он потер рукой лоб с мыслью: «Тц, голова болит. Не к добру это, я уверен.» Отбросив дурные мысли в сторону, юноша наконец закончил приводить себя и свое оружие в порядок, и вот, когда он собрался уходить, вдруг послышался хруст ветвей и шелест листьев со стороны леса, оттуда повеяло холодом и… смертью. Ёнэ увидел чей-то темный силуэт вдали, но когда заметил свечение фонаря, то сразу понял в чем дело — это был Трэш, тот самый дух, из-за которого душа мечника не смогла найти покой. Вскоре сам демон вышел из леса на освещённый песчаный берег озера, и тогда юноша впервые увидел что-то кроме фонаря: перед его взором предстала статная белокурая фигура фиолетового цвета, однако правая рука переходила из фиолетового в синий, и в ней была кусаригама, цепь от которой была обвита на поясе. Одежда демона была частично рваной: низы хакамы оборваны, хаори, повязанное на поясе тоже было небрежно оборвано по всему низу, это удивило Ёнэ, поскольку он думал, что вся одежда этого мира идеальная и будто ни разу не тронутая. Было бы проще сказать, что цело во всей композиции: это одинокий рукав кимоно на левой руке и металлическая маска, на вид состоящая из двух частей: — Ёнэ, какая встреча! — Из-под маски раздался низкий ехидный голос. — Это наша первая встреча, если не считать, когда твоя душа попала в мою обитель. Мечник сразу обнажил мечи, один из которых сразу направил в сторону духа: — Так ты и есть дух одержимости, что сбивает души с пути? — Отнюдь, не я сбиваю их с пути, они сами идут ко мне, я лишь веду их в семью. — Трэш чуть наклонил голову в сторону. — Однако ты решил сбежать от меня, я был очень удивлен тому, что ты прошел испытание воли и получил статус высшего. — Он указал на рога парня. — Ты несешь какую-то чушь, демон, сразись со мной и прими свою смерть. «Рассказать ему про это место и местные правила или оставить на десерт? Наверное, потом, в конце концов не каждый день мне бросают вызов.» Дух улыбнулся под маской и максимально серьёзным тоном произнес: — Я принимаю твой вызов. Так, на кону жизнь, верно? — Твоя жизнь, — уточнил Ёнэ, — сегодня умрешь только ты. — Лишь произнеся это, мечник хотел нанести удар прямо в груди демона, однако тот будто предвидел этот ход и отразил удар взмахом кусаригамы и сделал шаг назад, делая предварительные замахи грузиком и ожидая следующий ход юноши: — Покажи чего ты стоишь! — Подначивает он Ёнэ, переставая делать замахи. — Раскрой весь свой потенциал или твой младший брат и правда превосходит тебя? — Молчи! — Ёнэ делает серию ударов, от которых дух уворачивается. Завершив серию, мечник делает еще один удар, которого Трэш не ожидал, и попадает тому в плечо, а он лишь смеётся, видя свою кровь: — Ira initium insaniae est! Все правильно, Ёнэ, давай! Ну же! Этот смех выводил юношу из себя, его взмахи клинками становились интенсивнее и точнее, один таковых сбил часть маски духа, а другой уже готов был поразить шею противника, но он остановил клинок правой рукой, схватив его, кровь струилась из ладони, но демон не продолжал улыбаться. Для него это сражение было… забавой? — Хватит уклоняться! — Ёнэ чуть отошёл, сбрызгивая кровь на песок. — Дерись! — Ты так и не понял? — улыбка с лица Трэша пропала в один миг. — Меня нельзя убить, Ёнэ. — Ты — демон, значит тебя можно рассечь. Пусть у остальных жизнь кроется в масках, но раз ты выше рангом, то предполагаю, нить твоей жалкой жизни в сердце. — Он указал клинком в сторону груди духа. — Хочешь проверим? — Он снова ехидно заулыбался, а юноша лишь промолчал, выражая согласие. — Смотри же. — После эти слов, дух рассек себе грудь при помощи острия кусаригамы и когтистой рукой изъял оттуда сердце, протянув его мечнику, который стоял в изумлении от такого явления. «Быть не может. В чем тогда его жизнь?» — Мы находимся за гранью смертью, Ёнэ, соответственно, ни ты, ни я, ни кто либо другой не может умереть еще раз, — говоря спокойным тоном, дух вернул сердце не место, а раны, нанесенные ранее, затянулись в мгновение ока, — просто смирись с тем, что тебе не достать меня, однако ты повеселил меня: твой гнев и стремление превзойти Ясуо достойны похвалы. «Что? Я не гневался, все лишь хотел отсечь нечистое.» — Пусть эмоции и брали над тобой и твоими ударами контроль, ты совладал с ними. Bonum ad virum cito moritur iracundia. — Он улыбнулся. — И что это значит? — С древнеионийского это означает: «у хорошего человека гнев проходит быстро.», пусть ты и попал на испытание души — твоя чиста, как распустившийся лотос, не считая того, что я говорил ранее, а также сильна, раз прошла то самое испытание и позволила тебе возвыситься. — Он еще раз указал на рога юноши и уже собрался уходить, однако голос парня остановил его: — Где я могу найти Ясуо? Он в этом мире? — Отправляйся на юго-запад. Однако мой тебе совет: отдохни от беспрерывной охоты. Встретимся ещё. — Дух скрылся в лесу, откуда и пришел. «Юго-запад… Отдохни? Моя жизнь — это вечная охота, мое предназначение — истребление. Тут не до отдыха.» С этими мыслями Ёнэ двинулся на поиски брата, с которым у него остались нерешенные вопросы прошлой жизни, и сейчас достаточно времени их разобрать. Юноша шёл не отклоняясь от курса, его путь лежал через леса акан — духов, что не нашли покой после смерти, но при этом не являются демонами. Чем дальше заходил мечник, тем гуще сгущалась тьма, и какие-то шорохи доносились из глубинок, однако Ёнэ был непоколебим перед своей целью и никакой мелкий демон ему не помеха. Он пробирался через лес до вечера, но привал делать — глупость из-за местных обитателей, поэтому он отправился дальше. В один момент лес умолк, гробовая тишина. «Так не должно быть… Азаканы бодрствуют ночью, но они наоборот утихли? Что за глупости?» Тишь насторожила мечника, и он держал одну руку у ножен, готовый в любой момент сразить нечестивого. Вдруг он услышал откуда-то со стороны хруст веток, легкие шаги и бормотание — это из глуши вышел молодой парень с фиолетовыми волосами, небрежно заплетенными в боковую косу, возможно он ровесник Ёнэ. На нем была белая рубаха, частично заправленная в черные брюки, темные высокие сапоги и наручи, обмотанные чем-то. Незнакомец шел так, будто и не заметил мечника перед собой: — Тц, снова в волосы листва запуталась, — бурчал он, изымая листья из косы, трепя ее еще больле, — сколько можно? — Покажи свою сущность, демон? — Ёнэ начал неуверенно, поскольку на вид было не ясно, человек это, демон али дух. — Чего? — Ночной гость таки обратил внимание на мечника, сверкнув фиолетово-янтарными глазами в его сторону. — Я — демон? — Он тихо засмеялся. «Я не вижу в нем ничего от азаканы. Обычно, если они скрывают свою сущность, то мое духовное видение раскрывает их. Не уж то, человек? Все ачно нужно быть настороже.» — Кто ты? Как попал сюда? — Nomina sunt odiosa… (Об именах лучше не говорить…*) — незнакомец задумался. — Что? — Ёнэ пусть и иониец, но древнеисконный язык ему мало знаком, лишь некоторые слова, перешедшие в новый. Отсюда он понял, что что-то про имя. — Кхм, — юноша выпрямился, — можешь звать меня Асурой, все равно не я помню кем я был при жизни, так почему бы не начать жизнь с чистого листа и имени? — Меня Ёнэ зовут, будем знакомы. — Будем знакомы. Парни пожали руки, и хватка нового знакомого оказалась сильнее, чем он выглядит со стороны. — Не помнишь совсем ничего из жизни? — Асура покачал головой. — Сколько ты здесь находишься? — Может неделю, может две, а может месяц. Я потерял счет времени. «Может, отвести его в лисичке? Она вроде отвечает за заблудшие души, а он вроде и не осквернен. И все же такая тишина меня напрягает.» — Ёнэ, а куда ты направляешься ночью, да еще и по лесу акан? — Спросил Асура, усаживаясь на близлежащий камень. Мечник не хотел посвящать малознакомого человека в свои планы и жизнь, поэтому соврал: — Я иду в сторону древа жизни. — Друг мой, это в другую сторону. — Да ну? — Наигранно удивился юноша. — Да-да, тебе на восток, через лес канмеев, если считать время, то отсюда дня полтора ходьбы. «Он слишком много знает для того, кто ничего не помнит.» — А зачем тебе к проводнице душ? — Улыбаясь и прищуриваясь, продолжал задавать вопросы новый знакомый. — Ты же один из этих… Благословенных. — «Благословенных»? — Повторил Ёнэ. — Это души людей, что нашли благословение в этом мире и теперь служат образцами для живых. Например… — И тут он остановился, поскольку слишком уж хорошо песнь поется. — Например, одна из статуй! Я уверен, что статуи в этом мире — лики благословенных. — У меня к ней… Личный разговор. — Я погляжу, ты — романтик, Ёнэ? — Юноша рассмеялся. «Он ведет себя слишком беспечно, и как его не сожрали голодные демоны? Счастливчик.» — Пойду я, — парень с косичкой стал и потянулся, — желаю удачно добраться до проводницы, до встречи! — Постой! — Крикнул Ёнэ вслед, однако тот уже скрылся во мраке. И вот, мечник снова в полном одиночестве среди деревьев и камней, и снова раздаются ночные звуки, лес будто ожил после ухода Асуры. «Что ж, продолжу путь на юго-запад. Мы скоро встретимся брат, я уверен.» Утром, уже ближе к полудню, Ёнэ вышел из леса на обширные просторы, усеянные клинками падших воинов, среди которых доносилась до боли знакомая мелодия. Юноша двигался на звук и вскоре нашел источник — то была флейта его младшего брата, которого он искал. Ясуо сидел на земле, облокотившись на высокую каменную плиту, на которой были высечены стихи Ёнэ, его скорбь о том, что было между ними при жизни: «Братья — как клинки Их беседа — звон стали А сердца немы   Из ран льётся кровь Погубили друг друга Не сказав правды   Горестный ветер Доносит из лучших дней Музыку флейты   За чертой смерти Простая мелодия Сплетает образ   Того, что было До войн, чести и долга Жили два брата   И во всем мире Им ничего иного Не было нужно.» И вот взгляды братьев встретились, мелодия утихла: — Я нашел тебя, брат… — Ёнэ сделал пару шагов в сторону Ясуо. — Наконец мы встретились. — Ёнэ, это действительно ты или я снова вижу лишь твой образ? — Во истину я. — Юноша положил руку на сердце, прикрывая глаза. Братья были ради увидеть друг друга воочию, у них завязался разговор о прошлой жизни, об ошибках прошлого, однако теперь они смогли все это обсудить без лязга стали о сталь, горестный ветер сменился штилем — честь сменилась прощением. Теперь они смогут видеться чаще и возвращаться в дни детства, когда флейта вела обоих. «Выходит, Трэш действительно не обманул.» Пришло время расстаться вновь, но уже не на месяца — Ёнэ нужно было добраться до алтаря проводницы, чтобы разузнать побольше о своем новом знакомом, точнее как ничего не помнящая из жизни душа могла сбиться с пути? Ясуо объяснил Ёнэ как можно сократить дорогу через смежный лес, и юноша отправился в путь: — Попутного тебе ветра! — На последок крикнул младший. И вот, мечник снова идет по лесу акан, который в этот раз быстро сменяется на общую территорию, где решает остановиться на ночлег. Ночь проходит на удивление тихо, снова была та подозрительная тишина, однако ничего не произошло. Наутро Ёнэ по пробуждению сразу отправился в путь, не теряя время, хотя его, теперь, было в достатке. Общие просторы переменились на лес канмеев: он был не темно-лиловым, а скорее нежно-розового и белого цветов, чем притуплял настороженность мечника, хотя азакан тут не меньше, чем в других местах. Идя по немного заросшей тропинке, ему слышится знакомый голос: — Утречка, товарищ! — Это был Асура, сидящий среди ветвей дерева, который вскоре спрыгнул вниз рядом с Ёнэ. — Погляжу, твоей целью таки был не лисий алтарь. — Приветствую, Асура. — Юноша кивнул в знак приветствия, не останавливаясь. — У меня до этого было еще одно дело, довольно значимое для меня. — Оо, и как успехи? — Знакомый сравнялся с мечником, попутно подбирая распустившиеся волосы в хвост. — Если бы я мог упокоиться после завершения дел «живого меня», то сейчас бы меня тут не было, однако в остальном все прошло хорошо. Сейчас я таки направляюсь к проводнице. — Составлю компанию? — Уже составляешь, разве нет? Он рассмеялся, чем вызвал легкую улыбку на лице мечника. Какое-то время они шли молча, пока Асура не прервал эту тишину: — Расскажи что-нибудь из своей жизни? Не на похороны же идем, веселее! — В Жизнь посвящать не особо хочу, не обессуть. — Тогда расскажи о своей новой жизни, здесь, в мире духов? — Юноша блеснул глазами, завораживая мечника, и тот вздохнув согласился: — Хочешь, расскажу о своей встрече с одним из «Благословенных»? — Почесав затылок, предложил Ёнэ. — Это о ком? Их тут много. — О встрече с духом одержимости на берегу моря памяти. — Я весь внимании. — С какой-то ноткой предвкушения произнес Асура, незаметно ухмыляясь. — Тогда слушай: то был солнечный день, я отмывал клинки от крови азакан на берегу вышеупомянутого моря, как вдруг почувствовал ауру, похожую на ауру азакан, но более… Ядовитую? И из леса вышел он, тот дух, из-за которого я сейчас здесь. — Асура внимательно слушал мечника и успел где-то добыть яблочко. — Честно сказать, я представлял этого демона иначе, но не суть. Я думал, что смогу сразить его здесь и сейчас, и вызвал его на дуэль, в которой, как оказалось, изначально не было и не будет проигравшего, и он видимо знал об этом, раз подставлялся под мои удары, по итогу демонстративно изъял свое сердце и протянул его мне. «Ну, не специально подставлялся, но спасибо.» — Я был разочарован, что не могу рассечь его поганую душу, но я смирился с этим. А ещё он красиво говорит на древнеисконном, пусть и бросил всего пару высказываний. — Ёнэ наконец взял яблоко и откусил его после завершения фразы. — Что? — Вдруг остановился Асура. — Что? — Мечник тоже остановился спустя буквально два шага и обернулся к спутнику. Они смотрели друг на друга с непониманием, почему остановились. — А, нет, — замялся фиолетововолосый, — показалось. Пойдем! Путь еще впереди! — Он снова сравнялся с Ёнэ и стал беззаботно улыбаться. — Так вот, после того, как Трэш ушел, у меня осталось чувство… опустошенности от осознания здешнего бытия, ведь я не могу прикончить своего врага и поквитаться с ним, однако уклонялся он ловко, будто предугадывая движения, это вызывает какое никакое уважение, хотя бы как к оппоненту. «Я польщён, при следующей встрече обязательно повторим.» На протяжении рассказа Асура не отвлекался и внимательно слушал, как его новоиспеченный товарищ с воодушевлением говорит о событиях, которые произошли совсем недавно. И вот когда Ёнэ совсем закончил вещать, никак не дополняя сказанное выше, он наконец заговорил: — Слушай, а ты хотел бы еще раз сойтись в бою с демоном? — Конечно. Если не могу отсечь нечистое, то хотя бы причиню ему боль, пусть и мимолетную. — Тебе нравится причинять боль? — Нет, но тут немного другое… «Все сначала говорят про немного другое, а потом появляются любители, тц.» Асура не стал давить на Ёнэ, и они продолжили путь молча, и только изредка юноша в рубахе напевал себе мелодию, быстро прерываясь. И вот, парни добрались до святилища проводницы, даже быстрее поставленного срока, ведь идти вдвоем и при этом разговаривать — быстрее, верно? Им остается переступить через порожек, и святилище предстанет во всей красе, где уже раздается девичье пение, судя по всему на древнеионийском, по некоторым словам Ёнэ догадался, что это воспевание об усопших. Стоило им переступить через порог, как пение прекратилось, и перед ними предстала Ари — одна из пастырей душ. Асура сразу приковал к себе внимание девушки, в плохом смысле. Она явно почувствовала истинную ауру, исходящую от юноши, однако прямо разоблачить его не могла — это нарушит часть контракта, поэтому ей пришлось «играть»: — Приветствую,  милые души! — Улыбаясь начала она. — Мое имя — Ари, и я помогу вас встать на истинный путь, путь к покою или же перерождению! — Меня зовут Ёнэ, а это, — он указал на стоящего рядом спутника, сложившего руки на груди, — Асура. — Ёнэ, я рада, что ты смог выбраться из ловушки Трэша, и добро пожаловать в ряды «Благословенных». — Ее взгляд был по прежнему прикован к ухмыляющемуся Асуре. — Позволь мне дать тебе совет, fide, sed cui fidas, vide… Semper mors subest. — Я ещё не углублялся в древнеионийский, прости. — Она говорит тебе быть бдительным и смотреть, с кем заводишь дружбу, ведь смерть всегда рядом. — Все верно… Асура. — Она через силу произносит это имя. — А что привело тебя в мое святилище? — Ну, как бы это сказать… — Он специально замялся. — Асура хочет узнать, почему если он не помнит себя при жизни, то он не упокоился и не может упокоиться? Ари не знала, как ответить на этот вопрос, поскольку перед ней явно не заблудшая душа, пришлось сочинять на ходу: — Возможно, он забыл не только свою жизнь, но и то, как здесь, по дороге к перерождению, он свернул с намеченного пути прямиком в ловушку духа одержимости. — Хочешь сказать, он не помнит даже как выбрался из лап Трэша? Асура слушал дискуссию и сдерживался как бы не рассмеяться, ведь если бы не контракт проводников, то лисичка явно не стала бы все это сочинять. Ему было забавно наблюдать за тем, как непорочный канмей лжет в лицо пришедшему духу. — Да, все верно. Теперь он вынужден скитаться по миру духов, не имя защиты. — Я буду его защитой. — Чего? — Ари на секунду потеряла дар речи, а Асура прыснул в руку. «Какая прелесть, чем дальше, тем интереснее…» — Раз у меня статус «Благословенного», то моим долгом будет защищать эту душу от азакан столько, сколько потребуется. В конце концов, если никто не позаботится о нем, то его сожрут голодные демоны. — Ёнэ повернулся к товарищу. — Ты согласен быть под моей опекой, Асура? Юноша улыбнулся мечнику и кивнул головой, а Ари была в замешательстве, поскольку дух явно не видел в своем спутнике угрозу и то, кем он является на самом деле, и она не могла ему напрямую все выложить. На том и порешили: парни попрощались с проводницей и отправились на исследование мира духов в поисках потерянных душ, с последующим возвращением их к Ари, параллельно с истреблением азакан, которых становилось значительно меньше, когда рядом шел Асура, но если и появлялись демоны, то они бросались на безоружного юношу — тот лишь уклонялся от них, предоставляя право изничтожить их Ёнэ. Так прошло пару месяцев, молодые сдружились и мечник перестав сомневаться в человечности друга, но в какой-то день фиолетововолосый решил временно покинуть товарища, якобы вспомнил фрагмент прошлого и хочет убедиться в правдивости видения, также он оставил наводку, где они смогут встретиться вновь — то были природные источники здешних краев с богатой флорой, где не водятся демоны от слова совсем, можно сказать, что это был оазис среди пустыни. «Если захочешь встретиться со мной после расставания, то приходи к благословенным источникам через неделю, ближе к полуночи, и сможешь найти меня там. Protinus te videre, meus amicus!» И улыбающаяся каракуля в конце. Эта записка встретила мечника с утра вместе с шелестом деревьев и кустов в стороне, откуда вскоре появился мелкий демон, с которым юноша справился за один взмах клинка душ. — Его беззаботность не знает границ, — бормотал себе под нос Ёнэ, собираясь в дорогу, — искренне надеюсь, что этот чудак не натворит глупостей или того хуже, не будет сожран азаканой. Юноша настолько привык к болтовне своего спутника, что сейчас уже было непривычно идти в полном одиночестве и безмолвной тишине, которую развивали лишь звуки леса, но делать было нечего — неделя, так неделя. Он решил провести её занимаясь охотой, поскольку количество убитых азакан до полудня стало значительно меньше, чем до знакомства с Асурой, а значит время нагонять упущенное. Так и прошла неделя, и мечник отправился к тем самым источникам, предвкушая встречу после расставания, пусть и недолгого. Дойдя до начала безжизненных территорий, юношу охватила безмятежность сия места — тут действительно не было ни души, ни азаканы, лишь распустившиеся цветы канмеев, акан и других цветов Ионии. Эта земля казалась девственной, её тропинки уже поросли густой травой. «Воистину оазис среди пустыни…» Подумал Ёнэ, продвигаясь вглубь священной земли под тусклый свет светлячков, параллельно осматривая здешние красоты. Спустя метров сто по заросшей дороге юноша начал слышать чье-то тихое пение, он отправился прямо на звук, сходя с намеченной дорожки и пробираясь через кусты с деревьями, наконец мечник нашел источник звука — это была мужская фигура с намокшими длинными распущенными волосами, стоящая по среди воды и не замечающая присутствие парня. Ёнэ молча наблюдал за движениями фигуры и аккуратно пробирался вперед, стараясь не издавать ни звука. Он остановился за деревом, полностью покрытом цветами акан, и слушал напевание, но стоило ему по неосторожности наступить на сухую веточку, как пение прекратилось, и обнаженная фигура повернулась в его сторону: — Здесь кто-то есть? — Спросила она, явно зная ответ на свой вопрос, но ответа не последовало. — Можешь не прятаться, я не кусаюсь. Ёнэ не хотел выходить из своего укрытия, поскольку вся ситуация выглядела так, будто он подглядывал, и ему с этого было некомфортно, но таки выглянул,  и его взор предстал обнаженный Асура во всей природной красе: аккуратные рельефы тела, ярко выраженные ключицы, на которые спадала часть мокрых волос, но его внимание привлекла не только верхняя часть юноши, но и низ, что он даже замер, не отрывая взгляд от общей картины: — Приветствую, Ёнэ. — Асура улыбнулся и даже не стеснялся своего откровенного вида. — На что такое интересное ты смотришь? Юноша немного замешкался с ответом, ведь нельзя прямо сказать, что пялишься на обнаженное тело: — Я… Мне показалось, что позади тебя, за кустами, что-то мелькнуло. Вдруг это азакана? Асура тихо засмеялся, прикрывая рот рукой: — Но, друг мой, тут не водятся ни души, ни демоны. — Этот ответ заставил Ёнэ окончательно раскраснеться от неловкости ситуации, но румянец не было видно в сумерках, и он наконец повернул голову в сторону: — Не мог бы ты одеться, я отвернусь. — И он отвернулся в сторону леса, услышал звуки выхода из воды, а затем тишину. «Думаю, он сообщит, когда закончит одеваться. Надо бы извиниться…» Однако эти мысли прервал Асура, положив свои руки на грудь юноши со спины и прошептав: — А я думал, тебе понравилось… Легкие мурашки пробежали по спине Ёнэ: — Быстро ты переоделся. — Будто не услышав шепот произнёс он, однако на это он услышал тихий смешок, и руки потянулись к костюму мечника, стаскивая верхнюю часть с плеч и продолжая шептать: — Я не переодевался. Тебя это так смущает? — Услышав, что Асура не переоделся, сердце мечника забилось чаще, и первый почувствовал это. — Действительно смущает, как мило. — Он убрал руки от юноши и молча отошел к воде, предварительно надев низ, после чего лег на траву, оставив стоять Ёнэ одного около дерева с цветками акан. «У Асуры холодные руки…» Мечнику нравились цветки, что растут прямо около него, и он сорвал один, отправившись к другу и садясь около него: — Извини за то, что подсматривал. Это вышло случайно… — Слушай, Ёнэ, — не обратив внимание на извинение заговорил юноша, — а  что, если я действительно не тот, за кого себя выдаю? — Он принял сидячее положение и посмотрел в глаза мечнику. — Что если, Ари права, и тебе не стоит мне доверять? — Не говори глупости, Асура, ты хороший человек и… — Его перебили: — А если не человек? — фиолетововолосый схватил мечника за руку, тот лишь промолчал, не понимая, к чему ведет товарищ. — Закрой глаза. Ёнэ закрыл глаза, как в следующий момент его уста накрыли уста Асуры, сердце забилось еще быстрее, но он не стал отстраняться — это сделал инициатор и отпустил его руку. Открыв глаза, мечник увидел в нескольких метрах от себя… Асуру? Его глаза горели фиолетовым янтарем, уши приобрели эльфийскую форму, а на голове красовались два рога разной длины: — Как видишь, я вовсе не человек. — Трэш развез руками в сторону, а Ёнэ схватился за клинки: — Ты лгал мне все это время? — Солгал лишь в том, что человек я, однако то время, что мы провели вместе действительно греет мне душу. — Увидев тебя в том лесу, я в самом деле думал, что ты — потерявшаяся душа, не помнившая себя, я верил тебе! Теперь выясняется, что тот, кому я доверял — демон! О, как я был глуп, что притупил инстинкт и не поверил в слова проводницы. — Мечник вытащил клинки из ножен и набросился на духа, повалив того и приставив клинок к горлу, на что получил лишь печальную улыбку. — Прекрати улыбаться! — Ты воистину прекрасен. — Продолжая улыбаться молвил Трэш и прикрыл глаза. Ему казалось, что сейчас мечник попробует еще раз расправиться с ним, хотя бы облегчить душевные тяготы, но ничего не случилось,  лишь звуки мечей, которые убирали в ножны. Демон открыл глаза и увидел лик Ёнэ перед собой: — Я все равно не могу убить тебя, даже если захочу… Однако,  скажи мне, демон: почему ты прикидывался человеком и следовал за мной? — Мне хотелось почувствовать себя человеком, пожить какое-то время как человек, быть человеком. — Зачем тебе это? — Продолжил задавать вопросы Ёнэ, смотря прямо в фиолетово-янтарные глаза. — До какого-то момента просто как интерес, но когда мы сблизились, то я захотел остаться с тобой, но и врать о своем происхождении не хотелось, поэтому мы сейчас здесь. — Трэш, сейчас ты говоришь правду? — Мне больше нравится, когда ты называешь меня Асурой, и да, можешь не сомневаться, сейчас я говорю от всего сердца. — Почему ты поцеловал меня? — По-моему, этот момент не требует объяснений. — Дух отвел взгляд, и мечник поцеловал того уже сам. Оторвавшись, уже Трэш смотрел с непониманием на юношу: — Я полюбил Асуру, но продолжаю ненавидеть Трэша, как это нелепо. — Услышав это, демон сменил обличие обратно. Сердца обоих забились чаще, Ёнэ положил руку на грудь духа, после чего провел по рельефам вниз. Трэш уловил, к чему ведет мечник. Через пару мгновений, оба остались без одежды. Дух избавился от лишнего быстрее и уложил юношу на спину, взял того за член и стал делать поступательные движение, возбуждая Ёнэ. Разогревшись, принялся подготавливать его к проникновению: сначала вводя один палец, затем два… Подрастянув, приподнял его за бедра и стал медленно входить, давая телу привыкнуть. Дойдя до конца, он остановился и стал рассматривать покрасневшего юношу и, насмотревшись, начал двигаться набирая темп и слушая стоны и шепот партнера: — Асура… Когда поза обоим поднадоела, то вместо смены, Асура решил ублажить юношу, припав ртом к плоти Ёнэ, вырисовывая узоры языком и беря глубже. Мечнику это нравилось, и он не хотел, чтобы дух останавливался, поэтому рукой не давал ему далеко отстраняться, но потом таки позволил, когда излился: — Ёнэ, если хочешь, можем поменяться. — Предложил дух, нависая над ним в ожидании ответа: — Да, хочу поменяться. И тогда Трэш решил не терять возможность позы, усаживаясь на еще разгоряченную плоть, однако перед этим он не подготовился, что сказалось на проникновении: ему было немного больно садиться, но уже поздно. Похоже мечнику понравились стоны, с которыми демон садился на него, а сейчас перед ним вновь предстал музейный экспонат в виде статной фигуры, которая начала двигаться и опираться руками о землю, откидываясь немного назад: — Amo te, Ёнэ. — Промурчал дух, не останавливаясь. До прихода парней это место не слыхало плотские утехи, но этой ночью она нагнала упущенное, «наслаждаясь» страстью молодых, которые успели побыть друг другу и врагами, и соратниками. Завершив акт, они молча стали одеваться так, будто сейчас ничего не произошло, однако это молчание вскоре прервал Асура, заканчивающий застегивать рубаху: — Мы больше не встретимся, если ты этого сейчас пожелаешь, Ёнэ. — Он поднял глаза на заканчивающего одеваться юношу, небрежно заплетая косу, что пряди выпадали ему на лицо. — Я понимаю, что узнав правду, ты ещё больше ненавидишь мою сущность, но все же я решил спросить. Вместо ответа белокурый подошел к духу и убрал упавшие пряди за ухо, после чего провел рукой по щеке Асуры: — Пусть сущность Трэша мне неприятна, но Асуре не обязательно уходить. За то время, пока ты им был, ты помогал мне расправляться с азаканами и отводить заблудших к Ари, хотя в любом момент мог одурманить их и забрать к себе. Я ценю это. — К чему ты клонишь? — Благодетель. Пусть твоя душа безмерно грешна, но ты можешь попробовать искупить грехи, совершая благодетель: возвращать заблудших к проводнице. Да, это не искупить тебя полностью, но ты станешь чуточку лучше. Пойдешь ли ты со мной по пути благодетели? — он сделал лаг назад и протянул руку демону, который слегка рассмеялся, но быстро принял серьезный вид и протянул руку в ответ: — Я согласен, но помни, что я из тех демонов, у которых мало друзей и много врагов. Со мной не так просто будет. — Он ехидно блеснул глазами, улыбаясь, но Ёнэ будто прослушал эту фразу: — Утром отправимся в путь, а сейчас давай отдохнем. — Белокурый решил далеко не уходить и лег прямо здесь, на траву среди цветков акан и канмеев, который растут буквально на всём. Дух лег рядом и, сложив руки за головой, пожелал юноше спокойной ночи, а сам задумался. «Благодетель… Не думаю, что можно найти искупление спустя тысячи лет, но почему бы не попробовать, пусть и звучит глупо. Надо будет как-нибудь подшутить над лисицей, хотя не думаю, что её лицо при виде меня с Ёнэ что-то переплюнет.» Подумав о будущем, он посмотрел на спящего мечника и погладил его по голове: — Спи спокойно, павший воин, я позабочусь о тебе.