Кризис

Есть известный врач. Ну, конечно, не на весь свет известный. Но там, где он работает, про него все говорят… Что он хороший. Может быть это и так. Укол. Укол. Укол. Ай. Ай. Ай. Кап. Кап. Кап. Ой. Ой. Ой. Ну вот… любимая рубашка. Пик не знал, что может привязаться к вещам… Пик действовал последовательно. Пик действовал рационально. В голове у него не мало знаний. Они делали его умным. Не на вид. Он по-умному жил. Однажды ему даже хлопали. Но это стоило ему рубашки, ремня и одного белого халата… Кровь брызнула и на лицо. Миловидная девушка поспешила быть полезной.  — Позвольте, я вам…  — Не стоит, я в порядке.  — Я думала, кровь должна напугать вас, — улыбнулась девушка. Пик тоже улыбнулся со скальпелем в руках.  — Смотря чья. Пик улыбнулся над распоротым телом. Не помнит Пик, когда начал носить галстуки, подобно ему. Кажется, это был какой-то там курс. Он тоже стал врачом. Всегда говорит, что ему пришлось. Пику ничего не приходилось делать. В суетливой для других, но в спокойной для него ночи, Пик закурил. Он стоял снаружи у двери в кровавом ремне. Он не смог с ним расстаться. Эту штуку он притащил сюда ещё оттуда… значит, другой такой же просто нет. Эта единственная в своём роде штука была с ним во всех радостях и горестях. Диплом. Первая операция. Первая ночь. Ой. Ой. Ой. Ох. Ох. Ох. Вот так она вздыхала, и ремень был с ним. Совсем рядышком… Потом она ушла. А ремень остался. Теперь пришла новая. Она тоже закурила. Точнее, попросила у него огоньку.  — Вы бы испугались моей крови? — уже другая улыбка. Дай-ка подумать… Пик затянулся. Пик хотел просто затянуться. И ещё раз почистить ремень. Хотел ли он чего-то ещё? Очевидно, забыть прошлое. Больше ничего.  — А у тебя она есть? — кажется, Пик собирался закончить курить. Он быстро курил. Особенно если кто-то приходил. Он разговаривал с ней, уже уходя отсюда. Кажется, она этого не видела.  — Вы о чём? Вот именно. Ты ещё обращаешься к нему на вы.  — У меня её нет, — заметил Пик. Он не всегда это знал. Кажется, понял только сейчас. *** Прошлое началось давно. Если ваше прошлое началось недавно, вы чёртов младенец, который орёт и срёт под себя, и не рыпайтесь, ваше поганое время ещё придёт. Пик никогда не бывал младенцем. Ему интересно, как это? Как это, получать всё за ор и срать под себя? Не понимать, что такое, этот твой глупый палец? Или эта твоя глупая нога? Я хочу есть? Или я хочу посрать под себя? Или я хочу, чтобы чёртов живот перестал болеть? Мама? Папа? Так вот, прошлое началось давно. А Пик ещё и никогда не бывал младенцем. Это значит, что его прошлое началось совсем-совсем давно. И он всё это помнил. И когда он видел дым от сигареты… Его пробивало на воспоминания. Боль. И когда он резал очередного безликого человека… Его пробивало на воспоминания. Минута. Час. Сутки. Когда кровь в очередной раз пачкала пальцы в перчатках… Его пробивало на сами знаете что. Сирена. Вот какой он, этот мир. Когда ему хлопали… Его пробивало, ну, вы поняли. Этот мир такой большой. Пик радовался, когда понял это. Когда он узнал, каков же этот мир. А если бы он не узнал? Нет, он не мог не узнать. Этого не могли не узнать и остальные, кого он спас. Он спас их. Он ведь добился своего. Он стал врачом благодаря этому. Он стал врачом после этого. Он спасал людей после всего этого. Месиво. Когда противный вкус кожи выступал во рту, он вспоминал… Труп. Он спасал людей после всего этого. Делал так, чтобы они не становились трупами. Но он помнит труп. Все они помнили труп. Но они не помнят, как так получилось. Нет, помнят… Но не совсем… Только он помнит по-настоящему, как. Он же это делал. Последовательно. Всё ждёт своей очереди. Всё идёт как надо. Или же нет? Всё идёт плавно. Или нет? Да. Труп. Труп лежал на кресле. А Пик думал, что у него нет чувств. Его действительно это не трогало. Курить ему не хотелось. Хотя он только что убил человека. Он не знал о существовании сигарет. Он не знал, что ему хотелось делать. Наверное то, ради чего он это сделал? Все оценивали его им дар.  — Как-то неуютно, — подмечает клон в строгом костюме и очках. Они все видят труп. Они все видели, как он появился. Они все видели, как Пик его убивал. Пик не знает, что делать. Он ходит по комнате. И не знает, что сделать ещё, кроме этого.  — Что-то испачкали, — скромный и тихий пугается. Действительно, на кресло и стены попала кровь. Это должно его волновать? Он не знает. Он ждёт, пока кто-то другой скажет, что делать. Придурки… Больше ничего не сделать с кровью. Да и зачем с ней вообще что-то делать? Теперь они свободны — это главное. Пусть ради этого пролилась эта кровь. Испортились эти сраные обои. И обшивка кресла. Целых восемь личностей освободились. Это же он так их назвал? Личности. Придурок… Вот и получил то, что заслужил. Свою смерть. Умирай. Умирай. Умирай. Больно. Больно. Больно. Кашляй. Забывай всю свою жизнь. Проваливайся в бессознательное. Сердце остановилось десять минут назад. *** Вару всё это надоело.  — Хоть ты и псих, но не сидеть же нам теперь тут вечно? Спасибо.  — Тем более, с тобой.  — Я не трону вас. В голосе Пика уверенность. Большая уверенность. Больше чем обычно. Но ему не верят. Всё как обычно…  — Я больше вообще никого не трону. *** Он тронул. Чтобы спасать. Сотню людей. Но ради них умер один. *** Феликс не знает, надоело ему это, или нет. Феликс не знает, что он увидел. Наверное, жестокость, которая вонзила нож в мягкую кожу, пачкая и пачкая её густой кровью, и выворачивая органы, и чувства, и мозг наружу. Выворачивая их жизнь наизнанку. Феликсу страшно? Феликсу прежде всего противно. Кровь. Кровь. Кровь. Задыхающийся человек. Человек, который умирает. Пик жесток. *** Сердце остановилось час назад. Пик знает, что они не оставляют отпечатков. У них нет того, что есть у людей. У Пика нет ни документов, ни знакомых. Ни у кого из них этого нет. Куромаку задумывается, есть ли в этом мире обман и криминал. *** Данте думает «Покойся с миром», но его мысли на латинском. *** Габриэль ничего не понимает. Его мысли прозрачны и беззвучны. *** Ромео нравится красный цвет. *** Сердце остановилось несколько месяцев назад. Новые документы. Пику не очень интересно, но он вынужден взять.  — Все должны быть на связи.  — Я больше не часть от вас.  — Пик, это важно.  — Ну и будь на связи, — огрызается Пик, — только я не знаю, с кем. Меня больше не существует. *** Пик не знает, что делать. *** Ради чего всё это? *** Он забрал жизнь. Он забрал целую жизнь. Но не себе. Он не знает, кому. Никому… От этого не было толка. Пику не страшно, но он не знает, что делать. Зато Пик научился курить. Сколько ему останется жить здесь? Столько же, сколько там? А он жил там очень долго. Но не знает, сколько ещё мог. Что ему делать? Неужели потратить всё время? Сколько времени? Но неужели потратить? Как деньги… Как уходили деньги на сигареты. *** Тошнит. От этой жизни? От еды. Не стоило то есть… Не стоит так жить. Пик даже плачет. Кто бы мог подумать, что Пик может плакать. *** «Я сделал больше всех вас вместе взятых! Я единственный был чем-то полезным, пока вы стояли, как столбы. Я единственный убил его. И что теперь со мной? Я не знаю, что делать. Вот, что со мной. А у вас всё хорошо. Всё замечательно. Может даже лучше не бывает. Я жутко рад за вас. И жутко разочарован за себя. Прощайте». *** «Вы знаете, что делать. А я живу со своим прошлым. От него меня тошнит, тошнит каждую неделю, я не отползаю от бачка. А он холодный… Вы знаете, что у меня замёрзли пальцы? Конечно нет, кому есть дело до моих пальцев, когда тут такой огромный мир! А знаете, когда они не мёрзли? Когда по ним текла его кровь. Когда ими я сделал это паршивое дело. Ради того, чтобы вы немного повеселились. Вот и я веселюсь. Аж до смерти. Что даже скоро умру…» *** Встань. Болит живот? Вот таблетка. Вставай. Уже день. В коридоре на самом деле светло. А мрак тебе лишь мерещится. Иди. Заметь, тебе хотя бы есть, где жить. У тебя есть возможность сидеть на своей кухне и пить свой чай. Не бойся, тебя от него не стошнит. У тебя глаза страшные. В смысле, красные. Умойся. Вот так. Всё хорошо? Всё хорошо. Ты ведь уже чувствуешь, что тебе лучше? Помоги сам себе. Я помогу тебе. Я помогу себе. Я встану. Я пойду. Куда? Хотя бы на улицу. Я найду что-то. Что? Что угодно. Лишь бы не тошнило. Найду себя. Убью прошлого себя. Как убил его. За что мне ничего не было. Потому что полиция не могла меня найти. Я убийца, годами живущий спокойно в своей квартире. Я убийца, получивший образование врача. *** Но прошлый я — это и я сейчас. Это всё ещё я. Я кого-то убил. Этот факт не отменить. В жизни ничего не отметить. Не оттереть кровь с того кресла и той стены. Не выкачать дым, попавший в лёгкие. Не убрать швы, что я оставил на людях. Не забыть прошлое. *** Пик хороший врач. Просто хороший врач. Но никто не знает, что он лишил жизни человека. Начиная с этого, заканчивая тем, что это был человек, благодаря которому он существует. Все его страхи… А главное, вся его злость. Но Пик гордился этим. Тем, что он был злостью. Он не щадил ткани. Не боялся резать. Он не сожалел о смертях пациентов. Он не грустил… Он только злился. Проявлял во всём последнюю жестокость… Но у него давно не было причин злиться. И он был спокоен. Но очень жесток.