По-хорошему

С дня их с Леви знакомства прошло пять лет. Пять лет Эрвин Смит ни разу не задумывался об этом. Ладно, один раз было. Он слышал разговор солдат: «…бандиты. Да еще девчонка и омега, на хер они здесь сдались». Эрвин тогда подумал: что ж, у них и правда есть повод для недовольства. Но на этом все. Тот раз был единственным. А теперь вот второй. Эрвин Смит посмотрел на Леви. Тот сидел через стол, развалившись и закинув лодыжку на колено. Свет от керосинки делал тени глубже, поэтому черты казались резче. Лицо у Леви было хмурым, помятым. Тем удивительней, что Эрвин во второй раз за пять лет вдруг подумал: Леви ведь омега. Эта мысль была не последней и не ключевой. Сначала Эрвин подумал, что, несмотря на количество работы, ему приятно сидеть в кабинете, потому что с ним сидит Леви. Они молчат, только шуршит бумага и скребет ручка, но Эрвину все равно нравится. Так же, как их поездки в центр по делам разведкорпуса. Особенно, когда они едут только вдвоем: расслабляются оба, Леви становится насмешливей и проще, а Эрвин ему подыгрывает. Последний раз они поспорили и, сидя напротив, пинали друг друга по голенищу, пока Леви резко не отъехал в сторону, а Эрвин не сцарапал обувь о деревянное сидение. Эрвину нравилось разговаривать с Леви. Тот слушал внимательно, смотрел открыто. Отвечал взвешенными, тщательными словами: даже будучи восполненным, изначальный недостаток образования делал речь Леви точной и прямой. Эрвину это тоже нравилось. Еще наблюдать за Леви. Во время тренировки: за отточенными движениями, за кажущейся легкостью маневров, за меткостью и силой. Просто наблюдать: за тем, как он кривит губы, вчитываясь в каракули отчетов; за складкой над бровями; как он ведет подбородком и морщит нос, когда пытается не улыбнуться. Эта мысль зацепила следующую – Леви красивый. Она была такой неожиданной, что Эрвин поднял голову от бумаг, которые якобы читал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы принять реальность, в которой этот факт считался осознанным. Потом он опустил голову. Но цепочка продолжалась. Леви всегда был верен своему слову. Угрюм, но заботлив: так проявлялась его неуклюжая, только для своих, мягкость. Эрвин мог бы продолжать, но не стал. Суммировал: он знает о Леви многое, это многое ему нравится. Ему нравился Леви. Даже не так. Не в правилах Смита искажать факты. Эрвин в определенной степени влюблен. Эрвин моргнул. Нахмурился, потом протяжно и тяжело вздохнул. Леви, сидящий здесь, в кабинете, хмыкнул. Наверное, решил, что он столкнулся с очередным косяком в документации. Но Эрвин столкнулся с растерянностью. Он не мог оставить осознание просто осознанием. Довольствоваться им одним. Хорошо, если Леви будет просто знать, – Эрвин посмотрел в сторону: Леви почесал нос и переложил страницу под низ стопки, приступив к чтению следующей – но лучше, если- Если Леви ответит. Они были близки. Доверительные отношения – так это называется. Но эти отношения были товарищескими, а Эрвин, двадцать минут читающий абзац в три строчки, думал не о дружбе. Препятствовать могли служебное положение, скоротечность солдатской жизни, желание сохранить дружбу нетронутой и невзаимность. Первые три препятствия Эрвин посчитал недостаточными: он мог найти контраргумент на каждое. Оставалось одно. И тут, впервые за пять лет, Эрвин подумал: Леви ведь омега. Тот снова почесал нос. Чихнул, тихо пробормотав: ебучая пыль. Эрвин провел пальцем по столу – никакой пыли не было. Леви был омегой. Это привело в движение культурный фон в голове Эрвина. Замелькали картинки. Отношения полов. Ухаживания. Непрямое высказывание заинтересованности. Лояльность. И зеленый свет. Он мог поухаживать. Не переть напролом, а сначала заинтересовать Леви в этой гипотетической стороне их отношений. А потом объясниться. Так вероятность потерпеть невзаимность была бы меньше. Просчитывать риски, минимизировать их и двигаться к результату – Эрвин Смит был в этом хорош. – Что у тебя с рожей? Эрвин пришел в себя и посмотрел на Леви. Тот оторвался от бумаг, поднял брови. Смит понял, что продолжительное время задумчиво улыбался, разглядывая книжный шкаф. *** Эрвин думал, что знает, как разговаривать с дамами и омегами. Например: он знал, что ни к чему не обязывающий (или обязывающий) флирт сродни пирожным на банкете. Такое же развлечение. Вот только Леви. Он не флиртовал. Он не смотрел из-под ресниц, тем более, хитро и томно. Леви не намекал, не понижал голос. Леви говорил «ёбано-отхлёбано». Говорил всегда ровно то, что имел в виду. Ему не нужно было кому-то что-то доказывать, он уже всем все доказал. Он был сильнейшим в разведкорпусе. Сильнейшим – означало среди всех. К Леви обращались на «вы» и добавляли звание. Ни следа уязвимости, которая должна быть для Эрвина, как для мотыльков огонь. Огня то в Леви было много, холодного и злого – от него нужно отдергивать руки. Поэтому Эрвин Смит столкнулся с затруднением. Центральным стал вопрос: как? Он точно не мог принести Леви цветы. Придержать дверь. Помочь надеть куртку. Эрвин Смит был ограничен в средствах. Нужно было начать с чего-то простого: нематериального и не требующего особого участия Леви. *** – Ты отлично справляешься. Леви скосил на него взгляд. Они стояли рядом на краю тренировочной площадки. Леви проводил тренировку, а Эрвин просто слонялся, ссылаясь на необыкновенную погожесть дня. Погожесть была обыкновенной. Было ветрено и после обеда ожидался дождь. – Ага, – Леви отозвался вяло, а потом подорвался, чтобы окрикнуть рядового – тот слишком резко отжимал спусковой крючок УПМ, и устройство начинало заедать. Лицо у мальчишки сделалось несчастным. – Они тебя побаиваются. Эрвин сложил руки за спину и расправил плечи. Наверное, Леви хотел, чтобы он ушел и не смущал отряд командорским присутствием. Леви оправдал это предположение, когда спросил: – Чего ты тут торчишь? – Ты меня прогоняешь? Леви неопределенно передернул плечами. Он явно не понимал загадочности Эрвина. – Обычно ты не приходишь. Эрвин хотел возразить, но это была правда. И это было неважно. Он здесь не за тем, чтобы констатировать, что у него много дел. – Я хотел сказать другое. – Так говори, – Леви осекся и снова кого-то окрикнул. Голос у него был низким, а слова он выбирал оскорбительные. – Хотел сказать, что всегда восхищался твоими способностями. Твоей силой, – Эрвин подумал, что стоит добавить что-то еще. Что-то менее командорское, более личное, но на ум шли комплименты, которые Леви прямо сейчас принять бы не смог. Между ними воцарилась тишина. Леви нахмурился. – Не представляю, что тебе нужно. – О чем ты? Эрвин нахмурился тоже. – Об одолжении. Ты явно хочешь попросить о чем-то, что не входит в мои обязанности. Отчасти так и было. – Нет, это не так. Леви вгляделся в тренировочную площадку. Он заговорил медленно. – То есть, ты сказал это просто так? – тон изменился. Как будто Леви говорил и осмысливал одновременно. – Ты сюда пришел, чтобы это сказать. – Да. Леви кашлянул. Смит мог поклясться, что он пытается скрыть растерянность. И что-то еще. Это что-то заставило Леви произнести после паузы: – Тогда… спасибо? – Пожалуйста. Смит кивнул, развернулся, зашагал к корпусу. Спиной он чувствовал взгляд Леви и был необычайно этим доволен. *** Леви был самостоятельным. Он держал под контролем каждый аспект своей жизни. В ней все было выверено давно и тщательно. Все нашло свое место. И поэтому Леви не нуждался в помощи. Получив звание, он научился приказывать (делегировать), а их с Эрвином взаимодействие сложилось так, что большую часть времени Леви помогал Эрвину. Конечно, Смит при этом помогал всему разведкорпусу, но это и то, чего Эрвин хотел, было не одним и тем же. Эрвин хотел помочь лично Леви. Аномального титана было поймать легче, чем это. – Я сам. – Сам, Эрвин. – Сделаю, забудь. – Не надо, у тебя нет времени. – Если ты серьезно думаешь, что я не могу поднять это дерьмо, то подумай еще раз. Пирамида провалов Эрвина Смита. *** Он увидел Леви в проеме двери в его комнату. Тот сидел на полу на коленях, рядом с ним стояло ведро. С его края свисала скрученная в жгут тряпка. Эрвин деликатно постучал по косяку и толкнул дверь. Та заскрипела, Леви обернулся и поморщился. – Чего? – Что ты делаешь? – Леви вскинул брови. Эрвин поправился: – То есть, долго ты планируешь? – Почти все. – Я мог бы помочь, – Эрвин предложил это без надежды. – Ты у себя-то не моешь, – Леви фыркнул, снял выжатую тряпку с ведра и опустил в него щетку, которую до этого держал в руках. Эрвин принял поражение. Он прижался плечом к косяку и случайно толкнул дверь. Та снова заскрипела. Леви снова поморщился. Неужели. Эрвин взялся за ручку двери и потянул, снова раздался скрип. Леви замер, обернулся и посмотрел на Эрвина яростно и неверяще. Его руки покраснели от холодной воды, а волосы выбились из-под косынки. – Ты специально? – Нет, – не совсем искренне ответил Эрвин. – Давно скрипит? – Давно. Руки не доходят. Эрвин едва не улыбнулся. – Я масло принесу. Леви безразлично пожал плечами и отвернулся, пряча что-то еще. Последнюю неделю Эрвин вел себя странно. Этим наблюдением Леви пока не делился даже с самим Эрвином. *** Было кое-что, о чем Смит думал с опаской и щекотным трепетом: прикосновения. Не выходящие за рамки. Прикосновения к рукам, к плечам, к колючему затылку Леви – способ мелкими шажками сужать его личное пространство. Эрвин боялся оттолкнуть, позволить себе слишком много, но вроде справлялся. Прикосновения-полунамеки, псевдо-случайные, получались гладко. Он оступился только один раз. Тогда Эрвин сказал: – Посмотри сам. Я знаю, что так быть не может. Видимо, ошиблись в цифрах. Леви обошел стол и встал рядом, наклонился над накладными. Он был так близко, что Эрвин мог склонить голову и коснуться щекой его уха. Так близко, что Эрвин мог почувствовать его запах. Если бы потянулся, повел носом и медленно, но довольно шумно вдохнул. – Ты только что сделал что? Рука Леви, перекладывающая запросы, замерла. – Извини, я даже не подумал. Вообще-то подумал. Подумал, а потом сделал: так Эрвин поступал всегда. Он выбрал не противостоять искушению обнюхать омегу. Леви выпрямился, но запах не стал слабее. – Ты же не Майк. Ты никогда так не делал. У Майка были свои заморочки. А для Эрвина это было как минимум невежливо. Хотя Леви не разозлился. Он не выглядел даже раздраженным. Недоуменным – да. Его взгляд стал вопросительным. – Прости. Леви мотнул головой, постучал по накладной, в которой была опечатка. – Здесь есть обратный адрес. Давай сейчас закроем этот вопрос. – Да, конечно. Эрвин не мог сосредоточиться. В недоумении Леви опять было что-то еще. Это что-то заставило Эрвина действовать. *** Эрвин решил, что он должен быть честным в своих намерениях. Они оба были людьми без ужимок. Формулировка должна быть понятной, точной. Чтобы Леви знал, что Смит ему предлагает. Эрвин посмотрел в зеркало. Оно висело на гвозде над умывальником. Эрвин посмотрел и громко подумал: Леви, приглашаю тебя на свидание. Вот так. Идеально: честно и ни одного лишнего слова. Через пару часов у себя в кабинете он посмотрел на чисто одетого, собранного Леви. Тот хмурился из-под челки и держал в руках бухгалтерскую книгу. Они оба ненавидели эту книгу. Леви плюхнул ее на стол и тихо ругнулся. Вся честность Эрвина посыпалась, и вместо отрепетированной фразы он сказал: – Хочешь поужинать? Леви дернул плечами и нахмурился еще больше. – Мы только что позавтракали. – Я имел в виду вечером, – Эрвин прочистил горло. Взял бухгалтерскую книгу, перевернул и снова положил на стол. – Да, вечером мы поужинаем, – Леви произнес это медленно, поднимая брови, – а днем пообедаем. Эрвин, что за хрень? Эрвин почувствовал себя утопающим, перебирающим соломинки. – Я имел в виду, вместе поужинаем. – Мы всегда вместе ужинаем. Эрвин снова сжал губы и снова перевернул книгу. Это действительно было так. Иногда он спускался в столовую; иногда было много работы. И тогда: – Я имел в виду, наедине. – Ты просишь захватить тебе еды? – и тогда: Леви щедрился, приносил ужин ему в кабинет. Они ели вдвоем. – Нет, – все пошло наперекосяк. – Я сам принесу. Постелю скатерть. Лицо Леви заледенело. Эрвин знал его достаточно хорошо, чтобы понять: он в тупике. – Зачем скатерть? – Хочу, чтобы тебе понравился ужин. Леви приоткрыл рот. Потом закрыл и посмотрел в сторону. – Я позже зайду. – Леви, ты не понял. – Я зайду позже, Эрвин. Хлопнула дверь. Эрвин посмотрел вниз, на бухгалтерскую книгу. Все познается в сравнении. Не так уж сильно Эрвин ее ненавидел. *** Леви почему-то так и не зашел позже. Был ли занят, неверно ли понял предложение Эрвина или понял верно и сбежал. Смита волновала причина. Накануне Эрвин купил чай, граммованный, в нарядной коробке. Продавец уверял, что очень хороший. Эрвин планировал выложить эту карту потом, но как уж получилось. Не хотелось приказно вызывать Леви к себе, а чтобы прийти к нему, нужен был приятный повод. – У меня есть для тебя кое-что. Эрвин сказал это после разрешения войти. Леви обернулся от шкафа и посмотрел сначала в лицо Смита, потом на коробку в его руках. – Эрвин, – Леви закрыл шкаф, развернулся и прижался спиной к створкам, – сядь, пожалуйста. Он указал на заправленную кровать. Пришлось послушаться. Леви вздохнул и сжал губы – было видно, что он собирается с мыслями. – Я сейчас задам вопрос. Ты без встречных отвечаешь: да или нет. Эрвин кивнул. Ему было любопытно. Леви тяжело посмотрел на него и тихо, но отчетливо спросил: – Ты что, меня клеишь? Эрвин нахмурился. Он был придирчив к выбору слов. – Нет. Леви продолжал смотреть на него, взгляд стал недоверчивым, поэтому Эрвин спохватился. Он ведь исказил суть: – Я за тобой ухаживаю. Глаза Леви расширились. Он повернул голову в сторону. Потом моргнул, как пришел в себя. – Ты за мной ухаживаешь, – механично повторил Леви. – Да, – Эрвин кивнул со всей ответственностью за слова и намерения. – Мне казалось, это оптимальней, чем сразу с тобой объясниться. Ты подсознательно был бы готов. Леви пилил взглядом угол кровати. – Я хотел быть деликатным, когда предложу сменить русло. Омегам принято сначала оказывать знаки внимания. – Знаки внимания, – голос у Леви был бесцветным, но Эрвин уловил: так вот что это было. – Да. Воцарилась тишина. – Херня со скатертью это же не…? – Это свидание. Леви открыл рот, набирая воздуха. Потом закрыл, выдохнул через нос, закрыл глаза и произнес одними губами: – Ты идиот. Эрвин не обиделся, он переложил коробку с чаем на кровать. – Это все еще тебе. – Это тоже ухаживание? Лицо Леви странно исказилось. – Да, – Эрвин пытался уловить что-то неуловимое. Он спросил после паузы: – За тобой никогда не ухаживали? Леви расслабил плечи и нервно хмыкнул. Не ответил. – Если я приму это, то?… – Ничего, – Эрвин не был уверен, что они говорят о чае. – Ты все еще волен решать. – А если не приму? Леви явно хотел найти в этой игре правила. – Но ты любишь чай, – Эрвин попытался улыбнуться. Леви прилип к шкафу, а к его лицу – напряженная работа мысли. Сопоставление противоречий. – Никогда. – Что? – Эрвин не сразу понял. Тогда Леви произнес будто через силу. – Никогда не ухаживали. Почему нельзя прямо сказать? Ты вел себя странно. Эрвин честно подумал о причине. Он хотел добиться взаимности, это правда, но ведь было что-то еще. – Чтобы было по-хорошему. Хотелось сделать все правильно. Не испортить. Эрвин делал в своей жизни много того, чем не гордился, но их отношения всегда находились за чертой, за которой все было спокойно и честно. Леви сел рядом, взял коробку, лежащую между ними, и переложил по другую сторону от себя, придвинулся, занимая освободившееся место. Эрвина окутал его запах. – Ну я взял твой чай. Правила, Леви все еще их искал. Или думал, что им следует, сообщая Эрвину какой-то код. – Я рад. Эрвин снова подумал про прикосновения. Леви тоже про них подумал – развернулся вполоборота. – По-хорошему? Эрвин кивнул. Он чувствовал себя подростком, это одновременно смешило и восторгало. Леви криво улыбнулся. Приблизил лицо и чмокнул в губы, неловко и сухо. Потом уронил голову, уперевшись лбом Эрвину в плечо. – Тупость какая. Леви пробормотал это, не дал Эрвину ответить, снова подняв лицо. На этот раз поцеловал всерьез, придержав Смита за плечо, как будто тот планировал бежать. Целовался Леви уверенно, но пах робко. Эрвин не заметил, как потянулся к нему, налег с намерением уложить на постель и распустил руки. Леви запрокинул голову, оборвал поцелуй и сощурился. – Не. Эрвин сдвинулся и нахмурился. – Сначала твое свидание. Ты же приглашал. Сам сказал, тебе надо по-хорошему. – По-хорошему, – отозвался Эрвин. Он посмотрел на коробку чая над макушкой Леви и улыбнулся. Лояльность. Леви мягко толкнул его в грудь и сел прямо. Руки пришлось убрать. Леви хмыкнул. – Что? – Предвкушаю скатерть. Эрвин рассмеялся. Скатерть он даже погладил.