Нихао из космоса

Из широкой гостиничной плазмы передавали последние новости. Уже третью неделю подряд главным ньюсмейкером сводки был Интерпол. «Продолжаются поиски международного преступника Алекса Райза, – сообщала говорящая голова, – Он обнародовал секретные данные американской разведки, посвящённые разработке смертельно опасных биологических вирусов. В документах доказывается причастность США к распространению птичьего и свиного гриппа, а также побеждённого недавно COVID-19. По неофициальным данным, Райз может скрываться в России, как делал это Эдвард Сноуден, совершивший подобное преступление тридцать лет назад. Москва отрицает такую возможность, а официальные представители МИД США утверждают, что сведения, опубликованные Райзом, не имеют ничего общего с действительностью. Между тем, программист объявлен в розыск уже в 194 странах мира». Зрители – а это были двое мужчин и женщина, одетые в одинаковые комбинезоны с нашивкой в виде российского флага – одновременно вздохнули. Тот, что был постарше и владел пультом, выключил телевизор. – Уже почти месяц ловят и никак не могут поймать. Лучшие правоохранители, называется, – заворчал молодой блондин, проводя тонкой рукой по волосам, – Все силы перебросили. Хорошо, хоть наш полёт не отменили. – А может, и не нужно его ловить, – вмешался старший, тёмный и кареглазый, крепко сложенный мужчина, – Очевидно же, что он рассказал правду. А утаивать такое – ещё большее преступление… Дискуссия не успела получить полноценное развитие: на этих словах дверь гостиничного номера распахнулась, и в проёме показался мужчина в военной форме. На погонах его красовалась большая пятиконечная звезда. Троица вскочила и вытянулась по струнке. – Вольно, вольно, – скомандовал генерал, – Отбой через 15 минут. Расходитесь по комнатам. Завтра у вас важный день, и я лично напоминаю о необходимости соблюдения правил. – Так точно! – ответили они хором, и, когда военный удалился, женщина вспомнила о насущном, – Кстати, завтра же с нами какой-то турист должен лететь. Он уже наверняка тут, в гостинице. Не видели его? – Мне не попадался, – пожал плечами блондин. – А тебе, Фаро? – Нет, Таня. Не попадался. Завтра познакомимся. Мы с Юрой пойдём, действительно, нам всем стоит выспаться. Девушка кивнула и принялась расплетать длинную, до середины спины, толстую русую косу. Алекс Райз не спал. Он, может, и рад был бы отдаться объятиям Морфея, но бог не выказывал ему благосклонности. Доверенное лицо, прозванное им Морфеусом за внешнее сходство с героем «Матрицы», уже три недели имело прискорбное выражение. Постоянные переезды, сначала в Южную Америку, потом в Гонконг, а теперь в Москву изрядно их обоих потрепали. И до сих пор политическое убежище найдено не было: власти или отказывали, или попросту игнорировали их запросы. – Нет ни одного места на этой планете, где мы смогли бы укрыться! – сетовал Морфеус, – Не далее, как завтра нас найдут и выдадут американским властям. – Не нагнетай! – скривился Алекс, – Я же вижу, ты что-то придумал. У тебя появилась эта складочка над бровями, как тогда, когда ты посоветовал мне, как пронести флешку… Короче, давай без предисловий. Панику только наводишь зря. – Я это говорю, чтобы ты понял: у нас нет выбора, – слегка успокоился вспотевший афроамериканец, – Тебе нужно исчезнуть на время. Отовсюду. Завтра полетишь на орбиту космическим туристом. Я всё устрою. – С ума сошёл? У меня же сердце! – Ничего, станет плохо – глубоко вдохнёшь и покашляешь. – Что? Зачем?! – Чтобы увеличить приток крови. Неважно. Всё равно в космосе у тебя больше шансов выжить, чем в руках у ЦРУшников. Алекс задумался. Съёмная квартира, в которой они сегодня ночевали, представляла собой классический вариант помещения, предоставляемого в аренду по часам и без паспорта. То есть помимо огромной продавленной кровати там практически ничего не было. Парень уже перестал считать, сколько комнат и кают он успел сменить за те три недели, что является разыскиваемым беглецом. Королевских апартаментов среди них не было, но девятнадцатилетний идейный парень с взъерошенными рыжими волосами и зелёными глазами их и не ждал. Он хотел, чтобы мир узнал правду, и собственная жизнь не казалась ему такой уж высокой ценой. Нарушить запрет на разглашение оказалось нетрудно; украсть документы несколько сложнее, но для сироты-программиста, пробившегося в ЦРУ без знакомств и привилегий, дело посильное. Когда Алекс предложил бумаги крупнейшим информагентствам – ТАССу, Reuters, AFP, Синьхуа и остальным – они с остервенением боролись за право первыми сделать публикацию. Когда же парень попросил убежища, наткнулся на стену молчания. Обличению американцев радовались все, а вот приближать к себе программиста, способного на такие разоблачения, боялись. Никого, кроме такого же отчаянного правдолюба и одиночки Морфеуса, не волновала судьба сироты из Бруклина. – Хорошо. Как мы это провернём? – Есть одна проблема. Алекс выразительно посмотрел на друга. – Хорошо, не одна. Но главная. Турист, вместо которого ты полетишь, – китаец. Парень хотел спросить, в своём ли уме его товарищ, но не успел – в дверь постучали. И, не дожидаясь разрешения, в комнате появилась девушка в кепке со стразами, майке и рваных джинсах. Накрашена она была так, что любой шпаклёвщик позавидовал бы мастерству. – Так! Кому тут надо личико обновить? – улыбнулась она, не переставая щёлкать пузыри клубничной жвачкой. – Ему, – ткнул пальцем Морфеус, – Нужны инъекции ботокса. Чтобы опух так, что за азиата сошёл, хотя бы на время. Покрасить волосы в чёрный. Загримировать и зафиксировать это всё. Результат должен быть вот таким. Он бросил на кровать подделанный паспорт. – Ха! Сунь Сюаньюй! Кому-кому сунь? – захохотала девица. – Давай без шуточек. Сделала работу – получила деньги – забыла про нас навсегда. Ясно? – Ясно, ясно, – повторила передержанная в перекиси блондинка и принялась за дело. Алекс адресовал другу взгляд, говорящий: «И где ты только такого профессионала откопал?». Морфеус ответил жестом: «Не волнуйся, я знаю, что делаю». Спустя несколько часов Алексу представился отличный шанс убедиться в том, что он не ошибся в выборе друга. – O, god! Да тебя мать родная не узнает! – У меня нет матери. – Да знаю. Просто выражение такое. Не напрягайся. Афроамериканец отдал девушке стопку долларов, туго перетянутую резинкой. – Удачи с китайской подружкой! – кинула она на прощание. Вот и отлично. Когда Сунь Сюаньюй, простой рабочий завода бытовой техники из провинции Шаньдун, выиграл путёвку в космос, купив лотерейный билет за пять юаней, он считал себя везунчиком. Когда ему разрешили взять с собой в гостиницу жену, он считал, что фортуна к нему благосклоннее с каждой секундой. Но предполётной ночью ему пришлось распрощаться со всеми до одной сладкими иллюзиями. Хмурые ребята забрали его из гостиничного номера прямо под носом у охраны и увезли в неизвестном направлении. Жену, которая должна была торжественно махать платочком облаку ракетных газов, и потому ночевала с мужем, предупредили: с благоверным ничего не случится. Если, конечно, она не изменит свои планы на завтра и не будет против нового соседа на пару часов. Увидев загримированного Алекса, женщина на минуту впала в замешательство – хороший знак, комплимент не отягощённой интеллектом блондинке. Однако засыпать в его обществе она отказалась наотрез и остаток ночи провела в обнимку с тяжёлым медным подсвечником. Впрочем, Алекс и сам заснул на жёстком диване только потому, что бодрствовал уже четвёртые сутки, потерявшись в часовых поясах. Сон оказался тревожным: при всём его по-сиротски богатом воображении сложно было представить, как возможно притвориться жителем Поднебесной, имея в своём словарном запасе только «Нихао». – Нихао! – собственно, и говорил он утром, шествуя вдоль шеренги провожающих вместе с троицей космонавтов, – Нихао! Камеры СМИ на дронах описывали круги, снимая, как толпа аплодирует народным героям. «Вот бы они также аплодировали тому, что я сумел добыть для них такую информацию… Это ведь ради них. Всех них», – думал Алекс. В куче людей жена Сунь Сюаньюя старательно замахала подставному мужу. – Во ай ни , Суаньюй! – крикнула из толпы какая-то другая восторженная китаянка. – Нихао! – ответил ей Алекс, покрываясь очередной волной липкого пота. Жена Суаньюя вычислила соперницу молниеносно. Вот и ладно, меньше будет по мужу скучать: ей теперь есть, о чём позаботиться. Небо было безоблачным и казалось сегодня особенно далёким и чужим. Сердце бешено забилось, и Алекс, вспомнив слова Морфеуса, принялся кашлять изо всех сил. – Господин Суаньюй, как вы себя чувствуете? Позвать врача? – обеспокоенно спросила Татьяна. – О, нет-нет! Просто подавился, простите. Взлетим – и всё пройдёт. – Нет уж, лучше перестраховаться. Я провожу вас к доктору. И они вдвоём свернули с красной дорожки, ведущей к ракете и более-менее светлому будущему в развёрнутую на космодроме брезентовую палатку спасательной группы. Загримированный правдолюб подготовился к худшему. Опытный врач – а другого здесь быть не могло – легко отличит подставного Сюаньюя с тахикардией от настоящего и здорового по одному только ритму сердцебиения. Но Алексу сейчас не оставалось ничего, кроме как сопротивляться до последнего. – Нихао! – поприветствовал он врача, войдя в палатку, и, недолго думая, пошёл с козырей, – Хотите быстро заработать на собственную клинику? Врач, стоявший к нему спиной, медленно развернулся. – Неплохо держишься. Моя школа! – Морфеус! – чуть было не закричал Алекс на весь космодром, – Чёрт возьми, как я рад, что это ты! Друг радость не разделил. – У тебя совсем мозгов нет? Сначала в ракету сядь, потом кашляй! – Ладно тебе! Всё же обошлось! – Обошлось… Если бы. Почему, думаешь, я здесь? – Проводить меня. Разве нет? – Размечтался. Вон тебя Сюаньюева жена провожает: машет так, что того и гляди рука отвалится. А я, между прочим, в международном розыске, чтобы перед дронами светиться. Как и ты, кстати. Я здесь, чтобы предупредить: мы в заднице! – Где-то я это уже слышал… – Шутишь? Это хорошо. Пришла информация, что один из космонавтов – полковник ФСБ. Вот его, если что и рассмешишь, когда скручивать будет. – Что? Думаешь, они знают, кто я? – Не знаю. На всякий случай держись подальше. – Морфеус, но грим… Они меня раскроют рано или поздно. – Да, шансов мало. Но не вешай нос. Я попробую что-нибудь придумать. Утешающий Морфеус – то ещё обстоятельство. Когда он кричит, что всё пошло прахом, значит, дело вполне можно спасти. А когда утешает, значит, точно крышка. – Вот, возьми таблетки. Если вдруг станет плохо с сердцем, положи под язык. Имей в виду – тут на один раз. Так что постарайся не паниковать. – Спасибо. За всё, Морфеус. Алекс пришёл в себя после начала обратного отсчёта. Примерно на цифре пять. На тройке решил продолжать бороться, а на единице придумал отличную идею, которую воплотил уже спустя секунду. – Поехали! – одновременно сказали Алекс и белобрысый космонавт. Блондин посмотрел на псевдокитайца с нескрываемой злобой. – Это я тут Юра. Видно, подражания Гагарину здесь являлись особой привилегией, которой Сунь Сюаньюй не был достоин. Но выяснение отношений сразу же сошло на нет – рёв двигателей заглушил остальные звуки. Тесное пространство корабля заходило ходуном. Алекса от страха затрясло так, что он испугался: вдруг эти две дрожи – его и ракеты – войдут в резонанс, как в физической задачке с солдатами на мосту. И кто знает, что тогда может случиться… В панике программист закинул под язык всё, что дал ему Морфеус. Да, ненадолго хватило. Но теперь каждая секунда как последняя. Страх исчез вместе с гравитацией. Теперь он казался чем-то далёким, земным, оставшимся внизу. Алекс прильнул к обзорному иллюминатору-полусфере: в пустом чёрном пространстве висела, как в каком-нибудь фокусе, маленькая Земля. Планета, на которой он разыскиваемый преступник номер один, ставший таковым за публикацию каких-то бумажек. Будь его обвинители сейчас на орбите, бросили бы поиски немедленно, рассмеявшись собственному мещанству… Вдруг включилась искусственная гравитация. – Эй, чайна туристо! – весело оторвала программиста Татьяна, – Пошли на экскурсию. Алекс с трудом оторвался от созерцания сияющего электрическими огнями шара и обернулся. – Надо же, как удивился, – отметила женщина, – Даже азиатские глаза вдвое больше стали. Не сочти за расизм, скорее за комплимент. Программист нервно улыбнулся. Отёк уже начинает спадать, значит, скоро проявится настоящее лицо… Он старался об этом не думать, но всё равно слушал Татьяну вполуха. Она рассказывала что-то о модулях, о хмуром Фаро, настраивающем компьютерную технику у панели управления, о Юре, проводящем в лабораторном отсеке эксперименты над тремя крысятами – Альдебараном, Арктуром и Гаруксом. – Это потому, что они уже наели себе огромные бока, – пошутила Таня, а экспериментатор, прищурившись, уставился на Алекса. А потом шепнул что-то коллеге и быстро удалился вместе с ней. От нечего делать Алекс стал осматривать лабораторный отсек. Большую часть его занимали витрины с наклейками «не прикасаться», «микробы», «вирусы», «бактерии». Из самого крупного – «ламинария» и «мох». По всей видимости, Юрий, несмотря на непокладистость, был биологом, а не полковником. Оставалось одно из двух… На столе Алекс увидел удостоверение в красной корочке. Сердце вновь забилось. Он осторожно подошёл, чтобы не задеть никаких пробирок, протянул руку и открыл его. «Алеся Станиславовна Ларий…». Настоящее имя Татьяны. Стоило догадаться. Алекс вздохнул. Меньше всего он хотел узнать на фото женщину-космонавта. Лучше бы это был злобный Юрий, невзлюбивший его с самого начала, или, на худой конец, молчун Фаро, которому вообще без разницы, кого и сколько на этом корабле. А вот насчёт Татьяны как раз имелись смутные, но далеко идущие планы. – Пойдём дальше, – резко прозвучал за спиной женский голос, едва программист стёр следы своего любопытства. Он стал каким-то другим: исчезли прежние весёлые нотки. Алекс напрягся: неужели заметила? – Пошли! – настойчиво повторила она и буквально вытолкала мужчину в последний отсек, после чего отступила на шаг назад и нажала какую-то кнопку. Пока Алекс соображал, что произошло, между ними уже закрылась герметичная дверь. Через круглое окошко было видно, как разочарованно женщина взглянула напоследок, прежде чем уйти. Вместо неё за стеклом возник Юрий. – Приехали, – гаденько улыбнулся он, – Проникновение на международный космический корабль с преступным умыслом – это терроризм. Мы выдадим тебя, как только сядем, а уж на родине впаяют по самые… – Нет! – закричал Алекс, – Не выдавайте меня, пожалуйста! Я заплачу, очень много! Я не террорист! Но Юрий жестами показал, что уже не слышит его воплей – дверь закрыта герметично, а микрофон для связи он уже выключил. Алекс остался совсем один в самом дальнем отсеке, иллюминатор которого показывал только кромешную тьму. Ничего, кроме шести скафандров, здесь не было. Разве что рычаг аварийного выхода – по большому счёту, просто насмешка в сложившейся ситуации. Алекс запоздало осознал, что стало как-то тихо – ещё с их приходом в лабораторию. Постоянные сигналы с Земли, передававшиеся постоянно по всем отсекам (выключать их запрещалось по инструкции) больше не создавали ощущения наполненности жизни, прямо как в каком-нибудь торговом центре. Одновременно на корабле царило спокойствие – значит, ничего страшного не произошло. «Ушли на глухой виток, – догадался программист, – Интересно, успели уже сообщить обо мне или нет?». Неопределённость ощущалась физически. Корабль висел в пространстве, жизнь Алекса – на волоске. Однако эту неопределённость, по сравнению с земной, можно было назвать практически блаженной. Словно жизнь до неё ничего не значила, после тоже ничего не будет, и этот миг – самое лучшее и прекрасное, что только возможно. Алекс впервые ощутил себя вполне счастливым – здесь, в маленьком тесном отсеке, выходящем в чернильную бездну. Изначально-то он планировал серию разоблачений как акт самопожертвования, мол, сделаю великое дело – и с концом. Это потом вдруг появился Морфеус, заставил куда-то бежать, от кого-то прятаться… И вообще, вёл себя так, как будто он его закадычный друг – ни дать ни взять, Гек Финн для Тома Сойера. В такой плоскости Алекс тогда не размышлял, полагая, что никто всерьёз не озаботится судьбой сироты. Но оказалось – ещё как. Это всё изменило. И усложнило. Собрало правдолюба-программиста из хаоса бытия в цельную и прочную человеческую структуру, заявившую вселенской энтропии, что рано сбрасывать его со счетов. Может, это судьба, что они именно сейчас ушли на глухой виток? Может, за это время всё ещё изменится? За глухой виток действительно всё изменилось. Однако отнюдь не так, как предполагал Алекс. Космонавты действительно не успели сообщить о том, кого опознали на борту, и теперь между ними шли ожесточённые споры – что предпринять при возобновлении связи с Землёй? Юрий настаивал на немедленном возвращении и передаче псевдо-китайца спецслужбам, Татьяна была против, молчаливый техник Фаро придерживался нейтралитета. – Таня, ты чего? Ты у нас полковник ФСБ или я? – В том и дело. Я отлично знаю, что с ним станет, если выдадим. И вижу, что он ни капли не похож на террориста, которым его представили. Ты хоть представляешь, через что ему пришлось пройти, прежде чем он оказался здесь? – А ты представляешь, что ему «пришлось» сделать с настоящим Суаньюем? – Мы не знаем наверняка! – Поэтому прежде всего – наш гражданский долг! – Прежде всего – я здесь ради другого… – Ради чего?! – Ради них. Ты знаешь. Юрий фыркнул. – Ты с ума сошла. Что мы сможем сделать с гипотетической цивилизацией? Которая передвигается на корабле, сотканном из тёмной материи, используя при этом тёмную энергию? Разве что страшилку сложить. В тёмном-тёмном космосе… – Перестань! Мы можем их засечь! Юрий не успел возразить. Корабль вдруг накренился, его куда-то потащило, словно громадный невидимка дёрнул за ниточку. Не успели мужчины опомниться, как Татьяна уже оказалась в скафандре, в специальном отсеке для подготовки к выходу в открытый космос. – Стой! – закричали они, но было слишком поздно. Татьяна уже заблокировала двери, чтобы они не смогли пойти за ней и помешать плану, который она вынашивала уже седьмой год. *** Алекс всматривался в темноту, удивляясь, каким увлекательным оказалось это занятие – зря он презирал Малевича с его чёрным квадратом. Тьма космоса незримо текла и переливалась, ощущаясь не одним зрением, а всеми органами чувств. Смотрящий проваливался в бесконечные слои черноты, как в коридор рекурсии. Это было настолько завораживающе, что Алекс не сразу заметил Татьяну, в скафандре проплывающую мимо его иллюминатора. Шнур, соединяющий её с кораблём, быстро разматывался – женщину влекли вперёд какие-то неведомые гравитационные силы. Она летела всё дальше и дальше, пока трос не натянулся до предела. Татьяна потянулась к карабину. – Ты что делаешь? – заорал Алекс, припав к иллюминатору. Но она его, конечно же, не слышала. Карабин не поддавался, пальцы в толстых перчатках не слушались, но спустя пару минут Татьяна мужественно преодолела эти препятствия. Трос медленно отправился дрейфовать по обозримому пространству, а женщина отдалась невидимой затягивающей тьме. Лицо Алекса медленно вытянулось, как детская игрушка из ньютоновского вещества. Фактически, на его глазах совершается самоубийство. Как? Почему Юрий и Фаро ничего не предпринимают? И что делать?.. Впрочем, мужчины, вопреки подозрениям американца, как раз пытались сделать всё, что могли. Фаро покраснел от напряжения, пытаясь взломать систему блокировки дверей, Юрий предпринимал максимум усилий, чтобы молчать и не отвлекать его от работы. Пока попытки обоих оказались безуспешны. – Что ты возишься? Выруби все системы на секунду, ничего не случится! Перезагрузка, чтоб её к чертям! – Нельзя! Система жизнеобеспечения тоже отключится, а скафандр только у этого вашего туриста. Хочешь, чтобы вместо одного трупа стало три? – А если ничего не придумаем, Таня умрёт! Фаро сверкнул чёрными глазами в сторону Юры. – Вы же больше не… – При чём здесь это! Вопрос сработал – Юра надолго замолчал, не желая продолжать неприятную тему. А Фаро ускорил поиск решения. *** Алекс на автомате кинулся к стеклу так сильно, что ушиб лоб. «Надо что-то сделать!» – пронеслось у него в голове. – Эй, вы там! – бессильно закричал он, – Вы что делаете? На удивление его услышали – микрофон оказался включен. – Мы пытаемся спасти Таню. И нам нужна твоя помощь. Голос Юры утратил прежнюю злобу и надменность, как по волшебству. Между тем, космонавт продолжил. – Мы с Фаро заперты в головном отсеке. Поэтому ты должен надеть скафандр, открыть аварийный люк – он как раз рядом с тобой, посмотри правее – и забрать Таню обратно на корабль. За это получишь отсрочку – мы не доложим о тебе на Землю. По крайней мере, до приземления. Идёт? Алекс вновь покосился на иллюминатор. Женщина всё ещё была в зоне видимости, но тьма крепко охватывала её тело. Она не сопротивлялась: то ли не хотела, то ли не могла. Совершенно невозможно было определить, жива ли она вообще. «Это обман! – пронеслось в голове у программиста, – Хотят оставить меня за бортом и смыться. Может, им пришёл такой приказ?.. Как бы не так! Не куплюсь на их искусные голограммы». Алекс демонстративно сел в угол, сжался и уставился в пол. Однако взгляд то и дело скользил в сторону Татьяны. Тьма продолжала засасывать её, медленно, как болотная жижа. «Нет-нет-нет», – пульсировало в голове. Весь космос казался каким-то странным аттракционом в парке развлечений. Будто ещё миг, и увидишь, что всё вокруг – лишь фанерная декорация для привлечения туристов. Парень зажмурился, не обращая внимания на выкрики Юры в микрофон. Так стало немного спокойнее, даже сердце замедлило свой кроличий бег. Это продолжалось несколько минут, пока уши программиста не уловили звук, от которого внизу живота образовалась чёрная дыра, стремительно засасывающая в себя все ближайшие органы. Стук. Явственно различимый стук по стеклу, чёрт возьми, иллюминатора космического корабля. Снаружи! Алекс боялся открывать глаза. Выросший на обрывках стареньких фантастических картин Ридли Скотта, он нарисовал себе в воображении ужасающего монстра, заглатывающего ракету. Стук повторился, за ним последовал слабый скрежет. Что, если это Татьяна выбралась из тёмного болота и теперь просит её впустить? А он сидит в углу, как провинившийся ребёнок, и не может набраться смелости даже взглянуть вперёд? Если однажды не победишь страх – будешь бояться всю жизнь. Эта мысль приободрила Алекса, и он открыл глаза. За стеклом не было ни ужасающего монстра, ни несчастного космонавта – только лебёдка, которую отцепила от себя Татьяна. Этот шнур и подлетел к стеклу, коснувшись его металлическими карабинами. *** «Не буду я никого спасать», – шептал программист, совершенно непрофессионально нажимая на все кнопки подряд, чтобы высвободить скафандр. Впрочем, работа помогла и в этом случае – разбалованный излюбленным сочетанием клавиш Ctrl+Z, он не боялся ошибиться, поэтому в конце концов огромная махина с множеством нашивок всё-таки свалилась на него всем своим весом. «Я вообще не должен этого делать. С чего бы вдруг?» – говорил Алекс, пытаясь втиснуть в отверстие костюма ногу прямо в кроссовке. «Кто она мне? Никто». Когда дошло до шлема, Алекс выглядел так, словно только что искупался в бассейне, а потом зашёл в русскую сауну, где хмурый банщик немилосердно отхлестал его пихтовым веником прямо по его проклюнувшейся американской физиономии. – Как я пойму, что всё сделал правильно? – крикнул он, уже порядком измученный судорогами от неудобного положения тела, свёрнутого даже не буквой зю, а а скорее какой-нибудь китайской лигатурой вроде «финансового благополучия». – Ты что, китаец? Прекращай прикидываться и нажми «chek up»! Кнопка замигала и загорелась зелёным. «Финансовое благополучие» оказалось завёрнуто в наноматериал вполне герметично и полностью готово к выходу в космос. – Теперь дёрни рычаг аварийного выхода и возьми с собой вторую лебёдку – как только приблизишься к Тане, подцепляй её, мы постараемся вытянуть вас обоих. Если не получится, возвращайся сам! Понял? – Понял! – ответил Алекс, у которого, пожалуй, только язык теперь и двигался в полном объёме. Кое-как орудуя деревянными пальцами, он опустил рычаг и – трудно подобрать более подходящее слово – вывалился в космос. Лебёдки закрутились вокруг него, как ковёр вокруг похищенной восточной красавицы. Не то что высвободиться – он не мог управлять положением в пространстве ни одной части тела. Это уже начинало раздражать. Беспомощность была худшим ночным кошмаром Алекса: едва ли не каждую ночь в худшие моменты жизни, коих было немало, он смотрел, как рушится мир. И не имел при этом возможности пошевелить хоть пальцем. Впрочем, будь парень хоть трижды опытным космонавтом, навыки бы всё равно не помогли: тьма, до сих пор неохотно мусолившая Татьяну, стремительно затягивала программиста. В какой-то момент ситуация повторилась: лебёдки натянулись до упора и одна из них оторвалась. Алекс почувствовал холод в месте её крепления и почти осязаемую тьму, забирающуюся под скафандр со скоростью водных потоков. Последнее, что он успел заметить – шевелящиеся губы Татьяны и её исказившееся лицо. Это в равной степени могло быть как возмущением, что ей помешали, так и отчаянным криком о помощи. Алексу показалось, что он находится внутри ёлочного шара, заполненного нефтью. Лебёдка парила в пространстве, в месте соприкосновения со стенкой рождественской игрушки уходя в небытие. Он задёргался, как утопающий, всё сильнее увязая во тьме, и потерял сознание. Очнулся только тогда, когда начал задыхаться. Тревожный писк скафандра извещал о том, что кислород закончился. – Чёрт. Всё-таки облажался, – как-то пугающе спокойно подумал про себя шокированный Алекс, – Говорил же Морфеусу, плохая идея. Всё вокруг накрывала абсолютная тьма. Фонарик освещал лишь внутреннюю часть шлема. Повинуясь неконтролируемому желанию вдохнуть, Алекс нажал кнопку «Open». Шлем открылся. Алекс вдохнул и с удивлением обнаружил, что лёгкие заполняются кислородом. Более того, в пространстве чётко улавливался до боли знакомый и приятный запах озона, как после сильной грозы. Почти одновременно парень понял, что вовсе не завис в невесомости, а находится на чём-то в меру мягком, как обитый чёрным бархатом новенький диван. «Я что, лежу?», – подумал он. И сел. Шнур от скафандра всё ещё не то обрывался, не то уходил в тёмное непрозрачное ничто. Место, в котором оказался программист, было мягким чёрным пузырём. «Наверное, так и выглядит смерть», – подумал он. Значит, торопиться некуда. Алекс просидел так ещё какое-то неопределённое количество времени: по его прикидкам, от вечности до пяти минут. А потом из ниоткуда возник родной мужской силуэт. Как будто кто-то пошевелил мышкой и зажёг экран. – Ты что, даже умереть мне спокойно не дашь? – усмехнулся Алекс, – Тебе обязательно надо вмешаться, да, Морфеус? – Мы не Морфеус, – заявило существо, не двигаясь с места. Программист нахмурился: правда, уж слишком друг выглядел спокойно. Совсем на него не похоже. Неужели в его умирающем сознании Морфеус остался таким вот бесчувственным чурбаном? – Ты не умер, – пояснило нечто в облике чернокожего друга, – А мы лишь приняли тот облик, с которым тебе максимально комфортно. – Тогда кто вы? Где я? Что меня ждёт? – выпалил Алекс, так и не успев выбрать, с чего начать. – И каждый раз так много вопросов… Откуда у людей столько бесполезного любопытства? Вы спрашиваете прежде, чем понимаете, что вовсе не хотели бы знать ответ. – О-о-о, нет, – протянул Алекс, показывая категорическое несогласие, – Это не мой случай. Я хочу знать правду, какой бы она ни была. Я посвятил жизнь тому, чтобы показать истину всем людям на Земле! – Именно поэтому ты и здесь. Твои характеристики максимально соответствуют тому, что нам необходимо. Поэтому мы хотим предложить тебе управлять нами. По-вашему это называется «стать Богом». – А, ясно, – Алекс иронично вздёрнул бровь, – Конечно, куда же без нас, прогрессивных землян, цивилизации, умеющей создавать в космосе бархатные пузыри с озоном и принимать любой облик. – Разумный ход мыслей. Это значит, мы не ошиблись в тебе. Дело как раз в этом: мы не цивилизация. Мы тёмная энергия. Мы то, что даёт жизнь. И мы и есть жизнь. – Очень интересно. Ничего не понятно, – Алекс уже и сам был не рад, что начал общение в ироничном ключе. Но такова была его реакция на всё сложное и серьёзное – вернее, способ защиты от этого. Слишком уж много сложного в последнее время. А серьёзного ещё больше. – На Земле есть понятие «стволовые клетки», – решил растолковать псевдо-Морфеус, – Они могут превратиться в любую ткань любого органа. Так вот, тёмная энергия – это стволовые клетки Вселенной. Они могут стать чем угодно: звездой, планетой, человеком, вирусом… Но клетки не работают без мозга, который им приказывает. Мы предлагаем тебе стать таким мозгом. – Красиво расписываете. Но, если вы такие беспомощные, то как же вы создали этот пузырь? И как говорите со мной через клона моего друга? – С тобой от имени тёмной энергии говорит Бог, который создал Землю. Алекс притих, как школьник, не выучивший урок. К разговору с директором его жизнь не готовила. – И вы хотите, чтобы я заменил вас? – Нет. Ты создашь новый мир. Свой. – Значит, я не вернусь обратно? И где же я буду в таком случае… творить? Рабочее место предоставите? Компьютер? И как мне мир придумывать – код писать, что ли? Не думаю, что мне хватит функционала Java… – Ты можешь сделать это любым способом, какой вообразишь. Написание кода вполне подойдёт. Алекс задумался, Бог его не торопил. Программист вспомнил игру, которую писал уже много лет, но всё никак не могу завершить. Это была песочница в райских декорациях, предназначенная для мультиплеера. По сути – лучший мир, в который Алекс хотел поселить человечество. Прекрасный, интересный и одинаково доступный для всех. Но пока открытый лишь для него самого и Морфеуса. – Знаете, это самая крутая задача, о которой только может мечтать разработчик, – сказал он после долгих раздумий, – Но я откажусь. Выберите кого-нибудь другого. – Но почему? Ты как никто другой подходишь для этой задачи. А поиск нового Бога – главная наша цель. Моя, всех, кто был до меня, и всех, кто будет после. Можно до бесконечности продлить жизнь, но потенциал мозга ограничен. Каждый новый Бог – новая ступень совершенства. Ты ведь хочешь сделать мир лучше? – Да! Да, всё верно. Но когда я совершал то, что совершал, я делал это не для мира. Я делал это для людей: для бруклинских сирот, для Морфеуса… Стать новым Богом – это всё равно, что бросить их, предать тех, кого любишь и то, что делаешь. А я бы не хотел жить в мире, Бог которого – предатель. Нечто в облике Морфеуса молчало. Алекс, который понемногу начал приходить в себя и осознавать происходящее, покрылся липким потом. «Что же я наделал, – пронеслось у него в голове, – Кому я вообще перечу? С таким подходом у Морфеуса и бруклинских сирот проблем станет гораздо больше». Но Бог опроверг опасения программиста. – Ты, и правда, совершеннее меня. Ты стал бы хорошим богом, Алекс, но если хочешь вернуться – я принимаю твоё решение. Свобода выбора – мой главный принцип. Я даже помогу тебе. С этой минуты ни один человек на Земле не станет обвинять тебя в преступлении. Ты можешь больше не прятаться. – Спасибо. То, что нужно, – искренне ответил Алекс. – Но прежде, чем я отпущу тебя, ответишь на один вопрос? Алекса это удивило. На Земле все размышляли, о чём спросить бога, оказавшись вдруг перед ним. И никто даже не предполагал, что у создателя могут быть свои вопросы. – Конечно, что угодно. Кто я такой, чтобы вам отказать? – Скажи, хороший ли я бог? И каков мир, что я создал? Программист задумался. – Сложно сказать. Думаю, всё-таки хороший. Но люди определённо удались вам хуже прочего. Они склонны замечать только плохое и до сих пор пытаются бороться за добро при помощи зла. В общем, они ещё очень несовершенны. – Но не так уж они и плохи, раз среди них появляются такие, как ты, – мягко возразил бог и улыбнулся, – Прощай, Алекс. И бархатный пузырь схлопнулся, будто его и не было. – Алекс, Алекс! Давай же, очнись! Парень открыл глаза. Он лежал уже без скафандра всё в том же отсеке корабля, из которого выходил в космос. Над ним склонилась взволнованная Татьяна – судя по горящей щеке, только что ударившая его по и без того измученному уколами ботокса лицу. Юрий и Фаро стояли чуть позади. Вид у них был озабоченный. – Наконец-то! – закричала Татьяна, – Говори, что ты видел? Что было внутри тьмы? – Бог, – ошеломлённо выпалил Алекс, не успевший даже прийти в себя. – Не удивительно, – фыркнул Юрий, – Он минут пятнадцать там продырявленный дрейфовал. Конечно, Бога видел. Странно, что вообще очнулся… Руки, ноги целы? Дышишь нормально? – Вроде, да, – ответил программист. – Отлично. Пойдём, Фаро, нам здесь больше нечего делать. Через пару минут сеанс связи, выходим из глухого витка. Мужчины удалились, Алекс осторожно сел. В окно иллюминатора со скоростью уставшей улитки заползала сияющая огнями Земля. – Расскажи мне всё, – уже спокойнее потребовала Татьяна, – Я тебе верю. Пока программист рассказывал, Татьяна внимательно слушала и записывала. Слова Алекса сильно поразили её. Постепенно удивление уступало разочарованию: женщина поняла, что зря рисковала жизнью, тёмная энергия не приняла бы её, ведь ей нужна была не она. Осознание этой правды Татьяна приняла стоически, держа себя в руках – всё соответственно званию и специфике подготовки работников спецслужб. – Я внесу твои показания в отчёт, – сказала она, когда Алекс закончил, – И ещё вынуждена просить подписать заявление о неразглашении. Всё, что ты здесь увидел и услышал, необходимо держать в тайне. – Да я и не собирался… – Просто подпиши, – прервала его Татьяна. Она была явно раздосадована, что тайна, за которой она охотилась долгие годы, открылась случайному человеку, – Отпечатки я уже сняла, пока ты был без сознания. Получив заветную закорючку в виде витиеватой «R», женщина вышла. Алекс взглянул на свои пальцы – действительно, в чёрной краске. Вот это настоящая преданность работе – не забывать о рутинных обязанностях, даже будучи на волосок от смерти. Через несколько минут возобновилась связь с Землёй. Алекс слышал возмущённые крики Юрия: военные на базе отказывались арестовывать «второго Сноудена», ссылаясь на то, что США никого уже многие годы не признавали виновным в утечке информации. Из-за рьяного сопротивления космонавта было принято решение экстренно посадить корабль и отправить Юрия на дополнительное медицинское обследование. С космонавтами Алекс расстался холодно, как с попутчиками в самолёте – словно ничего не случалось, не было ни ареста, ни двух чудесных спасений, ни раскрытия главной вселенской тайны. Капсула одиноко приземлилась где-то посреди пустынной степи, где толпа встречающих не напоминала о том, кого считает народными героями. Оказавшись на Земле, не узнанный никем, он вернулся в свой дом в Джорджтауне. Алекс сидел на своём любимом месте – за компьютером на втором этаже. Ветер из распахнутых настежь окон свободно гулял по светлой комнате. Он доделывал игру – вот-вот должны были прийти отзывы от тестировщиков. А пока создатель вымышленной вселенной наслаждался обедом – бургером из местной закусочной, пару минут назад доставленным курьером. Булочка с кунжутом уже исчезла наполовину, когда чуткий слух уловил хлопок входной двери. Через минуту в проёме показался Морфеус. Они не встречались с тех самых пор, как темнокожий друг подменял врача на космодроме. – Как я рад тебя видеть, брат! – обрадовался Алекс и уже двинулся навстречу другу, как что-то в его облике заставило его остановиться. – Я полагаю, ты передумал, – серьёзно сказал Морфеус, – Насчёт моего божественного предложения. Слова замерли где-то на пути к свободе, а вместе с ними две мясные котлеты гриль, специальный соус-сыр, огурцы, салат, лук и всё прочее, о чём там пелось в рекламе. – Вы… здесь? Не может быть! – опешил Алекс, – Неужели… – Да, конечно, не может, братан, я же прикалываюсь! – захохотал Морфеус, обнажая свои белые зубы, идеальные для голливудской улыбки, – Видел бы ты своё лицо! Думал, ты один можешь хакнуть компьютеры спецслужб? – Идиот, – решил обидеться Алекс, но не смог, так велика была радость от долгожданной встречи. – Как ты там сказал?.. «Всё, что я совершал, я совершал для Морфеуса»… – Вообще-то ты шёл последним в списке, прямо за бруклинскими сиротами. – Ах ты, жук, всё помнишь! Ну да ладно, так тоже сойдёт. Кто я такой, чтобы отбирать хлеб у сирот? – Ты мой лучший друг, Морфеус. Моя семья. Они улыбнулись. – Рад, что ты в порядке. Искрящуюся летнюю тишину прервали звуки уведомлений из колонок. Пришли долгожданные ответы, отзывы и видео с багами. Работы предстояло ещё немало. Морфеус на правах названного брата бесцеремонно заглянул в переписку. – Ты почти допилил игру, а я узнаю об этом последним? – А ты что думал, я теперь молиться на тебя буду? Даже не надейся, – задиристо ответил Алекс и нажал клавишу запуска. Небольшая заставка под весёлую музыку, название, красивые кадры с высоты. После них открылось меню главного персонажа. Даже самый рассеянный игрок увидел бы в нём сходство с Морфеусом. Прототип был польщён, но скромен. – Это уже лишнее. – Не переживай, бог бы одобрил. Я в этом уверен.