Поглощённый

«Что они с тобой сделали...» Радость от победы схлынула так же быстро, как крошечный островок сгинул под натиском Убийцы Планет. И, оставшись один, Фэнтос испугался. Кругом — лишь руины, искромсанные, изорванные скалы и сочащийся из них свет: совсем как кровь из открытой раны. Фэнтос упал на колени. «Что они сделали...» — с содроганием спрашивал он и проводил пальцами по острому каменному сколу. Вряд ли такую грандиозную поломку можно починить. Вряд ли теперь вообще что-то можно починить… Он посмотрел в небо, но увидел только пустой безжалостный космос — у такого помощи не попросишь. Внезапно земля вздрогнула. Фэнтос подскочил на ноги, но вместо того, чтобы подняться, он провалился вниз, как в болото, и в следующий миг утонул в черноте. Он ошибался. Он был не один — его окружал Эродиус. Поначалу Фэнтос понимал лишь одно: та же сила, что пожирала целые планеты, утянула его в темноту, вниз, под каменную оболочку, и… И у него кончался воздух. Фэнтос задыхался. Было попросту не вдохнуть, хотя так отчаянно хотелось, не открыть рот, не закричать, не заплакать — Эродиус держал слишком крепко. Казалось, что каждую секунду камень давит всё сильнее, и вот наконец — он будто проломил грудь и хлынул внутрь. Фэнтос не мог понять, в самом деле ему нестерпимо больно, или это лишь игра страха на его чувствах. Но через боль пришло осознание: безумное желание вдохнуть пропало. Он всё ещё не дышал, но воздуха хватало вдоволь, будто кто-то дышал за него. Ломка по воздуху прошла, а измученное бешеным биением сердце замедлялось, и замедлялось, и замедлялось, как будто скоро вовсе остановится. Хотя казалось, что должно быть ровно наоборот, Фэнтос не мог этому воспротивиться: его страх и боль насильно вытягивали из него, пока он не осознал, что абсолютно спокоен. Наверное, именно так бы он себя чувствовал, если бы Эродиус попросил его успокоиться; может, это и была своего рода просьба… Фэнтос нашёл в себе силы наконец-то открыть глаза: он снова увидел космос, но это был совсем другой космос. Тысячи и тысячи светящихся точек смотрели на него в ответ: этот блеск он не спутал бы ни с чем другим во вселенной — блеск космических камней силы. Высшее проявление могущества Эродиуса. Эта величественная мощь, которая всегда доводила Фэнтоса до мурашек, это завораживающее, неоспоримое превосходство над всем живым, сама квинтэссенция гибели… Он бы ни за что не подумал, что она может быть такой… красивой. Неожиданно для себя Фэнтос понял одну очень простую истину: Эродиус может только поглощать. Это его первичная цель и смысл, а значит, то чувство, что Фэнтос испытывал, то ощущение, похожее на полёт во сне… Это было исчезание. Эродиус разбирал его по ниточкам, по крупинкам, и чем глубже он проникал, тем сложнее Фэнтосу было совладать с собой. Его бросало то в жар, то в холод, хотелось кричать от восторга — хотелось нестерпимо, до тошноты. Эродиус здесь, Эродиус рядом: эта близость сводила с ума. Он сдавливал и сковывал тело, он гладил и пощипывал кожу, он пробирался внутрь и играл эмоциями точно струнами, легко и мелодично; он как никто другой понимал Фэнтоса, будто бы уже знал его наизусть, и мог повелевать каждой клеточкой его существа, так, как хотелось ему, и в то же время как хотелось Фэнтосу. Теперь Фэнтос жаждал только этого. Он и так — пустое место, так что ему терять? А Эродиус хотел забрать всё, высосать его всего до последней капли, жадно и страстно, и Фэнтос знал, что Эродиусу нужен он и он один. В конце концов, он его самый преданный фанат. Он готов был отдать всё самое сокровенное: всё обожание, все томные взгляды на картинки и постеры, все долгие ночные разговоры с пустотой. И он отдавал, а Эродиус забирал и впитывал их, как целебный эликсир. Фэнтос слабел. На восторги уже не хватало сил, так что он решил отдать свои чувства под чужую волю; было так приятно — всё равно что засыпать в чьих-то тёплых руках. В конце концов, он перестал различать, где заканчивались его ощущения и начинались не его. На грани сознания всколыхнулась болезненная эмоция. Она разрасталась и разрасталась, пока Фэнтос не узнал в ней колоссальную злость; дикая, первобытная ярость Убийцы Планет, потерпевшего поражение; желание, которое мечется и бушует, в конечном итоге собираясь в одну точку — месть. Теперь, благодаря воспоминаниям Фэнтоса, Эродиус точно знал, где искать тех безумцев, что причинили ему боль, и он не собирался оставить их безнаказанными. На Фэнтоса волной накатила паника — его собственная, жалкая и почти невидимая. Он не боялся своей смерти, но чувствовал раны Эродиуса на себе и потому знал неотвратимый исход. Он пошёл бы на что угодно, лишь бы не дать этому случиться, но увы, в нём уже не осталось ничего… от него. Был только Эродиус и они вместе, вдвоём. И если Эродиус принял решение, то оно принадлежало им обоим. Поэтому он не отклонился от курса ни на миллиметр, хотя не мог не слышать, что Фэнтос кричал ему, надрываясь в слезах. И Эродиус утешал его, убаюкивал, что-то шептал ему на неведомом языке, пока Фэнтос не прекратил борьбу. Оставалось совсем немного. Вздох. Касание. Сон. Голос Эродиуса, лёгкая ознобная дрожь… Тихо, спокойно и уже совсем не больно. Как замечательно, как чудесно, что в их последние минуты им обоим довелось испытать что-то настолько прекрасное.