Кровь и кафель

      В дверь стучат, и Каваки открывает глаза.       Первое, что он видит — собственные покрытые красным руки. Ладонь и предплечье левой руки горят, все нервные окончания кричат о боли. Дерьмо. Ты сделал это снова… Каваки стоит согнувшись в маленькой ванной комнате, упирается трясущимися руками в края окровавленной раковины. Удивлённо оглядывает мирные ванные принадлежности в мягком освещении.       Вспотевшей спины касается ночной воздух, спускающийся с окошка под потолком. Сознание снова покачивается, пытаясь сохранить Каваки от взрыва в собственной голове.       Чёртов псих, всё же было нормально!.. У тебя нет причин делать это здесь!       Стук в дверь повторяется громче, и Каваки, пошатываясь, выпрямляется. Он старается сосредоточиться, собирая достаточно спокойствия в голос, чтобы он не казался странным.       — Д-да? — наконец хрипит он.       Это звучит так, будто Каваки только что поднялся из могилы.       — С тобой всё в порядке? — раздаётся за дверью голос хокаге.       Каваки переводит взгляд на своё отражение в зеркале. Оттуда на него глядят безумные глаза, чёлка прилипла к вспотевшему лбу, и плечи подрагивают. Каваки пытается вспомнить, что было до этого, но в голове лишь обрывки, словно мысли резали ножницами.       — Да. Всё нормально, — отвечает он, прочистив горло.       На пару секунд за дверью становится тихо. Каваки почти бездумно оглядывает себя, отмечая повреждения. Левая ладонь разорвана в хлам, как и всё предплечье. Он выдыхает сквозь зубы и включает воду, словно зашёл сюда только помыть руки. Отростки правой руки неуклюже скользят по вентилю.       — Можешь открыть дверь? — произносит хокаге с сомнением.       — Всё нормально, — отзывается Каваки, — я сейчас приду.       — Каваки, я ощущаю твою чакру, — голос за дверью становится ближе, — и я бы не назвал её нормальной!       Каваки шипит, пытаясь зажать руку модифицированными отростками. Всё ещё лишённый руки, он не может даже задержать кровь. На левой ладони регенерация быстрее всего, но на заживление потребуется время. Нужно что-то придумать, убедить хокаге уйти, но соображать вообще сложно.       Ручка двери слегка дёргается, словно с другой стороны на неё положили руку.       — Каваки, если что-то случилось, пожалуйста, открой дверь, ´ттебайо! — восклицает Наруто.       Каваки!.. Тебе мало боли, раз причиняешь её себе сам? Как это жалко, — раздаётся в голове голос Джигена. Каваки слабо чертыхается, оглядываясь в поисках выхода.       На секунду ему мерещится сырой кафель и запах спирта, словно он опять в той душевой. Там, где он в припадках ненависти прорезал себе насквозь левую ладонь. Сердце падает и снова начинает бешено колотиться.       — Ничего не случилось, — выдыхает сквозь зубы Каваки, — просто… кошмар приснился.       За дверью опять становится тихо.       — Я чувствую запах крови, — наконец доносится оттуда, — сильный запах. А твоя чакра такая, словно ты сейчас потеряешь сознание. Каваки, я просто хочу помочь!       Каваки шипит, в отчаянии глядя на ручку двери.       Он уже всё понял. Открой, иначе он не отстанет.       Ты тупой придурок!       У тебя в любом случае нет выбора.       Дрожащая псина!       Это Седьмой, он не должен навредить.       Ты запачкал ему ковёр своей кровью!       В его голове словно кричат разные люди. Но оттягивать дальше невозможно. Наконец, Каваки собирается с духом и поворачивает замок, готовясь принять все возможные последствия.       ***       Наруто ожидал чего-то подобного, но всё равно застыл, перешагнув порог ванной. Левая рука Каваки выглядит так, словно её грыз дикий зверь, и сам подросток словно боролся со зверем: вымазанный в крови, взъерошенный и измождённый. Он стоит там, поднимая плечи, словно в ожидании удара, и напряжённо смотрит на Наруто.       В раковине капли крови смешались с водой и ещё немного пролилось на коврик внизу.       — Я просто шёл и…. — начинает оправдываться Каваки, неловко пожимая плечами.       — И… что? — всё ещё не зная, как реагировать, тянет Наруто.       И тут до него доходит. Он вспоминает разговоры про «выпустить пар», панику Каваки в магазине… И что-то горячее сжимает его сердце, когда он смотрит мальчишке в глаза.       — Нет, прости… потом объяснишь, — говорит он, мысленно давая себе оплеуху, — давай для начала вылечим тебе руку, а?       Он делает шаг вперёд, приглашающим жестом протягивая подростку ладонь, но тот почему-то отступает. Как будто оказался перед врагом, а не собственным учителем.       На верхней полке в холодильнике стоит валерьянка… Дозировку Наруто не помнит, но здесь определённо нужно успокоительное.       — Каваки, всё хорошо, — пытается убедить он, — я не хочу тебе навредить!       Мальчик молчит. Напрягается ещё сильнее, но не сопротивляется, когда Наруто берёт его за запястье, осторожно разворачивая к себе руку.       — Есть у меня одно быстрое средство… — произносит Узумаки, окутывая руку Каваки чакрой Девятихвостого. Тот не отвечает, только больше горбится. Некоторое время они стоят молча, наблюдая, как раны с тихим шипением закрываются и покрываются рубцами.       — Спасибо, — тихо хрипит Каваки.       — Ага. Удобное средство, правда? Даже не знаю, как бы я жил без помощи Курамы.       — Ты мог бы этого не делать, — подросток поднимает на Наруто глаза, сжимает пересохшие губы, — я быстро восстанавливаюсь, знаешь же.       — Брось. Неужели я должен был смотреть, как ты истекаешь кровью?       Он не отвечает. На руке тонкой полоской затягивается последний порез, и Наруто кивает на раковину, где всё ещё бежит вода.       — Я смою кровь, — коротко поясняет он, тянет подростка к раковине. Тот, кажется, хочет возразить, но потом смотрит на свою культяпку и послушно делает шаг.       — Паршиво быть беспомощным, — хмурится он.       — Да уж, приятного мало… — Наруто усмехается, вспоминая свои мытарства по госпиталям, — хотя знаешь, как-то раз я сломал правую руку, и девчонка, которая мне нравилась, сама кормила меня раменом. Это было очень неплохо.       Каваки хмыкает в ответ, на его лице появляется слабый намёк на улыбку. Он смотрит, как успевшая засохнуть кровь смывается с его руки.       — Я… это… — начинает он после паузы, — я это начал делать ещё в «Каре». Просто злился на карму, на себя, вот и… — он неопределённо указывает обрубком правой руки на левую, — так… просто легче, наверное.       Наруто смотрит на него, искренне желая заглянуть в его мысли, вычистить их от боли.       — Я сам понимаю, что это глупо, — продолжает Каваки, как будто извиняясь, — я… не буду больше беспокоить. Извини.       — Не извиняйся, — возражает Наруто, внутренне вздыхая от того, насколько сдавленно звучит чужой голос, — дать немного чакры и вымыть руку — это не то, что я назвал бы беспокойством. Я ведь тебе уже говорил — он улыбается и наконец отпускает Каваки, — друзья помогают справиться с проблемами. Ты не можешь справиться со своей болью — я помогаю тебе. Это нормально.       Каваки стоит, смотря, как с его кожи стекают капли.       — Пойдём спать, — говорит Наруто, рука сама ложится на чужое плечо, — закинь только майку в стирку.       Мальчик кивает. За маленьким окошком загорается оранжевый летний рассвет.       Каваки чувствует, как горы падают с его плеч.