Апельсины, лимоны, атласная лента

«Апельсины, лимоны, атласная лента Колокол бьет у святого Клемента.» Алиса задумчиво смотрит на фарфоровый чайник и пытается вспомнить, откуда ей так знакомы эти синие прожилки на сколотом боку, и почему от маленьких листочков бергамота пахнет домом и маминым передником. Алисе всего семь лет, но она так одинока. — Я только быстро загляну домой и сразу вернусь сюда. Мартовский заяц макает собственные уши в черный чай, а Шляпник задумчиво смотрит на то, как остатки воды забавно расползаются на блюдце. Алиса изо всех сил не моргает и ждет, когда забавный цилиндр повернется в ее сторону. Яркие перья качаются туда-сюда, но к Алисе не оборачиваются, и она обиженно фыркает. — Не очень-то и хотелось. Шляпник вдруг отвлекается от созерцания коричневатых разводов и смотрит сквозь Алису. Ей хочется кричать и плакать от злости — ее всегда не замечают. Но вместо этого она поднимает подбородок и задирает нос повыше. Она — леди, и ей все равно. — Я больше сюда не вернусь. — разворачивается она около опушки леса и не обращает внимания на загадочную улыбку. — Я больше сюда не вернусь! Крик доносится до вечного стола, и Шляпник смотрит на часы. Осталось еще ровно пятнадцать минут; он знает, что Алиса успеет ровно к чаю. *** «Апельсины, лимона, атласная лента Колокол бьет у Святого Клемента.» Алиса дотрагивается до хрустальных флаконов на туалетном столике мамы и смотрит на то, как лучи солнца играют на радужном стекле. Ей что-то надо вспомнить, ей надо куда-то успеть, но вот куда именно? Алиса хватается за голову, ходит по старому ковры, а на крышу медленно ложится закат. Время — ровно пятнадцать минут. Флаконы падают на землю — Алиса вспомнила. Белого кролика рядом нет, и она закрывает глаза. Иногда чтобы вспомнить нечто забытое, надо просто не вспоминать. На ощупь находится землистая нора, и через несколько секунд Алиса летит, чувствует, как становится легкой, невесомой. На поляне все так же, и вместе с тем немного иначе. Мартовский заяц болтает о чем-то с соней, а Шляпник не сидит на своем стуле. Ее никто не замечает, никто не приглашает за стол, но когда Алиса хочет усесться на свое место, забавный цилиндр качается, и Шляпник усаживает ее около себя. Масло катается по фарфоровой тарелке, чай разлит на скатерти, и все же Алисе хорошо. — Ты почти опоздала. — сухо констатирует факт Шляпник. — Меня никто не звал! — обижается Алиса. — Ошибаешься. — в сумасшедших глазах ничего, кроме спокойствия. — Я попросил Кота разбить флаконы. Алиса смущенно замолкает и вспоминает, что обещала прийти восемь дней назад. Или восемь лет? — Что случилось? — замешательство клубится в воздухе парным молоком. — Часы пошли. Шляпник кидает часы на стол, и тот чуть не прогибается под тяжестью золота. На отполированной крышке — лев и единорог. Старая добрая Англия, как она далека от нее сейчас. Плохое предчувствие рождается внутри, и Алиса едва не сжимает руку того, кто носит забавный цилиндр. — Ничего… — Шляпник! — Он умрет. — брякает сонная соня. «Странно, почему соня всегда такая сонная?» — прежняя детская мысль мелькает в голове у Алисы, прежде чем смысл сказанного доходит до нее. Шляпник, веселая шляпа, забавный цилиндр умрет? А существует ли он вообще? А она? Алиса берет его руку и подносит к своей щеке. Теплая. Ему не сто лет, чтобы умирать, но сколько именно он никогда не говорил. — Действительно, мне не сто лет. — звонко отвечает Шляпник. — Я даже не помню, сколько мне. Алиса в ужасе хватает его за другую руку, но тот с досадой смотрит на нее. — Иди в свой мир, Алиса. — Но у меня нет своего мира! — с отчаянием восклицает она и смотрит на забавный цилиндр. — Я никому не нужна ни там, ни… — Здесь ты нужна. — снова брякает соня, и меланхолично наблюдает за тем, как Шляпник льет на ее хвост чай. — Только он тебе этого никогда не скажет. Алиса ждет, что Шляпник скажет в ответ что-нибудь, но тот льет молоко из сахарницы, пока то не перебегает из чашки на блюдо с конфетами. — Ах, так! — восклицает Алиса и дергает смешной цилиндр: сиреневое перо падает к ней в руки. — Тогда я снова ухожу! Ее никто не останавливает у дерева, никто не просит остаться, и, сжав перо в руках, она исчезает в темноте леса. Шляпник сжимает ее ленту в руках и смотрит на часы: одна минута уже прошла. *** «Апельсины, лимоны, атласная лента Колокол бьет у святого Клемента.» Алисе восемнадцать, и у нее есть Майкл. А может ей восемь тысяч лет, и у нее есть кто-то ещё. Одно неизменно — Шляпника у нее нет. Майкл очень милый. Он пьет какао по утрам и ходит в Сити по вечерам. Он не носит покосившихся цилиндров, и в его волосах нет перьев. Милый Майкл, бедный Майкл. Потому что не о нем Алиса думает, когда сидит за праздничным чаепитием. Потому что не его улыбка видится ей в снах. И не имя «Майкл» выгравировано на задней крышке часов. Время. Время не идет, и не бежит, оно застыло, и Алисе кажется, что ее ноги сковала приторный сироп. Шляпник всегда угощал ее тминным пирогом и соком из айвы; Алиса никогда не наедалась и всегда хотела еще. От вишнёвого пирога Майкла зубы болят, и хочется сбежать далеко-далеко, чтобы ее никто не нашел. А может нашел, но только не Майкл. Забавный цилиндр падает ей в руки в один из вечеров, и Алиса вскакивает как ужаленная. Ей обещали, что он умрет, а Шляпник всегда выполнял свои обещания. Она выскакивает из дома, сжимая в руках цветное перо, хватает белого кролика за хвост и гонит его так быстро, что тот даже не успевает пожаловаться на опоздание. «Часы пошли.» — шепчут розы в саду. «Часы пошли…» — выдувает из табачного дыма гусеница. «Часы пошли!» — трясется кролик. Алиса выбегает на опушку и останавливается. Стол сияет чистотой, белый фарфор ослепительно бел, и только три пера болтаются в графине. — Ты успела. — доносится до нее откуда-то сверху. Алиса вертит головой, но ничего не видит. Длинное перо щекочет ее шею, и она недовольно вертит головой. — Где ты? — Алиса щурится, и вдруг понимает, что она на дереве. — Время пошло. — Шляпник спокоен, на губах у него чеширская улыбка. — Ты же знаешь, Алиса. Алиса придвигается поближе и кладет ему голову на плечо. В Англии она леди, но здесь нет ни Англии, ничего. А есть ли сами они? — Тебе пора уходить. — А если я не уйду? Стрелки часов начинают свой громовой бой, и небо начинает стремительно светлеть. В руках у Алисы вдруг оказывается знакомое печенье. «Съешь меня!» Алиса смотрит на цветные перья, и образ Майкла медленно растворяется в розовой глазури. Шляпник улыбается ей и легко спрыгивает на землю. Стрелка останавливается на последней минуте, и Алиса чувствует, как ее ноги медленно отрываются от земли. — Самое время для чая, Алиса.