Причины

— Так... Ты поэтому не любишь людей?       Эдна отрывается от оттирания несуществующей грязи с зонтика, поднимая взгляд на товарища. Миклео стоит, прислонившись к стене, и отводит взгляд фиалковых глаз чуть в бок. — Что ты подразумеваешь под этим «поэтому», Мибо?       Миклео неожиданно для себя мешкает с тем, чтобы дать ответ, что на него совсем не похоже. Неприятно. Эдна совсем не любит, когда перед ней расшаркиваются и пытаются пожалеть. — Если тебе не о чем говорить, то не трать моё время зря, — она сопровождает свою фразу тычком в бок заострённым концом свежеприобретённого зонтика, пристально глядя в красивое лицо Миклео, которое искажается в болезненной гримасе. Но, надо же, он даже не вскрикивает, лишь слегка «ой»-кает. Как скучно. — Я просто подумал... — наконец, он подаёт голос по делу. — Серафим ведь не может быть источником зла. Он становится хеллионом или драконом, если впитает зло находящихся рядом людей. Ты... Ненавидишь их за то, что они сделали с Айзеном?       Наконец, он смотрит прямо, и Эдне думается, что лучше бы он не смотрел, потому что меньше всего ей нравится чувствовать себя растерянной. Хотя растерянность эта больше идёт от прямоты водного серафима, нежели от содержания вопроса. После всего произошедшего, пожалуй, он был довольно ожидаемым. Впрочем, Эдна не позволяет себе надолго потерять контроль, быстро возвращая спокойствие. Как всегда. — А как ты думаешь? — Не отвечай вопросом на вопрос! Я вообще-то... — он слегка запинается. — Понять тебя пытаюсь. — Тц, — тонкие пальцы крепче вцепляются в рукоять зонтика, и Миклео по инерции слегка отшатывается, чтобы не получить. Впрочем, не то, чтобы это было намерением Эдны сейчас. Когда с ней ведут вот так прямо, это куда лучше хождения на цыпочках перед бедняжкой, потерявшей последнего члена семьи. Уже за это, пожалуй, Миклео заслуживает разговора на равных. — Нет. Я не человек, чтобы винить кого-либо за чужие решения. — Ты хочешь сказать?.. — Айзен любил людей. Восхищался их умением проживать ярко свои коротенькие жизни. И это было его выбором — жить рядом с ними. Разделять их радости и горе, впитывая в себя, — Эдна делает паузу, опуская взгляд к грубым мужским сапогам, даже сейчас слишком большим для её худых ног. — К тому же, с проклятьем, которое он нёс на своих плечах, это было вопросом времени. Мы оба всегда знали, как он закончит.       Эдна закрывает глаза. Надо же, с прошедшими столетиями осознавать это и говорить вслух стало проще. У неё не то что голос, даже мускул не дрожит. — Айзен давным-давно смирился со своей судьбой, решив для себя до последнего жить так, как он хочет. Я предам его убеждения, если буду ненавидеть кого-то за те решения, о которых он ни разу не пожалел. — ... Не пожалел, даже если принятие их значило заставить тебя потерять его?       Эдна вздрагивает, открывая глаза и внимательно глядя в чужое лицо. Миклео кажется неожиданно серьёзным. Белёсые брови сводит к переносице, ладони сжимает в кулаки. С чего бы это? Неужели переживает о ней? — ... Ты слишком добрый, Мибо. Не стоит за меня переживать. — Нет, это ты слишком добрая. Надеюсь, Айзен до последнего понимал, насколько сильно ему с тобой повезло.       И теперь с ответом не находится сама Эдна. Она могла бы пошутить на тему «даже если тебя ткну ещё раз, всё ещё буду доброй?», но эти зародившиеся в голове слова умирают, когда доходят до горла. Она несколько раз открывает рот, но тут же закрывает, потому что ей нечего сказать.       Миклео растерянно отводит взгляд и слега прокашливается, будто бы у него запершило в горле. — Прости, если влез не в своё дело.       Эдна хмыкает и слегка покачивает головой. — ... Всё нормально. Возможно, чего-то такого мне и не хватало.       Не то, чтобы её жизни прежде был кто-то, кто мог бы с такими же жаром и сопереживанием влезать в душу, как этот мальчоночка. Впрочем, сейчас Миклео совсем не ощущается так.       И, наверное, Эдна даже благодарна ему за этот разговор. Самую малость.