И принцесса с Солнца придёт ко мне во снах...

Утреннее солнце дразнит нежные лепестки сакуры, тихо лаская их в золотых лучах, а они же, неохотно противясь, переливаются розоватым мутным перламутром, искрясь прохладными снежинками праздничных фейерверков. Девушка, облаченная в струящийся неприветливый шелк, оголяющий нежную кожу, покрывающуюся промерзшей красноватой вуалью от хладного воздуха комнаты, скромно сидела перед зеркалом и неспешно прихорашивалась, скользя лакированным гребнем по гладким серебряным волосам. Её тонкие губы застыли в приоткрытой сладкой улыбке, иногда в туманном мечтании тихо лепеча. Глаза девушки трепетно всматривались в собственное отражение, но она глядела не на себя, а на размытый образ из мыслей. Она с упоением разглядывала иллюзию, залитую солнечным утренним светом, на сладостную воображаемую улыбку этой особы. Представляла, как голова секретно любимой мирно покоится на ее груди, посапывая маленьким уставшим ребёнком, как она руками зарывается в ее пушистые волосы… Девушка вздрогнула, осознавая, что позволила себе больше, чем могла, что она позволила своим мыслям и глупым фантазиям разгуляться. Её лик залился алой пунцой смущения, пальцы накрыли стыдливое выражение лица, скрываясь от зеркала. Грудь девушки горела от раскаленного вожделением сердца, его биение барабаном раздавалось по всему телу, оглушая восприятие. Вдруг стук вернул её в равновесие, она, тревожно воздохнув, спросила, смущённо скрывая игривым шелком оголенные плечи:       — Д-да?       — Госпожа Камисато, скоро прибудет гость, помочь вам примерить кимоно? — раздался строгий голос слуг за рисовой бумагой, что тихим эхом прошелся по комнате.       — Прошу вас, — удовлетворительно ответила она, скрывая под прядями волос розоватые щеки. Двери незаметно приоткрылись, впуская в помещение слуг. Они суетливо рассыпались вокруг леди, держа в руках туалеты. Пара рук с позволения скользнула под халат для сна, обнажая тонкое бледное тело. Прохладный воздух обдувал её нежную кожу, заставляя покрываться бархатом мурашек.       «Было бы приятно, если она касалась меня так же…» — невольно подумала девушка, представляя, как образ из мира грёз руками танцует по оголенным плечам, как щекочет бедра, пока её облачали в слои воздушного кимоно, расшитого серебром.       «О… О-о чем я только думаю?!..» — она, вздрогнув, стыдливо бросила взгляд к полу, разглядывая татами в попытке отвлечься.       — Госпожа, все в порядке? — слуги обеспокоенно замерли, ожидая ответа.        — Да… Все в порядке, благодарю, не беспокойтесь обо мне, — леди скромно улыбнулась, прикрыв мечующиеся из стороны в сторону глаза. Слуги спешно покинули помещение, оставляя девушку одну.       — Аяка, ты сможешь! — она, хлопая миниатюрными ладошками по щекам, смотрела в зеркало, разглядывая свой нежный и в то же время утонченный образ. Девушка хотела запомниться гостю ещё сильнее, она отчаянно жаждала больше внимания от неё.       — Госпожа Камисато, гость прибыл, — оповестил голос слуги. Аяка вздрогнула от неожиданности, услышав новость. Девушка спешно поправила прядь волос за ухо, быстро перебирая ножками в тугом кимоно, чтобы успеть на встречу. Размытое отражение в паркете, словно в мутном зеркале, сопровождало плавающей тенью торопящуюся Аяку. На лице девушки красовалась незаметная счастливая улыбка, её светлые ресницы сверкали в солнечных лучах, переливаясь крошечными осколками антарктицита, словно снежинками. Бродя по лабиринту коридоров имения Камисато, девушка распахивала дверь за дверью, пытаясь укоротить дорогу.       — Люмин, надеюсь, я не заставила тебя долго ждать, — Аяка, наконец отворив последнюю дверь, поздоровалась. Её сердце трепетало от вида: Люмин, сидя на подушке, смотрела в морскую даль, наслаждаясь легким, слегка ощутимым освежающим прохладным бризом, доходящим до террасы в имении, золотые волосы колосьями пшеницы колыхались в слабом порыве ветра, а черты её силуэта рассеялись в лучах утреннего солнца, выглянувшего из молочной дымки пушистых облаков. Она выглядела как далёкая мечта, как самое прелестное творение на свете. Её черты нежны, как у лилии, из её пухлых губ, словно в пении, журчащим ручьем льется спокойный голос, убаюкивающий колыбельной соловьёв, она элегантна, как журавль.       — Вовсе нет, Аяка, я только пришла, — девушка, мирно улыбнувшись, взглянула на собеседницу, теребя подол кимоно.       — В-вы… то есть ты… ты действительно надела кимоно, что я тебе подарила? — Камисато с тоном взволнованного торжеством ребёнка спросила Люмин, разглядывая ее в улыбке, тянущейся сладким цветочным медом.       — Как видишь, — ответила девушка, поправив выпавший локон за ухо, — я не думала, что это настолько тебя порадует. Я счастлива, — Люмин искренне улыбнулась, ее глаза сверкали зимними хладными зорями, сверкали далёкими звёздами, блики словно плескались рыбками Кои в расплавленном золоте её очей. Аяка всегда с особым упоением, с пьяным трансом наблюдала, как светлые глаза Люмин сверкают жёлтыми алмазами в лучах солнца, играя в них радужным искрами преломленного света. Госпожа Камисато вглядывалась в каждую её часть, деталь, в каждое её движение, её случайный взгляд, словно рассматривая произведение искусства, как иллюстрации к сказкам, которые ей в детстве читала матушка. И вправду, казалось, что путешественница действительно была героем фантастических произведений, например, где принцесса с Луны, Кагуя, сбежала в мир смертных, но Люмин была принцессой с Солнца, лучезарной и такой же прекрасной.       — Я безумно счастлива, что ты его надела! Ох… прошу прощения, я надеюсь, что не доставила тебе дискомфорта, ты действительно прекрасно выглядишь в этом кимоно. Я очень хочу думать, что этот наряд понравился тебе, — голос Аяки, музицировавший восторженной мелодией, сломался неопытной скрипкой стыда, пытающейся изо всех сил скрыть волнение.       — Аяка, прошу, не беспокойся об этом. Мне очень понравился твой подарок, я буду хранить его до самого конца,       — Я счастлива! То есть, премного благодарна это слышать, — девушка вновь зажалась от смущения.       — Точно! Как я могла забыть… Прошу прощения за ожидание, Люмин, я подготовила моти из сакуры, которые я приготовила специально для нашего чаепития. Я очень надеюсь, что тебе они понравятся, я действительно старалась для тебя! — Аяка улыбнулась прикрыв глаза, ее ладошки радостно хлопнули у носа, случайно задев его кончик, оставляя розоватое цветущее бутоном пятно. — Ой!..       — Аяк…       — Все хорошо! Я скоро вернусь с закусками и чаем, — отрезала госпожа Камисато, удаляясь с террасы. Путешественница, оставшись одна, сжалась то ли от прохладного утреннего ветерка, то ли от умиления.       — Аяка, ты такая чудесная… — пролепетала себе под нос Люмин, накручивая локон золотых волос на палец. Спустя время послышался тихий стук обуви, приближавшийся к террасе.       — Люмин, прошу прощения за ожидание, было крайне невежливо с моей стороны совершить такую грубость, когда я организовала данную встречу, — девушка на коленях поползла ближе к путешественнице, наливая терпкий напиток в чашку, расписанную журавлями. Чай плескался в ёмкости, переливаясь искрами в солнечном свете, его края расплавленным янтарем сверкали в чашке.       — Теперь я подам моти, — Аяка нетерпеливо потянулась через столик, кончиками хрупких пальцев цепляясь подноса. Наконец достав его, девушка скользнула им по столу, приближая к путешественнице, но вдруг случайное движение коленом потревожило ткань подола кимоно, и Аяка начала терять равновесие, падая на Люмин. Один лишь миг. И мир дрогнул. Аяка, нависнув над Люмин, испуганно смотрела в глаза путешественницы, которая ошеломленно застыла на месте. Они находились очень близко друг к другу. Губы Аяки и Люмин слегка касались друг друга во время их поддрагивания, госпожа Камисато готовилась неуверенно отстраниться, но немного задержалась, жадно вглядываясь на путешественницу. Но её самообладание взяло вверх, и, отказавшись от этой глупой, хоть и столь желанной затеи, медленно поднималась. Вдруг тёплая рука прильнула к лебединой шее, томно, словно выжидая, маня ближе. Тёплые губы Люмин ненасытно въелись в губы Аяки, страстно подталкивая её ещё глубже. Руки госпожи Камисато, словно ломаясь под неожиданным натиском, согнулись на плечах путешественницы, ища равновесия. Волосы щекотали, поцелуй одурманивал сильнее вина. Внезапно другая рука Люмин скользнула под кимоно Аяки, поглаживая в вальсе пальцев нежную кожу спины девушки, а её же колено терлось между бедер девушки.       — Ах… Л-люмин?.. — еле набрав воздух в лёгкие, опаленные пламенным поцелуем, удивилась Аяка.       — Прости, шучу, — она вновь притянула ее в эгоистичный поцелуй. Губы плясали то в уста, то в их уголки, то и вовсе уходили на подбородок, а с подбородка перебегали на шею, то вновь находили влажные жаждующие губы Аяки. Люмин все ближе к себе толкала её, прижимая раскаленные тела до упора.       — Может… все-таки продолжим? — Люмин, оторвавшись от Аяки, хитро ухмыльнулась, обрывая большим пальцем ползущую паутинку слюны с губ запыхавшейся и раскрасневшейся Камисато.       — Госпожа Камисато, время вашей личной встречи окончено, вам еще предстоит посетить… — предательский голос слуги за стеной рисовой бумаги прервал их, заставляя отстраниться.       — Д-да, прошу прощения, скоро подойду… — не успев встать, она вновь упала в жадные объятия Люмин, утопая в тепле её тела.       — Давай встретимся ещё раз, моя дорогая Аяка? — попросила девушка, жалобно глядя на нее, сверля совестным взглядом с все еще горящим пламенем вожделения.       — Да, только если отпустишь, у меня сегодня очень много дел… Аяка покинула Люмин, задвинув за собой дверь, она медленно скользнула на пол, держась за безутешное сердце, полное любви.

— И это был не сон?..