Меч Короля

Я — нечто большое и могущественное, неуловимое и пугающее. Я — голод. Это чувство, бурлящее во всём теле, отвлекает, забирая энергию, которой и так недостаточно. Потоки нитей, сплетённые в единое целое, пульсируют мягким зелёным светом, раздражая воспалённый разум. Борьба с существом или с собой? Кто именно нарушает желаемый баланс, чьё отсутствие пытается перерезать паутину контроля. Я голодна: все эти движущиеся вокруг фигуры воняют страхом, распаляя желание поглотить каждого, насытиться вдоволь и растечься в своём гнезде. Я зла: бессмертный разум пылает яростью, пытаясь сбросить подчинение, лишнюю пару глаз, заставляя призвать больше импульсов из-за которых пальцы почти полностью покрываются темнотой. Ощущение искр на задворках разума, что сшиваются веретеном старой скрипучей прялки, в желании обладать. Смогу ли я…? Деревянная трость болью отзывается в тонких кистях, заставляя полупрозрачную кожу налиться алыми подтёками, но девушка не издаёт и звука, прижимая ладони к груди, пока пульсация вместе со злостью растекается по телу. Воздух медленно выходит из лёгких, пытаясь угомонить бешенное сердце, что до сих пор чувствует могущество. Власть — это приятно, наслаждение на кончике языка требует продолжения, будто жаждущий капли воды после истощающего похода. Ещё. Удар по спине, как напоминание о присутствии наставника. Его лицо по обыкновению покрывает густая тень, не давая возможности увидеть ни блеска глаз, ни даже кончик бороды, если, та, конечно, есть. Капюшон еле слышно шуршит, когда он наклоняет голову, нависая над хрупкой фигурой в синем. — Снова выбираешь возможность убежать в своё прошлое или будущее, лишь бы не находиться в настоящем. Так ты никогда не закончишь обучение, — морщинистая рука сжимает извилистое древко, опираясь на трость, для сохранения равновесие, пока полы точно такой же синей мантии с трудом поддаются порывам ветра из открытого окна. — Ты должна отпустить все вещи, которые выводят тебя из баланса, Маг. Имя нарицательное, сорвавшееся со спрятанных уст, для юной особы стало настоящим, истинное же было оставлено где-то в закромах воспоминания, лишь бы оборвать связь с прошлым, о котором постоянно твердит колдун. — Я отпустила всё, Мастер, — невозмутимый голос обдувает старика холодом. — Ты отреклась от всего, от чего должна была? — мужчина насмехается, обходя стороной послушницу, что прожигает сгорбленную спину глазами, цвета влажного мха, ибо она знает последующее продолжение. — Тогда ответь мне, что такое «баланс»? Каждый день он спокойно спрашивает это, следом получая ответ ему в тон. Чародейка заранее знает, что не угодит ни одним из своих бесконечных вариантов. Какие бы усилия не были приложены на поиски неизведанного, они ни разу не увенчались успехом. Владелец узорчатого одеяния с витиеватой вышивкой вместо простой мантии, всегда выглядит помпезно, напоминая о незыблемом преимуществе лет так в четыреста. Это нарушало безупречную гладь спокойствия её сознания: только старец имел данную привилегию. Их тихая борьба длится годами: для их жизней лишь крупицы, никто не собирается капитулировать: ни сильнейший волшебник, ни его нерадивая ученица. — Почему только меня удостоили чести учиться здесь? Я не могу дать ответ практически шестнадцать лет. — И снова ты задаёшь вопрос, который касается твоего прошлого. Ступай. Голубая мантия дергается, следуя за вскакивающей с пола обладательницей, что отчаянно надоело жить в бесконечно-повторяющемся дне: одни и те же лица, действия, вопросы. Синяки на теле от трости в руках самодовольного упрямца, которому доставляет удовольствие беспомощность послушницы, с детства находящейся в выдуманных рамках магического мира. Она хотела воздуха, общества и ответов на неисчерпаемые вопросы в голове, не только о настоящем, но о прошлом и будущем. Она слишком жаждала знаний, к которым не имела доступа. Мучительные занятия изо дня в день не давали результатов, магические потоки иссякали слишком быстро, милости у Мастера просить было бесполезно: пока он сам не решит открыть новую тайну, оба увязнут в мокрой глиняной яме. — Хватит, прошу, — глаза девушки выдают бурю, оплетая каждую расслабленную черту лица колючим плющом. — Я никогда не закончу обучение, пока мы будем топтаться на одном месте. — Верно, пока ты не перешагнёшь своё прошлое, мы будем топтаться на одном месте. Всё в твоих руках, — он неспеша подходит к постаменту, оплетающему раскрытую книгу. — А времени у нас достаточно. — Научите меня другому. — Хорошо, — равнодушный мужской голос выступает ещё большим раздражителем. — Чему бы ты хотела научиться? — Магии родителей, магии перемещения, да хоть магии воздуха, — фыркает юная особа, вздёргивая подбородок. — Дрого и Фрея по собственному желанию отреклись от своих сил. Если бы они хотели научить тебя хоть чему-то полезному, они бы не выбрали путь предательства, — его аура давит на маленький мятеж, подчиняя безграничным могуществом. — Ты слаба для магии перемещения: в ней задействовано время, а ты привязана к прошлому. Ты просто застрянешь там, — звенящая тишина в ответ лишь доказывает его правоту, но испытывающий взгляд Маг пронзает тень капюшона. Возможно, узнав истинное обличие своего учителя, она бы стала доверять ему, но недомолвок между ними больше, чем правды. Голова начинает болеть от выброса подавляющей энергии, что практически ставит точку в разговоре. — То есть ничему не научите, — недовольный выдох через нос получается слишком громким. — Как я понимаю, для познания магии воздуха у тебя все задатки, — капюшон потряхивает в беззвучном смешке. — Занятие окончено. Рука послушницы, сжатая в кулак, резко раскрывается, заставляя поток ветра распахнуть тяжёлые дубовые двери. Грохот от столкновения со стенами, отзывается эхом в полой башне, пока Маг исчезает из поля зрения Мерлина. За первым же поворотом приходится облокотиться о стену, ибо тело девушки не выдерживает резкого выплеска магии. Баланс, опять баланс, если не соблюдать нудные правила распределения и концентрации энергии, всё идет под откос. Организм расплачивается за каждый необдуманный, чаще неумелый, поступок. Ноги перестают трястись спустя долгие минуты, Маг спасает от стыда только то, что Мерлин не выходит из кабинета, хотя та уверена в осведомленности её поражения. Это выводит, невероятно злит: могущество волшебника, его глаза в каждой стене, хотя тут правильней сказать — капюшон. Ни единая душа в этом мире не видела сокрытое в тени тяжёлой ткани. Таинственная личность, не скрывающая свои тайны. Вздох разносится по нескончаемому узкому проёму с тысячами ступенек, которые предстоит преодолеть, чтобы выбраться из башни. Надо же было старику поселиться в самой высокой точке этого острова, да ещё и подальше от главного замка, где проходят тренировки и основная часть жизни послушников. Мантия, покрывавшая стройный силуэт, шуршала, контрастируя с совершенно неслышимыми шагами девушки, что торопилась на сборы. Изнанка — самое оживлённое место Острова: небольшая поляна, огороженная вековыми деревьями, чьи стволы нельзя было обхватить при всём желании, свет здесь всегда приглушённый, с трудом проникающий сквозь плотную листву, что необыкновенно создавала купол над местом занятий. Изнанка была началом леса, покрывающего большую часть скромных территорий, на которых ютилось ещё более скромное количество магов. Приспешников насчитывалось ровно тринадцать, остальной части жителей магия оставалась неподвластна. При всём желании, люди смогли бы стереть оставшееся воспоминания о чародеях, если бы знали их местонахождение. Оттого, что остров был под заботливым крылом Мерлина, поддерживающего защиту не только скрывающего барьера-щита, но и сердца острова, которое кормило, согревало и давало жизнь всем поселенцам. Старик подарил выжившим кров, за что требовал полного подчинения и уважения, но что могут сделать двенадцать против одного великого… Ни у кого даже не возникало мысли противиться. Он всё же дал всем шанс прийти к своей судьбе, обрести баланс, путешествовать… Всем это было доступно, ведь наставники каждого уже давно отправляли учеников на поручения за горизонт. Хотя бы одна маленькая вылазка, сделала бы жизнь Маг насыщеннее, вдохнула новые силы. Здесь, окруженная природой, девушка задыхалась, будто в душной обители. Мир, из воспоминаний далёкого прошлого, невесомо стирался на задворках памяти. Но он говорил, что та не была готова, в отличие от остальных, хотя и не таких способных. Это было самолюбиво, девушка знала о преимуществе, о котором временами проговаривался старик, позволяя себе похвалу в её сторону, а она в ответ старалась до исчерпания внутреннего колодца, буквально даря энергию, как ластящаяся в ногах кошка. — Снова в себе, а не с другими, — бархатный голос вырывает из раздумий. Обладатель равняется с торопливым шагом ученицы, направляясь в сторону Изнанки. — Вы поздно заканчиваете, ты перестала появляться на завтраке. Маг мельком бросает взгляд на собеседника, что в привычном ослепительном настроении загоняет её в большую тоску. Лёгкая небритость, тёмные кудрявые волосы и широкая улыбка: он всегда был одинаковым, добрым. Когда она смотрела на Роба, без сомнений забывала, что он в два раза старше, хотя изменения каждого мага замораживалось по достижении двадцати пяти лет. Старение протекало вне законов людского времени; увидеть пожилого мага — чудо, ведь за его спиной значилось больше трёх веков, по крайней мере, так писали в книгах. Приближение этого момента для Маг случится через несколько месяцев, когда земля будет застлана белым покрывалом. — Я успеваю заглянуть на кухню до практик, — зелёная поляна с чародеями выглядывает из-за деревьев. — Не смотри на меня так, ты же знаешь, я чувствую твою жалость. — Ты вообще спишь? Не отрицай, что не покидаешь замок на рассвете. Моё окно выходит на опушку, а плащ преемницы Мерлина трудно пропустить мимо глаз, — в словах проскальзывает обида, но шутливый тон умело пытается его скрыть. — Он уже отказался от тебя, в этом нет моей вины. — В самое сердце, — Роб драматично вздыхает, прикладывая руку к груди. — Я просто беспокоюсь, ты ведь знаешь. — Я знаю, что ты тоже не спишь по ночам, Теон и Теобальд играют в карты на компендиумы, а Пир плакался тебе на водную стихию Мирабель, — капюшон поворачивается в сторону наставника, пока очи довольно разглядывают удивление сапфировых глаз. — Видишь, мне необязательно быть с другими, чтобы знать, что происходит. Маг ускоряет шаг, сворачивая к послушникам, что стоят в отдалении и энергично размахивают руками, видимо, в очередной раз споря. Полдюжины учеников, включая прибывшую, резко затихают, чувствуя вибрацию: знак начала общих практик. Без лишних слов все делятся на пары, расходясь по Изнанке к своим наставникам. Пары не меняются, пока каждый не достигнет совершенства в подавлении своей силой противника, оттого не было выбора оппонента: наставники сами определяли риски и ставили дуэты. Первыми отделяются Пир и Мирабель, огонь и вода соответственно, занимая самое большое пространство для дуэли. Они совершенно разные: способный тощий мальчишка, практически ребёнок, едва достигнувший шестнадцатилетия, встаёт в стойку, против высокой светловолосой чародейки, чьи методы ни разу не давали выходить сухим из воды, в прямом смысле. Ближе к кромке деревьев остаются Элизабет и Теон, выбирая самые удобные для себя позиции. Магия земли и воздуха сразу же выражает легкую неприязнь к сопернику, учитывая скорость, с которой они начали обмениваться любезностями. Моим же неизменным дуэлянтом остаётся старший из адептов. — Первый, кому понадобится опора, проиграл, — задаёт тон Теобальд, усмехаясь в своей обыденной манере. Маг мысленно фыркает, неохотно отходя от соперника. Им, в отличие от других, не нужно прибегать к лишним движениям, их сражение не физическое, их поле битвы — разум. Наибольшее расстояние обеспечивает трудности каждому в отправлении магии, для девушки первостепенной проблемой являлось то, что проникновение в разум человека очень сильно отличалось от привычного, животного. С ними было проще, сопротивления меньше, инстинктов больше, все эмоции будто открытая книга: возьми и прочитай. Тео же, владевший эмоциями и сознанием людей, был одним из самых сложных представителей на острове для практики проникновения. Маг знала, что сейчас начнётся: как только наставница кудрявого шатена даст команду, вызвав сковывающий ужас, тот окунёт с головой в прошлое. Прошлое, что одним ярким событием село под кожу и не хочет отпускать, не хочет дать ей двигаться дальше, добиться окончания обучения и признание Мерлина. Только дойдя до обозначенного места, яркая вспышка застилает разум, заставляя сердце полыхать в агонии, пока перед глазами мелькает лицо мужчины, чьи очи практически стёрты из памяти, чьи очи как две капли похожи на её. Грань стирается с каждым словом мужчины напротив, что держит тонкие ручки маленькой девочки. Маг не успевает поставить преграду, теряясь в ощущениях. — Фелис, ты должна помнить всё, чему мы с мамой тебя научили. Ты справишься… — голос прорывается сквозь пелену забытия, в нём же и утопая, пока обстановка начинает пробуждаться из кошмаров, сливаясь с реальностью в одно целое. Дрого распахивает кафтан, доставая кинжал, с которым не расставался ни на секунду. Это пугает больше, чем людские волнения вокруг, чем незнакомцы в чёрных мантиях, выводящие жителей из собственных домов. Отец прячет вещицу в один из внутренних карманов изношенного платья так, что девочка вздрагивает от прикосновения холодной стали к ноге. Из дома к двоим в спешке приближается женщина, необычайную красоту её лица искажает сдержанный испуг, натягивая кожу на выразительных скулах, обрамлённых прядями каштановых волос. Она сжимает в руках свёрток, приседая на колени перед дочерью, чтобы спрятать их в один карман с кинжалом. — Когда придёт время, это поможет тебе. Король сможет тебе помочь, — мужчина окидывает супругу вопросительным взглядом. — Я видела. Маленькая девочка не осознающая, что все эти слова — прощание, всхлипывает, чувствуя бурю, будто разделяющую её с домом. — Мам, пап, мы же встретимся, да? Обещайте, что мы встретимся. — Мы всегда будем рядом, Фелис, никогда не забывай кто ты, — подаёт голос Фрея, обнимая дочь в последний раз. — Не сомневайся в своих решениях. — Не бойся делать выбор. Голоса родителей пропадают, как только послушница успокаивает своё сердце, оказываясь на поляне с остальными. Маг ненавидит его за содеянное, хотя прекрасно понимает, что он не видел ничего из её прошлого. Тео щурится, довольно растягивая кончики губ, в отместку Маг ждёт ещё некоторое время, оградив разум щитом, но не давая отпора, чувствуя, что за довольным лицом соперника появляется трещина для её ответного удара. Кровь искрится, приоткрывая колодец, из которого она черпает энергию, становящуюся в её руках невидимой стрелой. Натяжение, выдох, выстрел и юноша вскрикивает от резкой головной боли: магия открывала больные места сознания, позволяя ассимилироваться с каждой частичкой захваченной территории. Она безжалостно давила на его разум, чувствуя, как кипит свой. Она ненавидела, когда Тео играл грязно, начиная раньше положенного, вспарывая старые шрамы. Адепт любил мухлевать, а она не была милосердной. — Закончили! — кричит Лорель Маг, та без промедлений останавливает поток маны, замечая, что их пара последняя заканчивает дуэль под любопытные взгляды послушников. Горячая капля срывается с кончика носа, Фелис молниеносно стирает кровь, отворачиваясь к деревьям, ловя неодобрительный взгляд Роба. Значит скоро её ждёт нравоучение от Мерлина за использование сил во вред себе. Наставники отчитываются ему за каждый её шаг, а потом удивляются её отдалённости. Старик научил её доверять только самой себе, не быть привязанной к другим, откинуть эмоции, быть послушной… — Отправляемся на перерыв, потом встретимся на истории, — Роб окидывает взглядом присутствующих, наблюдая за тем, как каждый идёт в сторону замка. Будущие чародеи делятся в привычные группки своего социального мира. Теон, Мирабель и Теобальт уходят вперёд, непрерывно обсуждая крайнее поручение последнего так, что их слышит вся Изнанка. Пир присоединяется к Робу и Лорель, слушая наставления с надутым видом, Элизабет же без всяких сомнений догоняет Маг, не желая оставаться с угрюмыми наставниками, придающим глас мысли Мерлина. — Как же я устала, — вздыхает Лиззи, поправляя свою причёску. — Эта троица играет не по правилам, — девушка указывает пальцем на скрывающейся в дверях компании, поджимая губы. — А кто их задаёт? — пожимает плечами девушка, пересекаясь взглядом с собеседницей, которая прыскает в кулак. — Ты становишься точной копией Мерлина. Скоро, чтобы расшифровать твои речи, мне придётся утонуть в библиотеке, — корчит страдальческое выражение магичка, напрягаясь, чтобы услышать хотя бы один звук от беззвучно передвигающейся ученицы Мастера. — Иногда читать книги полезно, Элизабет, — усмехается, подтрунивая над «подругой», та смеётся в ответ. Нельзя привязываться, нельзя рассказывать о себе, нельзя быть. Строение встречает всех холодными стенами, остужая после позднего весеннего солнца. Большинство снимает мантии, перекидывая их через руку, дабы те не мешали под ногами. Процессия движется в общую комнату с большим камином и устраивается на своих привычных местах: троица оккупирует потрёпанный диван, Маг садится ближе к огню, укутываясь в синюю ткань, которую никогда не снимает с себя, пока глаза завороженно за языками пламени, Лиззи предпочитает противоположный угол с обитым тканью стулом, Пир залезает на подоконник, шумно ёрзая, пока не устраивается в удобное положение, предпочитая наблюдать за просторами лесной глади, что скрывает горизонт. Весь интерьер вокруг кажется очень простым и безжизненным, Маг постоянно задаётся вопросом: почему же магия не поддерживает презентабельный вид вещей, позволяя им изнашиваться из года в год, но видимо, не все вещи могут сохранить изначальный вид. Лорель входит спустя какое-то время, с порога начиная лекцию своего предмета, что скудно протекает по истории друидов, которые частично покинули Англию ради создания собственного государства. — Те, кто предпочли остаться, разбрелись по лесам и неизведанным утёсам. Друиды — кочевой народ, со своим языком, сводом правил и традиций, конечно же, неписанных. Оставшаяся часть крайне опасна, но малоактивна. Их племена агрессивно настроены ко всем, кроме своих; то, насколько мне известно, внутри тоже ведутся распри за власть, — наставница блуждает по комнате, редко смотря на присутствующих, будто находясь в своих воспоминаниях. — Единственное, что я могу посоветовать при встрече с ними — бегство. — В книгах сказано, что они достигают размера деревьев. Это правда? — голос Мирабель перебивает повествование. — Они высокие и атлетичные, но уверена, что до деревьев им далеко. В следующих раз, проси разрешения перед тем, как задать вопрос. Из услышанного можно было вынести один четкий вывод: лучше с ними не пересекаться. Все речи Лорель о них были туманными, не создавали общую картину из морали или идейных течений. Они были малоизучены, редко встречаемы и убийственно опасны. Дни шли обыденно, практики и нравоучения Мерлина привычно сказывались на состоянии магического колодца, которому хотелось нового заклинания, знаний. Свободы? Ученики по-прежнему оттачивали прирождённое мастерство, но этого было мало. Маг всё чётче казалось, что её грудную клетку сдавливают. Остров с каждым пережитым днём становился всё меньше. Просторы утёса были досконально изучены, медитация доводила до непонятных отрывков, которые разум не мог соединить, а судьба, являющаяся главным смыслом жизни каждого мага, молчала. Быть может, старик прав, и она не готова: недостаточно безымянна, подвластна желаниям прошлого. Быть может, её предназначение таится в самом острове? Тогда почему же её взгляд всегда обращён за горизонт? За эту бесконечную гладь воды с запахом опасности. Шорох в уборной заставляет тело вздрогнуть: Маг настороженно смотрит на маленькую дверцу в своей комнате. Сон, который смыло журчание воды в такой поздний час, теперь долго не вернётся. Аккуратно поднявшись с деревянной койки, она ступает по вытоптанному ковру, чтобы получить ответ на внутренние вопросы. Невозмутимое сердце ломается, учащая свой ритм с каждым шагом. За скрипом двери её ждёт то, что пахнет искрами и свободой. Внутренний голос твердит не заглядывать дальше, обратиться к своему наставнику, ворвавшись в башню, чтобы он решил последствия, а рука тем временем отталкивает дверь, позволяя глазам наткнуться на ведро, за края которого безостановочно льётся вода, застилая каменный пол прозрачной гладью. Маг опускает ногу в воду, видя своё бледное отражение: растрёпанные тёмные волосы, горящие глаза. — Найди его, время пришло. Меч появился.