***
На другой день в Ордене джедаев должен был состояться праздник по случаю какой-то памятной даты. Асока не слишком вникала какой именно, важнее было то, что там будет и он тоже. Без Энакина мало какое-то мероприятие обходилось. И потому, вопреки своим недавним мыслям, Тано нарядилась по всем правилам, чтобы Скайуокер непременно заметил её. Потому выбор пал на ярко-красное платье с длинной широкой юбкой и открытыми плечами, державшееся лишь на одной груди. Оно было одновременно красивым и удобным в плане того, что при нужном случае прикроет всё лишнее. Незачем шокировать народ, у которого и так нервы слабые. Но, кто знает, вдруг и из этого правила исключение будет и необычный внешний вид ученицы мог вовсе и не шокировать того, кто и так знал о нём достаточно. Асока об этом не думала, она просто веселилась вместе со всеми в красиво украшенном Зале Тысячи фонтанов, болтая с приятелями и угощаясь красным вином. Однако, эта беспечность была лишь видимостью, призванной скрыть истинные чувства, обуревавшие тогруту. Дело в том, что Энакин, в своём праздничном наряде, был чудо как хорош. Светлая ткань парадной робы выгодно оттеняла его загорелую кожу, а узкий кожаный ремень подчёркивал линию бёдер, обтянутых чёрными брюками, уходящими в высокие сапоги. Однажды взглянув на него, тогрута никак не могла перестать о нём думать. И от этих мыслей в определённом месте становилось одновременно горячо и напряжённо. Это имело такую силу, что терпеть и делать вид, что всё в порядке со временем стало очень трудно. А ещё спустя некоторое время почти невозможно, так, что от любого движения темнело в глазах, а напряжённые участки сводило болью. Требовалась срочная разрядка, которая его бы сняла. Но как это сделать? Одной будет очень трудно, а кого попросить о помощи? Того, кто поможет и не проболтается? Ответ кто это, был очевиден, как и то, что Асока никогда не сможет к нему обратиться с этим. Но вот Энакин сам неожиданно нарушил её запрет. Причина на это была крайне простая и в то же время стара как мир.***
Энакин Скайуокер вот уже целую неделю переживал не лучшее время своей жизни, а всё потому, что в одно прекрасное утро его любимая жена неожиданно сказала ему сакраментальную фразу, набившую оскомину, звуча в романах и мелодрамах: "Прости, я полюбила другого, ты хороший, ты не виноват, просто так сложилось". Что оставалось делать Скайуокеру? Бороться и убеждать? Можно, только это работает лишь в том случае, если чувства остались у обоих, а если их нет, то хоть уборись и сотри себе язык до крови в поисках самых убедительных слов, результата не будет. Посему оставалось только одно - принять ситуацию как она есть и попытаться жить дальше. Энакин и пытался честно этому следовать и сегодняшний день был лишь очередным таким днём-попыткой. И праздник, бывший вечером, стал скорее суровой повинностью, нежели поводом повеселиться, но не посмев спорить с Советом, молча надел парадную робу и отправился в Зал тысячи фонтанов. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, Энакин принялся разглядывать других участников праздника, всё чаще при этом останавливаясь на Асоке. Она была сегодня особенно красива в этом красном атласном платье. У Падме было одно похожее, но она носила его редко, считая, что красный цвет ей не идёт, опошляя её строгую, благородную красоту аристократки, а вот у Тано этот цвет был одним из любимых. Вещи почти всех оттенков красного были в её гардеробе с первого дня обучения. Но этого платья на ней Энакин ещё не видел, поэтому мог рассматривать его с особенным удовольствием, не удивляясь широкой и длинной юбке. Остановив взгляд на ней, Скайуокер внезапно задумался о том, что до этого не принимал в расчёт. Какое, скажите, значение имеет для обучения то, что у той не один, а целых два пола сразу? Нет, в принципе такое не удивляло, Скайуокеру приходилось и раньше видеть существ с такой особенностью, например, хаттов, но те даже в мыслях не будили желания узнать о них больше и тем более, познакомится с другой стороны. Наоборот, кроме естественного отвращения, эти гуманоиды с неповоротливыми, стеблевидными телами не вызывали ничего. Тут же являлась возможность увидеть нечто совсем иное. Красивую и интересную девушку, с которой всегда было приятно иметь дело, таящую в недрах своего тела такой необычный сюрприз. Подумав об этом один раз, Энакин больше не мог перестать этого делать, строя различные теории на этот счёт. Это здорово отвлекало от тяжёлых мыслей и задавало им совсем иное направление, несколько пикантное, острое и приятно щекотавшее нервы. Скайуокер даже прикрыл глаза, мысленно рисуя себе, как первым открывает этот секрет своей ученицы и на самом интересном моменте он весь покрылся холодным потом и где-то чуть ниже живота стало странно горячо и после налилось уже почти забытой тяжестью. Как странно, успел он удивиться, до сих пор же считал, что любит обычных женщин с обычным строением тела, что же теперь? Но одновременно с этим совершенно некстати вспомнилось откровение Оби-Вана, который, желая утешить друга после расставания с возлюбленной, посоветовал ему переключиться на другую женщину. Это по излюбленному многими принципу, изменила она тебе, измени и ты ей тоже, в миг полегчает. Энакин лишь усмехнулся на это, а сейчас понял, что возможно в этом и есть резон, только обычные женщины с привычными параметрами могли и не помочь, а только усугубить ситуацию, но вот если она будет совсем другой, чем была Падме... Другой во всех смыслах, то интересно, что же из этого получиться? И движимый этими мыслями, Скайуокер решительно встал и для начала просто направился прямо к Асоке, делая просто поговорить с ней, чтобы узнать реальность задуманного, вот только вышел этот разговор не совсем таким, как планировалось...***
К тому моменту, как Тано увидела всё приближавшегося к ней Энакина, её сознание стало совсем неадекватным, почти безумным. Не было больше сил терпеть эту раскаленную тяжесть в том месте, о котором не говорят вслух. От горячего и неукротимого возбуждения темнело в глазах и страшно было пошевелиться и тем самым лишний раз потревожить горевшую огнём плоть, не находящуюся покоя ни в одном из возможных положений. В голове ярким лейтмотивом звучала одна спасительная, но тем не менее безумная в своей недопустимости мысль - остановить первого попавшегося мужчину и вцепившись в его руку, затащить на приватную территорию, дорогой коротко объяснить ситуацию. Однако от этого шага Асоку удерживало лишь то, что выбранный ею объект мог запросто сбежать с поля боя, теряя сапоги, а заодно и брюки, едва завидев размеры армии противника. Можно было, конечно, и самой попробовать, вспомнив прочитанное тайком на сайтах для взрослых, но сил на это может не хватить, слишком дрожат руку и видно не очень хорошо. Да и умение тоже имеет значение, а его у Асоки нет, осталось только продолжать терпеть, а в итоге просто умереть, лопнув от перенапряжения. Поэтому, когда Энакин шёл к ней довольно стремительно, он мог уже показаться почти обезумевшей от своего состояния Асоке ярким пятном неопределенного значения, до того нереальным могло показаться то, что он идёт к ней. Этого не могло случится в реальности, это тогрута точно знала, ибо была хорошо знакома с Энакином и его предпочтениями. Достаточно было взглянуть на Падме, чтобы понять какие они и то, что она им, мягко сказать, не слишком соответствует. Вообще не вписывается в них, если сказать напрямую, но раз так, то почему тогда происходило то, что происходило и было это в реальности? Но вот Скайуокер уже близко и желая, как видно, привлечь внимание девушки, но та отпрянула от него в первый момент, ощущая, что это лёгкое касание обожгло её будто огнём. Асока почувствовала, как у неё внутри взорвался горячий фонтан и разум затуманился, лишая себя любых остатков желания держать лицо перед всеми. И уже через секунду тогрута сама рванулась у Энакину и вцепившись в его локоть мёртвой хваткой, впилась в его лицо горящим взглядом совершенно безумных глаз и почти выкрикнула, не отпуская Скайуокера ни рукой, ни взглядом: - Энакин... Прошу.... Помоги мне.... Сейчас.... Скорее... Не то я умру... Я меня случилось... Это началось... В моём возрасте так бывает... Помоги, пойдём, не то я умру... Последняя фраза прозвучала особенно отчаянно и на ресницах тогруты начали дрожать слезы, которые она почти не силилась сдержать. И если бы не ощущения в Силе, говорившие об истинной причине её такого состояния, Энакин бы всерьёз решил, что у ученицы проблема на грани жизни и смерти. В общем, это и так было очевидно, несмотря ни на что и потому тот решил, что поможет ей, как бы это не звучало и не выглядело дико. Заодно и себе самому окажет посильную помощь. Поэтому не стал противься тому, когда Асока потащила его к выходу из Зала в первую попавшуюся комнату, что запиралась изнутри. И только оказавшись за плотно закрытой дверью, Энакин впервые задумался о том, как всё будет происходить и знал лишь то, что, как минимум, это будет не так, как было до сих пор. Но совсем обезумевшая от зова инстинктов тогрута, казалось, меньше всего сейчас размышляла о возможных неудобствах учителя и как только услышала звук запираемого замка, как тотчас же набросилась на него, обхватив руками за шею и крепко прижавшись к нему, вилась своими пухлыми карамельными губами к губам Скайуокера в самом страстном и горячем поцелуе, на который только было способно её воображение. Энакину постепенно передавалось возбуждение Тано, она словно переливала в него горячность и природную необузданность степной девы. Вот он уже обнимал её в ответ, положив тяжёлые горячие ладони на упругую спину девушки, чувствуя крепкие мышцы и бурно текущую по сосудам кровь. В грудь же ему упиралась другая, только округлая с отвердевшими сосками, которые ощущались на коже сквозь плотную робу. Это ощущение было таким острым, что терпеть его означало сгореть заживо и умереть в мучениях. Энакин хотел жить и потому, резко, но с явной неохотой отстранив от себя Асоку, схватился руками за корсет её платья и рванул вниз, заставив тонкую ткань треснуть и безвольно упасть к ногам. Асока не сразу заметила, что её грудь, порядком возбужденная, стала достоянием жадного и вожделеющего мужского взора, упираясь острыми вишнёвыми сосками прямо в этот взгляд. Она заметила это только тогда, когда дело уже не ограничивалось одним только созерцанием, а ощущением лёгкой прохлады помещения сменилось на тяжесть горячих ладоней, небольшое щекотание мягких волос и наконец чуть влажное тепло губ и поглаживание языка на острых вершинах грудей, каждой по очереди. Асока с удивлением опустила глаза и поняв, что происходит, поняла, что конкретно может ей помочь. Но не стоило заявлять этого так резко, Энакин мог понять всё превратно, следовало подготовить его, мягко и ненавязчиво, позволив прежде самому получить то, чего он хочет. Хотя бы то из этого, что было возможно в данный момент. И Асока с радостью позволяла ему ласкать свою грудь, с готовностью подставляя её под всё более настойчивые касания рук и губ, сама от этого получая всё более яркое и насыщенное удовольствие, одновременно давая своим руками некоторую свободу в ответной инициативе. Для начала она развязала пояс на робе Скайуокера и почти сорвала её с него, бросив на пол, как ненужную тряпку. Следом ладони Асоки ощутили упругую прохладу кожи и упругость мышц, тепло скорой близости, от которой темнело в глазах и перед ними взрфвались фейерверки. Но всё изменилось, когда рука Энакина легка поверх тонких трусиков из красной ткани, окружённой кружевами, небольшая заминка, показавшаяся девушке вечностью, доведя её почти до предела. И послав Скайуокеру самый нетерпеливый взгляд, решительно опустила свою руку поверх его и рванула вниз резинку своих трусов, зная о том, как сильно они натянуты в определённом месте. Когда же трусы упали рядом с платьем, Асока вновь посмотрела в лицо Энакина, на этот раз с вызовом и дерзостью, ясно показывая, что её ничто не сможет смутить и она внутренне готова к любому развитию сюжета. Энакин не стал показывать смущения и желания немедленно сбежать,, однако, всё равно, с нескрываемым удивлением рассматривал то, что в очередной раз открылось благодарному взору. Было, на что посмотреть, надо сказать, нечестно увидишь подобное у внешне весьма привлекательной девушки. Сперва он увидел небольшие внешние нижние губы, чуть расходящиеся к низу, имея тот же цвет, что и кожа, впрочем, особенно ничем, кроме отсутствия волос, половые органы не выделялись, но стоило посмотреть чуть выше, как становился заметен.... Достаточно развитой половой член светло-оранжевого оттенка с белым узором, словно обвивившим объёмный ствол по всему периметру, а возле его основания виднелись округлые яички насыщенного белого цвета. Судя по внешнему виду органа, тот находился в состоянии мощной эрекции, как, впрочем, и то, что скрывали половые губы было более ярким и чуть блестело от смазки. Всё это говорило о том, что следовало начинать, но как и что именно, и главное, с чего? Ответ подсказал новый взгляд Асоки, на этот раз невинный и наивно распахнутый, таким может смотреть лишь маленькая девочка, просящая конфету. Даже если это очень необычная девочка. Однако, Энакин всё равно не мог приступить, как ни крути, отсутствие опыта и внутренняя скованность перед неизвестным мешали отдаться чувству. Тогда Асока более конкретно намекнула о своём желании, сказав немного лукаво, продолжая при этом смотреть с видом абсолютной невинности: - Мне нравятся твои поцелуи, они сводят меня с ума и я просто горю при мыслях о том, что будет, если они окажутся чуть ниже... Неужели ты откажешь мне в такой сравнительно небольшой радости? Энакин посмотрел на неё снова и сомнения начали постепенно уходить под влиянием этого взгляда и голоса. Он понимал, что не сможет ей отказать никоим образом, да и как, скажите, это сделать? Она же такая милая, ну просто, как никто другой. - Слушаюсь, моя маленькая принцесса, - сказал Энакин с улыбкой и опустившись возле её ног, решил вдруг немного изменить её ожидание. И наклонив голову чуть ниже, сперва коснулся губами налитой кровью оранжевой головки, после мягко взял её ими и осторожно втянул внутрь. Было немного непривычно, ведь до сих пор Энакин мог лишь испытывать на себе ощущения от этого, но сам никогда не пробовал и сейчас полагался только на интуицию, которая так же подсказала ему задействовать в своей игре так же и женское начало тогруты, раздвинув припухшие нижние губы и ввести палец в горячее от страсти влажное лоно, а вторую руку немного поднять и поочерёдно сжимать груди Асоки. Это было верной тактикой, о чём говорили всё более громкие стоны и интенсивные сокращения мышщ, но финалу не суждено было случиться, ибо Асока неожиданно прервала его, резко отстранившись, но, как оказалось, лишь для того, чтобы взять инициативу в свои руки. Теперь уже Энакин имел возможность испытать на себе то, что сейчас сделал сам и вскоре мог запросто соперничать с тогрутой по части твёрдости некоторых частей тела. Когда же это достигло наивысшей точки, Асока снова прижалась к нему и сплетясь телами, оба опустились на пол и наконец соединились. Горячая влажная глубина с готовностью приняла в себя твёрдое мужское естество, позволяя устроиться поверх себя и мощными толчками погружаться всё глубже. Асока громко стонала, выкрикивая что-то неясное, обнимая ногами за пояс своего партнёра, отчего проникновение стало плотным и неразделимым. А спустя некоторое время это позволило перевернуться и уже Асока могла совершать собственные толчки, регулируя уровень глубины, при этом позволяя Энакину касаться себя там, где ему бы хотелось. Финал снова стал приближаться и чем он был яснее, тем ярче, за счёт того, что являлся двойным. Но опять, доведя себя и Энакина до крайней точки, тогрута резко соскочила и перевернулась, заняв освобожденное место своими губами, на этот раз верхними, что с радостью приняли твёрдую плоть, чуть вздрогнула, ощутив, как с другой стороны то же самое происходит и с ней, а свободное отверстие заняли пальцы. Поза 69 в такой необычной форме вносила разнообразие в сексуальную жизнь обоих, но всё же оргазма они достигли иначе - вновь сплелись на полу в позиции сидя и вытянув ноги навстречу друг другу, плотно проникся друг в друга, а Энакин смог рукой захватить что-то знакомое, бывшее между ними и скоро итогом стал долгожданный взаимный стон, проливший через себя то наслаждение, что вырвалось у обоих в момент яркого фейерверка, что несколько долгих мгновений мерцал перед их глазами, отголоском тройного оргазма, поглотившего их. И теперь они оба лежали на полу, усталые, но довольные и счастливые. Энакин обнимал Асоку, положив её голову себе на плече, оба не скрывали улыбок. - А ты знаешь, что был первым, кто не испугался? - спросила Асока, решаясь нарушить молчание, едва дыхание восстановилось. - Тебе известно, что я люблю необычное, - сказал Энакин, проведя рукой по её лекку - Позволишь снова увидеть это? - В любой момент, - ответила Тано, скрепляя согласие для них обоих стать самой необычной парой, но самой крепкой и сплоченной, благодаря одной общей страсти - любви к смелым экспериментам, что иногда сближает сильнее, чем самое страшные клятвы.