***
Перед глазами Джессики пролетела вся жизнь. И это была не её жизнь, а совершенно чужая, которая после ознакомления с ней становилась её, словно она сама прожила все эти годы. Рождение в хлеву. Обучение у странствующих мудрецов с востока. Организация собственной секты. Женитьба. Предательство ученика. Суд. И, вот… Джессика распахнула глаза и впала в ступор. Она и в самом деле висела на кресте. Вид красивый: облака невероятно голубые, холмы покрыты изумрудно-зелёной травой, но всё портила грязная, вонючая и шумная толпа, смотрящая на её мучения с таким жаром, с каким футбольные фанаты следят за успехами своей любимой команды. Во рту кляп, руки и ноги прибиты огромными гвоздями к кресту, а в дополнение привязаны верёвками, поскольку человеческая плоть может не выдержать такой нагрузки, и жертва рухнет с креста, чего палачам не нужно. Боль такая жуткая, что хочется скорее прекратить эти мучения. Двоих разбойников удостоили быстрой смерти, уколов их отравленными копьями, а её нет. Вначале избили палками, отчего всё тело сплошной синяк, затем заставили самого нести крест до места казни, и умереть не дают, наслаждаясь его страданиями с жадностью голодных пираний. «И за этих людей он боролся? — подумала Джессика. — Мрази! Предатели! Одни называли себя её друзьями, после чего не просто предали, а воспользовались её телом и пометили, словно бесполезный мусор. Другой годами пёсиком ходил в учениках, заглядывал в рот, а после предал за тридцать монет! Он ещё не знает, что следующие несколько тысячелетий его имя будет ассоциироваться с предательством». Шесть часов. Шесть долгих мучительных часов Джессика висела на проклинаемом ею кресте. Она даже кричать не могла — выходили сильно приглушённые стоны. Боль терзала каждую клетку её нового тела, которым она не успела насладиться. То, что с ней произошло в будущем под спидболом, уже не казалось настолько ужасным. Вот мучительно помирать часами на солнцепёке, будучи избитым, преданным и подвешенным на кресте — это действительно ужасно. Всего через пару часов таких мук она мечтала об одном: чтобы страдания, наконец, прекратились. И этот долгожданный миг наступил. Темноту она восприняла как спасение — устремилась ей навстречу, как к самому родному и близкому существу.***
Снова Джессика, не желая того, стала участницей просмотра новой жизни. Вновь в воспоминаниях она была мужчиной. Эта жизнь была не менее бурной, чем прежняя. Родился в дворянской семье, имел образование и не нуждался в деньгах. Гай Фокс был отличным малым. Истовый католик, балагур и надёжный друг. Но так оказалось, что он был втянут в заговор против короля Якова первого. Ему поручили важное задание — зажечь фитиль взрывчатки, заложенной под зданием парламента, куда вскоре должен был прибыть король. Две с половиной тонны пороха должны были бахнуть так, что мало не показалось бы никому. Но его поймали. Три месяца в тюрьме. Три месяца пыток. Он держался до последнего, но под конец, когда на теле не осталось живого места, его воля была сломлена. Плюясь кровавыми ошмётками спиленных зубов, он выдал товарищей-заговорщиков. На радостях ему назначили смертную казнь. Открыв глаза, Джессика увидела ту же картину: радостная от злого предвкушения толпа, жаждущая кровавых зрелищ. Ароматы от людской массы исходили куда хуже прежнего. И она снова в теле мужчины, только на этот раз на виселице. И судя по воспоминаниям, ей по приговору предстоит мучительная смерть: повешение, в процессе которого будет применено потрошение и четвертование. Стоило Джессике представить, как ей ещё живой выпускают кишки и отрубают руки и ноги, при этом она задыхается от удушья, как ей стало ещё более дурно. И так всё тело болит, да так, что даже от дыхания из глаз брызжут слёзы. «Да твою мать! Опять?!» Она скосила глаза на здорового палача с огромным пивным брюхом. От него за несколько метров несло кислым пивом, ядрёным запахом чеснока и лука, а также срубало на лету ядерным потом, на запах которого можно вешать тот самый устрашающий топор, висящий у него на поясе. Джессике хватило предыдущих страданий. Второй раз повторять нечто подобное она не была готова. Дождавшись, когда ей накинут на шею петлю, она оттолкнулась связанными ногами как можно сильнее и прыгнула с плахи, стараясь ускорить падение. Раздался хруст сломанных позвонков, но вместо ужаса Джессика испытала облегчение. Ей не придётся пережить всё то, что ей приготовил палач.***
«О, нет! — мысленно простонала Джессика. — Только не снова это!» Очередная волна воспоминаний накрыла её. На этот раз, что уже не удивительно, она снова была мужчиной. Мальчик родился от третьего брака в семье обеспеченного крупного сотрудника таможни. Его отец был тем ещё ходоком: словно петух в курятнике, покрывал всех девушек в своём окружении. В третий раз он женился на своей двоюродной кузине. Мальчик знал, что он родился в результате инцеста. Об этом было известно всем соседям, поскольку его отцу пришлось получать разрешение от церкви на этот брак из-за близкого родства брачующихся. Он учился на отлично в католической школе и пел в церковном хоре. Но потом семья стала часто переезжать, сменялись школы, в семье стало много ссор. Ушёл из дома старший брат от первого брака, и отец обрушил всё своё давление на младшего сына. Под этим давлением мальчик возненавидел церковь и перестал уделять внимание большей части школьных уроков. Он посвящал своё время тому, что ему нравилось — рисованию, истории и географии. После неожиданной смерти отца тринадцатилетний подросток решил, что ни за что не станет чиновником, как того желал отец. Он решил стать художником. Его судьба была непростой, но в итоге он добился своего — стал художником и продавал картины. Работа приносила ему солидный доход. Резко начавшаяся война прервала карьеру успешного художника. Началась тяжёлая армейская служба в звании ефрейтора… И как-то так получилось, что через несколько десятилетий он стал главой государства, после чего развязал ещё одну войну, хотя ужасы первой ещё не успели забыться… Снаружи слышны сильно приглушённые взрывы. В коридоре раздаются автоматные очереди и взрывы гранат. Он заперт в осаждённом подземном бункере, который уже берут штурмом войска противника. За время войны по его приказу было совершенно множество плохих дел, за которые не прощают. Джессика схватилась за голову. Она поняла, что всё будет гораздо хуже мук первого попадания и пыток второго. И тут её взор упал на пистолет. — У-у-у! Мудила! С такой узнаваемой рожей не докажешь, что я невинная девушка, случайно попавшая в это тело… Она схватила пистолет и приставила к виску. Между пытками с долгими мучениями она предпочла то, на что долго не мог решиться её предшественник. В роскошном кабинете подземного бункера прозвучал пистолетный выстрел.***
Джессика моргнула. Потом зажмурилась и досчитала до трёх. Но стоило открыть глаза, как ничего не поменялось. В её руке зажат перочинный нож, который она поднесла опасно близко к левому предплечью. Она не могла поверить своим глазам — это были её руки. Да, изрисованные маркером, да, над телом надругались, но не так всё плохо, как казалось. У людей бывают судьбы похуже, как она успела узнать. Есть действительно безвыходные ситуации, а есть глупость. Именно последнюю она чуть не совершила. Джесс отбросила нож в сторону. — Глюки, — расплылись её губы в широкой улыбке. — Это всего лишь глюки! Долбаный спидбол ещё плещется в моей крови, вот и привиделось… Боже, как же хорошо быть девушкой. Америка, я люблю тебя! Обычная девушка в подобной ситуации могла поступить по-разному. Могла обратиться в полицию или, наоборот, умолчать о происшествии и постараться забыть о нём, как о страшном сне. Но Джессику не устраивал ни один из этих вариантов, как и третий из них, который она чуть было не выбрала. Её губы изогнулись в хищной ухмылке. — Я приду к тебе в гости, дер шванцлучшер*! Джессика нахмурилась. Ей показалось, что в её речи проскользнула немецкая речь. Но вскоре её личико разгладилось. — Показалось. Откуда бы мне знать немецкий? После того, как привела внешность в божеский вид, Джессика вернулась домой. Отец как всегда на работе. Управляющий крупной фирмой — у него нет времени на дочь и семью. Он предпочитает откупаться деньгами и дорогими подарками. Мама тоже начальник в крупной компании — она отправилась руководить новым филиалом в другом городе, и её не будет дома ещё полгода. Раньше Джессика считала отсутствие дома родителей недостатком, но сейчас ей это было на руку. Не весь маркер удалось отмыть в тех условиях, в которых пришлось облачаться. Она с удовольствием приняла ванную и переоделась. Выгребя заначку, она отправилась в секс-шоп. — Девочка, тебе помочь? — спросила скучающая полная темнокожая продавщица. Магазин был пуст. Интернет-магазины, а также мнимая стеснительность людей, воспитываемая пуританским обществом, разоряет этот бизнес. Уже многие делают заказы секс-игрушек через интернет. Так более анонимно и не нужно краснеть перед продавцами. Но есть в этом минус — скорость доставки. Джессика хотела расквитаться пораньше, пока не угас запал. — Да, мэм. Мне, пожалуйста, самый огромный пристяжной член, четыре пары наручников, шарик в рот для садо-мазо и набор ремней для пристёгивания к кровати. Кивнув, афроамериканка с каменным лицом собрала весь заказ в чёрный непрозрачный пакет. Получив в оплату наличные, она одарила юную клиентку дежурной улыбкой: — Удачного отдыха, мисс. — Спасибо, — зазмеились в предвкушении губы Джессики. — Надеюсь, «отдых» будет удачным… Ночь для девушки длилась непозволительно долго. Пожалуй, это была самая долгая ночь в её жизни. Она смогла уснуть лишь под утро. Как и ожидалось, днём отца дома не оказалось. После некоторой подготовки она взяла ключи от маминого Рендж Ровера и поехала «в гости» к бывшему приятелю. Джейкоб Никерс изрядно удивился, обнаружив перед домом припаркованный дорогой внедорожник. В Калифорнии не принято парковаться у чужих домов. Но когда он увидел ту, кто покинула водительское сиденье, он впал в ступор и не знал, что делать. — Дже-э-э-й, — протянула она, стоя на пороге. — Открывай, я знаю, что ты дома. — Джессика, — распахнув дверь, он натянуто улыбнулся. — Ты не предупредила о визите… — Ты плохой мальчик, Джей. Я ничего не помню со своего дня рождения. Это был мой первый раз, Джей. Ты же знаешь, как это плохо — не помнить первого раза? Я требую повторения банкета! — Так ты пришла за добавкой… — Джей с облегчением выдохнул. Его губы изогнулись в похабной ухмылке. — Маленькая шлюшка! Тебе понравилось? — А то, — подмигнула она. — У меня дома никого не будет до позднего вечера. Я там всё подготовила. Прыгай в машину, Джей, тебя ждёт сюрприз… — Обожаю сюрпризы! В предвкушении бурного секса Никерс собрался в мгновение ока. Все его сборы заключались в том, чтобы взять смартфон и обуть кроссовки. Во время поездки в автомобиле он отвешивал похабные шутки. Джессика сохраняла на лице вежливую дежурную улыбку. Они приехали. Парень попытался обнять девушку прямо у автомобиля. — Не-а! — упёрся ему в лоб девичий указательный палец. — Ты же не хочешь, чтобы нас увидели соседи? — Эм… Нет. — Поднимайся наверх в мою спальню, кабанчик… — А почему кабанчик, а не котик или зайчик? — Потому что ты вон, какой большой и сильный, — проскользнули в её ответе лёгкие нотки иронии, которую парень не заметил. — Только на этот раз я сверху! Окей? — Окей. В радостном предвкушении Джейкоб поднялся в комнату девушки и замер на пороге. Его смутила кровать, к которой были прикреплены прочные ремни с покрытыми розовым мехом наручниками на концах петель. — Это… — Неужели ты против ролевых игр, Джей? — насмешливо вздёрнула правую бровь Джессика. — Нет-нет, — ему слишком сильно хотелось секса, чтобы отступать на последнем этапе. Он думал: «Это же всего лишь Джессика, что она сделает? Наверняка этой дурочке понравилось то, что мы с ней сделали. Я слышал, что некоторые девки так становятся нимфоманками. Вот же мне свезло». Пока он предавался грезам, девушка подтолкнула его к кровати, быстро стягивая с него одежду. Он поддался и начал помогать ей — вскоре остался в неглиже. Джессика не отставала от него — тоже обнажилась. Она нежно защелкнула на его кисти один наручник, потом провела пальцем по груди и перевернула парня на живот. Прежде, чем он одумался, раздался щелчок ещё одного наручника. — Эм… Джесс, а разве я не должен лежать на спине? — Нет-нет, что ты, — очередной щелчок наручников прозвучал угрожающе. — Так и задумано. Уверена, тебе понравится так же, как вчера понравилось мне… Последний наручник приковал его правую щиколотку, растянув на животе в позе морской звезды. — Джесс, что ты заду… — он выгнул назад шею и замолк. Глаза парня полезли из орбит и рот приоткрылся. Он внезапно осознал, что был совершенно не прав — он не любит ТАКИЕ СЮРПРИЗЫ!!! — Спасибо, что сам догадался. После ехидной фразочки Джессика воткнула ему в рот красный шарик с отверстиями и застегнула на затылке ремешок. Джейкоб возмущённо заверещал, но из-за кляпа получались тихие невнятные звуки. У девушки от волнения потекла тушь. Она пальцем левой руки стёрла её с уголков глаз. Тут у неё зачесалось под носом. Она почесала там тем же пальцем. После этого пятерней откинула волосы набок. Джейкоб испытал ужас. Из-за зачесанных набок волос и чёрного пятна под носом в виде маленьких усиков ему на мгновение показалось, что перед ним стоит не его одноклассница, а злой диктатор прошлого, развязавший самую жестокую войну в истории. Этот образ дополнял гигантский резиновый член, пристегнутый к поясу. Такого он не видел даже в самом жёстком кино для взрослых, но сразу догадался, что его ожидает. — М-м… М-м… — замотал головой он в стороны. — Извини, свинка, но я не слышу стоп-слова, — ухмыльнулась Джессика. Глядя в наполненные ужасом глаза, она продолжила: — Йа-йа, майн швайне! Сначала я покажу тебе всю прелесть испытанных мною ощущений, а потом ты назовешь мне всех своих дружков, которые должны будут отведать большой и чистой любви… Ферштейн?! Большой резиновый болт с каждым мгновением приближался… — М-м-м-м… А-А-А-А-А!!!