Год спустя.
Не все раны могут быть залечены временем. Или, быть может, просто прошло недостаточно времени... Лина не знала, да и думать об этом бы не стала. Ее сестра, куда более чуткая, из раза в раз могла напоминать ей: Лина, время вылечит. Время поможет тебе забыть. Время сотрет из твоей памяти то, что когда-то приносило столь нестерпимые муки. Но Лина не была одной из тех, кто будет думать о таких, можно сказать, философских вещах. Лина была той, кто проживала текущий момент здесь и сейчас. Той, кто может впитать и ярость потери, и боль утраты, и скорбь. Но ей некогда было думать о том, что она станет чувствовать годы спустя. Здесь и сейчас означало: "в библиотеке". Здесь и сейчас говорило: "нужно больше списков погибших". Здесь и сейчас: "принесите новые списки пропавших". Пальцы Лины, наверное, были порезаны сотни раз желтой острой бумагой. Ее кровь, словно плата, окропила каждый ненавистный свиток пергамента. В разуме давно уже возник огромный черный угол, отведенный для заученных наизусть верениц имён. И пока в нем не было имени Ланаи, Лина могла продолжать искать. И все это происходило будто бы незаметно для других: как и прежде, Лина тренировалась, обучалась, сражалась, если было необходимо. Просто в череду привычных дел как-то незаметно вплелись вечера в библиотеке, когда она просиживала часы над бумагами. А разве делала она что-то такое уж особенное? В самом деле, что в этом необычного? Ее эффективность не снизилась. Просто она, можно сказать, нашла новое хобби. Совсем необязательно смотреть на волшебницу таким странным взглядом, лучше идите, куда шли. Ланая, неуловимая, словно дым, из раза в раз просачивалась сквозь пальцы Лины, точно как вся эта нескончаемая бумага. Почему, почему ее нет ни в списках пропавших, ни в списках погибших? Где же она, черт ее дери? И если она никогда не появится... Что ж. Быть может, через некоторое время Лина бросит это пустое занятие. Если ее имени нет абсолютно нигде, значит... значит, она может быть жива. Когда-нибудь эта утешающая мысль приживется в рыжей голове. Когда-нибудь Лина... Когда-нибудь...***
- Лина? Пробуждение было внезапным и резким, как будто чья-то рука неожиданно с силой вытянула ее из сладкого тумана сна. Волшебница подняла голову от стола, абсолютно дезориентированная, и вдруг ей стало понятно: она уснула в библиотеке. Свечи погасли, за окном царила ночь, стол был усыпан свежими бумажками... все, как обычно. И в очередной раз Рилай аккуратно касалась ее плеча. -М-м... М-м? Рилай? - Лина зевнула, сонно щурясь и потягиваясь. Мышцы совсем затекли от сна в столь неудобном положении. Колдунья заспанно посмотрела на свою сестру, едва угадывая очертания ее лица в темноте, и хриплым голосом спросила: - Ты принесла... новые списки? Лина вдруг заметила: губы Рилай дрогнули от этого вопроса. Синие глаза будто бы лукаво блеснули в темноте. - Не совсем... - зачем-то шепотом ответила Рилай, снова потрепав Лину за плечо, чем добилась только раздраженного шипения от рыжей колдуньи. - Тебе не кажется, что ты снова засиделась? - Я... - Лина прищурилась, словно пытаясь сориентироваться в пространстве, и протяжно зевнула, поднеся кулак ко рту. - Да, наверное, я сейчас пойду спать... - Все верно, - произнесла Рилай. В ее голосе внезапно прозвучали нотки непонятного веселья, тщательно скрываемого восторга, от чего Лина бросила на сестру непонимающий взгляд, словно говорящий: "ты на солнце перегрелась, что ли?". - Тебе нужно освободить библиотеку для одного посетителя... - Ч-что... какому идиоту взбредет в голову читать книжки так поздно?.. - заворчала Лина, верная своей особенности раздражаться даже по самой незначительной причине. И она стала бы злиться дальше, словно вспыхнувшая от искры спичка, в привычной ей манере, если бы она только не повернула свою рыжую голову к двери, полная желания узнать, кто объявился так поздно на пороге. "Так поздно"... Какая нелепая ирония. Ведь прошло, действительно, так много времени. Лина увидела силуэт в дверях, очерченный желтым светом факела. Спросонья Лина на секунду подумала, что все еще, должно быть, спит, ведь верить собственным глазам было непомерно тяжело. Она узнала этот силуэт, он будто бы совершенно не изменился за последний год: высокая и прямая, несгибаемая, как сам металл, фигура, что столь точно отпечаталась в глубинах памяти. Глаза Лины расширились от изумления. Она проморгалась, будто бы пыталась то ли сбросить остатки сна, то ли удостовериться, что она уже проснулась. Она даже не заметила, как поднялась со стула, как ее руки уперлись ладонями в стол, а ногти впились в деревянную поверхность с такой силой, что ей даже стало больно, хотя никакого внимания на это колдунья не обратила. Лина смотрела и не могла поверить своим глазам. Одним Древним было известно, какая буря поднялась в ее душе при виде столь знакомой одежды, этих острых ушей и лукаво поблескивающих на слабом свету синих глаз. В конце концов, эта маска, закрывающая половину лица, была до боли знакома, и в Лине сейчас, пожалуй, ничто не вызывало столько раздражения, сколько этот кусок плотной темной ткани, который хотелось к черту сорвать. Лина перевела взгляд на Рилай и, если бы она не была так поражена, ее бы попросту замутило от вида этой наивной восторженности на лице сестры. Рилай смотрела то на ночную гостью, то на Лину с таким довольным выражением лица, что становилось тошно; Рилай выглядела так, будто случайно стала свидетелем воссоединения бывших одноклассниц в магической школе. - Бога ради, Рилай! - не сдержалась Лина, глядя на сестру со смесью легкого отвращения и некой мольбы. - Не могла бы ты перестать сиять, как начищенный до блеска чайник?! - А? Ой... - кажется, ледяная волшебница сама не заметила, что ее улыбка совершенно не угасает. Рилай изо всех сил постаралась сделать более нейтральное лицо, но, кажется, взбудораженность она обуздать никак не могла. - Просто... разве это не чудо какое-то? Ты так долго искала... - За. Мол. Чи. - по слогам отчеканила Лина, гневно глядя на сестру и молясь богам, только бы она заткнулась. Между тем колдунья бросила быстрый взгляд на стоящую все еще в дверях Ланаю... Ланаю. Это ведь действительно была Ланая. Она уже успела сложить руки на груди и облокотиться плечом об дверной проем. Ассасин с любопытством смотрела на разворачивающуюся перед ней ситуацию, словно искренне не понимала, что здесь происходит, и это выводило Лину из себя все больше с каждой секундой. - Оставь нас, Рилай, - жестко сказала Лина. Огненный ее взгляд явно не сулил ничего хорошего, а прикован он был именно к Ланае, которая в ответ лишь изогнула бровь, как бы говоря: "А я что? А я ничего". - Да, конечно, - Рилай прошла к выходу из библиотеки, как-то аккуратно прошмыгнув мимо Ланаи и задержавшись на секунду у выхода. Она с каким-то сочувствием посмотрела на ассасина, после чего окончательно покинула библиотеку. Лина, словно вторя Ланае, сложила руки на груди, только вот смотрела она не с интересом, а с явным раздражением. Казалось, еще немного, и у нее отрастет львиный хвост, яростно качающийся из стороны в сторону, а сама она начнет рычать не хуже львицы. - О чем это Рилай? - спросила Ланая будничным тоном, будто ничего особенного не случилось. Лина не могла ничего поделать с собой: внутренне она содрогнулась от звука ее голоса, который до сего момента присутствовал в ее голове подобно бестелесному призраку, и теперь... Она вновь слышит его. Злость и раздражение, горе и тоска, странная эйфория и восторг перемешались меж собой, и Лина сжала зубы, мучительно зажмурившись. Ей казалось, еще немного, и ей перестанет хватать дыхания; оно стало частым, почти рваным от целого роя испытываемых Линой эмоций. - Сама-то как думаешь? - зашипела Лина. Глаза ее словно бы метали молнии, брови грозно съехались к переносице, а пальцы так сильно вонзились в собственные сложенные на груди руки, что на коже наверняка остались розовые полосы. - Она говорит о том, что я... что мы пытались найти тебя. Ты исчезла после того чертового заказа, мы думали, ты... Лина запнулась на полуслове, упершись взглядом в стол. Ее губы превратились в тонкую полоску, а глаза сузились с каким-то ожесточением. Нет, она не осмелилась сказать, что это было целиком и полностью ее инициативой, продолжать поиски Ланаи. Она скорее умрет, чем признается ей в этом... по крайней мере, она точно не могла сказать этого сейчас. Пусть сперва объяснится. И Лина вновь подняла свой взгляд на Ланаю, требовательный и острый, словно готовый резать и рвать. Но было что-то иное в глубине красновато-карих глаз, что-то пылкое и яркое, как сам огонь. Стоило волшебнице заглянуть в лицо ассасина вновь, пусть и скрытое маской, она словно бы - совсем не по своей воле - смягчилась. Ожесточенная печаль проступила на ее лице, Лина будто спрашивала, не произнося ни слова: "Почему? Почему ты поступила так со мной?" И кажется, Ланая почувствовала это. Ее брови, совсем как в старые добрые времена, выдали частичку эмоций, стоило им дрогнуть и съехаться к переносице. Лина кожей ощутила, как изменилось ее настроение. В нем было... сожаление? Извинение? Извинений было явно мало. Лина ждала хоть каких-то объяснений. Ассасин вздохнула с некими рычащими нотками в голосе, будто бы злая на саму себя. И колдунья напряглась всем телом, когда Ланая вдруг медленно подошла ближе. Видимо, даже ей надоело стоять в дверях. И Лина, посмотрев на нее вблизи, вновь вспомнила об их разнице в росте... смотреть на Ланаю снизу вверх было странно. Непонятно волнующе. Лина не могла понять, что это были за ощущения, но в них было столько терпкой ностальгии, что ее злоба медленно таяла, словно слишком рано выпавший осенний снег. И теперь, глядя на нее, когда она была так близко, всего в паре шагов от нее... Лина чувствовала лишь острое волнение, горькую радость, желание коснуться хотя бы краешка одежды этого призрака, чтобы убедиться: Ланая действительно здесь, перед ней. Живая и здоровая, настоящая. Ассасин вдруг заговорила, внимательно глядя прямо Лине в глаза, и колдунья почти почувствовала себя загипнотизированной звуком этого голоса, что зазвучал вдруг так близко. - Мой наниматель хотел кинуть меня с оплатой, - тихо произнесла Ланая, слегка склонив голову на бок. Ее взгляд ни на миг не покидал лица Лины, от чего колдунья ощутила странный прилив тепла где-то в груди. - Я не была согласна с подобным раскладом. Но... ты сама понимаешь. Тот, кто нанимает тебя, чтобы воевать, обычно очень влиятелен. Я отказалась выполнять остаток работы, как только узнала, что не получу ни гроша, и... хм. Влиятельный человек назначил награду за мою голову в отместку. Колдунья сощурилась. Эта информация очень, очень не понравилась ей. Ланая же продолжила ровным голосом: - Мне пришлось залечь на дно. Поверь... Лина, - Ланая сделала всего один небольшой шажок, и волшебница невольно отступила, удивленная. Она уперлась задом в стол, не понимая до конца, что именно с ней делает эта внезапная близость: до ужаса нервирует, или же... Неважно. - Я очень давно хотела вернуться в крепость. Это было единственное безопасное место, известное мне, но только сейчас меня перестали преследовать так яро, как раньше. Взгляд Ланаи, пронзительный и внимательный, столь неотрывно был прикован к Лине, что у колдуньи неожиданно для нее самой пересохло в горле. Она вынужденно сглотнула, продолжая пылко смотреть снизу вверх на ассасина и глубоко, прерывисто дышать. Лина не могла этого видеть, но готова была поклясться: Ланая вдруг улыбнулась. Глаза ее чуть сузились, а в голосе засквозили игривые нотки. - Неужели ты так сильно беспокоилась обо мне? Я польщена. - Дура, - выдохнула Лина, качая головой и мрачно хмурясь. - Я ведь и правда решила, что ты... померла в какой-нибудь канаве. Удивительно. Лина действительно практически больше не чувствовала злобы на Ланаю за ее столь долгое отсутствие. Рациональная часть волшебницы была обязана признать, что объяснение ассасина было... более, чем веским. Лина испытала и тревогу, стоило ей узнать настолько неприятные подробности, и вместе с тем... желание рассмеяться во весь голос. От облегчения и накатывающей волнами радости. Колдунья до сего момента даже и не подозревала, что всего лишь нотки былой веселости в голосе Ланаи заставят ее чувствовать себя настолько... живой? Воспрявшей духом? Лина точно этого знать не могла. - Хм. Я была действительно близка к такой участи, - Ланая с толикой сарказма в голосе чуть качнула головой. - Так может, тебе интересны какие-то подробности, или?.. - Конечно, черт побери, - фыркнула Лина. У нее уже не было никаких сил, чтобы сдержать нахальную улыбку, которая, наконец, стерла любые следы былого раздражения и печали с ее лица. - Только, бога ради, сними маску... Она меня раздражает. Лина не могла пока видеть лица Ланаи полностью. Но почему-то колдунья точно знала: только что Ланая ярко улыбнулась.***
Происходящее походило на какую-то запредельную мечту, на сон измученного фантазиями разума, и Лина действительно до конца не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Еще год назад, особенно после того, как Ланая пропала, Лина не могла и помыслить, что несгибаемый ассасин, обычно столь сдержанно ведущая себя, может когда-нибудь просто без стеснения развалиться на диванчике в комнате Лины, расслабленно откинув голову на мягкую спинку. Колдунья и представить не могла, что когда-нибудь ей доведется сидеть по левую ее руку в этом приятном полумраке, пока за окном уже давно царит глубокая ночь, а она в это время просто слушает с ленивой улыбкой на губах истории, что убаюкивающе льются из уст Ланаи. Волшебница едва могла мечтать, что Ланая действительно исполнит ее просьбу, и что маски и впрямь не будет на ее лице. У Лины было странное, пугающее ощущение, что она смотрит на призрака, явившегося вдруг из небытия; на пустую оболочку из бестелесного тумана, который пропадет, стоит лишь его коснуться. Пока Ланая почти шепчуще рассказывала, в какие передряги умудрилась попасть за весь этот год, непонятный страх Лины только нарастал. Рыжие брови едва заметно хмурились, а желание коснуться становилось все более и более навязчивым... Быть может, сказалась усталость, быть может, что-то еще. Но Лина даже не уследила за собственными действиями: ее рука сама потянулась вперед, почти невесомо касаясь самого краешка одежды Ланаи. Каким бы мягким и легким ни было прикосновение, оно заставило Ланаю замолчать, а Лину - судорожно одернуть руку. Едва заметно сглотнув, Лина проследила, как Ланая поворачивает голову к ней и смотрит на нее, прищуриваясь. В глазах плескалась столь явная заинтересованность, что волшебнице пришлось выдавить из себя извиняющуюся улыбку, пока ее глаза пытались смотреть куда угодно, но только не на Ланаю. - Кхм... - улыбка Лины превратилась в нервный оскал. - Знаю, это прозвучит, как полный бред, но... ты так внезапно вернулась, что я до сих пор сомневаюсь, что... это действительно ты. Ха-ха, может быть, это просто иллюзия? Колдунья усмехнулась и, словно бы для того, чтобы как-то уйти от всей этой неловкой ситуации, нагло ущипнула Ланаю за плечо. Лина не смогла сдержать улыбки уже искренней, стоило ей увидеть, как ассасин саркастично изогнула бровь, потирая плечо. - Ха. Ха. Ха, - по слогам произнесла Ланая, но волшебница видела: пусть ее губы не были тронуты и тенью улыбки, в глазах плескалось веселье. - Ладно, хватит обо мне. Пришло время мне задавать вопросы. Лина и забыла, насколько прямо порой действовала Ланая. Ассасин слегка приблизилась к колдунье, изучая ту пронзительным и неотрывным, внимательным взглядом, отчего Лина неосознанно вжалась спиной в обивку, а ее ладони вдруг превратились в кулаки. Но лицом она не выдала своей нервозности; она лишь нахмурилась, отвечая Ланае вызывающим взглядом. - Я вся внимание, - в голосе Лины отчетливо зазвучал легкий сарказм. Ланая хмыкнула, криво улыбаясь. - Рилай сказала мне... что ты усердно вела поиски, пытаясь узнать что-то обо мне... Лина крепко сжала челюсти, чувствуя, как неотвратимо начинает закипать. Чертова сестрица, не умеющая держать язык за зубами! - И? - голос Лины был спокоен и бесхитростен, будто в этом совершенно не было ничего особенного. Но руки ее, все же, стали разглаживать складки на платье без особой на то нужды. - Видишь ли, похоже, я тут была единственной во всей крепости, кому было хоть какое-то дело до твоей шкуры... - О? Правда? - улыбка Ланаи вдруг стала шире, и Лина едва не фыркнула на эту показную учтивость и наигранное удивление в голосе ассасина. - Как же это мило. Не ожидала от тебя... - Я не понимаю, к чему ты ведешь, - прошипела вдруг Лина, порядком уставшая от этих поддразниваний. Она прямо посмотрела на Ланаю, одаривая ее обжигающим и самую малость недовольным взглядом. - Хочешь подловить меня на какой-то ерунде, а потом припоминать мне это сто лет? Нет уж, у тебя не вый... Но договорить колдунья не смогла. Лицо Ланаи внезапно оказалось еще ближе, чем было до этого; ее рука уперлась в спинку дивана где-то рядом с рыжеволосой головой волшебницы. Глаза Лины невольно расширились от изумления, а алые губы приоткрылись, явно желавшие что-то сказать, но весь воздух словно пропал из легких колдуньи, не давая произнести и слова. Лицо Ланаи было так близко, что Лина ничего не могла поделать, ни оттолкнуть, ни возразить. Она могла лишь бесконечно тонуть в синеве ее глаз, чувствуя, что сердцу почему-то стало тесно в груди. Ланая прищурилась, словно желала что-то прочесть на лице Лины, как на странице книги, но в итоге она лишь тихо произнесла: - Ты же скучала по мне, не так ли? - Я... - в который раз за вечер у Лины пересохло в горле. Волшебница невольно облизала губы, и от этого действия взгляд Ланаи моментально скользнул ниже. Лина почувствовала легкий трепет, стоило ей только осознать, что Ланая смотрит на ее губы. Вопрос был настолько внезапным, прямым и провокационным, что сердце Лины неотвратимо пропустило удар, а дыхание значительно участилось. Она даже не могла подобрать слов, чтобы дать ответ, и неизвестно, что было тому виной: ее гордыня или же легкий страх признаться в этом... Ланае? А может быть, самой себе? Но Ланае, похоже, даже ответ был не нужен. Она будто прочла все то, что хотела узнать, на поверхности глаз Лины, и чуть склонила голову на бок. На ее губах появилась мягкая и почти незаметная улыбка. - Я вот скучала по тебе, - как-то просто произнесла ассасин, абсолютно бесстрашно и спокойно. Лина могла бы даже позавидовать ее смелости, но сейчас все мысли занимал смысл слов, что коснулись ее слуха, и колдунья смотрела на Ланаю с каким-то изумлением, недоверием... и чем-то иным, более жгучим и темным, что медленно, но верно разгоралось все сильнее с каждым мгновением. Лина могла ощущать чужое дыхание на собственных губах, теплое и сладкое, и от этой близости кружилась голова. Ассасин продолжала смотреть на нее с таким видом, будто чего-то ждала, как охотник, выслеживающий добычу, и колдунья не знала, раздражает это ли ее, или... Лине хотелось стереть это заносчивое и невозмутимое выражение с ее лица. Она даже не успела подумать, что именно она творит. С каким-то глухим рыком Лина вместо словесного ответа подалась вперед, пока ее губы не столкнулись с губами Ланаи. Она увлекла ее в поцелуй, злой и жадный, как будто это могло послужить ответом, а Ланая... казалось, именно такого ответа она и ждала: она не отстранилась, а лишь углубила поцелуй, прижимаясь всем телом. Лине даже показалось, что Ланая тихо мурлычет, целуя ее в ответ... И в этот момент любые сомнения и лишние мысли, как по волшебству, покинули рыжую голову. Была только Ланая, неожиданно податливая и искренняя в каждом из своих действий. Даже если бы Лина захотела, она не смогла бы посчитать, сколько времени это уже длится. Мягкие и теплые губы, казалось, были всем, чего Лина только могла хотеть; чувствуя, как внутри нее все сильнее и сильнее разгорается темный огонь, волшебница почти рычала, от жадности покусывая податливые губы. Ее пальцы сами собой вцепились в напряженные плечи Ланаи, отчего та, словно бы в ответ, крепко обвила руками талию Лины. Колдунье казалось, еще немного - и она просто расплавится в кольце рук Ланаи. Лина поняла: это было именно то, чего она так жаждала год назад, именно то, чего она хотела прямо сейчас. И раз уж Ланая совсем не возражает... то она возьмет это. В какой-то момент Ланая отстранилась, и волшебница, глядя на нее крайне жаждущим взглядом, с неким удовольствием заметила: ассасин дышит рвано и тяжело, ее волосы неаккуратными прядями спадали на лицо, заметно спутавшись, а в голубых глазах было столько опасного огня, что Лина могла лишь задрожать, ощущая трепет и легкое чувство горячей эйфории. Ланая торопливо облизала губы, обжигая лицо Лины своим дыханием, и вкрадчиво изрекла: - Этот ответ... меня вполне устраивает... Ах, точно, они ведь о чем-то говорили... Лина уже не могла вспомнить, что они обсуждали минуту назад, и не особенно-то хотела заниматься такими бессмысленными сейчас вещами, как разговоры, когда они могли занять свои рты чем-то иным. Она лишь оскалилась, чувствуя странный голод, и вцепилась в одежду Ланаи на ее груди, притягивая ближе. - Довольно разговоров... поцелуй меня... Ланая гортанно засмеялась, хрипло и вибрирующе, и Лина не знала, какое чувство ударило по ней сильнее от этого смеха: терпкое счастье или же внезапно вспыхнувшее желание. Но Ланая даже не стала перечить или сыпать остротами; ее жаркий рот вновь прильнул к губам Лины, и волшебница простонала в поцелуй, будто ждала этого целую вечность. На сей раз поцелуй был более жадным, неаккуратным и торопливым. Стоило только Лине почувствовать юркий и теплый язык ассасина в собственном рту, как волшебница, казалось, окончательно потеряла самообладание. Она безо всякого стыда с силой пососала его, к своему удовольствию сорвав тихий, несдержанный стон с уст Ланаи. Лина бы даже рассмеялась от дерзкого восторга, если б только могла. Колдунья чувствовала, что буквально сгорает изнутри от каждого движения губ и языка Ланаи, и она даже не стала сопротивляться, когда ассасин бесцеремонно повалила ее на диван; Лина лишь сильнее вцепилась в ее спину ногтями, на какой-то короткий миг разрывая поцелуй, но вновь впиваясь в губы. Казалось, ей это было нужно сейчас, как воздух, и она так жадно, как только могла, дышала Ланаей. В какой-то момент Ланая отстранилась вновь, и Лина чуть было не возмутилась, пока не поняла: губы ассасина были уже на ее шее, и, пожалуй, колдунью более чем устраивал подобный расклад. Тяжело и рвано дыша, Лина откинула голову назад, позволяя Ланае скользить влажными губами по нежной коже ее шеи, и только Древним было известно, каких усилий Лине стоило сдерживаться, только бы не начать постанывать в голос. Словно ища, за что ухватиться, волшебница вплелась пальцами в густые темные волосы ассасина, мягко их сжимая. К своему удовольствию она вдруг вновь услышала это легкое одобрительное мурлыканье от Ланаи и невольно прикусила нижнюю губу, прикрыв глаза от наслаждения. Изредка Лина ощущала собственнические укусы, из-за которых она не могла уже сдерживать себя: ее губы то и дело исторгали тихие постанывания, стыдиться которых уже не было никаких сил. Она уже сама хотела позволить Ланае творить с нею все, чего она только пожелает. И Ланая действительно делала все, чего хотела: жаркие поцелуи уже были где-то в районе ключиц, когда Лина, разъяренно зарычав, слегка оттолкнула ассасина от себя. Быть может, в синих глазах на секунду и проскользнуло легкое непонимание, но оно быстро сменилось новой вспышкой желания, стоило ей увидеть, как волшебница торопливо стаскивает с себя платье, оставаясь в одном лишь белье. - Оу... - на губах Ланаи заиграла нахальная ухмылка, которую стереть нужно было немедленно, и Лина, хмыкнув, толкнула зазнавшуюся девушку на спину. - Если ты скажешь еще хоть слово... - заворчала было Лина, нависая над ней сверху, на что Ланая только шире ухмыльнулась. Кажется, это положение лишь раззадорило ее; колдунья ощутила, как теплые руки ассасина собственнически ложатся на ее бедра, слегка сжимая. Прикосновение послало столь интенсивную дрожь по ее телу, что Лина чуть не зашипела вслух, когда Ланая вдруг игриво шепнула: - Хм? Очень интересно посмотреть, что ты бы сделала в противном случае... - О-о, сейчас ты узнаешь... - горячо прошептала Лина, без какого-либо стеснения оседлав бедра Ланаи и уцепившись пальцами за нижний край ее туники. Лина бесцеремонно потянула край вверх, обнажая грудь девушки, но Ланая лишь усмехнулась, игриво пробормотав: - Жду с нетерпением... Лина лишь фыркнула, отчетливо слыша в голосе Ланаи еще и легкие нотки похоти помимо самодовольства. Это дало ей понять, что она все делает правильно. Кроме того, взгляд колдуньи упал на обнаженную, полную грудь ассасина, и она резко почувствовала, что желание в ней начинает разгораться с новой силой от этого зрелища. По некой причине вид покорной Ланаи, лежащей под ней и частично оголенной, непомерно заводил колдунью. Лина не хотела тянуть время, отказывая себе в удовольствии прикоснуться к груди Ланаи, поэтому ее руки, словно не слушаясь хозяйку, аккуратно сжали грудь в ладонях, срывая с уст Ланаи свистящий вздох. Лине самой хотелось застонать от мягкости и нежности ее кожи, и она уже не могла себя сдерживать: ее алчущий рот накрыл острый пик соска, от чего Лина блаженно заурчала. Ее влажный язык заскользил по темному ореолу, то и дело касаясь самого пика соска, и в какой-то момент Лина с удовольствием почувствовала, как уже пальцы ассасина вплетаются в ее рыжие волосы и притягивают лишь сильнее ее голову к груди, словно в некой неутолимой потребности. Лина слышала тихие вздохи и отрывистое дыхание, пока ее большой палец ласково поглаживал второй сосок, и казалось, она сама получает от всего этого ровно столько же удовольствия, сколько и ассасин. Но продолжалось это не слишком долго: в какой-то момент Лина отстранилась, довольно облизываясь, и тут же натолкнулась на взгляд Ланаи, полный злой похоти и непонимания. Колдунья только изогнула бровь, ощущая на сей раз охотницей себя, и с кривой усмешкой произнесла: - Если хочешь, чтобы я продолжила... давай-ка сравняемся, - в ответ на легкое замешательство на лице Ланаи Лина указала на нее пальцем и тоном, не терпящим возражений, изрекла: - Одежду. Снять. Пока я ее не сожгла ко всем чертям. - "Сравняемся", значит... - Ланая фыркнула, но от Лины не укрылась улыбка, тронувшая губы ассасина. Колдунья с удовольствием пронаблюдала за тем, как Ланая послушно стаскивает с себя всю лишнюю одежду. Это заняло некоторое время, прежде чем ненужные тряпки полетели куда-то на пол, и затем ассасин выжидающе вскинула тонкие свои брови. - Теперь ты довольна? - Более чем. - Тогда иди ко мне... - Ланая практически прорычала эти слова, рывком притягивая Лину к себе за талию. То, с какой жадностью и голодом Ланая прижала девушку к себе, принесло ей невероятное чувство удовольствия и лишь самую малость - самодовольства. Между тем ассасин уперлась спиной о подлокотник дивана, что позволяло Лине сидеть буквально на ее коленях лицом к лицу. И, кажется, терпение Ланаи подошло к концу, ведь она увлекла волшебницу в новый, несколько грубый поцелуй, и Лина вожделенно проурчала, послушно прильнув к теплому телу ассасина. Ее руки плавно заскользили вдоль спины Лины, и она выгнулась, чувствуя, как мурашки целым роем проносятся по ее коже, пока ее губы были заняты очередным сладким поцелуем. - М-м... - Лина практически потерялась в этих приятных ощущениях, вновь сжимая пальцами волосы Ланаи и отчетливо ощущая, как внизу ее живота давно уже тлеет острое желание. И Ланая, будто чувствуя, как сильно колдунья нуждалась в ней, оборвала поцелуй, одаривая ее острым жаждущим взглядом. Лина краем глаз проследила, как рука ассасина юрко скользнула куда-то вниз, прямо меж их телами, и последующее ощущение заставило Лину откинуть голову назад и издать гортанный стон удовольствия. - Ах-х... да-а... - Лина почти зашипела от столь желанного прикосновения. Теплая ладонь Ланаи ласково накрыла ее жаркую промежность, от чего Лина бесконтрольно прильнула ближе, не имея никаких сил сдержать плавное движение собственных бедер. Ланая могла ощутить даже сквозь белье, насколько мокрой была уже Лина, но это ее совершенно не заботило. Все, чего она хотела, просто ощущать нежные руки там, внизу, как можно дольше. - Посмотри на меня... - горячо прошептала Ланая, и Лина покорно подчинилась. Взгляд ассасина буквально обжег ее, и колдунье на миг подумалось, что она в жизни не видела ничего более прекрасного, чем этот голодный и темный взор синих глаз. И тут она почувствовала, как рука Ланаи аккуратно сдвинула ткань ее трусиков в сторону, а затем ощутила медленное, дразнящее проникновение... - О-о-о... - Лина зажмурилась, упираясь лбом в лоб Ланаи, и одним движением бедер насадила саму себя на пальцы ассасина, уже не в силах сдерживать сладких стонов. Удовольствие было столь долгожданным и острым, что она уже просто не могла остановиться. Лина сама двигалась на этих восхитительных пальцах, желая, чтобы они проникали в ее влажное лоно все быстрее и резче. - Вот так... - Ланая шептала что-то непомерно сладкое и нежное на ухо рыжей колдуньи, пока ее пальцы двигались внутри нее, сначала дразняще и медленно, но со временем все более и более настойчиво, все более и более ритмично, срывая с уст Лины жалобные стоны удовольствия. Чтобы поддерживать какое-то равновесие, колдунье пришлось буквально впиться ногтями в спину Ланаи, едва не царапая ее кожу, пока она самостоятельно двигалась навстречу пальцам. В какой-то момент сквозь теплую дымку похоти Лина почувствовала, как Ланая с легким рыком впивается зубами в ее плечо, и колдунья не смогла сдержать вскрика; помимо всего прочего, давно уже влажные пальцы ускорились, двигаясь в ней так ритмично и даже грубо, что у Лины начало пересыхать в горле от непрекращающегося потока стонов наслаждения. Когда колдунья ощутила, что она уже близка к финалу, она спустила одну руку вниз, к собственному лону. Накрыв подушечками пальцев клитор, Лина принялась ласкать саму себя, дабы приблизить столь желанное окончание. Всего нескольких размашистых движений хватило, чтобы Лина замерла прямо у Ланаи на коленях, издав громкий длинный стон, и уткнулась лбом в плечо ассасина. Колдунья тяжело и рвано дышала, пока ее тело сотрясала крупная дрожь удовольствия, а острый оргазм теплыми волнами постепенно сходил на нет, заставляя бедра колдуньи то и дело содрогаться в сладкой агонии. Ланая же крепко обняла колдунью свободной рукой, изо всех сил обхватив ее вдруг обмякшее тело и прижимая к себе. Лина могла услышать, как Ланая ласково урчит, поглаживая ее по спине, и невольно волшебница улыбнулась, довольная и, почему-то, счастливая. Наслаждаясь этой тихой близостью и бережными объятиями, Лина оставила несколько нежных поцелуев на обнаженном плече ассасина и слегка зажмурилась, стоило ей почувствовать, как пальцы медленно покидают ее лоно. Лина не считала, сколько она вот так наслаждалась их близостью, продолжая сидеть на коленях ассасина и с нежностью целуя ее то в плечо, то в шею. Эти неторопливые поглаживания по спине странным образом усыпляли, и видят Древние, колдунья продолжила бы так сидеть, утопая в ласках Ланаи, пока в ее мозгу не зародилась шальная мысль. Колдунья лениво улыбнулась, слегка отстраняясь и заглядывая в глаза Ланае. Она едва успела изумиться тому, какой расслабленной и довольной выглядела ассасин, прежде чем игриво шепнула прямо в ее уста: - Второй раунд?.. Ланая с легким интересом изогнула брови. Кажется, идея понравилась ей: на ее губах вдруг появилась заманчивая улыбка. - А тебе сил хватит? - нахально осведомилась она, на что Лина просто закатила глаза. Неизвестно, почему, но это напускное самодовольство очень нравилось ей сейчас. - Давай проверим, - хмыкнув, ответила колдунья. Без лишних церемоний она слезла с колен Ланаи, располагаясь где-то у ее ног, и, хитро ухмыльнувшись, схватилась за них, рывком стащив ассасина ниже. - Лина! - только и успела выдохнуть Ланая, резко съехавшая вниз, на диван. Она словно бы на секунду дезориентировалась, но затем устремила укоризненный свой взгляд к волшебнице. - Ты могла просто попросить... В ответ Лина лишь ухмыльнулась, пожав плечами. - Головой не ударилась - и ладно. Ланая закатила глаза, впрочем, поудобнее устроившись в новом положении и с искренним интересом начиная наблюдать за Линой в ожидании того, что она собиралась предпринять. А Лина, в самом деле, много чего хотела сделать с ней... Прикусив губу в предвкушении, колдунья ласково заскользила ладонями по сильным бедрам Ланаи, наслаждаясь нежностью ее кожи и легким рельефом мышц. Наблюдать за ней, столь расслабленно разлегшейся на диванчике, почему-то было до боли приятно, и Лина была готова наслаждаться этим зрелищем до самого утра, но... пора бы взять себя в руки, решила колдунья про себя. Лина прижалась теплыми губами к плоскому животу ассасина, немедленно чувствуя и легкую дрожь, и нежные пальцы, что погрузились в ее копну рыжих волос. Жест заставил сердце Лины биться в груди так быстро, будто это было не сердце вовсе, а крошечная птица, пытающаяся сломать взмахами крыльев собственную клетку. Едва сдерживая собственное, по новой разгорающееся желание, колдунья оставила несколько влажных поцелуев на мягкой коже, чтобы после этого спуститься еще ниже, к бедрам. Нетерпеливо колдунья подцепила пальцами трусики Ланаи, чтобы побыстрее стянуть их с фигуристых ног и отбросить куда-то в сторону за ненадобностью. Колдунья бросила быстрый, хитрый взгляд вверх, тут же наткнувшись на глаза Ланаи, в которых отчетливо плескалась нетерпеливость, смешанная с темной похотью, и это только подстегнуло Лину продолжать. Однако колдунье не хотелось слишком торопиться; она аккуратно развела ноги Ланаи, тут же прижимаясь губами ко внутренней стороне ее бедра. Невольно урча, Лина принялась терзать кожу поцелуями и ласковыми покусываниями, то и дело чувствуя, как пальцы Ланаи слегка сжимаются в ее волосах от каждого действия. Лина даже могла слышать тихое, но прерывистое дыхание, и ей не терпелось поскорее услышать звуки иного рода, что могли покинуть уста ассасина. И когда Лина решила, что уже можно было перейти к более активным действиям, она в последний раз взглянула в лицо Ланаи снизу вверх, заманчиво подмигнув ей, а в следующий же миг ее жаркий рот накрыл влажное и горячее лоно. Словно в награду, слуха Лины коснулся легкий стон, а ладонь Ланаи в волосах колдуньи сжалась в кулак. Лина едва не потерялась в ощущениях, с наслаждением скользя языком по влажным нижним губам девушки. Она теряла голову от вкуса, от легкой дрожи, которую просто нельзя было не почувствовать в бедрах Ланаи, от нежных постанываний, что так щедро награждали слух колдуньи. И даже от того, как ассасин нетерпеливо подавалась навстречу, плавно двигаясь в такт ласкам Лины. Язык колдуньи то ласково обводил клитор, то проникал внутрь лона, и она невольно вздрагивала, стоило ей только почувствовать, какой узкой и горячей Ланая была внутри. Лина хотела, чтобы Ланае было так же хорошо, как совсем недавно было ей самой; колдунья отстранилась всего на одно мгновение для того, чтобы с нежностью провести по влажному лону пальцами. Ланая была достаточно влажной для того, чтобы пальцы быстро стали мокрыми, и Лина, не желая более дразнить ее, аккуратно проникла в горячее лоно. Вскинув голову, колдунья увидела, как рот Ланаи раскрылся, исторгая совершенно несдержанный жаждущий стон, и от этого зрелища саму Лину обдало жаром невероятной силы. Колдунья примкнула к клитору губами, с нежностью посасывая его, пока ее пальцы ритмично двигались внутри узкого лона. - Ах-х... ха-ах... - Ланая откинула голову назад, жалобно постанывая и вздрагивая от каждого движения пальцев Лины внутри нее. Колдунья искренне наслаждалась звуками, что издавала ассасин, и практически урчала, продолжая отдавать все свое внимание удовольствию Ланаи. Лине хотелось, чтобы эта сладкая пытка продолжалась как можно дольше, но чем быстрее ее пальцы проникали внутрь Ланаи и чем усерднее ее губы и язык ласкали возбужденный клитор, тем громче становились стоны, и тем жестче была хватка в ее волосах. И Лина бы даже зашипела от легкой боли, если бы только все это не давало волшебнице лишний раз понять, насколько Ланае было сейчас хорошо с ней. - Ах-х... Ли-Лина! Мх-х-х... - Лина ощутила, что Ланая содрогается всем телом, внезапно замирая. Пальцы колдуньи вдруг стали так тесно обняты стенками пульсирующего лона, что она сама почти простонала от острого желания. Чувство легкой гордости и непонятной эйфории наполнило ее естество до краев, и Лина, больше всего на свете желая дать Ланае столько сладкого удовольствия, сколько было возможно, замерла внутри нее, дожидаясь, когда оргазм отпустит ее тело. Лина вновь подняла взгляд и невольно замерла с щемящим восторгом на сердце: Ланая выглядела так прекрасно. Она лежала, прикрыв глаза и тяжело дыша, пытаясь выровнять дыхание. Ее бледно-розовая кожа мягко поблескивала от пота, а сама она выглядела такой расслабленной, что становилось больно от странной нежности. Еще немного, - и Лина более не вынесет этого зрелища. Она поднялась выше, к Ланае, что по прежнему пыталась безуспешно обуздать собственное дыхание, и склонилась над нею, не имея сил успокоить безумно бьющееся сердце. Лина ласково отвела пальцем спутавшуюся прядь темных волос с лица Ланаи, и тут же попала в плен ярко-синих глаз. Усталая, но довольная и, как обычно, самую малость хитрая улыбка тронула уста Ланаи, стоило ей лишь сконцентрировать взгляд на Лине. - Я же сказала, мне хватит сил, - констатировала Лина, мягко улыбаясь и аккуратно скользя пальцами по теплой щеке Ланаи. Каково же было удивление колдуньи, когда ассасин вдруг перехватила ее руку и поднесла тыльную сторону ее ладони к собственным губам. В глазах Ланаи плескалось что-то щемяще нежное, что-то, что запомнилось в тот момент Лине более всего. Что-то, что послало сладкую дрожь по ее плечам. - Я ни капли в тебе не сомневалась, - с улыбкой прошептала Ланая.