Не молчи, не говори

      Часы показывали девять часов вечера. Сумерки. Виктор Михайлович снова засиделся допоздна в квартире Кулёминых. Дома была только Лена, Пётр Никанорович опять оказался в больнице, а Лене было слишком страшно оставаться одной. Виктор не хотел, чтобы она звала его к себе, он боялся, что в этот раз не сможет сдержаться и точно накинется на свою ученицу. Однако, какая-то светлая частица разума так и кричала: «Лене нужна поддержка, останься с ней! Никаких других мыслей и не может быть!»       Вот только уже спустя три часа пребывание в доме Лены Степнов ощущал, как совсем скоро он не выдержит и сорвётся. Будет целовать Ленку и не отпускать из своих медвежьих объятий, будет долго держать её в своих руках, и, словно ребёнка, баюкать перед сном. Он слишком любит её и пока что не готов падать в глазах Кулёминой. Пока что слишком рано для действий, нужно изучить её поведение, и, в конце концов, узнать, как Лена сама относится к нему.       — «Ей нужна поддержка, а не секс», — кричит совесть и пытается выпроводить Виктора Михайловича из квартиры. А его гнилые мысли с каждой секундой пускают всё больше и больше аргументов в сторону того, чтобы Виктор остался и отымел Ленку прямо здесь, на кухне.       Виктор видит, как и сама Лена мечется перед каким-то выбором. Её зелёные глаза так и бегают из угла комнаты в другой угол, а брови то поднимаются, то опускаются. Её выражения лица так и говорит: «Что же мне делать?»       — Ладно, Кулёмина, я, наверное, пойду домой, — спустя пару минут выдаёт Степнов и собирается к выходу из кухни.       — Подождите! — резко произносит Кулёмина и направляется к Виктору Михайловичу. Сокращая расстояние за мгновение, она встаёт перед Виктором и смотрит тому в глаза. — Останьтесь, пожалуйста, — краснея, робко произносит Лена, и отводит взгляд.              Виктор глотает слюну и с любопытством смотрит на Ленку, ожидая следующих шагов от неё. Ему так и хочется спросить, взаимны ли его чувства, но он не решается. Лучше дождаться, пока Лена сама скажет.       — Виктор Михайлович, я… Вы самый близкий человек для меня, мне с вами так хорошо, — быстро, словно скороговорку, произносит Лена и обнимает Степнова, — в общем, я люблю Вас, Виктор Михайлович! — Наконец произносит Лена и утыкается носом в его твёрдую грудь, вдыхает его запах и тихонько всхлипывает.       — Так нельзя. Ты — ученица, я — учитель, — шепчет Виктор и пытается оттолкнуть Лену от себя.       — Ну почему? Что такого?! — спрашивает, словно наивный ребёнок, Кулёмина и сильнее прижимается к груди Степнова.       Они оба понимали, что ещё пару минут и они не устоят, поддадутся искушению и прильнут к губам друг друга. Но ещё они понимали, что их отделяют чёртовы десять лет жизни. Они разные и находятся на разных полюсах, словно Север и Юг, словно звёзды и море, словно жизнь и смерть.       — Лена, пожалуйста, отпусти меня, — тихонько уговаривает Виктор Михайлович Лену. Он прижимает макушку Лены к своей груди и легонька гладит ту по волосам, как утренний ветер.       — Пожалуйста, Виктор Михайлович, не оставляйте меня, — чуть всхлипывая произносит Лена и уже льнет к губам своего учителя. Не ощущая препятствий, она быстро клюёт его подбородок, после чего тут же пытается спрятать глаза за своей длинной блондинистой чёлкой.       — Лена… — сдавшись сказал Виктор Михайлович и чуть наклонившись, нежно целует Кулёмину в щёку, а после, приобняв за плечи, чуть шепчет в ухо: — Я люблю тебя, но сейчас слишком рано, понимаешь?       — Виктор Михайлович, пожалуйста, прекратите дышать мне в ухо… Чёрт, остановитесь немедленно! — простонала Кулёмина и пытается спрятаться куда-нибудь, просто чтобы эта сладостная пытка не продолжалась. Его чуть хриплый голос так приятно отдавался эхом по всей квартире, что ноги сами собой подкашивались, а сердце ускоряло ритм. Лена чувствовала, как щёки начали наполняться пунцовой румяной.       — Виктор Михайлович, — на выдохе произнесла Кулёмина и тут же ощутила, как её плечи сжали, от такой неожиданности она чуть ли не пискнула, но вспомнив, что перед ней стоит её учитель физкультуры, постаралась не предавать этому действию со стороны Виктора Михайловича, огласки.       Кулёмина заметила, что что-то поменялось.       Ей показалось, что глаза Степнова стали чуть более тёмными, а в комнате будто выкачали весь воздух, стало до невозможности жарко. Лена сама не заметила, как Виктор Михайлович начал аккуратно приближаться к её лицу. Он осторожно отодвинул прядь волос Лены, заставив ту вновь покраснеть. В его взгляде мелькнула не характерная для него, всегда такого строгого и серьёзного, нежность, и, не удержавшись, Лена первая потянулась за поцелуем. Прильнув к его потрескавшимся губам, она почувствовала, что Виктор Михайлович начал неспешно двигать устами в такт её.       Его язык смело и бесцеремонно проник в рот Лены, и, поддавшись его напору, Кулёмина ещё сильнее прижалась к Виктору Михайловичу.       Резко Кулёмина ощутила, как руки Степнова нагло сжали её бёдра. Улыбнувшись сквозь поцелуй, Лена почувствовала, как ноги вновь стали ватными, а волосы на голове чуть ли не поднялись вверх от счастья. Ей казалось, что она улетает в какую-то далёкую страну блаженства, невиданную ей до этого момента.       Лена не замечала ни то, как скоро потухла лампа, ни то, как его и её одежда оказались разбросаны на полу, — ведь на душе было как никогда светло и чудно, словно она играла на новой бас гитаре или сочиняла вновь какую-то песню, посвящённую Виктору Михайловичу. Сейчас она отдалась моменту и только отвечала на ласки и поцелуи её учителя.       Эта ночь была только для них двоих, и они надеялись, что она никогда не закончится.