Горечь прошлого

      Маленькая девочка. Маленькая «принцесса», папина радость и горе. На лице улыбка, но такая ломанная и несколько скупая. Большие светло карие глаза, глядящие на мир сдержанно, изучающе. Мелкие шрамы на впалых щёчках, густых бровях, потресканных губах. Ей вовсе не больно, она этого не чувствует. Лишь поглядывает на незнакомых мужчин с опаской и вызовом, будто хочет отомстить за содеянное. За то, что сделали с ней это…             Катерина Звёздочкина умела молчать когда надо, но иногда, всё выходило из-под контроля. Удары ремнём не приносили никакого результата, наоборот, ещё больше заставляли сопротивляться несправедливому миру. Она — боец, пусть и маленький. Девочке всего семь лет, но она уже могла постоять за себя. Точнее, не только за себя…             Брюнетка крепкого телосложения, в хрупком тельце несколько килограмм чистых мышц. Они словно из стали отлиты, на ощупь больше напоминают камень. Кареглазая редко давала себя обнимать и вообще, прикоснуться к ней, было нелёгкой задачей. Она упорно боролась и отпихивалась, лишь ему было дозволено войти в личное пространство…             Карие глаза вечно недовольные, вечно злые. Иногда, в них плескаются волны золота при интересной игре солнечного света. Девочка могла топнуть ногой так, что даже отец начинал побаиваться. Но за такие выходки приходилось платить каждым участком кожи, получая нехилые удары бляшкой ремня, очень твёрдой. Синяки могли не спадать по несколько дней, оставаясь синими пятнами или бледно-жёлтыми, уродливыми разводами. И именно этот человек мог её утешить, вытереть слёзы, которые выступали намного позже…             Катерина или по простому Катя, вечно была одна. Одиночество приносило ей удовольствие, девочка могла подолгу сидеть на крыше особняка, глядеть на чистое небо. Если был дождь или ветер, брюнетка тайком выскальзывала из дома, садилась на крыльце. Карниз над деревянным выступом защищал от холодных капель, отчего Звёздочкина младшая сидела, никуда не двигаясь. И ней приходил он, присаживаясь рядом…             Девочка любила клубнику, но ей не разрешал есть эти ягоды отец. Вообще, мужчина редко отпускал проказницу на улицу, хоть и любил дочь. Чаще всего, выход на улицу ограничивался пятью минутами без движения на крыльце, а потом обратно в дом. Если же Катерине удавалось вырваться из хватки отца, она бежала в теплицу, закрываясь там на долго. Там всегда было прохладно, всегда была лейка для поливки растений и бочка, чтобы мыть красные ягоды. Как только они были помыты, тут же отправлялись в рот, сладким соком стекая по подбородку, марая одежду. И в теплице всегда был он, помогая срывать крупные ягоды…             Катенька так же любила своих доберманов, живших чуть ли не под её окном. Девочка часто открывала форточку на полную, свешивая половину тела за пределы комнаты. Её руки лизали четыре шершавых языка, обдавая своим теплом. На неё смотрели три пары глаз, лишь одна пара была голубой. Это был пёс-альбинос, любимчик с необычной кличкой — Левиафан. Любимец часто вставал на задние лапы, ему удавалось пару раз залезть в комнату хозяйки. Остальные же, крутились под окном, тяфкая от негодования…       ***       Студентка стояла у окна, выкуривая очередную сигарету. Это уже пятая за вечер, норма не больше двух в день. Карие глаза глядели на серый город, который после рабочего дня начинал засыпать. Стихали звуки гудящих машин, люди расходились по домам, дети переставали гонять несчастных котов по двору. Всё шло к тому, что сумерки накрыли спальный район Москвы, укутывая улицу тёмной пеленой. Табак оседал на языке, неся с собой горький привкус.             За рукав толстовки потянул пёс, тихо и недовольно рыча. Опустив взгляд на добермана, девушка улыбнулась уголками губ. Голубые большие глаза смотрели прямо на неё, поджарое тело было покрыто белоснежной шерстью, а острые ушки торчали вверх. Розовый нос смешно дёргался, когда питомец рычал. Потушив бычок и выбросив его в окно, Звёздочкина присела на корточки. Холодные пальцы легли на скулы пса, нежно поглаживая.             — Хочешь прогуляться? Да, Левиафан? — в ответ, пёс громко тявкнул. Его лапы легли на колени хозяйки, любимец потянулся к кареглазой. Горячий шершавый язык тщательно вылизывал щёки, нос, лоб. Девушка хрипло смеялась, приобнимая пса за спину. Хоть это был не тот Левиафан, который сопровождал её до девятого класса, но и этот чем-то был похож на старого.             — Ладно, пошли! — Катерина встала с корточек, отправляя добермана в коридор. Тот мигом понёсся туда, радостно тявкая от предстоящей прогулки. Медленно выйдя из своей комнаты, девушка мельком посмотрела в гостиную. Там сидел брат, листая скучную книгу.             Горечь прошлого заполнила желудок, неприятно оседая на самом дне. Что-то в ней опять сломалось. И если бы не пёс, она бы тут же придушила Антона Эдуардовича…