no longer human

Осаму молча смотрит на своё отражение в зеркале. Секунда, десять, и он уже рыдает взахлёб. Только будучи совсем одному, он позволял эмоциям взять вверх над ним. Слёзы так и текут с его глаз, а он даже не пытается их остановить. Он хочет кричать, но вместо это, молча глотает солёную воду из глаз. Осаму смотрит в зеркало напротив себя. В нём, отражается ванная комната. Белая плитка, ледяной кафель, ванная, и шкафчик, в котором он хранит запасные бинты и таблетки. Осаму упорно рассматривает в зеркале комнату, будто бы специально избегая заплаканного лица, но взгляд всё же цепляется за тёмную макушку и медленно сползает вниз. Пустые, красные от слёз глаза, под которыми, синяками накладывается тень, от бессонных ночей. У него проблемы со сном. Хотелось бы сказать, что это только в последнее время, но нет. Сколько себя помнит, Дазай никогда толком не высыпался. Он мог до пяти утра пролежать, стараясь хоть как-то уйти в царство Морфея. Вот только, перед сном, нежелательные мысли лезут в его голову. От этих мыслей, он хотел бы избавится, но они преследуют его. Взгляд сползает ниже. Сухие, искусанные губы, на которых появилась корка крови. То ли от задания в агентстве, где он частенько получает в лицо, то ли от того, что он прокусил губу, стараясь сдержать ту или иную эмоцию. Он так часто это делает, что становится уже плевать. Дазай не спеша подносит ладонь к лицу, и медленно вытирает большим пальцем слезы. Он аккуратно проводит ладонью по своей скуле, прежде чем вновь опустить руку. В его голове, упорно сидит мысль: — "Какой же ты отвратительный" Осаму пустым взглядом, окидывает своё тощее тело: голые плечи и шею, затем, пристально смотрит на грудь, как вдруг, он видит, что на ней появляются багровые пятна и укусы. Засосы расцветают на шее мальчишки и его ключицах, а след от зубов, начинает болеть, будто бы его оставили прямо сейчас. Дазай не веря смотрит в зеркало, а потом, медленно подносит оголённые руки и смотрит на них. Все белые шрамы, полученные с заданий в агентстве; мафии и с многочисленных попыток умереть, медленно пропадают, но вместо них, на запястьях появляется красный след. Осаму невольно вздрагивает. Перед глазами проносится момент: — "Мужчина лет сорока, грубо вдавливает мальчишку девяти лет в кровать, наваливаясь сверху. Из его рта, отвратительно пахло алкоголем и дешёвыми сигаретами. Он стягивает с брюк ремень, и под вопли мальчишки, связывает две худые руки между собой." Шатен сидит в холодной воде. С него уже почти спали бинты, но он не обращает на них внимания, и лишь смотрит в пустоту. Губы нервно подрагивают, а в груди, чувство страха и боли давит на рёбра, мешая лёгким сделать глоток воздуха. Дазай нервно сглатывает и делает тихий вздох, чтоб прийти в чувства. Его плечи и колени дрожат от холода, ведь распахнутая форточка пропускает в квартиру осенний ветер. С кровавых губ, тихо срывается слово: — Ненавижу… Он смотрит в одну точку, не моргая. В голове проносится одна и та же фраза, которую заглушает, разве что, громкий стук его сердца. Перед глазами мелькают моменты. Тут, мужчина стягивает нижнее бельё с парнишки, потом, делает резкий и грубый толчок, заставляя юный голос сорваться на крик. Мальчик пытается высвободится, но руки его стянуты ремнём. Его голова слегка помутнена от боли, но кареглазый знает точно: его не спасут. Ему не помогут. Живут они со своим отчимом в трущобах, где никому не будет дела, до детских криков. Здесь, все стараются выжить сами. Ещё один толчок. Глаза мальчика медленно темнеют. Единственное, что до сих пор горит в его глазах, так это слёзы, что похожи на маленькие кристалики. Боль сковывает его. Он не может даже пошевелиться. Он сдался. Осаму Дазай, сдался, приняв поражение. Слюна стекает с детского подбородка, но он продолжает вскрикивать от ноющей боли. Его голос стал уже хриплым, горло болит. Чёлка шатена, растрепалась на лице, закрывая пустые глаза. Время будто замерло. В голову приходят мысли: — "Почему я? Я что, это заслужил? Я отвратителен?" Он отвратителен. Уже взрослый Дазай, сидит, сгорбив спину, в ванной. На изувеченной коже, мелкими каплями осела вода. Слёзы уже не текут, осталось лишь отягощающее чувство пустоты, что медленно поглощает всего парня, оставляя от настоящего Дазая лишь тень. В тот мерзкий день, он был опозорен, унижен. В тот самый день, он почувствовал как его мир становится серым и пустым. В тот самый день, Осаму Дазай понял, что он — больше не человек.