What Is and What Should Never Be

Ярко-оранжевое солнце Калифорнии закатывается за горизонт, засыпая, но люди внизу только просыпаются. Днем на пустых улицах города можно увидеть только горы мусора, остатки ночной жизни, а вот ближе к закату на улицу выползали всевозможные человеческие особи. Первыми просыпались владельцы различных клубов и баров. Они зажигали свои яркие вывески, окрашивая пока еще немноголюдный проспект в разные цвета. Словно мотыльки летящие на свет, люди тянулись в эти заведения. Вот так потихоньку оживал ночной Лос-Анджелес. В стороне от широких променадов стоял большой отель, где частенько останавливались рок-группы разной величины. Сегодня у работников отеля был день большого куша, ведь именно у них Led Zeppelin сняли последние этажи! Знаменитая рок-группа принесет им большие деньги, а исполнительный персонал выполнит любые просьбы богатых постояльцев. Конечно, после того как они уедут, придется купить пару новых телевизоров, возможно мебель… Пока персоналу было дано только одно задание: принести в номер 10 ужин, как только солнце начнет клониться к закату, оставить на пороге и постучать в дверь. Пожав плечами, обслуживающие номеров отнесли ужин. Уже имеющие опыт работы с развязными музыкантами- они решили, что еще не вечер. Но не может же группа ТАКОЙ величины потребовать всего-то ужин! Пока работники отеля сплетничали на ресепшене, к номеру 10 подошёл мужчина. Он посмотрел налево-направо и, удостоверившись, что в коридоре никого нет, взял поднос с едой и зашел внутрь. Жёлтый свет в коридоре пробежал по золотистым кудрям певца и быстро скрылся перед темнотой комнаты. Перед глазами предстал просторный люкс-номер, такой же как и него, с королевской кроватью и светлыми окнами в пол. Правда сейчас окна были зашторены, не пропуская ни лучика заходящего солнца, а постельное белье было скомкано и разбросано как попало. Предполагалось, что люкс-номера с широкими окнами на последних этажах должны пропускать много света и создавать уют, но только не в этой комнате. Воздух был тяжелым, теплый оранжевый свет заходящего солнца не мог проникнуть через плотные портьеры. Богатое, современное убранство комнаты не вызывало ощущения прекрасных сказочных покоев, скорее подчеркивало искусственность пространства. Возможно, если постояльцы были бы другие, то и комната преобразилась бы под стать жильцам. На дальнем краю широкой кровати, спиной к вошедшему, лежал комок из одеял. Вздохнув, мужчина поставил еду на прикроватную тумбочку и подошел к вороху. С другой стороны было видно, что на самом деле, под несколькими одеялами был спрятан человек. Словно пытаясь скрыться от окружающего мира, он накрылся одеялом с головой и свернулся в калачик, так, что только тонкие длинные пальцы, сжимающие ткань, были видны снаружи. — Пейджи, пора вставать, - Роберт слегка потряс комок одеял, пытаясь растормошить гитариста. Под одеялом завозились, но не развернулись. Ещё раз дёрнув одеяло, Плант решил навести порядок в комнате, пока Джимми просыпался от тяжелого сна. Он поднял упавшие подушки, расправил простыни. Около противоположной стены стоял телевизор, пара кресел и журнальный столик. Роберт, нахмурившись, собрал таблетки, шприцы и пакетики со стола. Он отнес их в раскрытый чемодан у пустого шкафа. Смахнув остатки кокаина на пол, певец разместил поднос с едой на столе и снял с тарелок металлические крышки. Комната сразу наполнилась ароматами свежих блюд, так и вызывая аппетит. На подносе стоял теплый салат из овощей с вареной курицей, на горячее были аппетитно пахнущие медальоны с запечённой картошкой и соусом. На десерт был кусочек шоколадного чизкейка с малиновым вареньем и изысканным украшением наверху. Будучи любителем вкусно покушать, Роберт не смог сдержаться и не сглотнуть от вида еды. Если бы он тоже сейчас… Его живот громко подтвердил свое желание вкусно поесть. Но самоотверженно подавив желание набить живот, Плант отвернулся от еды и вернулся к постели. Сейчас главное другое, а поесть он сможет и потом. Джимми уже проснулся, но не спешил раскрывать одеяло, разве что только выпрямился и высунул голову. — Давай я тебе помогу, - сказал Роберт и просунул руку под лежащего на боку Пейджа. Бережно, словно стеклянную фигурку, он поднял его и посадил рядом. Черные растрёпанные кудри гитариста резко выделялись на фоне стерильно-белого постельного белья, словно чернильные разводы на белой бумаге. Джимми, не снимая одеяло с плеч, попытался подняться. Певец подставил ему плечо и приобнял за спину, чтобы удержать теряющего равновесие мужчину на ногах. Вместе они неспеша двинулись к ванной комнате. От яркого света в ванне, Джимми сощурился и наощупь дотянулся до раковины. Ему сейчас было не до роскошной светлой ванной комнаты, просторной, с красивыми витражными створками, скрывающими белоснежную чашу для омовения. От яркого света у Пейджа заслезились глаза, раковина-чаша, под стать ванне, показалась преступно чистой и блестящей. Крепко ухватившись за нее правой рукой, гитарист слегка приоткрыл глаза и взял зубную щётку и пасту. За его спиной, следя за своим другом, стоял Роберт, готовый в любую секунду помочь. Дрожащей рукой, Джимми попытался удержать зубную щётку на месте, пытаясь выдавить из полупустого тюбика пасту. Пейдж поморщился от резкого запаха мяты, попутно сдерживая рвотный позыв. Наконец оставив свои четные попытки выдавить зубную пасту, он откинул зубные принадлежности в сторону и развернулся к туалету. Колени Пейджа подогнулись, он упал на колени перед унитазом и засунул два пальца себе в глотку, вызывая рвотный рефлекс, чтобы побыстрее разделаться с муками тошноты. Роберт резко подскочил к Джимми, придерживая его за волосы, дабы они не мешали ему. Гитариста крутило и выворачивало, живот будто схватили железной рукой и сдавливали все внутренности. Горло нещадно саднило, руки тряслись, а глаза слезились. Пейджу казалось, будто через его горло выходят все внутренние органы. Спустя несколько минут, его наконец отпустило. Тяжело дыша, Джимми обессиленно положил голову на сидение унитаза, а онемевшие руки тяжело опустились вниз. Он крепко зажмурил глаза, пытаясь восстановить нормальное дыхание и сосредоточиться на успокоении своего тела. Пока Джимми пытался привести себя в порядок, Роберт приподнял его и, словно куклу, оттащил к ванне. Удостоверившись, что Пейдж прислонился к стенке чаши и не сползает вниз, заботливый блондин налил стакан воды и подал гитаристу. Спрятавшись за копной длинных волос, Джимми тщетно пытался настроиться на рабочее настроение и не позориться перед товарищем. Беспомощность и слабость неимоверно раздражали Пейджа, ему было неприятно, что все вокруг видят его жалкое состояние. Но в тоже время он ничего не мог поделать со своей зависимостью: на каждом шагу брюнета поджидали соблазны и искушения. Наблюдая за тем, как остальные члены их команды не стесняются употреблять наркотики и алкоголь в огромных количествах, он не мог удержаться и не выпить бутылку виски или не снюхать дорожку кокаина. Роберт поставил перед задумчивым гитаристом стакан и присел рядом. На Джимми было больно смотреть. Он и раньше был худым и болезненным, а из-за наркотиков и потери веса, Пейдж едва ли стоял на ногах. Порой в голове блондина возникали мысли о том, что любимый не доживёт до конца тура и, однажды, зайдя к нему в комнату, Плант увидит холодное тело гитариста, скончавшегося от передоза. Куда пропала веселость и беззаботность ранних туров? Когда они, как одна большая семья, сплоченно выступали перед публикой вечером и веселились в отелях ночью. И не было полуживых друзей и запуганных лиц работников. Или ему только так казалось? Наконец Джимми взял дрожащей рукой стакан и, едва не расплескав содержимое, начал полоскать горло. Постепенно противный привкус рвоты прошел и Пейдж решил подняться сам. Опираясь о бортик ванны, он согнул ноги и попытался встать на ноги. Роберт уже протянул руки, чтобы поддержать брюнета, но Джимми даже не посмотрел в его сторону и упрямо старался удержать равновесие и успокоить заново подступающую тошноту. Роберт молча наблюдал за упёртым другом и больше не предлагал руки помощи, только шел рядом и следил, чтобы тот не упал. С горем пополам добравшись до кресла, Пейдж обессиленно упал на мягкую мебель и откинулся на спинку. Певец достал из мини-бара бутылку минеральной воды и налил гитаристу. Джимми посмотрел на еду перед ним и его живот скрутило только от одного вида аппетитных блюд. — Джимми, давай, любимый, поешь хотя бы немного. Через два часа концерт, тебе нужны силы, - умоляюще попросил Роберт, наблюдая за тем, как бледный Пейдж отвернулся от еды. Он сжал тонкую кисть гитариста, успокаивающе поглаживая ее. — Меня от одного только вида еды тошнит! - раздражённо воскликнул брюнет и выдернул кисть из рук хмурого друга. — Пейджи, ну съешь хотя бы немного овощей, от них плохо не будет, - настаивал Роберт. Его расстраивало такое поведение Джимми. Пейдж немного поупрямился, но в конце концов мысленно согласился с тем, что ему нужна энергия для предстоящего выступления и с неохотой начал ковыряться в миске с салатом. Удостоверившись, что Джимми всё-таки согласился поесть, Роберт поднялся и вынул из чемодана сложенный костюм гитариста. Также из маленького кармана он достал расчёску и отнес на кровать. Пока Роберт возился с одеждой, Пейдж нехотя съел пару листьев салата и кусочков курицы из салата, а также проглотил пол-ломтика торта. Запив свою скромную трапезу стаканом минералки, он с трудом поднялся с мягкого насиженного кресла и добрался до кровати. Брюнету хотелось залезть на мягкое ложе с ногами, спрятаться в темном и безопасном коконе одеял и заснуть. Там бы не было никаких забот, никаких предстоящих концертов, только темнота и покой. Он бы так и лежал там, наплевав на всех вокруг. Но вместо того, чтобы подтянуть одеяло и укрыться с головой, Джимми потянулся к белому пиджаку макового костюма. И когда только выступления перед публикой вместо работы-мечты превратились в каторгу? Роберт услужливо помог Пейджу привстать с кровати, дабы он смог надеть штаны. У Джимми перед глазами появились черные точки, а голова закружилась от того, что он наклонился. Липкое чувство тошноты снова поселилось у него в горле, гитарист с трудом сдерживал себя. Руки были словно переваренная вермишель - он едва ли смог их поднять для того, чтобы натянуть на себя жакет. Прохладная шёлковая ткань не согревала Пейджа - по спине и рукам побежали мурашки, Джимми нестерпимо желал зарыться в одеяло и никуда не идти. Роберт взял расчёску и принялся расчесывать запутанные кудри любимого. Мягкие шелковые волны были безбожно спутаны от того, что гитарист беспокойно ворочался во сне. Певец попытался как можно аккуратнее и безболезненно привести их в порядок. Он иногда бросал задумчивый взгляд на молчаливого Пейджа. Гитарист сложил руки на коленях, а взгляд его смотрел в никуда. В комнате повисла мертвая тишина, никто не решался начать разговор. — Зачем ты возишься со мной? - наконец прервал молчание Джимми. Он спокойно посмотрел в глаза остановившегося Планта, выжидая ответ. — Я просто не могу бросить тебя в таком состоянии, - выдохнул Роберт, опуская взгляд на практически распутанные кудри Пейджа. Он снова поднял руку с расчёской, чтобы закончить дело, но его остановили слова гитариста. — Зачем я тебе нужен? - спокойно поинтересовался брюнет, не сводя взгляда с певца. Плант отложил расчёску в сторону и сел рядом с Джимми. — Пейджи, ты нужен мне любым… Без тебя - не будет и меня, - мягко улыбнулся блондин и накрыл своей теплой широкой ладонью сцепленные на коленях холодные пальцы Джимми. Он почувствовал как гитарист вздрогнул от прикосновения и повернул голову в его сторону. — Я совсем ни на что не гожусь… Ни телом, ни делом, — грустно усмехнулся Пейдж, опустив голову и закрывшись волосами от сидящего рядом любимого человека. Роберту показалось, что в глазах брюнета блестят слезы. Джимми и самокопание как две неразлучные подруги: с одной стороны они всегда рядом и помогают друг другу, а с другой ссоры не избежать. — Это не так, дорогой. В жизни бывают светлые и темные полосы, но как и в природе времена года сменяют друг друга, так и мы идём то по светлой стороне, то по темной. Это лишь один из темных периодов жизни, который нужно пережить… Я рядом, - убедительно заявил Плант, крепче сжимая ладони гитариста. Джимми всегда был требователен к себе, а когда он, по какой-либо причине, не мог жить как обычно, его планка повышалась еще выше. Когда он, например, сломал себе палец, его накрыла волна депрессии, потому что он не мог играть также как раньше. Пейдж запирался в отеле, ни с кем не общался, а если и выходил, то только за едой или ради решения деловых вопросов. Перед концертом Джимми долго сидел перед зеркалом, молча смотря на свое отражение. Роберт буквально слышал мысли расстроенного гитариста: «Я не на что не годен, не могу даже играть на гитаре, меня все бросили, публика уйдет разочарованной и больше не придет на наши концерты, я всех подведу со своим сломанным пальцем, продажи билетов упадут…». Блондин хотел приободрить любимого, но чтобы он не делал - Джимми вернулся к своему обычному образу жизни только когда его палец окончательно восстановился. — Пейджи… Джимми, давай убежим отсюда. Бросим все и уедем в Уэльс, навестим Bron-Yr-Aur, помнишь как нам было хорошо? Деревня и лес, никаких тревог и проблем. Заживем спокойно, будем каждый день ходить к ручью, а вечером у костра сочинять музыку… А хочешь… Хочешь махнём в Марокко? Жаркое солнце, золотой песок, музыка, а люди… Ты же помнишь их? - в горле Роберта образовался комок, а на глаза навернулись слезы. Сердце билось часто-часто, оно было готово выпрыгнуть из его широкой груди, схватить Джимми и увезти, далеко-далеко… Там, где им не надо будет скрываться, прятать свои чувства и эмоции… Там, где будет спокойно и тихо. Там, где их никто не узнает. Там будет только он и Джимми. Его милый, любимый, единственный. Где Пейдж тоже сможет стать самим собой, не скрываться за маской всемогущего бога гитары, а быть простым человеком, как и он сам. — Роберт, нет, я не могу. Прошу, не надо, - Джимми поднял голову и посмотрел на певца. В глазах любимого он разглядел чистейшую доброту, заботу, любовь. Никто не смотрел на Пейджа так, как это делал Роберт. Джимми казалось, что одним только взглядом, он может забраться в самый потаённые уголки души и наполнить эти темные сырые подземелья солнцем. Его личное солнце, свет в кромешной темноте. Так и сейчас, Плант снова вывернул душу гитариста наизнанку. Как же брюнету хотелось взять любимого за руку и убежать вместе с ним на край света, но… Led Zeppelin. Его дитя. Пейдж отдал все, что у него было. Он посвятил всю свою жизнь группе, даже после туров он никогда не расслаблялся. Перерывы между турами - это всего лишь время для записи новых альбомов. Роберт, Бонзо и Джонси могли сбежать к своей семье и не думать не о чём. Джимми тоже мог, но… Ноша, которую он сам на себя взвалил оказалась слишком тяжела. Свинцовый дирижабль летит высоко, потому что Джимми ведёт его крепкой рукой и не сворачивает с курса. Да, он заигрался с веществами, но пока все в порядке, катастрофы не случилось, а дирижабль упорно продирается сквозь облака. — Прости, прости меня, - умоляя, прошептал Пейдж. Ему стало неловко от того, что его голос прозвучал именно так. Блондин молча кивнул на это. — Ты же любишь меня? - резко спросил Джимми и пристально посмотрел Роберту прямо в глаза в попытке уловить любой проблеск чувств. — Люблю тебя, очень сильно. Ты - мой единственный, - улыбнулся Плант, одарил взглядом полным любви и поцеловал руку Джимми. Словно принц, просящий руки и сердца гордой принцессы. Пейдж кротко улыбнулся на это и подвинулся ближе к блондину. Он с трудом поднял руки и закинул их на плечи Роберта, уткнувшись ему в шею. — Ты - мой единственный, - почти неслышно прошептал брюнет и легко поцеловал певца в щеку. Роберт улыбнулся и приподнял гитариста за подбородок. Плант нежно припал к его мягким губам, пытаясь передать все свои светлые чувства Джимми. Джимми - тьма, а он свет. Обнять, успокоить, согреть, любить. Его руки обвили тонкую талию гитариста, успокаивающе поглаживая по спине. Пейдж наконец расслабился и утонул в нежных объятиях партнера. Роберту пришла в голову неожиданная идея. Он слегка отстранился от расслабившегося Пейджа, подхватил того под коленями и спиной и поднял его как невесту. Джимми тихонько вскрикнул от неожиданности и крепко ухватился за плечи улыбающегося блондина, сверкнув возмущённым взглядом. — Перси! - недовольно проворчал гитарист, чувствуя как сильные руки певца крепко держат его и несут к выходу. Чертов романтик. Мой Роберт. — А если нас кто-нибудь увидит? - резко сменив тон, испуганно спрашивает он. — Скажу, что ты так сильно устал, что не можешь ходить, - задорно подмигнул Роберт и опустился вниз за туфлями Пейджа, стоящих около двери. Устроив Джимми у себя на колене, блондин, будто бы принц с хрустальной туфелькой Золушки, обул смущающегося брюнета и снова поднялся вверх. Джимми нежно улыбался, смотря на светящегося Планта. Словно и тошнота, и невыносимая слабость в теле прошла, а на душе стало спокойно. Он запустил руку в золотистые кудри певца и мягко, даже слегка смущённо, гладил их. Рядом с любимым человеком он ощущал себя всемогущим и живым. Ему было подвластен весь мир, он мог преодолеть все препятствия и трудности, забыть о всех зависимостях - если рядом с ним был любящий Роберт. Он - его свет. Единственный. Навсегда. Певец аккуратно выглянул в коридор. Там никого не было, поэтому он смело вышел из номера с Джимми на руках. Они проследовали до отдельного лифта для вип-персон. Зайдя в украшенную кабину, Роберт нехотя опустил Джимми. Пейдж слегка покачнулся, у него потемнело в глазах, поэтому певец придержал его за спину. Выдохнув и сосредоточившись, гитарист повернулся лицом к Планту. Он протянул руки и обхватил лицо любимого. Роберт нежно улыбнулся и легко поцеловал ладонь гитариста. Джимми притянул блондина к себе и страстно поцеловал его. Он попытался передать всю глубину своих чувств. Любовь, раскаяние, благодарность, нежность. Пейдж не мог выразить все свои желания, чувства, эмоции словами. Гитара - вот его инструмент, с помощью нее он передает все самое сокровенное. Каждый концерт он, словно влюбленный по уши мальчишка, стоит и поет серенады своему единственному - Роберту. Больше всего гитариста радует, когда любимый отвечает ему, подхватывает прекрасную мелодию Джимми и дополняет ее собой. Их жизнь - это музыка, их любовь - музыка. Немногие смотрят открытыми глазами, а если кто и увидел, то не поверил. Но Джимми все равно. Они есть, и это не требует объяснений. Роберт крепко обнял Пейджа за талию и прижал к себе. Певцу хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, но реальность - жестокая дама. Звякнул оповещающий колокольчик и лифт остановился. Джимми отстранился от блондина и пригладил взъерошенные волосы. Роберт с умилением разглядывал румяные щёчки и наливные мягкие губы любимого. Двери раскрылись и из лифта вышли Джимми Пейдж и Роберт Плант. Они проследовали к лимузину, ожидавшему их у черного входа. Водитель облокотился на автомобиль, куря сигарету, и задумчиво рассматривал завитки дыма. Увидев выходящую пару музыкантов, он подскочил на месте, быстро затушил сигарету ботинком, отряхнул форму и услужливо открыл дверцу. Не тратя времени, он также закрыл дверь за мужчинами, быстро завел автомобиль и поехал в сторону концертного зала. Он старался не прислушиваться к тихому разговору музыкантов. Ему ой как не поздоровится, если менеджер группы подумает, что он лезет в дела группы. С Питером Грантом лучше не связываться, предупреждала команда и рассказали, что было с теми, кто это сделал. Просто молча делай свою работу - вот главное правило для работников команды Led Zeppelin тура 1977 года.