для любви это не место...

Вдвоем они преодолели уже полмира и скоро должны были вернуться домой - в Англию.          Одной из многочисленных точек на карте была Калькутта. Центр Британской Индии.            За окном стояла какофония звуков, незнакомых языков, лай собак. От этого Мортимер плотно закрывает окно. Лучше не стало. В номере гостиницы было влажно и душно.             Доктор сел на единственный стул в данной комнате, снял с себя пиджак, аккуратно стянул с себя галстук, оттянул ворот рубашки. Душно.             Индия не была похожа на те страны, в которых Джеймс Мортимер на пару с сэром Генри Баскервиллем успел побывать. Не было это похоже и на родной Девоншир, где все было свежо и живописно.               Однако, завтра отплывал их пароход до следующего города, медлить было нельзя. Доктор аккуратно макнул перо в чернила, начал писать витиеватые буквы на бумаге, подписывать открытки. Маленькая традиция - посылать на Бейкер-Стрит письма о совместных приключениях. Доктор Ватсон, коллега, как-никак, всегда доброжелательно отвечал на письма товарища, описывая ему новые дела знаменитого своего друга - Шерлока Холмса.                 В дверь громко постучали, заставив мужчину вздрогнуть. И Мортимеру не нужно было догадываться, кто это. Сэр Генри прежде никогда не стучал к нему в номер, так что этой привычке ему пришлось научиться в чопорной Англии. Стучал молодой Баскервилль с истинно американской настойчивостью и канадской силой так, будто играл в хоккей. - Входите, сэр Генри, - хотелось сказать Джеймсу, но не будет ли это опрометчиво с его стороны? Не позволяет ли он себе лишнего? А что подумает Генри? - Войдите, - достаточно громко сказал доктор.            В дверях появился знакомый могучий силуэт. - Чем маетесь, любезный доктор? - в привычно-шуточной манере спрашивает гость. - Пишу доктору Ватсону о наших похождениях в Сиднее. - Да, было весело... - протянул Генри. Что-то в его поведении выдавало его волнение. Например, то, как беспокойно он приглаживал свои усы, нервное постукивание его пальцев по поверхности дубовой двери. - Не стойте в дверях, проходите, - Мортимер сделал приглашающий жест рукой, одарив друга легкой улыбкой.            Баскервилль нервно смеряет комнату огромными шагами, останавливается у окна, резко распахивает его, наполняя комнату разнообразием звуков.              Усевшись на скрипучую кровать, нервно тряся ногой, он уставтлся на муху, ползующую по стеклу.               Такое поведение пациента не могло не насторожить Джеймса. Казалось еще недавно, что те травмы, оставшиеся после истории в Баскервилль-холле уже проработаны, и можно двигаться дальше, но что-то снова гложет Баскервилля. А, может, дело и не в воспоминаниях о Собаке? Но в чем тогда? - Что с вами, сэр Генри? Выглядите взволнованно... - Понимаете ли, доктор... - начал было мужчина, но был остановлен Мортимером. - Погодите, - Джеймс  деловито поправил очки, чуть убавил огонь в газовой лампе. Теперь между ними была лишь тусклася полоска желтого света. Он придвинулся на стуле ближе к ночному гостю. - Дайте мне руку, давайте поговорим.              Генри осторожно протянул жилистую ладонь мужчине, и доктор аккуратно взял его за руку, сплел их пальцы. - Знаете, доктор... Вот уже сколько времени прошло, а мне всё видится эта ужасная собака... - Ну... - Подождите, я еще не закончил. Я вспоминаю эти страшные и одновременно прекрасные деньки, будто это было вчера. Вспоминаю свой приезд в Англию, потерянный ботинок, визит на Бейкер-стрит, переезд в Баскервилль-холл и всё остальное. Часто я думаю о внимательном докторе Ватсоне, заботливой семье Бэрриморов и о Вас, мой друг...               Видеть в почти полной темноте было сложно, однако Джеймсу казалось и было приятно думать, что Баскервилль смотрит на него. Смотрит внимательно и держит за руку. Крепко. И от этого становится очень неловко, хотя ничего из ряда вон выходящего, по сути, не происходит. Не происходит же? - Моя роль в той истории была несущественна, сэр Генри. - Нет, вы не правы, - резко осаживает мужчина. - Вы не должны так говорить... - он нервно сглотнул. - Извините, я нервничаю. - Может, принести вам воды? - Нет, не хочу отвлекаться, иначе я просто сойду с ума. Вы, Джеймс, были моим проводником. Вы встретили меня в Англии, Вы беспокоились обо мне и поэтому обратились к мистеру Шерлоку Холмсу... Наконец, вы мой врач, а я ващ пациент. Вы слушали мои капризы и помогали прорабатывать те травмы, что я получил. Джеймс, я вам безмерно благодарен...              Доктор тушуется, не зная, как реагировать. Генри же скоро потеряет рассудок от этих пауз, выжиданий моментов. Баскервилль нагло врет, рассказывая о своих мыслях. О Ватсоне он вспоминал лишь пару раз, а Бэрриморах, обкормивших его овсянкой, он предпочел бы не вспоминать никогда. Все его раздумья занимал лишь человек напротив. Он отправился с ним на край света и по кругу лишь бы видеть Мортимера каждый день; смотреть как мило он морщит нос, когда читает; как стучит его подарочная трость об мостовые разных городов мира; слушать рассказы о его прошлых пациентах и то, с какой нежностью он отзывается о своей жене. Генри видел доктора с женой лишь однажды, но он запомнил его влюбленный взгляд... И забыть его уже не смог. И лучше момента не придумаешь, когда за окном стоит гул, в комнате почти полная темнота, а Мортимер сидит напротив и держит его за руку.              Генри осторожно поднимается со своего места. - Что вы делаете? - одними губами шепчет доктор.              Мужчина кладёт свои ладони на покрасневшие пылающие щеки Мортимера, осторожно целует, не давит, не требует. Целуется будто не умеет, но Генри умеет, отчего-то Джеймс знает это. Баскервилль медленно отстраняется, смотрит на спутника. Мортимер молчит, но вскоре нарушает тишину. - Продолжайте...