Последний

Я решился взглянуть на фотографию. Пати Пойзон. Чёрт... Чёртов лабиринт, лучше умереть здесь, чем убить его... Но я приближаюсь к концу, скоро я выйду из этого чёртового лабиринта, если убью Пати. Меня отпустят на волю. А если он убьёт меня, всё закончится гораздо быстрее. И гораздо болезненнее. Я не хочу его убивать! Я не хочу умирать! Моя грешная душа уже настолько запятнана кровью, что я попаду прямиком в ад после смерти. Я едва сдерживаю слёзы, Пати умный, он что - нибудь придумает. Надеюсь. Я вхожу в комнату, там уже сидит моя жертва. С моей фотографией, и с ножом. Я боялся смотреть на него. Боялся смотреть ему в глаза. - Ну и долго же ты бродил… - он поднялся мне навстречу, и бросил на пол своё оружие. - Я… Я… Не хочу тебя убивать. - Не будь идиотом. Ты скоро выйдешь из игры. Я же двигаюсь в обратном направлении, и приду к выходу гораздо позже. Если вообще приду. Его зелёные глаза холодны и злы. Он полон уверенности. - Лучше умереть от твоих рук, чем от рук какого-то незнакомца, - продолжил Пати. - Я не буду тебя убивать! Я не могу! – истерил я, уже не сдерживая рыдания. - Почему? Какая разница между мной, и теми людьми, которых ты убивал раньше? Вот вопрос… Убить незнакомого человека -это одно… Убить лучшего друга- это уже другое. А тем более, руки которого ещё не запятнаны кровью, и психика которого всё ещё в порядке. А тем более, лучшего друга, которого ты любишь. Это ведь как от своей души половину отрезать. - Я люблю тебя! – заорал я. Его глаза внезапно потеплели. Он прижал меня к себе, и мы оба сели на пол. - Теперь всё будет проще. И гораздо сложнее. – прошептал он, обжигая меня дыханием, - я тоже тебя люблю. Сделай это ради меня. Давай! - Но почему я?.. - Мы уже говорили об этом. Мне ещё идти и идти, вряд ли я выйду отсюда живым… - Почему мы не можем просто не убивать друг друга? - Мой милый, где ты тут видишь еду, и всё остальное? Мы просто растерзаем один другого, когда сильно проголодаемся, либо умрём тут от голода и жажды. - Выхода нет… - Выход есть всегда. Пати указал на окно, из которого были видны небо и деревья. Он прижался своими губами к моим, и разодрал свою рубашку. - Давай! Ну же! Я ответил на поцелуй, мы целовались, пока он не отстранился. - Или ты сделаешь это, или я убью себя сам. Я снова поцеловал его, и прикоснулся пальцами к его тёплой груди. Я вонзил нож в его грудную клетку, он застонал от боли. Из глаз текли текли слёзы. Я продолжал целовать человека, корчащегося от боли на холодном полу. Я остановился лишь тогда, когда почувствовал, что его губы холодны, а мои руки все в засыхающей крови. Труп уже остывал. Дверь раскрылась. - Прощай, Пати, я люблю тебя! Прости меня! – выкрикнул я, задыхаясь. Я вышел на свободу, унося с собой его фотографию.