Рядом

      Она не понимала, что ей делать — потрясение было слишком велико. Конечно же, она знала, что именно так все и закончится, тем более с больным пожилым человеком… но разве бывает человек готов к смерти… к смерти близкого. Первые дни ты собран и даже внешне спокоен, но как только спадает напряжение, начинаешь ощущать опустошенность. Эта бездна словно засасывает тепло воспоминаний, стирает яркие краски образов, притупляет чувства, многократно усиливая боль утраты. В такой момент больше всего человек нуждается в понимании, молчаливом согласии, дружеской поддержке. — Hello. — Vic, come in. — Wont I trouble you? — Oh, no. How are you?       Она подняла на Макса глаза полные слез. Что бы Вика не чувствовала сейчас, она по-прежнему говорила с Максом на английском в домашней обстановке. Эта привычка осталась еще со студенческих времен, когда он учился за границей. — I just can’t stay alone… — I know, I know, — Макс осторожно смахнул несколько слезинок с прекрасного и теперь печального лица. Они всегда поддерживали друг друга в трудные моменты: расставшись со своей первой любовью, еще во время учебы в старших классах школы, Вика целый вечер проплакала на плече Макса; на выпускном балу они проговорили всю ночь напролет, стараясь отложить прощание или же забыть о нем вовсе; затем пролетели 5 лет переписки и долгого ожидания встречи; даже развод со своей женой — студенткой параллельного курса (они были еще слишком молоды и наивны) Макс перенес достаточно легко только благодаря тому, что Виктория находилась рядом.       Вика села на диван, поджав под себя ноги, Макс принес ей чашку крепкого ароматного чая, настоянного на травах. Он отлично знал, что сейчас не существует чувства голода, как и чувства времени. Согрев ладони о горячую кружку и, почувствовав облегчение от теплого, понимающего взгляда друга, Виктория благодарно всхлипнула. Макс рядом, и этого вполне достаточно, чтобы попытаться расслабиться и пустить все на самотек. Свернувшись калачиком, она положила голову на колени Макса, он погладил ее по волосам, и при каждом его прикосновении леденящая пустота, царившая внутри, теряла острые ледяные контуры, наполняясь вязкой тягучей дремой.       Вика резко открыла глаза, словно чего-то испугавшись. Так бывает, когда сон очень крепок. Вокруг царила тишина, а все пространство было залито темнотой, баюкающей, бархатистой, успокаивающей. Тыльной стороны ее ладони касался рукав свитера Максима, он не оставил ее одну, не мог этого себе позволить. Его легкое дыхание напомнило Виктории походы на природу, ночи в палатках, искры костров и тихий голос гитары — время веселой беспечности и пьянящей полноты жизни. Она печально улыбнулась своему детству, своему отрочеству. Поудобнее устроившись под старым теплым пледом, уткнувшись лбом в плечо Макса, погрузилась в уютную темноту.       Максима разбудил приятный аромат свежего кофе и не менее чарующий запах тостов, политых душистым медом. — Good morning, Max, — Виктория дружелюбно улыбнулась, — я тут хозяйничаю … — тоном заговорщика сообщила она. — Я не потерплю женщины на своей кухне, — заявил Максим так, словно вел деловые переговоры. — Ах, какой ты самостоятельный, — мечтательно произнесла Вика. — Да, сам себе завидую! — он улыбнулся в ответ. — Давай-ка я тебе помогу, — взял из рук девушки тарелку с подрумяненными тостами. — Съесть их? — она изобразила на лице притворный ужас. — Не сомневаюсь, в этом деле тебе нет равных, — поймав лукавый взгляд Макса, Виктория поспешила добавить, — конечно, -конечно, помоги, одной мне не справиться. — То-то же, что за вольнодумные речи? Ни на минуту одну оставить нельзя.