Ямочки (Dimples)

Сакура наслаждалась приятной субботней прогулкой, когда увидела обнажённого мужчину. Поначалу она его не заметила; улица была оживлённой, прохожие сновали туда-сюда, одни – занятые покупками, другие – спеша на работу. Сакура всегда проводила выходные вне больницы, и в тот день собиралась наведаться к Ино, в её цветочный магазинчик, выпытать последние подробности о романе с Саем и купить букет подсолнухов взамен увядающих лилий на кухонном подоконнике. Или, может, выбрать на этот раз орхидеи? Она как раз размышляла, какие бы цветы купить, когда увидела, как расступаются люди дальше по улице. Некоторые даже забегали в лавки. Сакура не сразу разглядела, что происходит – перед ней застыла женщина с маленьким мальчиком. Но вот она вскрикнула в ужасе, закрыла глаза ребёнка рукой и метнулась на другую сторону улицы. Вот тогда-то Сакура и увидела, как к ней идёт голый мужчина. «О Господи», – подумала она, собираясь осторожно попятиться и отвернуться, разыгрывая внезапный интерес к витрине антикварного магазинчика. Но в это мгновение её взгляд остановился на его лице, и она встала как вкопанная. Сакура узнала этот шрам… и постоянно прикрытое веко… и торчащие волосы… «О… боже…» Она не могла сдвинуться с места. Рациональная часть её разума понимала: самое время прыгнуть в ближайший канализационный люк или забиться в какую-нибудь щель, пока её не заметили, но… было уже поздно. Поглядывающий по сторонам глаз остановился на Сакуре. Губы мужчины растянулись в улыбке, которую она в самом прямом смысле видела впервые в жизни. На щеках показались ямочки. – Доброе утро, – поздоровался он с беспечностью, на которую способен только человек, считающий, что совершенно одет. – Доброе… – чуть слышно прошептала Сакура. – Приятная сегодня погода, правда? – он остановился рядом, поглядел на небо, выискивая облака. – К вечеру, правда, может немного похолодать. Сакура пялилась на его грудь. Обманывай себя сколько хочешь – она не могла посмотреть ему в лицо; на самом деле, удержать взгляд выше его пупка стоило ей невероятных усилий. Всё равно что сражаться с желанием вдохнуть. – Идёшь куда-то? – спросил он светским тоном. Сакура заволновалась, что он может предложить составить ей компанию. – О… нет, – прохрипела она. – Нет, нет, совсем нет… А… вы? – На работу. – Вы идёте на работу?! – захлёбываясь словами, пролепетала Сакура. – Счета сами себя не оплатят, полагаю. – Если вы попадётесь Цунаде на глаза в таком виде, она вас тут же уволит! – воскликнула она. Рядом взвизгнула переходящая дорогу женщина и рванула прочь, крича что-то про извращенцев. – В каком виде? – спросил он, как будто искренне озадаченный. – Вы… вы совершенно голый, сенсей! – прошипела Сакура, чувствуя, как жар заливает щёки. – Ах, вот оно что, – Какаши посмотрел на неё с высоты своего роста с намёком на превосходство во взгляде. – А вот тут ты не права, Сакура. Та уставилась на него в замешательстве. – Ибо, видишь ли, я одет. В наилучшую одежду из созданной человеческими руками, однако она настолько хороша, что лишь самые чистые сердцем и быстрые умом способны… – Не порите чушь! Вы голый! – рявкнула Сакура и легко ткнула его кулаком в грудь, как делала всегда, когда Какаши изобретал совсем уж неправдоподобное враньё. Но в этот раз обычный жест получился каким-то странным: Сакура не привыкла, что её рука соприкасается с тёплой кожей и короткими жёсткими волосками, растущими на его груди. Она покраснела совсем уж мучительно, а Какаши только посмотрел на неё с любопытством. И как так получалось, что из них двоих полыхала от стыда именно она? – Так почему вы голый? – А, ну, – заговорил он, – если хочешь совет, никогда не соглашайся с Гаем на спор пригласить на свидание наибольшее количество женщин в трёхдневный срок. Я, похоже, немного его недооценил. Или переоценил женщин Конохи. Правда, Сакура, в этой деревне полно сумасшедших. Она посмотрела на Какаши, стоящего посреди улицы в чём мать родила, не замечающего как на него пялятся из окон, дверей и из-за фонарных столбов, и пробормотала: – Вот уж действительно. Значит, вы проиграли пари. – Да. И теперь я должен пойти на работу без одежды, – вздохнул Какаши. – Цунаде уволит вас, – серьёзно предупредила его Сакура. – О, я просто скажу ей, что у меня нервный срыв. Она может быть очень понимающей, – проговорил Какаши насмешливо. – Цунаде – женщина весьма в годах. Уверен, за свою жизнь она видела немало членов, и ни один не был таким симпатичным, как мой. О боже. Её сенсей только что сказал слово «член». Жизнь, какой её знала Сакура, больше никогда не будет прежней. Во рту пересохло, но она непоколебимо не сводила глаз с его груди. Какаши чуть склонил голову набок. – Можешь посмотреть, если хочешь. Сакуру прошила дрожь, горячая, как раскалённый добела металл. – Что? – выдавила она. Мозг как будто со всей силы впечатался в стену – шмяк! – и разлетелся на куски. – Он не кусается. – Я… э… спасибо, но… нет, спасибо. У меня нет абсолютно никакого желания… эм… смотреть на это… – и совершенно неожиданно Сакура проиграла эту схватку, машинально посмотрев туда, куда указывала. Её глаза расширились. Обоже обоже обоже обоже обоже… Искра. Буря. Мир Сакуры перевернулся и обрёл новую единицу измерения. Библейских масштабов. – Ну что ж, – сказал Какаши после длинной… длинной и очень неловкой паузы, во время которой Сакура, приоткрыв рот, просто пялилась на его пах, забыв, что хотела сказать. – Сейчас мне пора на работу. – М-м… – промычала она, по-прежнему глазея. – Увидимся позже, да? – М-м… – И тогда, может быть, ты тоже покажешь мне кое-что, раз уж я показал кое-что тебе? Эти слова вырвали Сакуру из прострации. – Нет, ну это уже слишком! – возмущённо начала она. – Вы иногда такой извращенец… – Моё лицо выше, Сакура. Сакура, наконец, вскинула на него взгляд. – Я знаю. Какаши снова улыбнулся ей – нахально, показывая ямочки. – Увидимся. Не то слово – увидимся. Сакуре показалось, что Какаши – и лицо, и, что уж тут таить, всё остальное, намертво отпечаталось на внутренней стороне её век и будет теперь преследовать её и днём, и ночью. А Какаши, помахав рукой, развернулся и гордо пошагал прочь, не обращая внимания на разбегающихся прохожих и несчастных женщин, сталкивающихся с деревьями и сшибающих столы кофеен, когда он проходил мимо. Глядя на его удаляющуюся фигуру, Сакура поняла, что у Какаши ямочки не только на щеках. Дорогие читатели, у меня есть ещё два перевода по тому же пейрингу и фандому. Оцените. И как всегда, комментарии - лучший мотиватор.