真情像草原广阔 层层风雨不能阻隔 总有云开 日出时候 万丈阳光照亮你我 真情像梅花开遍 冷冷冰雪不能掩没 就在最冷 枝头绽放 看见春天走向你我 雪花飘飘北风啸啸 天地一片苍茫 一剪寒梅 傲立雪中 只为伊人飘香 爱我所爱无怨无悔 此情长留 心间 雪花飘飘北风啸啸 天地一片苍茫 一剪寒梅 傲立雪中 只为伊人飘香 爱我所爱无怨无悔 此情长留 心间
— Ох, Рецу, ты довольно-таки прямолинеен, хехе. Теперь пусть представятся другие. Самый низкий из них, что был явно крашенным, а не натуральным блондином, тоже вышел вперед, и с небольшим акцентом, растяжением гласных, представился: — Я — Чоу Винг Пак, я из Кореи. И сразу скажу: я из Южной, а не Северной. Кореец слегка поклонился. Кентаро же заприметил у корейца перчатки без пальцев. «Хмммм, они у него непросто так…» — подумал Кен. Однако его внимания больше привлекал просто огромный третий чувак, который был прям медведем, ля булем*, что просто стоял и улыбался. Жизнерадостно, но все равно было тревожно. А еще эти узкие даже для азиата глаза. Может, они вообще закрыты? — А у меня имя длинное! Джун Гин Пхон Де, поэтому зовите меня просто Джун! — голос Джуна звучал как голос Винни Пуха, настолько он был несвойственным для такого мясного шара. — Я из мааааленькой, зато замечательной страны — из Вьетнама! Кентаро вздохнул. Одного Джуна бы хватило, чтобы поломать японца, однако это еще цветочки. Ведь был четвертый…стоп, а где он? Вдруг окно снаружи открылось, и кто-то закинул петарду! Естественно, что новички, что учитель подпрыгнули от страха, пока черная тень запрыгивала еще выше. — Шиноби?! — воскликнул Кентаро. — Смерть? — спросила Дайко. — Дракон?! — удивился Рецу — Гуки? — спросил Винг — Эй! — обиделся на Винга Джун. Учитель же, что-то бормоча, вышел из класса. Видимо, хотел поймать хулигана. Но этот злоумышленник уже запрыгнул в класс, поднимаясь и улыбаясь. Кентаро присмотрелся и…охренел! — Это че…синяя стрелка?! Ты еблан, нахуй ты её набил? И вообще, дверь для кого создана, дебошир? — Не кипишуй, япошка! Мне представится сначала надо! — повернувшись к классу, синестрелочный стал писать свое имя на доске, причем такими символами, что никто ничего не понял. — Итак, поприветствуйте меня — Сомбуна Ханворалонгкорнму! Все замолчали. Но Кентаро, приставший из-за парты, вдруг воскликнул: — Аааааа, я понял! Ты инопланетянин! — …чего?! — Нууу, синяя стрелка, инопланетный язык, да ты ж вылитый инопланетянин! — откровенно издевался над лысиком Сомбуном Кентаро. — А еще тебе бы фамилию укоротить. Пусть будет…эээм, придумаю сейчас. — Я таец! Ты, блять, не смей фамилию мне укорачивать! — О, точно! Ханма, все, теперь тебя так зовут. — Ханма?.. — Да, ты на Баки немного похож, лицом особенно. — Хмммм…ну ладно, сойдемся на компромисе! Сомбун прошелся и сел за свободную парту, прямо рядом с Кеном. Рецу, Винг и Джун тоже расселись, косо смотря на придурка тайца. Когда учитель вернулся, Сомбун соврал, чем еще больше разонравился трем новичкам. Кентаро же чуял пиздец. Да и Дайко тоже чуяла неладное. Весь день всех бесил Сомбун, да так бесил, что некоторым уже хотелось ему въебать. Троих иностранцев он перебивал, да и местных ребят тоже, ноги на парту запрокидывал. Но это были цветочки! Ягодки были в речи Сомбуна. Из всех четверых новеньких именно у тайца был наиужаснейший японский. Некоторые слоги он проглатывал, некоторые говорил не так, как надо. Например, фамилию «Дакуман» он произносил как «Докман»: — Тебя как зовут? — Дакуман. Дайко Дакуман. — Ага, запомню: Дайго Докман. — …нет. Я не «доктор-человек», я «темный человек». — Разве? Ты не похожа на негра. — …это другое, Сомбун. Однако не бесил синестрелочный только двоих: Дайко и Кентаро. У девушки просто стальные нервы, а Кентаро не бесился из-за…мыслей своих. Да, он продолжал думать о вчерашнем дне, иногда косо смотря на Дайко. «Какая же она красивая…» — думал Кентаро, пока не поднял глаза, а перед ним, оказывается, стоял Сомбун. — Ээээй, ты же Кынтар, да? — Я Кентаро. Кен-та-ро. «О» на конце, и вместо «ы» — «е». — Ага. Кэан-та-ру. — Давай попробуй еще раз. Кен-та-ро. — Кэн-та-ро. — Отлично, уже похоже. Так чего ты хотел? — Ты же сильнейший, да? Так вот, сразись со мной! Если в больницу не отправлю — то тогда помоги мне с моим произношением, а то оно хромает чутка. — Сомбун слегка отпрыгнул и принял позу из муай-тая. На лице его была улыбка. — Я — сильнейший, говоришь? Ладно произношение, с этим помогу, а вот про силу — это не ко мне. Это к ней. — кивнул в сторону Дайко красноголовый. Та спокойно сидела с наушниками Porta Pro и слушала музыку с закрытыми глазами. Сомбун, вопросительно подняв бровь вверх, наклонился и прислушался. Оказалось, девушка слушала Billie Jean Майкла Джексона. — Хмм, хороший вкус. Но вот она — сильнейшая? — Ага. — Ээээм… Чтобы это проверить, Сомбун сжал кулак и направил его прямо в лицо Дайко. Та, не раскрывая глаз, остановила удар, при этом крепко сжав кулак тайца. Тот, нервно сглотнув, его отдернул. — А реально ведь…если уж МНЕ** не справиться с ней, то и остальным подавно! Японцев это не особо задело, а вот новичков это задело. Напряжение нарастало, Кентаро смотрел в окно, а в наушниках Дайко уже начал играть New Power Generation Принса. На следующей перемене был обед. Кен достал свой бенто с рисом и кусочком курицы и помидорками и уже хотел было есть, но вдруг заметил, как Джун достает целую тарелку супа в пищевой пленке. Развернув и достав палочки, вьетнамец принялся есть свой обед. Кентаро это заинтересовало — Эй, Джун, что ешь? — Это фо, что приготовила моя мама! Кстати, недавно в районе Китано-сю открылась забегаловка моей мамы. Приглашаю! — с этими словами Джун протянул купон на скидку в 10% Кентаро. — Хоо, обязательно посещу. Мне интересно попробовать вьетнамскую кухню. — А можно мы с тобой пойдем? — спросил Казуо, привлеченный халявой. — Ага, хуй тебе. Улепетывай. — грубо ответил Кентаро. Казуо, цыкнув, отошел. А Кентаро стал рассматривать купон. «Красивый, однако…» На следующей перемене Кен блуждал по коридору. И тут он заметил Винга, который что-то поправлял на ботинке. Конечно же, японец подошел к корейцу и спросил его об этом. — А? Да не, ничего, это так. — Ну ладно… Стоп, ты Nike носишь? — Ну да, а что? — Не знаю. Мне Adidas по душе. Но Air Jordan…это такая красотища! — Согласен. Хочешь расскажу немного про эти кроссовки? — Ну давай. — Air Jordan I были разработаны Питером Муром. Air Jordan I были впервые выпущены в 1985 году в красно-черной окраске. Дэвид Стерн — комиссар Национальной баскетбольной ассоциации (НБА) — штрафовал Майкла Джордана на 5 тысяч долларов за каждую игру, проведенную в этих не соответствующих дресс-коду лиги кроссовках, но в Nike это использовали в качестве рекламы. Джордан регулярно выходил на игру в «запрещённых» кроссовках, НБА штрафовала его, при этом Nike увеличили продажи с 870 миллионов до 4 миллиардов долларов в год. Nike позже создали кроссовки других расцветок. Джордан в дебютном сезоне завоевал престижную премию Новичок года НБА. Вот так вот. И это только первая модель. — Звучит интересно! Наверно, ты баскетболист. — Я люблю спорт. Да и надо фигуру поддерживать. — Понимаю. Ну, надеюсь, тебе понравится в спортивных клубах нашей школы. — А какие есть? — Баскетбол, волейбол, дзюдо, кендо. Вроде все. — Учту, спасибо тебе, Кентаро. — Угу… — «Нормальный диалог? Непривычно, но так…приятно, что ли?» Кентаро почесал репу, думая о том, что, может, есть шанс нормально общаться с людьми. И тут на него наткнулся Рецу. — Ой! Извините! — поклонившись, сказал Рецу. — Как к Вам обращаться? — Эй-эй, полегче! Необязательно на «Вы». Меня Кентаро зовут, но Кеном называть не стоит, пожалуйста. «Пожалуйста?! Блё, я, походу, умнее становлюсь». — Я Вас, — ой! — то есть, тебя понял, Кентаро-сан! А какая у Вас — ой! — у тебя фамилия? — Я предпочту промолчать. — Хорошо, тебя понял! — А, кстати, че у тебя на спине написано? — Это песня Yi jian mei исполнителя Фей Ю-Чинга! Прекраснейшая песня, прекраснейший исполнитель! — Уоу…споешь? — Спою? — Я думаю, ты её учишь, не зря же вышил иероглифы прямо на школьной форме. — Нуууу…если честно, то да. Я её учу, и мне хочется её спеть… — «Раз начал добряка строить, то буду до конца им». Знаешь, можешь её потом мне спеть. Вдруг будет реально красиво спето. — Спасибо большое!!! Я постараюсь!!! — вновь низко поклонившись, сказал Рецу, после чего пошел по делам. — «Какой вежливый парень. Эх, смотрю на таких вот, и понимаю, шанс на светлое будущее есть…» Конец уроков. Потянувшись, Кен уже собирался было уходить — даже обувь надел и вышел из школы — как вдруг услышал ругательства где-то со стороны. Обернувшись, Кентаро пошел на эти ругательства, и увидел четырех новеньких. Рецу, Винг и Джун, правда в основном все-таки Рецу, собачились с Сомбуном. — Ты — позор всей монголоидной расы! Тебе бы в храм, поучиться уму разуму! — ругался Рецу — Тебе ли, блять, о храмах говорить, коммунист ебанный?! Культ личности построили, вы бы этому Мао Цзэдуну или Сралину отсасывали лично! — этими словами дерзкий Сомбун задел прямолинейного китайца. Тот сжал кулаки и стиснул зубы. — Че ты вякнул?.. — Че слышал, кролик-коммунист! Размножаться, как кролик будешь, я уверен! Вали обратно в свою сраную республику, нахуй ты сюда приперся?! — Ребята, лучше вы перестаньте. Не стоит ругаться, а тем более затрагивать тему стран. Это хрень собачья, реально. — высказал своё недовольство Винг, однако и его Сомбун захуесосил: — Собачья, да. Съешь еще эту хрень, подсос американцев! — В смысле, блять…слышь ты, синестрелочный, не ахуел ли ты? — Вы, блять, охуели! Доебались до меня, осуждайте за нихуя, заебись вообще! Слышь, Винни Пух, может тоже огласишь мне претензию? — Нууууу...за Винни Пуха немного обидно, но так-то претензий у меня нет. — немного тревожно ответил Джун. — Ладно, у меня тоже к тебе претензий нет. А вот к вам двоим петухам претензии есть. Отъебитесь и завалите ебала. Все, аревуар, пидарасы. Сомбун уже хотел уйти, но Рецу схватил его за воротник и притянул к себе. — Еще не свободен, монархист ебанный, раз уж мы к строю государств перешли. Ситуация все больше и больше накалялась, Джун все больше и больше тревожился, Винг уже тянулся к ботинку, Сомбун и Рецу пырили друг в друга, а Кентаро, наблюдавший за всем этим из-за угла, пытался понять, что такое коммунизм. Забив на этот вопрос, Кентаро понял, что, походу, надо будет во все это вмешаться. «Точно, нужно вмешаться! Но блин, что сказать?..» — задумался Кентаро. Он сел на картаны и стал думать, чтобы сказать. И тут начался кромешный пиздец. Сомбун харкнул к лицо Рецу, частично ослепив его. Рецу же сорвался с цепи и ударил тайца в рыло. Синестрелочный не остался в стороне и ебанул сальтуху, в процессе грациозно ударив китайца носком своего ботинка, прямо по челюсти. Рецу уперся в стену, а Сомбун произнес: — Ты хоть и обучался в Шаолине, но и я не ковырялся в носу. Аэробика и муай-тай — вот мой путь! И тут таец услышал звук лезвия. На его лице расплылась широкая улыбка. — Подсос американцев, решил играть по-грязному, а? Хохо, я тебя понял… Винг держал в руках нож! Армейский нож! Причем нож этот был явно не для угроз, нет, это было оружие. И предназначено оно было для таких, как Сомбун. — Не боись, до больницы успеешь доехать. Возможно, даже выживешь… Винг уже собирался пырнуть Сомбуна, но таец взял и ударил корейца джебом. Нож полоснул бок тайца, но легкое не задел. Пока Винг отходил от удара, Сомбун херачил его быстрыми джебами прямо по лицу и грудной клетке. Винг упал и стал откашливаться кровью. И тут Джун попытался остановить рассвирипевшего Сомбуна. — Постой! Хвати-и-и-ит! — Заткнись! — прокричал «Ханма», ударив Джуна в плечо. Вьетнамец отступил на шаг, и его тревожное лицо стало злым и спокойным. Он уже был не Винни Пухом. Он был грозной тучей, что обрушит свой гнев на всех неугодных. Но самое страшное заключалось в том, что Пхон Де широко раскрыл глаза, да так, что они чуть не выпадали из орбит. Сомбун же тяжко выдохнул. — Ну давай, напа… Удар от Джуна не заставил себя ждать. Прямо в тайское хлебало прилетел кулак тучного вьетнамца весом в сто сорок килограмм, отчего более легкий таец отлетел на полтора метра. Но времени валятся не было, а потому Сомбун резко вскочил и напрыгнул на Джуна! Крепко обхватив его шею ногами дабы удушить, синестрелочный стал бить короткостриженную голову. Джун сообразил не сразу, а как сообразил, схватил тайца за бока и обрушил его на землю, прямо спиной об землю! Отхаркнув кровью, Сомбун попытался подняться, но его поднял подоспевший Рецу и занес удар, но тут...Минуту назад
Кентаро сидел и думал, чтобы такое сказать, чтобы ребята прекратили драться. Тут подошла Дайко. — Чего сидишь? — Да тут новички деруться. Я не знаю, что сказать им… — А что они до этого говорили? — Задевали страны, личности… — Используй реверсивную психологию. — Чего? — Они пытались принизить друг друга. Попытайся сделать так, чтобы они почувствовали себя великими, но не переусердствуй. — Ага…и что дальше? — Попробуй их объединить этой речью. Уверена, ты сможешь. — Но почему? И тут Дайко присела на корточки прямо перед Кентаро. Он вновь не обратил внимание на прекрасный вид внизу. — Твой дух — непоколебим. Если этим духом управлять грамотно, то можно свернуть горы, объединять целые страны, вести людей вперед. Таким духом обладают не все. Но управлять им могут еще меньше людей. — Ты мне поможешь? — Боевые искусства помогут. Если подойти к этому вопросу с философской точки зрения, то можно приобрести баланс духа и тела. И я тебе помогу с этим. А теперь попробуй проявить свой дух. Попробуй и пойми, сможешь ли ты, Кентаро Не-знаю-твоей-фамилии, обрести баланс в душе — …я тебя понял! Кентаро вскочил и выбежал за угол. Как раз в этот момент Рецу готовился вмазать Сомбуна. — Стояааааааааать!!!!!! — прокричал на всю сибуевскую*** Кентаро. Четверо иностранцев аж остановились на пару мгновений, как и все процессы в их телах: сердцебиение, дыхание и т.д. Кентаро тяжко дышал, но он продолжил кричать: — ВЫ — ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ И СТРАН! Рецу — твоя страна, Китай, обладает самым большим населением, богатейшей историей, великими и интересными традициями! Вы, китайцы, — потомки великих воинов, мудрых философов, и вашими достижениями ваши предки гордятся, я уверен! И не смей забывать о том, что ваши песни, я уверен, красивы! И ты просто обязан спеть мне песню, что на твоей спине! Рецу отпустил Сомбуна. — Винг! Твоя страна — Республика Корея — тоже великая страна! Твоя страна тоже обладает великими традициями и историей! Вы пережили немало, но не смей, слышишь, не смей забывать о том, что и КНДР, по сути, ваши братья! Но если брать только Республику Корею, то я, мать вашу, уверен, что ваша культура выстрелит в недалеком будущем! И ты обязан мне рассказать про кроссовки Джордана, потому что моя мечта — купить Air Jordan! Винг опустил взгляд, рассматривая свой нож. — Джун! Твоя страна — сильная духом! Вы пережили такую страшную войну! И, если судить по тебе, вы остались крепки духом, несмотря на жуткие потери и страшную трагедию! И я уверен, что еда твоей мамы будет самой вкусной, что я пробовал! У Джуна по его пухлой и красной от ударов щеке потекла слеза. Кентаро уже не мог кричать, а потому уже спокойно начал говорить: — И ты, Сомбун. Несмотря на твой сложный характер, я уверен, ты хочешь сблизиться с людьми, а не собачиться с ними. Ты даже выучил японский. И надо бы тебе помочь, чтобы ты его освоил полностью. И кто тебе поможет, если не я? Сомбун уже стоял на ногах, слегка пошатываясь. У него был отрешенный взгляд, но он все прекрасно понимал. И понимал свои ошибки. Все пятеро замолчали. Но тут Кентаро широко раставил ноги, локти прижал к бокам и заорал уже не на всю сибуевскую, а на весь остров Хонсю: — А теперь докажите мне, что вы - представители сильных стран! Я — Япония! Я всего-то архипелаг, состоящий из четырёх больших и маленьких островов! И если вы не сможете меня сломить, то вы и йены ломанной не стоите! Вперёд, в атаку! Четверка охренела так, как никогда в своей жизни. Они поняли, что это был вызов не Кентаро. Это был вызов самой судьбе. Самой Японии. Ребята занервничали. Они понимали, что это неизбежно. И если отказаться от этого, то это значит проиграть судьбе. Проиграть самой Японии. И им в этом случае придется уехать. Это была честь не просто воина или гостя, отнюдь. Это была честь человека. Скрипя зубами, первым неохотно подошел Рецу. Тот смотрел глазами полными скорби на Кентаро. Он уже хотел топнуть ногой, отругать японца за такой вызов, но одновременно китаец понимал, что тогда честь человека будет посрамлена. А потому Рецу сжал кулак и со всей силы вдарил по Кентаро. Тот лишь отдернул голову от удара и встал в изначальное положение. Следующим был Винг, затем Джун и, наконец, Сомбун. Все они поначалу били японца слабо, но со временем становились все яростнее и яростнее, а удары все больнее и больнее. Уже в мыслях четверки было: «Сдайся! Сломись! Ты же понимаешь, что невозможно будет сломить тебя! Почему такая безвыходная ситуация?! Кентаро, за что-о-о?!» Так продолжалось более получаса. Иностранцы запыхались, кулаки их были стерты, одежда запачкана кровью. Они смотрели на страшнейшую картину — на Кентаро. Его тело было все в синяках, изо рта, носа, царапин текла кровь по уже запекшейся. Но самое страшное было то, что Кентаро стоял. На месте, не шелохнувшись, будучи без сознания. Четыре государства не смогли одолеть небольшой архипелаг. От осознания своего поражения Сомбун пнул землю и закричал, Рецу стоял, вытирая совершенно нескупые мужские слезы, Винг стоял дальше всех и с ужасом наблюдал за Кентаро, а Джун, что раньше всех закончил бить Кена, сидел на земле, устремив взгляд на две тысячи ярдов. И тут вышла она. Дайко. Когда иностранцы посмотрели на нее, их всех оватил звериный ужас. Взгляд ее пронзал сердца, охлаждал до минус тысячи градусов по Кельвину****, если не до минус миллиона. Она просто подошла к Кену, а иностранцы в ужасе и дичайшем страхе отползли подальше. И она начала свою речь, и с каждым словом температура понижалась на один градус. Речь её была медленной, чтобы каждый из присутствующих прочувствовал все чувства и эмоции, что витали в возухе: — Этот человек — Кентаро. Его дух жил, живет, и будет жить. Он выстоял против вас четверых. И это только духом. Он станет сильнее, как духом, так и телом. Если не хотите, чтобы вы и дальше оставались на самом низу, задумайтесь о своей жизни сейчас. И вдруг Кентаро покачнулся! Он медленно начал падать вниз, но Дайко похватила его и взвалила тушу весом в сто десять килограмм себе на плечи, после чего преспокойной пошла в больницу. Рецу, Винг, Джун и Сомбун проводили её взглядом, и когда она отошла метров на пятьдесят, последовали за ней. — Хей, доктор, ваш постоянный пациент прибыл! — Опять? Да что с ним происходит, у него что, матчи каждый день?.. Отдаленно Кентаро слышал все это, но он оставался в астрале до самой ночи. Дайко просидела весь вечер с ним. Когда Кен очнулся, была уже ночь. Его маме сообщили, что он опять в больнице. — Эх, ема…крепко же мне досталось… Оглядевшись, Кентаро заметил на тумбочке тарелку супа и записку. Когда он её взял, то первое, что он увидел, было то, что оно было от пятерых людей: Дайко, Рецу, Винга, Джуна и Сомбуна.