Кулак школьной скамьи

Вот и осень наступила…хотя она больше походила на лето, честное слово. Отпраздновали шестнадцатилетие Хары — тогда Рецу с Вингом чуть не подрались с Джунко, прошли много новых тем по школьным предметам, а после готовились к Хэллоуину… — А может не надо? — жалобно спросила Таноми. В тот день она была в белой майке и клетчатой юбке, подаренных Харакаямой. Сидела красавица на тёплом камне, однако ей все равно было холодно. Кровь так и стыла в её жилах, ведь проходила тогда страшная операция… — Так ты ж сама хотела уши проколоть! Да и потом, что ты с серёжками потом делать будешь? А если Рецу их тебе подарит? — спросила Томэй, разогревая спицу свечкой. — Н-ну… — Не нукай! У меня было такое: подарил мне батя серьги. А уши-то у меня непроколотыми были! Пришлось срочно исправлять косяк… — рассказывала Томэй, а девочки — Таноми и державшие её Дайко, Харакаяма и Джунко — внимательно слушали учительницу. — И б-больно было? — Хм, да уже и не помню, — простодушно ответила учительница. — Так, сейчас тебя укусит комарик, — сказала она, взяв мочку человеческого уха Таноми. — Кстати, эти твои кошачьи ушки колоть будем или как? — …не знаю. — Ну, это посмотрим по ситуации, — сказала Хара. Прицелившись, Томэй воткнула иглу в мочку уха бедной пациентке. Таноми зашипела, после тихо запищала, но благо подруги — Дайко, державшая за ноги, и Джунко с Харой, державшие кошкодевушку по бокам — удержали её. Первый этап был завершен. — Дезинфекция внешняя… — произнесла Томэй, поливая рану Таноми сакэ, отчего последняя опять запищала. — …дезинфекция внутренняя, — с этими словами она отпила немного из бутылки. — Ну что, теперь второе!.. Пятеро женщин шли по улице, обсуждая всякое. Таноми гладила свои мочки ушей, содрогаясь от воспоминаний. Её за плечи приобняла Дайко, чтобы подруга не страдала так. А вот Томэй то и дело чесала голову. — Блять, как же заебали… — агрессивно шептала она. — Вы чего? — поинтересовалась Таноми. — Да вши достают… — Блин, как бы этих гнид не подцепить! Дайко вот повезло, у неё вшей точно нет! — А ты уверена? — спросила Томэй, вопросительно подняв бровь вверх. — Ну да, у неё ж на голове им негде жить! — А вши не обязательно на голове живут… — медленно произнесла Томэй, смотря вниз. Таноми удивленно посмотрела на Дайко, а та, поняв смысл слов учительницы, ответила: — У вас они точно и на голове, и там. — Погодите, я вас не понимаю! — слегка возмутилась куноичи. — О чем вы вообще? В ответ Дайко прикоснулась к своему животу. — Только бери ниже. — …а-а-а, я поняла! — воскликнула Таноми, захохотав. — Точняк!.. Блин, они могут быть и у меня! — Не факт, — ответила Томэй. — Даже если моешься хотя бы раз в неделю, никакие вши не страшны. — Хм, ну да… Пока троица беседовала о вещах житейских, Джунко с Харакаямой обсуждали своё: — …то есть, твоего брата — уже студента Токийского университета — зовут Та́йга? — Ну да. — Хм, а точно не Тайга́? — уточнила Хара. — Да не, меня логичнее было Тайгой назвать! — в шутку сказала Джунко. — Ага, бенгальская тигрица выходит на охоту! — поддержала её Харакаяма. — А противостоит ей одноглазая самка леопарда! Вот это зоопарк, конечно же! — Джунко уже смеялась. Но после она вдруг стала серьёзнее. — …кстати, насчёт зоопарка. В моём городе, ближке к концу года, будет проходить ежегодный турнир боевых искусств. Приглашаю. Правда, зрелище не прям интересное, но всё равно… — Хм? Я что-то слышала про этот турнир. Вроде бы, там какая-то история с противостоянием? — Да. Две школы — карате и айкидо — уже четвёртый год противоборствуют. — А началось всё как в легендах? Эпичный спор двух великих мастеров? — с надеждой в глазах спросила Харакаяма. — Нет. Китагава Удзунай — мастер карате — и Исигава Джиндзуи — мастер айкидо — однажды по пьяни поспорили насчёт чуши какой-то, а потом идеалогии своих боевых искусств приписали, — обломала подругу Джунко. — Блин, жаль! — Однако всё равно интересно узнать развязку этой истории. — …слушай! А давай внесём свою лепту в историю этого противостояния! — радостно сказала Харакаяма, обняв подругу за плечи. — …а давай! — задорно ответила Джунко. — Эй, девчули! Хотели бы пойти на турнир боевых искусств?! — обратилась с вопросом Хара. — Зачем? Мы ж и так можем подраться! — недовольно произнесла Таноми. — Да нет! Прям на турнир! Узнаем, кто сильнее! — настаивала Харакаяма. — Так, куропаточки мои, — серьёзно сказала Томэй, — я верю в ваши силы и всё такое, однако я, со своим-то, признаюсь честно, низким интеллектом… — Да нормальная Вы! — возмутились Хара и Джунко. — Ладно, убедили! Короче, даже я понимаю, что это не просто драка. Там все строго: любая ошибка — сразу на выход. А я не хотела бы, чтобы таких чудных девок сразу выперли бы… — Не волнуйтесь, Томэй-сан, — сказала Дайко, — я знаю, что нужно девочкам. — И что же? — спросила учительница. — Небольшая тренировка с профессионалами. — А-а, ну это дело, да. Только вот кто такой охеренный боец, что может обучить куропаточек? — Не только их, но ещё и парней. Они, уверена, тоже захотят поучаствовать в турнире. — Блин, точно! Так кто этот крутой чувак?.. — Ладно, потом ещё увидимся! Бывайте! — попрощалась с девочками Томэй и пошла по делам. То ли трубы чинить, то ли Найто пилить. Попрощавшись с учительницей, девочки развернулись и направились к дому. — Это дом Кентаро? — спросила Харакаяма, никогда не бывавшая у Миур в гостях. — Он самый, — подтвердила Дайко. — Красивый… — произнесла завороженно Джунко. — А внутри ещё лучше! — выпалила Таноми, подбежав к двери и нажав на звонок. Подошедшие девочки стали ожидать, когда им дверь отворит или сам Кентаро, или сам Кенпачи. Но дверь им отворила Мей. — Ой, какие красавицы! Дайко, это же твои подруги? — добродушно спросила домохозяйка. — Да. Они и подруги Кентаро тоже. Вы не знаете, Кенпачи-сан дома? — Ох, нет. Он пошёл гулять с Кентаро — возможно, рыбачит на речке. А вы что-то хотели? — Мы хотим тренироваться! — ответила Таноми, вскинув руки вверх, отчего Мей тихонько рассмеялась. — Ха-ха, это и правда лучше спросить у Кенпачи-самы! — сказала Мей. Однако в её обращении Дайко заметила что-то немного странное. — …Миура-сан. Вы сказали «Кенпачи-сама»? — Ну, да. А что такое? — удивлённо спросила она. — И правда! Что такого в обращении? — также спросила Таноми. — …Вы сильно уважаете его? — спросила Дайко. Казалось бы, сгущались тучи над двумя женщинами. Но Мей их мгновенно развеяла своим ответом. — Конечно! Он не просто мой свёкор, но ещё великий человек! Вообще Миуры удивительны… — произнесла она, склонив голову. Дакуман вдруг заметила блеск в глазах Мей. — Извините, пожалуйста, — Дайко поклонилась в знак извинения. — Нет, все хорошо! — попыталась успокоить девушку Мей. — Это слёзы ностальгии. Но чего же мы стоим в проходе! Можете пройти внутрь! — О, отлично! — обрадовалась Таноми, но вдруг почувствовала на себе тяжелую руку. Обернувшись, девушка увидела красное лицо Харакаямы. — Постойте! — воскликнула Хара. Отодвинув в сторону Таноми и Дайко, Харакаяма в паре с Джунко…упали на колени и поклонились в пол, чем вызвали удивление у подруг и Мей. — В-вы чего?! — воскликнула домохозяйка, суечась вокруг клонившихся великанш. — Ну не стоит! Встаньте, пожалуйста! Хара с Джунко встали. Просто поклонившись, они поочередно, а главное — без слов, пожали Мей руку и прошли внутрь. Дайко лишь слегка пожала плечами. Девочки лишь немного посидели у Мей — чай попили и всё. Надо было срочно искать Кенпачи-сана. — Джунко, Хара. Вы что устроили на пороге? — строго спросила Дайко, когда компашка вышла на дорогу. — Ты что, не почувствовала?! — спросила Харакаяма. — Как так-то? Ладно, если бы я этого не почувствовала, но чтоб ты… — …что я должна была почувствовать? — всё также строго спросила Дайко. — Да силу! Ауру альфа-самки! Да называй, как хочешь, но это было что-то такое!.. — чуть ли не прокричала Джунко, активно жестикулируя. Таноми аж уши — и человеческие, и кошачьи — зажала, прошипя: «Какая же громкая…» — …ну, я, вроде, что-то и чувствовала, — задумчиво произнесла Дайко, вспоминая общение с Мей. — Во! Во! Мы о том же! — воскликнула Харакаяма. — Я чувствовала себя семилетней девчушкой, что на боксёршу прёт… Дайко ничего не ответила. Она лишь продолжала размышлять о возможных причинах этой самой ауры… А тем временем те, кого девушки искали, рыбачили у речки. Дед и внук, вооружившись удочками, сидели и выжидали рыбку. — По-моему, лучше рыбачить в озере, — сказал Кентаро, почесывая затылок. — А ну-ка цыц. Самая вкусная рыба — речная, — пробурчал Кенпачи. — И потом, не в Кинокаве рыбачим. — И чем докажешь, что речная рыба — лучшая? — …когда я был на Халхин-Голе, приходилось как-то выживать, потому солдаты рыбачили. Голыми руками хватали рыбу, а после жарили… — произнёс Кенпачи, вспоминая вкус жареной рыбы. — …а могли бы жён своих жарить. — Жён? — Ну не местных же! Хотя, и такие придурки находились… — М-да…кстати, вы с бабушкой поженились же после войны, нет? — Да. А вот первая любовь как раз и была там, у Халхин-Гола. Прекрасная, чернобровая, черноглазая…а волосы-то, волосы! Словно богиня Аматэрасу отдала ей свои локоны. Спину держала прямо, выступала, будто…будто…аист, которого я видел в юности! Она также, как и он, ходила гордо и уверенно. Но при этом была скромницей…может, именно это меня и подкупило: скромность и уверенность. — Ого…а что с ней сейчас? — …командир отряда зарезал на глазах у солдат. И я это видел, — пробубнил Кенпачи, сосредоточившись на рыбалке. Кентаро не стал донимать деда с вопросами — сам прекрасно всё понимал, потому тоже продолжил рыбачить. — …так что насчёт рыб? — не сдержался Кентаро. — А, точно! В общем, вкусная рыба была. Даже поливать соевым соусом не надо было — только и делай из неё суши наидорожайшие. Вдруг поплавок Кена-младшего задёргался. — Кен! Рыба попалась на крючок! Тяни давай! — Стараюсь, дед! Дёрнув удочку, Кентаро узрел полёт карпа. Все мысли тут же улетучились, остались лишь инстинкты: школяр отпустил удочку и подпрыгнул вверх, вытягивая руки вверх. Но дед его оказался проворнее, потому аппетитный карп кои оказался в крепких руках Кенпачи. — Дед! — возмутился Кентаро, вовремя себя прервав и не добавив вопроса: «Не охренел ли ты?!» — Кто успел, тот…успел, — сказал Кенпачи и, усмехнувшись, отдал карпа внуку. — На, заслужил. Кинув рыбу в ведро, Кентаро улыбнулся. «Хорошо рыбачит с дедом!» — думал Кентаро. Когда два мужика уселись и взяли удочки, Миура-младший спросил у Миуры-старшего: — А покажешь, как ты рыбу руками ловил? — …а давай. — О, мы на той речке купались! — воскликнула Харакаяма, указывая на текущую за стеной деревьев реку. Девчонки сразу вспомнили те тёплые дни, а Дайко заодно вспомнила те смущающие моменты с Кентаро. — Ага! Было весело, — произнесла Таноми, потягиваясь. Она заулыбалась от воспоминаний, что тоже нахлынули на неё. — Блин, точно! Надо бы мне как-нибудь сходить на речку! Ну или на море… — воскликнула Джунко, представляя себя верхом на дельфине. Девочки, ласкаемые лучами солнца, прошли сквозь зеленые заросли к реке. Тут их глазам предстала удивительная картина: в речке стояли два мужика с широкими мускулистыми спинами разной степени шрамированности. Одна была чуть меньше и покрыта седымы волосами, а другая была чуть больше и более гладкой. Сразу стало ясно, что это были Миуры. — Нихрена у Кентаро дед…да и он ничего, — поразилась Харакаяма. — Хей, Кентаро! Кентаро, прыгнувший вперёд и грохнувшийся в воду, тут же вскочил и, заметив девушек, помахал девушкам. Кенпачи тюкнул внучка реброк ладони по голове, громко произнес: «Не отвлекайся!» — …они ловят рыбу, — произнесла Дайко. — Что? — переспросили у лысой три подруги. — Рыбу ловят. Голыми руками. Видимо, Кенпачи-сан был вынужден ловить таким образом во время войны, вот и передает Кену свои знания… — О, это же круто! Но уж больно сложно, — сказала Таноми, сразу после слов которой пронёсся восклик Кентаро. Он смог поймать карпа, от чего и радовался. Однако подлая рыба сразу же выпрыгнула из рук. Кентаро топнул ногой, сквозь зубы прошипев: «Чертова рыба!» К рыбакам спустилась Дайко, не заходя в несущуюся по руслу вдаль воду. — Кенпачи-сан, мне надо кое-что у Вас спросить, — произнесла она, на мгновенье переведя взгляд на Кентаро — Ох, хорошо, невесточка, — сказал Кенпачи, чем вызвал негодование внука и смех у подруг Дайко. — Ничего, что я без верха? — Нет, все хорошо. — Ну и славно! Так что ты хотела? — спросил подошедший Кенпачи. — Джунко мне рассказала, что в городе S будет проходить турнир боевых искусств. Я бы хотела поучаствовать и пригласить Кентаро с друзьями. Однако нам нужна подготовка, чтобы хорошо выступить, потому я обращаюсь к вам с помощью. — Хм-м-м…если честно, у меня никогда учеников никогда ещё не было. — Думаю, Вы справитесь с обучением. К тому же, у Вас и так два прекрасных ученика: ваш сын… При упоминании сына Кенпачи немного напрягся, но тут же выдохнул с небольшой ноткой грусти. — …и ваш внук. — Я не обучал Кентаро. — Как же? — Дайко показала взглядом за спину Кенпачи. Обернувшись, дед застал картину, от которой пустил скупую мужскую слезу: Кентаро удерживал в руках двух карпов. — Дед! Я их поймал! — радостно кричал Кентаро. — …горжусь! — выпалил Кенпачи, показывая большой палец. Девчонки усмехнулись, а взгляд Дайко стал чуточку нежнее. — Завтра всех соберём, — сказала Харакаяма, уверенно идущая по дороге. — Слушай, Сенша-чан, ты мне знаешь кого напоминаешь? Одного подполковника, которому во время вторжения во Французский Индокитай глаз выбили. Он после надел повязку и каждый раз в начала боя доставал катану и орал: «В рукопашную!» Эх, и смех, и грех… — А что, я похожа на подполковницу? — шутливо спросила Хара. — …не, больше на полковницу, — также шутливо ответил Кенпачи. — Кстати, а Кентаро вновь пошёл договариваться с Арашиямой? — спросила Таноми. — Да, — ответила Дайко. — Он справится? В прошлый раз его ж нахер послали. — В этот раз шанс на договорённость выше. Во-первых, никаких драк и жестокости. А во-вторых… — Дайко не закончила. Никто, кроме Хары, не понял. — А во-вторых? — спросила Джунко. — Видимо, секрет, — сказала Кенпачи. — А может даже и любовный. — Кенпачи-сан, что Вы опять о любви говорите?! — возмутились девочки. Дайко лишь покосилась на подруг. — Что уж поделать. Давно я о ней не говорил, а при дамах, причём таких прекрасных, так и рвётся! — выпалил Кенпачи. Теперь девочки мило смеялись искренности деда. А Дайко спокойно шла, радуясь, что у парня её такие замечательные родственники. Но не только родственники Кена замечательные. Один такой человек сидел в своей комнате с кучей бумаг, ящичками с сушенными бабочками, книгами, регулярно протираемыми от пыли, по биологии, физике и другим естественным наукам на полках, моделями некоторых зверей и органов, письменным столом с тетрадями и блокнотами, содержавших многочилсенные записи. Несмотря на обилие самых различных вещей, что в один миг могли бы стать пылесборниками, комната была чиста и опрятна — все на своих местах. Однако паркетный пол с татами был несвойственно для хозяина комнаты захламлен. Куча костей, кусочков кожи, разбросаных ракушек говорили о присутствии ещё одной личности — более неаккуратной, но заинтересовавшей молодого биолога. Памп смотрела программу по телевизору, пока Арашияма осматривал её тело. Парень проводил руками по спине Памп, зарисовывая строение спины в альбом. «Странно, я думал, что у неё нет подкожного жира. Видимо, она прибавила в весе…» — рассуждал Ара. — Памп, можешь на секунду встать? — спросил Годзо, потрепав пещерную девушку по плечу. Недовольно урча, она встала. Арашияма подставил весы, немного им изменённые для измерения особо тяжких вещей; вставшая на них Памп потянулась, закинув в рот кусок курятины. Весы показали значение в двести двадцать килограмм. «Если не ошибаюсь, роботизированная нога весит под двадцать килограмм. Значит, Памп поправилась на тридцать кило…но я не заметил этого. Почему? Может, жир как-то странно распределяется по телу?..» — рассуждал Ара. Он ещё стоял, прокручивая различные варианты объяснения, пока не подсел к вновь усевшейся перед телеком Памп. — Видимо, тебе очень нравится сериал про Уатаму, — сказал Ара, когда девушка радостно вскинула руки и довольно прорычала, а сам подумал: «Пещерный человек, которого обнаружили в Сибири, встаёт во главе Советского Союза…звучит как херня. Да и выглядит дёшево. Но что-то мне подсказывает, что этот телевизионный кал будут вспоминать ещё долго». Переключившись опять на Памп, Арашияма вдруг немного покраснел. Он, смущённо почесав подбородок, протянул руки вперёд и стал мять груди Памп — благо она была лишь в одной широкой футболке. «Упругие, лишь слегка мягкие… — думал Арашияма. — Так, а если…» Годзо просунул руку под футболку, продолжив сжимать груди девушки. Он очень нежно и старательно делал такие научные непосредства, пока не вывел интересную гипотезу. «Походу, это особый слой подкожного жира. Он более прочный и чуть более толстый, чем у людей — ну да, Памп не совсем обычный sapiens, если она вообще имеет с нами родство», — заключил Арашияма, продолжая сжимать грудь Памп. Тут она обернулась, пристально смотря прямо в глаза Ары. А он сам пристально смотрел в ответ. — …какая ж красивая, — вслух произнес Арашияма. Лица пещерной женщины и представителя homo sapiens опасно приблизились друг к другу. Случился бы курьёзый поцелуй, если бы не открывший дверь Кентаро. — Здорово! Извини, что вторгаюсь, но это важно. Огонёк любопытства и смущенности пропал в янтарных глазах Годзо. А вот в чёрных глазах его подруги загорелся интерес. — Я же не помешал? — спросил Кентаро, усаживаясь рядом с парочкой. — Да нет, — ответил Арашияма, ставший собирать остатки еды. — Просто мало ли… О, я вот за чем пришел: в городе будет турнир боевых искусств. Приглашаю. — Зачем? — задался вопросом Годзо, закончивший собирать косточки. — Я не особо люблю такие мероприятия. — Но почему? Ты ж охрененный боец! Да и плюс-минус правила знаешь, — воскликнул Кентаро. — Да просто не люблю. Однако… — Арашияма остановился. — В принципе, я могу поучаствовать. — Отлично! Придёшь на тренировку общую? Её дед мой организует — по просьбе желающих, естественно. — Нет. У меня будет индивидуальная. — Что, даже не заглянешь к нам? — с грустью произнес Кентаро. Но тут взгляд его упал на рассматривающую ракушки Памп, и школяр придумал, как можно надавить на Годзо. — Я думаю, Памп было бы интересно посмотреть, как люди будущего тренируются, — с хитрой улыбкой произнес Кен. Его товарищ, собиравшийся выйти из комнаты, остановился. — …знаешь, ты прав. Ты же хочешь, Тыковка? — спросил Годзо, отчего Кентаро свалился на спину. «Тыковка?! Что за хрень? И это Арашияма, который меня никогда Кеном не назовёт?! Блять, что за…ну, сука, ты умеешь удивлять, Ара, ну умеешь…» Тыковка одобрительно кивнула, мягко улыбнувшись. Как всегда, очень мило — из-за клычков, само собой. — Отлично! Значит, завтра встречаемся! — воскликнул Кентаро. — Кстати, а чего это Памп смотрит? — Просто дурацкий сериал. Пещерный человек, который стал правителем СССР. Фантазии на тему. — Блё, а есть что-то нормальное? Лучше вруби аниме! — Кентаро хотел было найти пульт, но Арашияма остановил друга. — Лучше не стоит. Просто Тыковке, — Кентаро опять чуть не упал на спину, — очень нравится сериал. Пусть смотрит хотя бы его, — сказал Арашияма и вышел. А Кентаро, почесав голову, подсел к Памп и тоже принялся смотреть. «Вот и порешали! Будет крутая тренировка, сердцем чую!..» — Итак, товарищи-хулиганы, бездельники, школяры. Кто хочет потренироваться? — обратился к выстроившимся в линию подопечным Кенпачи. Собрались все: Кентаро, Дайко, их товарищи и наблюдатели — Найто, Арашияма, Памп, а также отец и сын Хакуюси. Все, кроме наблюдателей, были одеты в кэйкоги, часть при этом намеренно оторвала рукава, чтоб рукам свободнее было. — Мы! — восклинкули все и сделали шаг вперёд. — Кто готов терпеть боль? — Мы! — Кто хочет научиться убивать?! Тут все сделали шаг назад. — Да шучу я! — воскликнул Кенпачи. — Убивать никого не надо. Часть учеников выдохнула. А Кенпачи, будто генерал на строю, стал расхаживать перед учениками да осматривать их. — Так, блондин… — Дед, ну… — протянул Кентаро, получив щелчок по носу. — Не нукай! Пока ты ученик. Итак, вижу хорошую физическую форму…даже всхуднул. Сколько весишь, кабан? — Девяносто семь килограмм. — Быстро худеешь! Такими темпами ты скоро не сможешь даже килограмм риса поднять! Отставить похудение! — Очень хочется, да только вот из-за кое-каких сволочей, пальцем тыкать не буду, я крышей еду! — Учту, ученик, — произнес Кенпачи и пошёл дальше. Следующей была Дайко. Кенпачи постоял, постоял, осмотрел внимательно девушку и спросил: — С Мей знакома? — Да. — Так и думал. Вы все же родственные души. — Возможно, вы правы. Кентаро, усмехнувшись, пошёл дальше и встал напротив Рецу. — …китаец? — Так точно! — прогорланил Рецу. Тут Кенпачи неожиданно взял его за руку. — Извини. От всего сердца прошу, — Кенпачи приуныл. Не все это заметили, но Рецу буквально всем телом почувствовал горечь в словах старого каратиста. — Да ладно, что Вы… — …ах да, точно. Кхм, ушу? — Так точно! — Цигун освоен полностью? — Никак нет, виноват! — Ага, учишься ещё. Ну хорошо, — Кенпачи, не намереваясь больше говорить с Рецу, подошел к Вингу. — А у тебя что хорошего, соб…кхм, извини, армейские привычки. Что у тебя, товарищ-кореец? — Начал изучать силат! — И сколько изучаешь?! — День! — Всё ясно, зелёный, как лягушка! Смотри, французам не попадись, хотя при виде тебя они, как всегда, сдадутся, — Кенпачи похлопал Винга по плечу. Настала очередь принца тайского, который не соизволил обратить свой царский лик к простому японскому ветерану. На что этот самый ветеран, пожав плечами, приставил к лысой голове руку, другой оттянул средний палец и зарядил смачный щелбан, прямо по синей стреле несчастного. Сомбун схватился за голову, весь скрючился, но все же повернулся лицом к Кенпачи. — Вы же учитель, а не мучитель! Что за хрень? — А ты ещё пока принц, а не король. Соберись, принц тайский, и покажи свой бокс. Сомбун, обиженный щелбаном, но загоревшийся азартом от просьбы старого учителя, немного побоксировал воздух, выбросив пару хай-киков, ударов коленом и апперкотов. Сомбун аж вспотел — он и правда старался. Но Кенпачи не оценил. — Похоже на танец пьяной бабочки! Учи нормальные движения, а не балет! — Эй! — Не экай тут, а не то из тебя настойку сделаю. Сомбун опешил. Он, конечно, знал об экзотических настойках — из змеи, из лап медведя, из скорпиона, из хобота слона, и даже из крота. Но даже мысль о настойке из человека его пугала. А ещё больше пугало то, что Кенпачи мог. По рассказам Кентаро, дед во время войны и его сослуживцы делали настойку из чего угодно: рыбы, руки китайца, акульего пловника, кролика, шиншиллы, крыс, червей и другой несчастной живности. Это не говорило о таланте японских самогонщиков, однако подтверждало их жестокость. Пока ошарашенный Сомбун стоял и представлял себя барахтующимся в спирте, Кенпачи продолжил смотр. Следующим был Джун, мечтательно смотревший на небо. — Так, вьетнамец…покажи свою боевую стойку. Джун широко расставил руки, будто медведь, и тут же получил мягким кулаком по животу. — Руки расставляют для объятий, а не для атаки! — строго сказал Кенпачи. — Тебя ж так заколят. Подумай потом об этом. Джун опустил руки и встал в стойку «смирно». И не было никакой грусти. А Кенпачи уже собирался было опять отчитывать будущего ученика…но перед ним предстала Таноми. Вся белая — бледноватая кожа, белые волосы, белое кэйкоги, лишь глаза желто-золотые — она стояла и смотрела вперёд, будто она настоящий солдат. Кенпачи протёр глаза, осмотрел Таноми, заглянул ей за спину — видимо, проверить, есть ли хвост, — и наконец-то сказал: — …ладно, и не такое видел. Что расскажешь?.. — Ниндзюцу! — перебила старика девушка. — Могу прыгать высоко, перемещаться по крышам, проводить шпионаж, кидаться ножами и даже сюрикенами! Стрелять не умею, каюсь! — выпалила Таноми. Кенпачи, удивленно приподняв брови, перевел взгляд на Рецу. По смешку девицы Кенпачи понял, что слова её были своеобразной пародией на китайца. — Ты так не шути, куноичи. Но хорошо, хорошо. Кенпачи подошёл к Харакаяме. Чтобы смотреть ей в глаз, Кенпачи отошел на пару шагов и приподнял голову. — Что ты такое ела, чтоб так вырасти, бычара… — То, что мама приготовит! Она, кстати, тоже тренируется. — Раз так, пусть придёт разок. Но сейчас о тебе. Какой стиль? — Стиль «ебашить до смерти». Кенпачи слегка пнул ногу Хары. — Не матерись в строю! — Эй! То есть, так точно! — Учись прележно, чтобы без всякой улицы на турнире дралась, — произнес Кенпачи и обернулся к Джунко. — Тебя я помню, рестлер. Как будешь биться? — Как получится. — Ты тоже будь прележной, — Кенпачи уже собирался отойти, но тут вдалеке он увидал несущегося школяра. Лицо было перевязано, да и зрение уже подводило, потому узнать старику бегуна было невозможно. Но было это возможно Кентаро, который знатно удивился от столь незваного юноши. — Гендо?! — воскликнул Кентаро, признав в уже добежавшем до строя человеке-мумии своего неудавшегося противника. Тот, тяжко дыша, проговорил, хотя для других речь Гендо была словно гавканье дворняги: — Я слыхал, хах, про турнир! Не могу упустить такой шанс! — Да тебя там грохнут, Гендо! — крикнул ему Кентаро. — Это ещё посмотрим, кого грохнут! — гаркнул Гендо, после чего обратился к Кенпачи, поначалу подбирая обращение: — Оядзи-сан, могу я быть Вашим учеником? — в знак уважения Гендо протянул руку. Кенпачи, поморщив нос, выдохнул через ноздри и обратился к Гендо: — Во-первых, для тебя я Кенпачи-сан — как и для всех здесь присутствующих! А во-вторых, мог бы поклониться немного. — Зачем? — задался вопросом Гендо, тут же глянув в глаза Кенпачи и отступив на один шаг. У него подкосились ноги. — А как, по-твоему, создаётся меч? Берут металл, раскаляют его, после чего колошматять молотком об него так, чтобы получилась определённая форма. Вот также и дисциплина: без неё овладеть боевым искусством никак. Человек, избравший такой жизненный путь, придерживается строгих правил…иначе просто не дойдёт, — на последних словах Кенпачи будто бы слегка улыбнулся. Гендо, нервно кивнув, выпрямился — бедняга при отдышке стоял весь скрюченный — и поклонился. — Ну все, хватить глину месить! Начинаем! Ученики встали в боевые стойки, однако Кенпачи махнул рукой. — Нет, начнём с пробежки. За мной! — с этими словами старый каратист побежал к дороге быстрее леопарда. Дайко побежала за Кенпачи первой. Несообразившие ученики постояли пару мгновений, но потом рванули с удвоенной силой за сэнсеем. Пятёрка наблюдателей решила не следовать за бегунами. «Хм? Что-то Дзюнпэя нет… — размышлял Арашияма. — В последнее время он сам не свой. Ходит постоянно в плаще, ни с кем не общается. Закрылся ото всех. Может, обида какая-то душевная или устал от общения? Хотя нет, не думаю, что Дзюнпэй в печали. Но тогда почему он не пришёл? Неужели так сильно погружен в учёбу? Как бы он не заработался и не простудился бы…ах да, он же мертвец. Он может себе позволить не спать». — Эх, помню, как Кенпачи-сан нас также гонял, — вспоминал Такеноучи, — похлеще физрука, между прочим. — А по какой причине? Тоже так тренировал? — спросил закуривший трубку Найто. — Ага, конечно, блин. Я однажды при нем назвал батю придурком — ну бывает, ошибка молодости! Так он так рассвирипел, даже в морду дал, — Такеноучи замолк. — Вообще у Миур с родителями строго все — уважают и всё, ёпт. — Воспитание хорошее, значит, — сказал Найто, выпуская дым. — Я вот уважаю дядю — он как раз воевал с Кенпачи-саном и отцом Дзюнпэя, если не ошибаюсь. Он славный был человек — высокий, с ясными глазами и духом крепким. И хоть в детстве я хотел, чтобы именно дядя был моим папой, своего отца я всё-таки люблю, хоть тот и пьяницей был безнадёжным. Наступило молчание. Найто лежал, смотря на небо и куря трубку, Хакуюси и Арашияма сидели в тени деревьев. Лишь Памп, увидев брошенный футбольный мяч, попинывала его. Облачка плыли, травка шелестела. Тишь да благодать — садись и рисуй пейзажи. Найто, единственным своим глазом увидев прекрасные дары природы, крепко задумался: «А ведь было бы неплохо сюда сходить на свидание. Собрал бы корзину, взял бы Томэй и прямо сюда пришёл бы. Ешь, болтаешь и любуешься…а ещё лучше быть облачком. Наблюдать с высоты птичьего полёта за красотой такой, наверное, самое то». Но романтичные размышления были прерваны тяжёлым дыханием — а это каратисты вернулись с пробежки. Все красные, уставшие, мокрые — не вспотела лишь Дайко — и с высунутыми языками волочились за Кенпачи. Сомбуна даже нес на своих плечах Кентаро. — Все, завершили пробежку! — громко сказал Кенпачи. Он подошёл к каждому и проверил их самочувствие, задумчиво хмыкая и потирая подбородок. — Ну, мои догадки подтвердились (он как раз и рассчитывал, что его внук, Дайко, Рецу и Таноми справятся с лёгкой пробежкой в десять километров. Так и случилось). Возможно, надо быть менее строгим… — Возможно, — ответил ему Кентаро. — Однако даже если будешь самим Гитлером во плоти — мы не отступим, слышишь?! Я прав, чуваки? — обратился он ко всем. — Да! — выкрикнули все. Даже Сомбун поднял кулак вверх. Кенпачи улыбнулся, излучая гордость за своих подопечных. — Ну тогда хорошо! После двух минут мы будем изучать приёмы! И чем лучше вы их освоете, тем!.. — тут Кенпачи увидел боковым зрением довольно страшную картину. Игравшая с мячиком Памп вспомнила, что чем сильнее по предмету ударишь, тем дальше он улетит. Вот она и решила пнуть мяч всей силой своей пещерной. Она нагнулась, приведя тело в горизонтальное положение, завела ногу назад, да так далеко, что её из-за спины видно было. А после пнула — мяч не взмыл вверх, а словно ядро пушечное полетел прямо в Кенпачи. Футболисты бьют со скоростью более ста километров в час — мяч пещерной девушки летел в пять раз быстрее. Казалось, не спастись несчастному Кенпачи, в которого смертоностный мяч и летел. Миура-старший поднял правое колено вверх, удерживая баланс. Прилетевший мяч был подброшен вверх ударом, а как только стал падать, был разорван от удара в воздухе левой ногой Кенпачи. Никто — кроме, как всегда, Дайко — не остался равнодушным: все разинули рты. — Сэнсей, в чем секрет?! — вопросил Сомбун. — Настойка с рыбой — вот, что отрезвляет. А лучше — настойка с ежом. Все, по местам! Памп стояла с отвиснувшей челюстью. Подошедшие к ней Найто и Арашияма стали внимательно наблюдать за тренирующимися каратистами. — Как думаешь, он их научит за месяц? — Уверен. Я в этом уверен, — сказал Арашияма, концентрируя внимание на Кентаро, что повторял все движения учителя. «Старайся, Кентаро, старайся», — думал Арашияма про себя. Прошло около двух месяцев. Сказать, что боевой дух ребят из Мезуши стал выше Джомолунгмы, крепче Фудзиямы и могущественнее Кавказа, — ничего не сказать. Тренировки Кенпачи были довольно суровы, хоть иногда и щадящими, — что уж говорить, из-за этих тренировок Джун в общей сумме сбросил тридцать килограмм (благо потерянный вес Джун восполнял сполна), Рецу пробежал столько, сколько не пробежал за свою жизнь, Марияма тратила свободное время не на утехи, а на отдых. Но каждый был готов сражаться, каждый был готов к турниру, даже Мацуда, которого чудом уломали — точнее, уломала лишь одна Микаса — пойти на турнир. А потому все готовились к Новому году: Миуры, Годзо, Пхон Де, Чоу (кореец и чета японок) украшали свои дома; Рецу с Таноми украшали дерево — благо снега не было, можно было где развернуться; Хакуюси ходили по гостям; Дзюнпэй так и не появлялся; ПТУшники закупались сластями и пивом. Но подробнее остановимся на семье Кентаро. Миуры целый день украшали дом: повесили мишуру, вырезали из бумаги снежинки, наложили на стол мандаринов — словом, привносили новогодний уют в своём доме. Лишь к вечеру семья сидела за столом, на котором стояли ещё не праздничные блюда. — Завтра уже тридцатое, день турнира, а через два дня — Новый год, — произнесла Мей, сидевшая напротив сына. — Ты же помнишь насчёт льда и снега? Будьте осторожны! — Ну мам, я этот лёд ботинками раскрошу, — отвечал ей Кентаро, на чьи слова Мей улыбнулась. — Однако Мей все же права. Город S и правда будет заснежен. Нам, жителям южного городка, будет непривычно, — серьёзно произнес Кенпачи. — Ты ж вроде в Сибири ещё был. Тебе холода не страшны! — шуточно возмутился Кентаро. — А все равно страшно! — так же шуточно воскликнул Кенпачи. Миуры заулыбались, продолжая ужинать. Всю ночь про себя Мей молилась о целости Кентаро на завтрашнем турнире. Кенпачи молился за души умерших. И лишь Кентаро сладко спал, ворочаясь от нетерпения. Обычно так и происходит: родители молятся за своих детей, старики молятся за всех… Вот и наступило тридцатое декабря! В Мезуши вообще снега не было, но практически все жители напялили ветровки и тонкие куртки, ведь холод и без снега существует. Однако были и те, кто вообще без всего бегал по улицам. Кто-то их кличал придурками, заботливые и волнующиеся упрашивал что-то надеть, а остальные даже внимания не обращали. Кентаро был из тех, кто даже варежек не надел бы, поскольку бежал он в тот день в белой футболке и красных штанах Адидаса. Мчался герой к Дайко, чтобы, казалось, напомнить ей о турнире. Но, скорей всего, он просто хотел её увидеть. — Дайко! — ещё с улицы прокричал Кентаро. Без стука он ворвался в дом и застал сидевшую на диване высокую девушку в бежевом мешковатом свитере и домашних шортах. По её ногам было видно, что девушка была здорового, но не спортивного телосложения. Растрепанные розовые кудри ложились ей на плечи. Необычным и милым было и её лицо: светло-голубые глаза, обычно широко раскрытые, блестели на свету; на щеках и курносом носике было много поцелуев ангела — веснушек. «Ого! Что за женщина такая?» — задался вопросом Кентаро. Но тут же он начал вспоминать рассказы Дайко о других членах семьи Дакуман: как раз вспомнился старший брат Дайто, а вслед за ним — его девушка, Румико Сувито. «Точно! Это у неё розовые волосы…крашенная наверное. Хотя и не скажешь», — подумал Кентаро. — Извините за вторжение, а Дайко дома? Просто я хочу её увидеть, — сказал Кентаро, стягивая обувь. — Вы же, вроде, девушка старшего брата моей подруги, да? Румико, немного смутившись, показала левую руку с кольцом на безымянном пальце. — Вы правы. Я — жена Дайто, невестка Дайко. Она мне много про Вас рассказывала, Кентаро-сан! — Ой, я просто Кентаро, — скромно пробубнил школяр. — Я же могу пройти? — Да, конечно. Тебе нужна самая ближняя к лестнице дверь, — ответила Румико, обнявшая рядом лежащую подушку. — Спасибо! — воскликнул Кентаро и за три прыжка взобрался на второй этаж — дом также был выполнен в европейском стиле. — Хей, Дайко! — поприветствовал Кентаро свою подругу и тут же встал, как вкопанный. Довольная скромная комната с синими стенами находилась в полумраке. А в центре её стояла Дайко в одних лишь белых штанах и белом коротком топе. И она…тренировалась. Да так усердно, что Кентаро впервые увидел пот Дакумана. Так усердно, что вновь была та грация, та сила, которые источало тело юной девушки. Каждый мускул работал, каждое движение было демонстрацией мощи человеческой. Обомлевший Кентаро не мог ничего сказать — он мог лишь наблюдать… — Сорок девять, пятьдесят, — досчитала Дайко, опустив шестипудовую гирю на пол. — Здравствуй, Кентаро. Извини, я не в подобающем виде тебя встречаю… — В-все хорошо…ты так даже прекраснее, — зачарованно сказал Кентаро. Дайко подошла и поцеловала парня с обычным для неё каменный лицом. Однако поцелуй выражал тихую радость от встречи. — Спасибо, — лишь это слово произнесла Дайко, после чего направилась, видимо, в ванную. — Пойдешь остальных предупреждать? — …да, но тебя подожду, — Кентаро продолжал стоять, как вкопанный. — Ну, хорошо. Только расслабься, пожалуйста, а то зря нервы потратишь. Кентаро послушно сел на кровать с темным покрывалом в ожидании подруги, которая уже вышла из своей комнаты. Невольно взгляд Кентаро стал пробегаться по комнате Дакуман. Комната находилась в полумраке из-за задернутых черных штор без узора. Письменный стол, стоявший прямо перед окном, тоже был небогат на вещи: аккуратно сложенные учебники, аккуратно разложенные ручки — все указывало на прилежность хозяйки. Не найдя для себя ничего интересного, Кентаро обратил внимание на самую большую деталь комнаты — огромных размеров шкаф. В нем было место и для одежды, и для книг, стоявших за стеклом, и для спортинвентаря. Для последних пристанищем служили нижние отсеки, один из которых был открыт. Немного привстав и подойдя, Кентаро обнаружил в нём ещё и атлетические булавы, даже не стараясь представлять те немыслимые упражнения, которые Дайко выполняла с ними. Подняв глаза, Кентаро стал рассматривать многочисленные книги. Большая из них была различными энциклопедиями и научными трудами преимущественно в области медицины, анатомии человека и развитию тела; остальные книги представляли из себя классическую японскую литературу, классическую зарубежную и пару сборников стихотворений. Кентаро так увлеченно читал названия на корешках, что даже не заметил, как Дайко, завернутая в полотенце, зашла в комнату. Ей пришлось дотронуться до школяра, чтобы тот обратил на неё внимание. — Можешь, пожалуйста, выйти? Мне надо переодеться. Кентаро хотел сказать: «Да ладно, я ж тебя и так видел!» Однако что-то внутри не позволило отпустить такую шутку, потому школяр лишь кивнул и вышел из комнаты девушки. Долго ждать не пришлось: буквально через две минуты вышла Дайко, одетая в кэйкоги и державшая в руках черное пальто, черную шапку и серый шарф. — Я готова. — Тогда вперёд! — прокричал Кентаро, который обнаружил в себе недальновидность. Всех обошла парочка, всех созвала к станции — именно там их ждали Джунко и Кенпачи. Пока Дайко шла к Такеноучи, Кентаро забежал в дом Годзо. Там Арашиямы не было, однако матушка его рассказала о нынешнем местоположении сына: оказалось, Арашияма последнюю неделю активно тренировался вне родительского дома. «Он у своего мастера айкидо, Кано Сукияки. Это на окраине Мезуши, на улице ***», — сообщила матерь Годзо. — Видимо, учитель его — «старый японец», — заметил для себя Кентаро (эти слова удивили бы приезжих, однако жители Мезуши активно употребляли интересное выражение. Означало оно тех людей, кто живет в традиционных для Японии домах: минках, нагаях, матиях. В Мезуши такие дома обычны расположены на окраинах, как дома Чоу и Хакуюси). — Хм, что же я слышал про этого Кано?.. Кентаро шел, попутно вспоминая все, что было связано с именем Кано Сукияки: Арашияма хоть и упоминал своего учителя, но особо о нём не разговаривал; его недолюбливали практически все мужчины Мезуши из-за одного неприятного для них факта; Марияма упоминала, как в аптеке встретила прекрасного мужчину «возрастом не более тридцати лет, который купил пачку презервативов, и после ухода которого продавец злобно прошептал: «Чертов Сукияки…» Видимо, от большой обиды. Скорей всего, это и был учитель Арашиямы». И это было всё, что знал об этом странном человеке наш герой. Проклятия и слухи, конечно, могут быть правдивыми, но умом Кентаро все равно понимал, что на деле Кано может оказаться совсем другим, ведь так?.. Наконец Кен подошел к красивому домику, сделанному в традиционном стиле. Проскакав по камням, что вели к крыльцу, Кентаро снял ботинки и подошел к сёдзи. Выдохнув, он прокричал: «Кано-сан, можно ли войти?» Не получив ответа, Кентаро отодвинул дверь и застал такое, что тренировка Дайко чуть не вылетела из головы. Арашияма стоял на локтях в планке! Не касаясь ногами земли и при этом сохраняя горизонтальное положение тела! Но помимо удержания собственного тела, которое Арашияма блистательно исполнял, он держал на спине евшую куриные ножки Памп, что вместе с железной ногой весила уже двести сорок килограмм! Капли пота капали на татами, образуя не лужу, а море под несокрушими телом могучего Арашиямы. Ни один мускул не дрожал, будто ему было совсем не тяжело. — Достаточно, — произнес сидевший перед Арашиямой человек с короткими черными волосами и короткой бородой. — Двенадцати часов достаточно. Слезай, Памп. Пещерная девушка слезла, позволив Арашияме сесть в позу лотоса перед сэнсеем — Кано Сукияки. И правда, ему можно было дать не более тридцати лет, хоть ему и было под полсотню лет. А впечатляющее телосложение вселяло грусть в сердца пожилых мужчин Мезуши, ровесников Кано. Голос его был спокойным и вдумчивым, как подобает голосу учителя. — Вот орехи, — сказал он, давая Арашияме восемь грецких орехов. Годзо сунул каждый между пальцев, немного напрягся и разломал их в щепки. Выбросив мусор, он хрустнул пальцами, а после — ещё и шеей. — Хорошо, хорошо, — похвалил Кано ученика, протягивая тому связку из двенадцати арматур. — Расскажешь мне про них? — Конечно, — сказал Арашияма. — Арматура — совокупность соединённых между собой элементов, которые при совместной работе с бетоном в железобетонных сооружениях используются для усиления бетона в сжатой зоне. Арматурные стержни могут быть стальными, композитными, древесного происхождения и прочим. — Отлично! Тест на крепкость духа двенадцатичасовой планкой и весом сексуальной девушки — пройден, тест на хват пальцами — пройден, тест на знания — пройден. А теперь тест на силу. Действуй. Арашияма ухватился за связку арматур. Вот тут он уже напрягся, однако не впустую: арматура в кулаках сжималась. А после Годзо стал сгибать связку железных прутов. Вены на руках слегка вздулись, пот стал течь чуть обильнее, но спустя полминуты связка арматур была сломана и лишь слегка согнута по сторонам. — Все, ты готов, — радостно произнес Кано, похлопав Арашияму по плечу. — Здравствуй, Кентаро, — вдруг обратился к стоявшему у двери Кентаро. — Кентаро? — Арашияма обернулся. — О, насчёт турнира? Не волнуйся, я все помню. — Араши…ты схренали такой сильный?! — воскликнул Кентаро, которому Памп лишь помохала и продолжила есть курочку. — Не знаю. Тренировался хорошо, — ответил другу Годзо. — Кано-сэнсей, я пойду? — Да-да, иди. У меня ещё дел полно, юбилей вот скоро будет, если ты понимаешь, о чём я, хе-хе, — голос Кано сменился на простоватый и даже немного ехидный. Никак не отреагировав на последние слова, Арашияма тихо попрощался с учителем, обнял сидящую Памп, погладив её по голове, после чего оделся и вытащил Кентаро из дома за шкирку. — А что за юбилей? — спросил Кентаро. — Десять тысяч любовниц за прожитую жизнь, — сухо ответил Арашияма и пошел вперёд. У Кентаро челюсть отвисла, но никак прокомментировать сказанное он не мог. Все собрались на станции. Всего было двадцать человек — Мей отказалсь ехать, поскольку боялась расплакаться от чего угодно. — Так, перекличка! — громко гаркнул одетый в серую ветровку Кенпачи. — Кентаро, Дайко, Рецу, Винг здесь? — Здесь! — Джун, Сомбун, Таноми, Харакаяма? — Здесь! — Марияма-сан, Такеноучи, Дзюнпэй, Найто? — Так точно, сэнсей! — Гендо, Мацуда, Микаса, Ричард? — Здесь! — И, наконец, Джунко и Арашияма? — Здесь! — Все! Покупаем билеты до города S! — скомандовал Кенпачи. — Тайга будет ждать нас у места проведения матча? — Так точно! — ответила Джунко. — Хорошо. Правда, я не представляю, как рестлер будет сражаться против карате или айкидо…но ладно. — Не волнуйтесь, Кенпачи-сан! Это вполне реально, — обнадежила старика молодая рестлерша, подмигнув ему. Дед Кен смущенно почесал затылок. Все вернулись с билетами — как раз подошел поезд. Севшие ребята и взрослые сразу весело заболтали, лишь Дайко и Кенпачи тихонько сидели рядом. — Как думаешь, кто победит в турнире, невесточка? — решил начать разговор Кенпачи. — Не знаю. Но точно кто-то из нас, — уверенно сказала Дайко. — Хех, не сомневаюсь. А почему? — с хитринкой спросил каратист. — После Ваших тренировок можно победить армию, — решила пошутить Дайко. В этом плане она чем-то походила на Лесли Нильсона — они оба шутили с очень серьёзными лицами. — Это точно! Эх, надеюсь, конченных отморозков не будет… — произнес Кенпачи, скрестив руки на груди. Он зевнул, прикрыл глаза и задремал. Понемногу стали утихать разговоры бойцов, и все тоже задремали. А Дайко стала смотреть в окно, наблюдая за стремительно бегущим пейзажем японских земель. Когда бойцы из Мезуши прибыли в город S, никто не начал разговора. Все тихо взяли вещи с формой, водой и закусками и вышли из вагона на слегка заснеженную улицу. Точкой проведения турнира было додзё имени Намаехи Омоитсуки, в миру более известного как Масенда Шита. К нему-то и шла компания из Мезуши, попутно заприметив очень красивый храм церкви Тенрикё. Но не только они шли к додзё: напротив них шла какая-то толпа, состоявшая из сорока человек. Два впереди идущих старика, выпячивавшие свою грудь словно петухи, иногда перебрасывались колкими фразами. А сзади идущие молодые люди даже хоть изредка и могли нехило так толкнуть друг друга, все же шли спокойно. — Это что за конченные отморозки? — задался вопросом Кенпачи, тем самым первым прервав тишину в компании. — Походу, противнички наши, — заметил Найто. — Эти петушары? Да ну нахер, я думал, на турнире все серьёзно будет! — вомутился Сомбун. — Ну, не все выглядят такими лохами. На этих взгляните, — обратила внимание всех Харакаяма на парочку впереди идущих. И правда, среди этой толпы выделялось четверо: довольно высокий парень с прической-платформой; тоже высокая девушка, смотревшая поверх голов, с выраженными скулами на лице и с бонданой на голове и кудрявыми волосами; лохматый, с волнистыми волосами, отнюдь не редкой, но короткой бородой и прищуренным глазом — второй был скрыт волосами. Но особенно взгляд цеплялся за рыжего, ещё более лохматого, чем предыдущий, парня с растущими усами. Его взгляд также был прищурен, однако в отличие от бородача этот прищур выражал надменность и хитрость. Руки в карманах куртки Адидас, походка бандитская, улыбка злодейская — всё выдавало в нем не самого честного человека. — Рыжий пидорас! — вдруг выкрикнул Гендо. — Ебланоид тупорылый! — не заставил ждать ответа рыжий каратист. Оба хулигана в два прыжка преодолели расстояние и, столкнувшись, заключили друг друга в крепкие объятия. — …Гендо, это кто? — спросил у соперника Кентаро. — А, чуваки, знакомтесь: Рейдзи Джигурда! Мы с ним в началке учились вместе! — рассказывал Гендо. — Правда, ушел оттуда, но окончил другую, так? — Да-да, я такой! — похвалился Джигурда. — Эй, Джигурда! Не отвлекайся! — воскликнул мастер карате Китагава Удзунай. — Совсем учеников своих распустил, старый хрыч, — зацепился за это замечание Исигава Джиндзуи, мастер айкидо. — Позор такому «мастеру»! — А ты следи за учениками своими! Выглядят, как бандиты! — в ответ огрызнулся Удзунай. Так мастера вошли во двор додзё, продолжая перебрасываться руганью. — М-да, и как эти престарелые пидоры стали мастерами?.. — задался вопросом Рейдзи, после чего перевел взгляд на Кенпачи. — Это ваш сэнсей? Вот он выглядит как крутой мастер! — Он на Халхин-Голе воевал, — шепнул приятелю Гендо. — А где это? — спросил Джигурда. — В Монголии. — А это че? — Страна такая. — Ай похер, все равно в Японии живу, — Рейдзи усмехнулся. — Ладно, я к своим пойду. Догоняйте! — Джигурда побежал за своими во двор. После каратистов входили айкидисты. К Харе подошла высокая девушка с явным намерением съязвить. — Что, девочка пришла подраться с лошочками? Будь осторожней с бойцами айкидо, деточка, — высокомерно сказала она. — Чего тебе надо от меня? — спросила Харакаяма. — Уже докопаться нельзя? — Можно, но при этом нужно ждать ответа. — Да какой ответ ждать от пидораски с села? — Ахуевшая сука! — возмутилась Харакаяма. В последнее время Хара очень больно реагировала на подобные высказывания из-за душевных терзаний. — Я не ахуевшая, я ахуенная, — ответила ей «сука», собиравшаяся направиться за своими лохами. Но тут её остановила Марияма, крепко схватив обидчицу за руку. — Марияма, постойте, — вмешался Кенпачи. Он подтянул к себе Мари и что-то шепнул. Та, сплюнув, отпустила дерзкую девушку. — А Вы, дамочка, избрали слишком грязную тактику. Вы знаете, что делали с поймаными диверсантами? Девушка промолчала. — Я не буду учить Вас истории. Но помните: не пытайтесь раскочегарить и так напряженных людей. Девушка вздохнула и…слегка поклонилась. — Вижу, Вы хороший мастер. Извинюсь, если сможете одолеть. Зовут Йоко Катагана. Сайонара, — Йоко направилась к своим. — Не слушай эту шлюху. Она ещё соснет скоро, — успокаивал Хару Сомбун, пока Таноми обнимала подругу. — Ну это, это…ну блин. Весь настрой сбила! — сказала недовольно Харакаяма. Но к ней подошла мать, и Хара сразу успокоилась. Команда из Мезуши наконец вошла во двор. Все уже выстроились перед входом, но принимавший турнир пока не выходил. Благо за время ожидания подошел Тайга и ещё шесть бойцов: два дзюдоиста, мастер ушу, рестлер из Америки, сумоист и кэндоист. Бойцы из Мезуши определил в этой великолепной шестерке своего противника: Дайко определила человека в китайской одежде, предполагая, что то был мастер ушу; Джунко приметила особо развитого физически дзюдоиста; раздажающего рестлера прямиком из Америки приметили все, но не пожелали с ним сразиться. А вот маленького борца сумо не приметил практически никто, кроме Джигурды. — Опа, пельмень! — воскликнул Рейдзи, наклоняясь к вставшему сзади сумоисту — Рейдзи со своим ростом в метр восемьдесят один был выше на двадцать четыре. — А ты чего пришел, рикиси? Тут бьют кулаками — ну, по крайней мере, серьёзные люди. — Прошу, не называй меня рикиси, — вежливо попросил маленький боец ещё несломавшимся голосом. — А пришел сюда биться. Ну и пусть бьют — я тоже сражаться умею. — Хах! Ну хорошо, пельмень, посмотрим на тебя потом в действии! Благодаря этому краткому диалогу на маленького сумоиста обратила свое внимание Харакаяма, умилившись такому миниатюрному храбрецу. Но она не посмела поговорить с, возможно, будущим противником, поскольку вышел хозяин додзё и начал речь. Говорил он долго, вдумчиво, вспоминая все подвиги Намаехи Омоитсуки, подвиги других людей. Но никто ту речь не запомнил. Даже сказавший её через две минуты забыл о «великой» речи. Наконец-то внутри! Уже все бойцы одетые, все зрители усажены. Ребят немного удивились составлению турнирной таблицы — просто кидали жребий и все. Раньше все было проще: тридцать два каратиста против тридцати двух айкидистов. А тут помимо двух противоборствующих школ ещё бойцы из провинции и другие люди. Ну, что ж, также бросали жребий, также составили турнирную таблицу. И, наконец, расселись бойцы перед зрителями. Чего же медлить — турнир начался! Первым начинал Кентаро. Он был поставлен против каратиста. Объявили старт, бойцы поклонились друг другу, и каратист сразу стал припрыгивать на месте. Кентаро даже не стал вставать в боевую позу — плевать ему было. Однако не плевать было противнику: тот сразу начал с лоу-кика, от которого Кен еле-еле увернулся. «Блин, придется все же быть серьёзнее», — подумал он и все же принял боевую стойку. Тут противник вновь ударил лоу-киком, и Кентаро опять еле успел отпрыгнуть. Так прошли ещё два удара, пока противник не ударил в грудь Кена. И хоть удар был несерьёзен, Кентаро почувствовал, что это не была обычная шпана. «Черт, Кентаро, соберись!» — пронеслось в голове у Миуры-младшего. Тут противник допустил ошибку! Он решил ударить в голову Кентаро хай-киком, но удар был остановлен, а Кентаро смог ударить по бедру! Противник отпрыгнул, а Кентаро зарядил двумя хай-киками в другую ногу. Ноги стали подкашиваться, потому оставалось лишь ударить в живот и все — бой завершен. Кентаро так и сделал! Но как только он собирался отойти, как вдруг противник встал, подпрыгнул и со всей силы ударил ногой в полёте в грудь Кена! Он пошатнулся, однако смог удержаться и самому зарядить хай-кик. Жаль только, что мимо, но Кентаро был не из робкого десятка: наступив на вытянутую ногу, Кентаро сделал перекат и ударил кулаком прямо в живот противника. Тот ухватился за него и немного скрючился, что позволило Кену ударить противника хай-киком в голову, схватить голову и повалить противника во второй раз. На этот раз каратист Китагавы не встал, признавая свое поражение. — Кентаро победил! — воскликнул судья. Кентаро помог встать противнику, что поклонился Кену. Кен поклонился в ответ. Китагава недовольно поморщился, а Исигава довольно улыбался. — Бой коротеньких всегда коротенький! — вдруг завопил американский рестлер, вызвав недоумение у тех, кто его услышал. — Все же быстро прошел бой, — заметил Кентаро, присаживаясь к своей компании. — Однако ты чуть не был побит, — произнёс Винг. — Ну, затупил немного, бывает! — воскликнул Кен, но тут же замолчал, шикнув на шепчущихся Рецу и Таноми. — Дайко сейчас будет драться… Вышли Дакуман и боец айкидо. Было очевидно, кто победит, но пронаблюдать за боем все равно стоило. Поклон, объявление начала и принятие стойки учеником Исигавы. Дайко же, несмотря на свою кэйкоги, приняла ровно такую же стойку, чем вызвала удивление. — Решила все-таки айкидо использовать, — задумчиво произнёс Кенпачи. А тем временем ученик Исигавы не выдержал и помчался на Дайко с намерением схватить девушку за руку. Но скорость реакци Дакуман была развита лучше, а потому она схватила противника раньше, немного согнула колени и, выкрутив руку айкидиста, перекинула бедолагу через себя. Грохнувшись на пол, тот поднялся и попытался ринуться на противницу, но Дайко опять успела схватить того за руку, прокрутила себя и айкидиста на полный круг и бросить айкидиста вперёд. Прокувыркавшись, он поднялся уже не так уверенно, как в первый раз, будто чуял, что вставать лучше не надо было. — Кончай его! — вырвалось у Харакаямы, но она тут же закрыла руками рот. Её понять можно — за подругу болеет! Дайко медлить не стала: за два больших шага преодолев расстояние между собой и противником, она схватила того за грудки, повернулась спиной и со всей силы потянула вперёд, совершив все эти действия за две секунды. Как результат, айкидист громко шлепнулся на пол, получив в догонку удар в грудь. Кашель ознаменовал конец этого раунда, вызвав восхищение у каратистов и жителей Мезуши. Ричард, сидевший среди зрителей, старался хлопать сильнее всех. Поклонившись, Дайко села на свое место, где её сразу окружили подружки. — Молодчина! Так элегантно уложить противника ещё надо уметь! — воскликнула Харакаяма. — Крутая, ничего не скажешь, — с улыбкой произнесла Джунко. Кентаро тоже радовался, но боялся сбить свой настрой, потому говорил комплименты про себя. Да и слушать шутки от деда про скорую свадьбу для Кена было неловко. А Кенпачи все равно выжидал момента, когда он применет весь свой арсенал, состоявший из шуток про любовь Кентаро и Дайко. Добрых шуток, конечно же. Следующим бился Рецу. Благо удача поспособствовала тому, что китаец бился с каратистом, приверженцем в чем-то близком для кунг-фу карате. После поклона каратист принял стойку кокутсу-дачи, потому Рецу, понимавший стойки в карате, принял стойку для сюйбу. Прозвучал старт — Рецу мгновенно ринулся на противника, отошедшего на шаг. Первый удар китайца был заблокирован, но второй удар в опорную правую ногу попал точно в цель. Отскочив на полшага, Рецу принялся осыпать каратиста яростными ударами кулаками, половина из которых были заблокированы. Каратист не заставил ждать: увернувшись от удара правой ногой в голову, ученик Китагавы обхватил её и два раза ударил по бедру Рецу. Тот, сморщившись, подпрыгнул на опорной ноге и зарядил ей в челюсть противника, тем самым освободившись от его оков. Упершись руками в пол, Рецу перебросил себя подальше и встал на ноги, почувствовав лёгкую боль в правой ноге. «Черт, силен, противник мой…» — пронеслось в голове Рецу — даже в мыслях он не смел оскорблять противника. А каратист, грохнувшись на пол, через мгновение встал и вновь принял стойку, но уже для атаки — нэко-аши-дачи. Рецу поднял больную ногу, приняв позу цапли. Двое противников остановились: это был, как они оба почувствовали, переломный момент боя, потому категорически нельзя было ошибиться. Рецу и каратист медленно-медленно двигались в бок, передвигаясь вокруг центра ринга. Даже пот с их крепких тел перестал течь — вокруг бойцов вся жизнь замерла. Рецу, немного поразмыслив, вновь принял стойку для сюйбу. В додзе наступила гробовая тишина. Раздавался лишь хруст и еле слышимое чавканье. Это Дэбидо ел кешью — он очень любил эти орешки. Набрав горсть кешью в одну руку, лохматый айкидист другой рукой брал один орешек и закидывал его прямо в рот. Но в момент наступления гробовой тишины Дэбидо отвлёкся, и орешек полетел немного в бок. Кешью ударился об щеку, полетел вниз и стукнулся об деревянный пол, издав негромкий щелчок. Этот щелчок был сигналом для Рецу и каратиста. Оба как с цепи сорвались: Рецу, использовав больную ногу для лёгкой опоры, подпрыгнул и устремил здоровую вперёд; каратист тоже атаковал ногой. Удар! Очень тихий хруст раздался, причём неясно, чья кость была сломана. Всё замерло лишь на мгновение, но а каждый осознал: победитель определился именно в этот момент. Но кто им был?.. И тут все увидели, как каратист валится. Он подставил ногу, чтобы спастись от падения, но тут же вскрикнул от боли и продолжил падать! Рецу победитель! Когда каратист упал на спину, объявили о победе Рецу. Жители Мезуши заопладировали, а Рецу взял и сделал обратное сальто, впечатлив пару ребят из противостоящих команд. Ещё раз поклонившись, Рецу сел к своим. — Круто ты его! — воскликнул Сомбун. — Совсем не круто. Обычный бой, ничего сверхъестественного, — спокойно произнёс Рецу. — Так, мелить не буду. У меня противник с оружием, — проговорил Винг, вставая. — Давай, удачи, — вслед ему сказал Кентаро. — Вот это, конечно, панда жжет! — опять прокричал рестлер, чем вызвал недовольство у зритилей и некоторых бойцов. Рецу даже не услышал. Действительно, против Винга был кэндоист. Конечно, многие спрашивали, зачем он сюда пришел, — тут дерутся голыми кулаками. Благо из брони у мечника были кэндоги и шлем мэн. Также при нем был бамбуковый меч синай, заставивший Винга пожелеть о том, что он именно в этот день решил не брать с собой ножи. — Ты на меня реально с мечом, хоть он и из бамбука, попрёшь? Не пожалеешь? — спросил у кэндоиста Винг. — Неа. Это мое боевое искусство, — ответил кэндоист — Какое? Махать палкой словно нимфоманка дилдаком? Мечник не ответил, но все же поклонился. Винг тоже поклонился, после чего объявили начало поединка. Кэндоист сразу замахнулся из-за головы и рассёк лишь воздух. Второй замах справа — опять промах. Снизу наискось — и тут не попал! Кэндоист решил вновь замахнуться из-за головы и со всей дури ударить по изворотливому корейцу. Но меч бамбуковый был остановлен…ребром ладони. Винг, усмехнувшись, произнёс ответ ещё до заданного вопроса: — Даже если у тебя нет оружия, ты все равно можешь сражаться. — Чего?! — Стиль без оружия, дубина! Винг другой рукой ударил по груди кэндоиста. Тот отступил на шаг и попытался ударить Винга по ногам, но тот, словно копируя действия противника, замахнулся из-за голову и со всей силы ударил по синаю. Меч ралетелся в щепки, оставив своего владельца в недоумении. А Винг, совсем не напрягаясь, ударил по кэндоисту ребром ладони и ополосовал ему кэндоги! Затем ещё один удар — уже две зияющие дыры надо было заштопывать. А третьим ударом Винг рассёк шлем противника! Не выдержав такого напора, кэндоист упал. — Победитель — Винг! Кореец, оттряхиваясь, помог встать противнику, произнеся простую истину: — Не ты — продолжение оружия, а оружие — продолжение тебя. Кэндоист ушел бы с турнира, не сумев вынести позора, но его остановили и посадили обратно — надо было досмотреть до конца. А Винга все хвалили, все называли его крутым. — Да не. На самом деле неинтересно было. Вот если б он реальный меч принёс…тогда бы я помер. — Тогда ты должен был взять свои ножи! Где они? — спросил у товарища Сомбун. — Дома. Забыл я их, — кратко отвечал Винг. — То есть, ты, который их постоянно берёт с собой, сегодня забыл?! Не дурак ли? — вопрошал Сомбун — Сам такой. Ну, забыл ножи. Ты вообще забыл, как нормально сражаться, — съязвил Винг. — Да я сейчас как выйду, как пиздану!.. — Нет, Сомбун, ты позже, — прервала друга Харакаяма, — сейчас будет Джун сражаться. А Джун уже стоял напротив маленького и щупленького айкидиста. Будучи практически в два раза тяжелее противника, Джун не мог не вселять в него страх, потому парень уже хотел сдаться. «Ничего, я смогу перенаправить его удары! Чем тяжелее атаки, тем для него хуже! — думал айкидист. Противники поклонились, бой начался. Айкидист сразу, не дожидаясь, подбежал к Джуну, схватил того за грудки и попытался перекинуть через себя, но вьетнамец даже с места не сдвинулся. «Черт, он что, прирос?!» — вопрошал айкидист про себя, не оставляя тщетных попыток победить. А тем временем Джун вопросительно посмотрел на Кенпачи — тот покачал головой, давая понять, что нельза крепко обнять и провести суплекс. Тогда Джун поступил по простому: он слегка толкнул противника в спину. Айкидист сразу отступил, а как только развернулся лицом к противнику, получил прямо удар в грудь. Звучит просто и безобидно, однако для айкидиста этот удар был словно товарный поезд, что врезался прямо в бедолагу. Тот грохнулся, даже не пытаясь после встать — испугался, видимо. — …можно ли это считать честным? Они же в разной весовой категории, — задался вопросом Исигава. — Обсудим! — ответил судья, весь разодетый в пёстрое кимоно. Он подозвал Кенпачи, Исигаву и Удзуная, начав обсуждение действий Джуна. Его удар был обычным ой цки, да и целился Джун явно не в голову. И хоть разница в весе была довольно большой, располагались бойцы в одной весовой категории, потому победу все же присвоили вьетнамцу. — М-да, тяжело нам, тяжеловесам, — сказала Харакаяма севшему Джуну. — Но ничего, мы ещё их задавим! — Да! Не переживай, Джун! Ты все равно молодец! — подбодрил друга Рецу. — Спасибо, — тихо произнес Джун. — Ох ты ж бля, сейчас я буду! — Сомбун вскочил, скинул кимоно, скрывавшее лишь шорты и забинтованные руки, посмотрел вверх, мысленно обращаясь к Будде, после чего направился на маты. — Мне кажется, он всосёт, — шепнула Йоко на ухо Дэбидо. — Не знаю, половина на половину, — ответил он. — В каком это плане? — Ну, он или победит, или проиграет. Третьего не дано, — невозмутимо произнёс Дэбидо и продолжил есть кешью. Напротив Сомбуна встал каратист. Противники поклонились, прозвучал старт — Сомбун сразу получил ногой в живот. Не успев сообразить, что вообще произошло, Сомбун опять был атакован, но в плечо. Удар, вновь направленный в плечо, был остановлен блоком! Сомбун, наконец-то, очнулся! Таец отпрыгнул, после чего крепко сжал кулаки и попытался атаковать каратиста джебами. Противник парировал каждый удар, и как только Сомбун попытался провести апперкот, шагнул назад. «Шаг назад?! Зачем? А, он хочет атаковать ногой!» — пронеслось в голове у тайского принца. Стиснув зубы, он подпрыгнул вперёд и выставил вперёд колено. «Видимо, я ошибся…» — задумался на мгновение таец. Но тут он услышал глухой звук, и колено почувствовало что-то тёплое. Это было попадание в цель — в грудь каратиста! Тот не собирался атаковать, решив уйти в оборону, потому Сомбун все же ошибся — зато как он ошибся! Каратист повалился на пол, таец поверил в свои силы, а Йоко так и не усомнилась в своих прогнозах. Но вот каратист встал, Сомбун захватил того в партер и тут же получил два удара в живот. Но Сомбун не был бы Сомбуном, если бы не вломил каратисту в ответ, причем тоже довольно нехило. Отступив, каратист ударил пяткой с разварота и случайно попал Сомбуну в лицо. Тот схватился за нос. — Стоп, а тут какие правила вообще? — задался вдруг вопросом Кенпачи. — По правилам карате нужно дать предупреждение за удар. Но здесь никто и пальцем не повел! — Мне кажется, тут особо правил и нет, — сказал Винг. — Я вообще с чуваком с палкой бился, её даже не отобрали. — Смахивает на подполье… — медленно произнесла Харакаяма. — Но не сказала бы, что этот турнир похож на что-то нелегальное. — Сомбун! — воскликнул Кентаро, когда его другу в грудак прилетел йоко тоби гери. Таец повалился на пол, а каратист уже прыгнул, чтобы ударить в прыжке! Однако Сомбун решил поступить по-хитрому. «Была не была», — подумал Сомбун и, будучи на спине, ударил в вытянутую ногу каратиста. Тот закружился в воздухе и упал на спину за Сомбуном. Вот он — ключевой момент! Таец захватил шею противника и стал проводить удушающий. — Эй, что он творит?! — воскликнул Удзунай. — Удушающие же запрещены… — в тот момент мастер карате понял, что раз турнир смешанный, то Сомбун и не нарушал никаких правил. В пах не бил, соски не выкручивал, глаза не выкалывал — ничего не нарушил. Осознав такую простую истину, Удзунай сел, омраченный очередным поражением своего ученика. А Сомбун продолжал удушающий, пока не почувствовал легкой похлопывание по руке. Этот жест завершил сражение на победной для Сомбуна ноте! Таец аж запрыгал от счастья — наконец-то он кого-то победил. Немного побоксировав воздух, Сомбун отошел и сел на место. — Это ты вообще, Сомбун? — спросил победителя Рецу, подавая ему кимоно. — В смысле? Не видишь синюю стрелу? Я — это я. — Нет, ты не ты. Настоящий Сомбун всегда проигрывает, — подшутил на другом Винг. — Слышь, блять, собакоед несчастный! Ты противника моего видел? Это не какой-то лох с деревянным членом, который тебе достался, это вполне крепкий малый. Только вот шею не качает, вот и попался на этом. — Мне кажется, что любой от удушающего слег бы, — резонно заметил Арашияма, все время сидевший спокойно. И тут настала очередь Дзюнпэя. Всего боцы из Мезуши напряглись, ведь их товарищ все время ходил в закрытой одежде — плаще, дырявой шапке, ещё более дырявом шарфе, пальто и прочем — и ни с кем не разговаривал. Наконец-то он покажется себя! Дзюнпэй медленно встал…и за секунду скинул пальто с шапкой. Товарищи его ахнули — перед ними предстал полностью восстановившийся Дзюнпэй! Он уже больше не был похож на ходячий труп — он был похож на человека. Бледного, с глазами, в которых отображалась лишь пустота, но все же человека. — Дзюнпэй, нихера ты!.. — начал Сомбун, но не смог закончить — слов не смог найти. — Да, — произнес Дзюнпэй тихо, перейдя на шепот, — осталось лишь вдохнуть человечность. Против него вышел каратист. Парень, рассчитывавший на хороший, славный бой, словно читатель Кулака. И он его получил, несмотря на неопытность Дзюнпэя в карате! Бойцы вышли в центр и поклонились, причем довольно низкий был поклон у обоих. Прозвучал старт. Каратист решил защищаться, сразу встав в защитную стойку, а Дзюнпэй…а что Дзюнпэй? А он стоял спокойно, вдыхал воздух (жаль, что не морозный) и ждал…он мог долго ждать. Но и каратист особо не торопился нападать на бледнокожего. «Белый змей…как же мне тебя атаковать? Снизу или сверху?» — рассуждал каратист, представляя себя героем аниме. — Тебя как зовут, кстати? — спросил внезапно Дзюнпэй. — Кубо, — ответил каратист. — Звезда тебе, Кубо, — с этими словами бледный школьник трижды ударил ногой по каратисту. Первый удар пришелся в бедро, второй — в бок, третий был заблокирован. Но уже от двух ударов каратиста стало пошатывать. «Силён… — думал Кубо, — но я сейчас вспомню что-нибудь такое и одолею врага!» Каратист ринулся на Дзюнпэя, но был остановлен крепкой рукой, что подняла его и отбросила назад. Кубо встал на ноги, фыркнул, вновь побежал, направляя кулак прямо в противника! Но в этот раз Дзюнпэй лишь схватил паренька за руку и ударил коленом в живот. Каратист понимал, что он скрючился бы и открыл противнику затылок, в который можно было бы спокойно ударить. Но вдруг Кубо составил план действий, потому все же открылся для удара в затылок. Дзюнпэй, встав напротив и взяв руки в замок, ударил по затылку каратиста. Да только вот боец-хитрец таким образом опустил голову, что удар не впечатал лицо каратиста в пол, а помог ему ускориться для кувырка в воздухе! Двумя ногами ударил Кубо по животу бледного противника, заставив того отступиться на два шага. А после ка-а-ак рванул каратист, как сжал кулак, выставив костяшку среднего пальца вперёд (накадакен, если быть точным), и со всей силы ударил по солнечному сплетению. Дзюнпэй отступил, и тут же получил удар в голову от каратиста. Однако он все же выстоял, потому Кубо пришлось ещё раз ударить. Для второго раза он постарался, ударив с разворота. Противник даже не защищался, отчего Кубо стал чуять неладное. Вот Дзюнпэй стал падать, подкашивая ноги…и тут по опорной ноге Кубо прилетел кулак! Оказалось, Дзюнпэй после удара раскрутился, в процессе кружения встал на колено и ударил по колену. Каратист подкосился, начал падать и тут же резко «поднялся» — повернувшийся Дзюнпэй прописал апперкот в висок. Как только каратист вернулся в начальное положение, он тут же был откинут шлагбаумом от бледного бойца. Упав на спину, Кубо инстинктивно поставил блок, и не зря, иначе был бы он раздавлен тяжелым ударом ногой. Школяр схватил каратиста за грудки, поднял и ударил левым хуком. Отпустив бедолагу, Дзюнпэй отпрыгнул и стал…выжидать Кубо. Каратист, видимо, не заподозрил ничего, а потому помчался на Дзюнпэя, подпрыгнул, вытянул ногу для атаки!.. Мощнейшим апперкотом был поставлен конец в сражении. Каратист повалился, Дзюнпэя объявили победителем. — Дзюнпэй, ты — мощь! — похвалил Кентаро севшего друга. — Нереальная мощь! — подхватила Харакаяма. — Да…эх, и не надеялся я, что вновь стану, что прежде! — воскликнул Дзюнпэй, вызвав волну восхищения его персоной. — Ой, я следующая! — воскликнула Таноми и поднялась. Но тут же её остановила Харакаяма. — Порви противника! Только сделай это побыстрее, а то у меня уже руки чешутся надрать кого-нибудь. — Поняла! — Таноми, улыбнувшись, направилась в центр. — А серёжки снимать не будете? — спросил судья у юной куноичи. — Это может быть опасно. — Эти серёжки — никогда! — задорно сказала Таноми, сжимая кулак. А не снимала она их, потому что то был подарок Рецу. Золотые маленькие серёжки-кнопки с рисунком китайского дракона очень шли Таноми, да и память о китайце оставляли, потому она категорически отказывалась их снимать. — Ну хорошо, — сказал судья, пригласив на маты айкидиста. Когда тот вышел и встал перед Таноми, он высказался насчёт серьг, тем самым определив для себя скорость боя: — Говно твои серьги, — и поклонился. Когда он поднял взгляд, то нигде не увидел своей противницы. И если бы не крик «сзади!», то песенка айкидиста была бы спета. А так он прожил ещё пару мгновений. Обернувшись, он получил ребром ладони по переносице. Это повалило айкидиста. Парень попытался перекувыркнуться, но был схвачен за ногу и атакован же в неё. Бедолага завопил, но тут же был поднят за шиворот и атакован в челюсть ударом слева. Он попытался схватить крепкую руку противницы, но та сама его схватила за грудки и, подняв, со всей дури ударила об пол. Айкидист ничего не понимал, все мелькало перед глазами, а взгляд предательски не мог фокусироваться. Но тут последовал удар в грудь, затем ещё, ещё, ещё!.. Не выдержав, парень все же попытался выбросить руку вперёд. Плевать, что могли дисквалифицировать — главное тогда было выжить. Он, не разбирая ничего, смог ухватиться за что-то и со всей силы дернуть. Таноми завопила и отпрыгнула в сторону, шипя на парня. Оказалось, он дернул её за… — Предупреждение обоим! — воскликнул судья. — Таноми, излишняя жестокость не приветствуется в храме боевых искусств (об этом судья скоро забудет)! А ты, наглец, не смей выкручивать соски! Воспользовался тем, что у юной девушки кэйкоги слегка открыло прекрасный!.. — судья резко замолчал на мгновение. — Не важно! Оба хороши, черт побери… Айкидист опешил. Он хоть и оправдывал себя, что хотел выжить, но все равно стыдно было. И этот стыд лишь усилися из-за увиденных айкидистом слёз обиды в глазах Таноми. Тот уже хотел было извиниться…извиниться…"Точняк!» — подумал ученик Исигавы, после чего оттряхнулся и направился к Таноми. — Ты меня извини, я был немного не готов…и совсем неосторожен. Но это было не в обиду тебе! Я не хотел никак опорочить честь твою или что-то наподобие этого, — на удивление, для импровизации парень говорил складно. — Ну что, мир? — с этими словами он протянул руку. Таноми, осмотрев руку, все же пожала её. И тут айкидист схватился второй рукой, повернулся спиной и уже собирался перекинуть Таноми!.. — …где я? — спросил айкидист, открывая глаза. На матах уже сражалась Харакаяма с айкидистом. — Тебя вырубили. Тактика, конечно же, мое почтение: встать спиной к противнику, который чуть тебя не угробил! — воскликнула сидевшая у его головы девушка-айкидистка. — Она по твоей шее херанула ладонью — и все, победа! Дибил, блин… — …что-то…оподливился я, — айкидист вновь грохнулся в отключку. А тем временем сражалась Хара. Сражалась вполне достойно, скажу я вам — она пыталась хоть как-то соответствовать правилам карате. Правда, противник её как-то быстро выдыхался: он постоянно пытался ударить ей в голову, но в силу роста Хары это выходило труднее, чем обычно. Да и когда удары касались её, она будто и не замечала, а вот когда паренька настигали кулак или ступня Хары, ему было совсем не хорошо. Бой прошел без всяких прикрас: противники разменялись ударами по ногам, Харакаяма перешла в оборону, а каратист безуспешно пытался вломить ей в голову. Так и закончился бой: каратист гронулся без сил, а Хара осталась недовольна. Так ещё и тупой американец проорал что-то типо: «Сколько парней жрешь, корова?» — Хуйня какая-то. Где мощь?! — возмущалась она. — Спокойно! Каждый каратист не может быть Орочи Доппо или Оямой Масутацу! — воскликнул Сомбун. После косого взгляда Кентаро он добавил: — Ну, и Кенпачи-саном, само собой! — А мне кажется, я достойна большего… — с грустью сказала Харакаяма. Но тут же она почувствовала теплую мамину руку у себя на плече. — Ничего, рок-звёздочка моя. Первый тур всегда немного скучноват, но дальше идет самый сок, — сказала Марияма. — Подержи пока хлыст, сейчас я кое-что покажу. Марияма вышла в центр. Напротив неё был айкидист. Они поклонились, судья объявил начало очередного боя. Айкидист медленными шажками приближался к Мари. Она же приняла стойку каратиста — но был это обман, опытные каратисты знали, что такой стойки в карате не существует. Ноги не так стояли, руки не то положение приняли. Однако было интересно, какое же развитие получит бой… Айкидист схватил Мари за руку, но встал лишь полубоком — ошибку противника Таноми он усвоил. Айкидист попытался повалить Марияму с помощью подножки, но вдруг резко почуствовал боль в области…пятой точки. Схватившись за неё, боец отпрыгнул. Оказалось, это Марияма шлепнула парня что есть мочи, задев его гордость. Айкидист, закусив язык, побежал на Мари и попытался повалить её толчком спереди и очередной подножкой. И хоть Мари потеряла равновесие, она утащила айкидиста за собой и заключила его в свои медвежьи объятия. Бедного айкидиста поразило странно чувство: с одной стороны ему было очень страшно, но с другой…он возбудился. — Нравится, когда большие женщины тебя захватывают в свои объятия? — Хей, не сметь совращать моего ученика! — прокричал Исигава, сверкая молниями из глаз, в которых виделась зависть. — Что хочу, то и делаю, — спокойно ответила Марияма, отпуская айкидиста. Когда тот поднялся, сразу получил освежающего пинка от Мари. Кубарем покатившись, парень врезался в товарищей. Те его вытолкнули обратно, обрекая на дальнейшее сражение. Айкидист поднялся, нервно посмотрел на Марияму и вновь стал медленным шажочками подходить к ней. «Только бы не встал, только бы не встал!..» — мысленно молился всем богам айкидист. Но как только он подошел к Марияме, он тут же схватил её за руку, подставил подножку и уронил Мари. Получив овации от своих товарищей, айкидист стал верить в свою победу…пока Марияма не схватила его за ногу. — Пизда тебе, — сказала она и с силой потащила на себя. Упавший айкидист оказался в ловушке! Марияма схватила его и заключила в удушающий, при этом также крепко обняв! Буквально через пару мгновений айкидист нервно захлопал по руке Мари — та, конечно же, отпустила, вновь принеся победу команде из Мезуши и позор Исигаве. — Это было легко, — сказала Мари. — Все же нравятся мне удушающие. — Ну раз Вам они нравятся, я их продемонстрирую! — воскликнула Джунко и вскочила. — Моя очередь! Не взяв с собой маску, Джунко вышла никому неизвестной. Но как только вышел её противник — молодой каратист — прямо к ней, он охренел. Ведь каждый бы узнал эти красные глаза. — Дж-джунко… — благоговейно произнес каратист, — это ж-же Вы? — Ну конечно! Скажу по секрету, этих ребят, — она указала на товарищец из Мезуши, — пригласила именно я. — Джунко-сама! Это нечестно! Они слишком сильные! — возмутился каратист. — Не беспокойся. Я зато автограф дам. — Отлично! — довольно произнес каратист. Как раз дали старт для сражения. Однако встал извечный вопрос: как сражаться ударнику и грэпплеру? Уже однажды пробовали такой бой организовать — Антонио Игари против Мухаммеда Али. Странный был бой, никому он особо и не нравился никогда, но все равно знаковый. Хотя, был один ответ… Джунко легла, будто загорать собиралась. Каратист смущенно топтался, боясь что-либо предпринять. После предыдущих боев ученики Китагавы и Исигавы побаивались драться с жителями Мезуши. А тут ещё сама Джунко! Но, поразмыслив немного, каратист подпрыгнул и попытался атаковать противницу сверху. Но та, перевернувшись на бок, мгновенно поднялась и, оказавшись за спиной каратиста, обхватила его. Тот почувствовал, что захват был лёгкий, потому тут же вырвался и ударил по Джунко с разварота. Та заблокировалась, а после сама ударила с разворота. Нога Джунко была длиннее, потому противника её нехило так отбросило. Тот хоть и поднялся на ноги, но вновь был отброшен уже дропкиком. Его словили, так же, как и предыдущего, спихнули к центру, где бедолагу уже подхватила Джунко и провела суплекс (Кенпачи уже не противился, ведь знал, что иначе сражаться Джунко не может). Удержав три счёта, Джунко встала, а опешивший судья объявил о победе Джунко. — Он даже ничего не успел ничего показать! — возмутился Китагава. — Просто я была слишком сильной! — ответила ему Джунко, отправив воздушный поцелуй престарелому каратисту. А поверженный противник лежал весь довольный — не избили досмерти, ну и хорошо. «Это же честь какая, быть побитым самой Джунко…но надо было что-то да показать!» — пронеслось в голове юного каратиста. Тот вскочил и, крикнув: «Джунко-сама!», помчался на неё. Рестлерша остановилась, обернулась и приготовилась принять удар. Юный каратист замахнулся и что есть мочи ударил в живот рестлерши. Та удар приняла и даже кашлянула пару раз. — Запомни, юный каратист: каким бы боец не был, он должен принимать удар, — скзала она и, пошатываясь — удар все же был нехилый, прошла до своего места, куда и села. Каратист низко поклонился, после чего помчался на свое место, где сразу же стал всем рассказывать: — Это было круто! Как она меня, а? — Ты, блин, почему ничего не показал? Что за хрень? — Да это ничего! Я ещё потом покажу как-нибудь!.. Повод появился. — Ну, да. Из-за такого повода стоит постараться, — заметили его товарищи. Тут они вновь услышали дурацкие слова американца: — Так вот он, японский рестлинг?! Да у меня в постеле больше рестлинга, чем в этой чуши цирковой! — Пошел нахер! — воскликнул несдержавшийся противник Джунко. Но тут он увидел свою кумиршу, которая подмигнула юному каратисту и приложила палец к губам. После она кивнула в сторону американца и показала жестом отрубание головы. Без слов каратист все понял и сел на место. Но вдруг опять наступила гробовая тишина. А все потому, что вышел брат Джунко — Шин Кинг! Вот он был в маске, потому все сразу поняли, что это именно Шин Кинг! Против него тоже вышел каратист, который вообще дрожал от переполнявших его чувств. «Вот я точно должен выложиться на полную!» — думал юный ученик, как вдруг заметил, что кумир его держит листок. Турнирную таблицу. — Э-эм, В-вы хотите знать моё имя? Ну, я… — каратист не закончил. Он увидел, как рестлер смотрел в сторону одноглазого Найто, что уже мирно спал от скуки. — Это мой следующий противник… — произнес Шин Кинг. Повернувшись к каратисту, тот слегка поклонился. Ученик Китагавы поклонился низко. Объявили начало — бой пошел. Каратист сразу же стал ворочаться на месте, словно волчок. Тут он как подпрыгнул и устремил ногу прямо в морду тигра. «Мой удар Узумаки (какое же, однако, распространенное название для приема)! Может, он и заблокирует меня, но это будет стоить руки! Познай мою силу, Кинг!» Но чуда не случилось. Кинг схватил парня за ногу и руку, поднял его, схватился двумя руками за руки каратиста и закрепил. — Это — «распятие», — произнес Шин Кинг. Затем он ка-а-ак кинул его! Да с такой силой рестлер кинул бедолагу, что тот перелетел бойцов, зрителей и впечатался в стену додзё! Но поскольку стены были из бумаги и легкого дерева, тело каратиста их проломило! По итогу парень вылетел на двор, прямо на холодную землю брякнувшись. Все аж выглянули на улицу, а кто-то даже выбежал, чтобы проверить, жив ли парень. Зрители сразу же засовещались, коллективно решив вызвать скорую. А тем временем Кинг сел перед судьёй и пал ниц. — Извините. Психанул, — сказал Шин Кинг и, поднявшись, вышел к брошенному каратисту. Он взял того на руки и стал дожидаться скорой. И вновь всех поразил Кинг: никто не понимал, злодеем ли он был, или всё-таки героем. Американский рестлер что-то опять сказал, но никто его уже не слушал — все и так поняли, каким уровнем культуры и интеллекта американец обладал. Парень оказался в порядке, потому он остался на турнире. Правда, надо было лишь прижимать к себе лёд, но это так, мелочи. Этот бой ещё какое-то время активно обсуждался, ведь это было сражение бога против черепахи! Но вот следующий бой был зеркально противоположен по расстановке сил… Вышел Мацуда под громкие лозунги Микасы. Он совсем не обладал спортивным телом, однако он все равно был готов к сражению. Но вот к нему вышел Кандо Шиназугава — здоровый лоб под метр девяносто, крепкий, с злобным взглядом. Он хрустнул пальцами так, что Мацуда сразу представил свои кости хрустящими. — Пизда тебе, — сказал Кандо, когда совершал поклон. Мацуда сглотнул. — Начали! — крикнул судья. Не дожидаясь Мацуды, Кандо вломил усачу — Микаса аж дернулась. Затем Кандо вдарил коленом в бок, а после вдарил вытянутой ногой по лицу. Мацуда шатался, но ещё держался. Кандо, цыкнув, встал в шико-дачи и опять вломил Мацуде по лицу. Но усач, сплюнув кровь, отступил и попытался прописать апперкот. Кандо увернулся и ударил по лицу противника. А затем последовал удар с разворота…но Мацуда увернулся! А после как ринулся на Кандо, как всадил ему по почкам. Ударил слабо, зато Микаса хлопнула в ладоши! Этот бой продолжался примерно по такой же схеме: Кандо жёстко бил, Мацуда один раз уворачивался и один раз ударял. Уже синяк появился на лице каратиста! Правда, лицо Мацуды к тому моменту было сплошным синяком, но все же! Кандо, разозлившись на стойкость этого школяра, замахнулся и со всей силы вдарил Мацуде по лицу. Тот, ухватившись за руку противника, потихоньку сполз на землю. Каратисты завопили: наконец-то первая победа школы Китагавы. Кандо, улыбнувшись злорадно, уже хотел отойти, но он заметил, что Мацуда его продолжал держать. Кандо стал дёргать рукой, но тщетно: усач клещом вцепился в каратиста. Чтобы как-то освободиться от школяра, каратист приблизился и попытался свободной рукой отцепить Мацуду. Но вдруг Кандо получил удар сбоку! Усач-то, хитрец, просто ждал момента! Но после удара он сразу вырубился, потому Мацуду оттаскивала с матов Микаса, попутно зыркая на Кандо. — Пидорас… — процедила она, оставив Мацуду друзьям. Настал её черед, и как же не повезло тому противнику, который вышел против неё. Ведь этим противником был каратист… Поклон, начало — как всегда. Как только каратист приготовился атаковать, Микаса, словно гарпия, налетела на каратиста и стала мутузить крепкими кулаками. Пришлось каратисту уйти в оборону, однако долго так он держаться не хотел. Прождав, пока Микаса вдоволь намахается, каратист ударил её согнутым запястьем по лицу (какуто), а после вдарил по рёбрам шуто. Микасе, конечно, было больно, но каратист не останавливался: он ударил по ногам, попытавшись свалить девушку. А чтобы она точно упала, каратист, ударил пальцами (нукитэ) в солнечное сплетение. Но было то зря. Микаса схватила руку противника, подпрыгнула и захватила голову парня между своих ног. Она с силой сдавила голову каратиста, не давая тому и вздоха сделать. — Получай! — крикнула она и ударила каратиста в лицо. А затем ещё удар, прямо в нос! И поскольку три — всегда хорошо, противник получил кулак в висок. Освободившись, каратист осознал, что не смог сориентироваться в пространстве! Голова кружилась, все мельтешило. А вставшая Микаса вытерла кровь из-под носа, хрустнула шеей и ударила каратиста с разворота. Тот уже начал падать, но был схвачен за грудки одной рукой! — Hasta la vista, урод, — последнее, что услышал каратист, прежде чем получил ударом головой в лоб. Поваленный каратист остался лежать, а Микаса, вся сиявшая и довольная собой, вернулась на место. — Всё, месть совершена. — Я думал, ты будешь мстить этому петуху лично, — сказал сидевший рядом Гендо. — Это месть особенная. Глянь на него, как злится от никчемности своих попусков! — Микаса указала в сторону Кандо. Действительно, он был мрачнее тучи и злее самых грозных о́ни. Ну а что поделать, если твои товарищи ещё зеленые совсем? На маты вышел перец Гендо, которому предстояло сразиться с айкидистом. «Хорошо, что не с Кентаро, а то точно подох бы», — подумал Гендо. Противники поклонились, судья объявил начало — очередной бой начался. Айкидист сразу схватил Гендо за руку и перекрутил её. Хулиган уже перевернулся в воздухе, но удар он избежал, упершись в землю ногами. Улыбнувшись, словно гиена, он упёрся свободной рукой в маты и, двинув тазом вверх, вмазал ногой по лицу противника. Отпустивший Гендо айкидист отшагнул назад, а поднявшийся Гендо ударил того в грудь. За прямым ударом последовал апперкот, а за апперкотом — пинок в живот. Айкидист, крайне недовольным таким положением дел, схватил негодника за ногу и перевернул того, отчего Гендо грохнулся на спину. Он даже встать не успел, а уже начал гнобить противника: — Чего не добьёшь? Айкидо не позволяет, пёс? — Это ты псина вшивая, деревенщина! — возмутился айкидист. — А вот тут ты уже охуел, — произнес Гендо. Он подскочил, не успел выпрямиться, как подпрыгнул, увернувшись от атаки айкидиста снизу, а как встал в полный рост, тут же прописал противнику удар слева. Айкидист уже было пал смертью храбрых, но вовремя ухватил за грудки Гендо и, прокрутившись на полусогнутых ногах, бросил противника на маты. Гендо прокряхтел и выгнул спину, но все же успел перевернуться, увернувшись от стопы айкидиста. Вставший Гендо был схвачен за руку. «Вот тебе и конец!» — подумал его противник, собираясь опять бросить Гендо на маты. Но хулиган не сдался. Разозлившись, айкидист пару раз заехал в живот противника, получив после них удар в челюсть. Айкидист отступил, а Гендо уже замахивался для удара ладонью!.. Рука была остановлена, а айкидист улыбнулся. «Пора», — прошептал он и со всей силы крутанул Гендо. Тот завертелся, как волчок, неспособный остановить сам себя. Вскоре он был резко остановлен айкидистом, который вновь перекрутил гопаря. Гендо, перевернувшись, упал на маты, прокувыркался, за один прыжок поднялся и вновь побежал на айкидиста. Как только Гендо замахнулся для удара, айкидист перехватил хулигана и вновь закрутил, резко остановил и перекрутил. Повторив это ещё три раза, айкидист наконец-то отпустил Гендо. И тут школяр понял, что не может ориентироваться в пространстве, — айкидист лихо закручивал, чтобы вывести вестибулярный аппарат из строя. — Теперь ты меня не видишь! — воскликнул айкидист, и он был прав. Гендо был словно темнотой окутан. — Ты проиграл! Айкидист схватил противника за руку с намерением перекрутить её, чтоб больно было. Но тут он услышал хруст. В додзё многие ахнули, а Рейдзи захлопал в ладоши. Айкидист обернулся и увидел, что Гендо ударом в плечо выбил себе руку! Получается, не смог скрутить айкидист по итогу противника! Гендо, прищурившись, сказал: — А вот и ты, гнида! — после чего ударил айкидиста в челюсть. Удар был фатальным — айкидист пал. Такое было ликование каратистов и жителей Мезуши, что судье и мастерам пришлось всех утихомиривать. Севший Гендо лишь недовольно смотрел на свою руку. — М-да, во втором туре точно всосу…ну и похер. Так биться буду. — Настрой, конечно, у тебя правильный, — сказал Кенпачи, — но, может, врача вызвать? — Да не, не парьтесь, — сказал Гендо. — Проживу как-нибудь до конца, а потом уже к доктору. — Как знаешь. Но только смотри, чтобы некроз не начался, — произнёс Кенпачи. — Так точно! — Гендо отдал честь здоровой рукой. Практически все знакомые Гендо его окружили. Лишь Найто, который уже лежал на спине, никуда не двигался — спал потому что. Но тут он сквозь сон почувствовал удар в бок. Еле открыв глаз, Найто спросил: — Что, я уже? — Мы, — сказал Такеноучи, пожимая сыну руку. — Смотри, пиздюк, как твой батя биться будет. — Давай, пап, удачи, — сказал Ричард, поражая сидевших зрителей своим ростом. — А, ну, раз так… — Найто, потянувшись, встал и скинул с себя уваги, огалив тело культуриста. Полуголый Найто, одетый лишь в штаны каратиста, и Такеноучи, одетый в айкидоги, встали в центре. Они поклонились, объявили старт…но бой не начался. Заместо него Найто подошел к Такеноучи и протянул ему руку. — А, это тот трюк…ну ладно, ради приличия поведусь, — сказал Хакуюси-старший и пожал руку Найто. — Это честь для меня, — ответил на это одноглазый учился. — А он вообще боевые искусства знает? — вслух задал себе вопрос Рецу, на что тут же получил ответ: — Да. Я практиковал тхэквондо, между прочим. Ну, как практиковал — смотрел видеозаписи и учился, — спокойно сказал Найто, не отпуская руки Такеноучи. Кто-то стал возмущаться задержке боя. «Начинайте уже!» — доносилось с рядов зрителей. Найто было плевать — он хотел поболтать. А вот рестлер из Америки немного занервничал. Просто он слышал слухи о том, что какой-то японец семь лет назад пребывал на юге Америке, после чего все — абсолютно все — банды пары штатов просто исчезли. Это хоть и списывали на разборки, но было очевидно, что загадочный японец явно этому поспособствовал. И этот японец — по тем же слухам — был одноглазым и с тремя шрамами на каждой щеке. «Надеюсь, это не тот…» — крутилось в голове американца. Тут Найто, даже не замахиваясь, ударил по лицу Такеноучи. Пьяница грохнулся на спину, но в то же мгновение обхватил руку одноглазого учителя. Найто, продолжая улыбаться, поднял руку, чтобы ударить Такеноучи об пол. Но пьяница схватил кисть Найто и скрутил её. Найто встал на колено. — Ну вот и все, — сказал Такеноучи. Да только вот это было не все. — А вот и нет, — сказал Найто. Он, преодолевая боль, встал и все же бросил Такеноучи на маты. Пьяница, прокрутившись сосиской, встал и сразу же получил в лицо ударом ноги. Да так он сильно получил, что сразу же пошла кровь из носа. Видимо, Найто не шутил насчёт тхэквондо. Но кровь хоть и пошла, ценитель пива не грохнулся. Тогда Найто продолжил мутузить ногами Такеноучи: он крутился, вертелся, вламывал то в лицо, то в живот, то туда и туда. Это был словно балет! С таким мастерством бить ногами по всей площади мог только профессионал. Кентаро все больше и больше поражался: казалось бы, Найто — слабак, а тут он такое исполняет! Причем можно было понять простую, но эффективную тактику одноглазого учителя: поскольку Такеноучи жидкий, как пиво, его надо было хорошенько потрепать, чтобы сил у Такеноучи на парирование атак не хватало. Найто остановился: все силы он не планировал тратить. Такеноучи слегка пошатывался, но все равно держался. — Что, пиво, растресли тебя? — спросил Найто. — …сын! — вдруг выкрикнул Такеноучи. Ричард, как профессиональный игрок в бейсболе, кинул что-то отцу. Это оказалась банка пива. — Сейчас я покажу единственную технику! — Такеноучи открыл пиво, поднёс к губам…и опустошил её за секунду, оставив от неё лишь жестяной блинчик. — Уэх, это мой «Вакуумный глоток»! Ни Найто, ни судьи, ни бойцы — вообще никто никак не мог комментировать произошедшее. А Такеноучи, кинув смятую банку обратно Ричарду. — Ну сё, давай, нападай, — сказал Такеноучи и тут же получил кулак в лицо. А затем последовал апперкот. Выгнувшись, Такеноучи с диким рвением направил удар головы в Найто. Одноглазый хоть и успел заблокироваться, но почувствовал силу удара. «Не хило так…» — подумал он. Далее Найто слегка подпрыгнул и, прокрутившись в воздухе на пятьсот сорок градусов, ударил в голову Такеноучи. Пьяница сделал колесо на месте и встал, как ни в чем не бывало — разве только кровь из носа так и хлестала из носа. Одноглазый не остановился: он подбежал и, оттолкнувшись от пуза Такеноучи, в воздухе с разварота ударил в очередной раз в голову противнику. А противник опять колесо на месте сделал! Очутившийся сзади Найто даже цыкнул. — Черт побери! — прорычал он, пнув обернувшегося Такеноучи. Тот отлетел прям к бойцам, но все же поднялся…чтобы поучить два удара ногой — в пузо и в голову. Пролетев над головами людей, Такеноучи, как противник Шин Кинга, проломил стены и вылетел на улицу. Найто, хмыкнув, скрестил руки на груди и стал ждать ходячее пиво. А оно вдруг выдало: — Ты чего меня кидаешь туда-сюда?! — воскликнул он. — Я же не профи совсем! Так, просто, культурно подраться лишь умею… — Ну, не виноват я, что ты на турнир пришел, — пожимал плечами Найто. — Сын! — крикнул Такеноучи. Ричард поднялся, взял банку пива и кинул её так, что она попала чётко в руки Такеноучи. Тот вновь применил «Вакуумный глоток». — Эй, Найто, выходи на улицу. — Я без верха, — сказал Найто. Но, порассуждав немного, Найто согласился. Он отошел на пару шагов, разбежался и, перепрыгнув несколько рядов сидящих, прыгнул на улицу. Как раз повалил снег — самое то для сражения! Мужики продолжили сражаться. Судья уже хотел было дисквалифицировать обоих, но так он был поражен сражением, что сблагосволил выйти на улицу и наблюдать за дерущимися. А за судьёй уже все вышли на крыльцо и продолжили наблюдать бой. Найто пробивал удар за ударом в живот Такеноучи, рискуя вызвать у того рвоту. Но Такеноучи держался, неспособный оказать сопротивление. Но когда Найто решил замахнуться кулаком, он тут же получил пощечину от противника. Раскрутившись, одноглазый учитель грохнулся на снег, уткнувшись в белое полотно. Найто тут же поднялся и получил апперкот от Такеноучи. Найто отступил на один шаг, тут же получив кулак в лицо. Но удары Такеноучи были слабы… Схватив того за руку, Найто выкрутил противнику руку и заломал её за спину. — Сын! — крикнул Такеноучи. Ричард кинул банку пива, но её перехватил одноглазый и сжал с такой силой, что всё пиво вылилось наружу. — Нет, пиво! — Все, попил и хватит, — сказал Найто, продолжив заламывать руку противнику. — Я даже не похмелился как следует! — крикнул Такеноучи, схватив свободной рукой шею Найто. Одновременно с приседом на колени Такеноучи ещё и перекинул через себя противника, отпустившего руку. Найто, кувыркнувшись, встал и сразу с разворота ударил в живот Такеноучи. Но вдруг пьяница, что ранее или отпрыгивал, или старался увернуться от удара, вдруг немного скрючился, прикрыв рот. — Черт… — пробубнил Такеноучи. Он что-то ещё бурчал, но чем больше он крючился, тем сильнее бурчал. А под конец сквозь ладони закричал: — Сын! Пакет! Ричард кинул скомканный бумажный пакет. Такеноучи его схватил, расправил и начал извергать содержимое своего желудка. Продолжалось это недолго, но после он закрыл пакет и кинул Найто. — Выброси потом…там сила моя… — произнес Такеноучи, заметно шатаясь. Найто поставил пакет рядом, хрустнул шеей, хрустнул костяшками пальцев и вновь приготовился сражаться. Такеноучи пустил слезу. «Хреновый я драчун, — думал он. — Но все равно Найто большой молодец. Такие люди нам нужны…» — отрезвевший пьяница закончил мыслить на том моменте, когда в его голову с разворота в семьсот двадцать градусов залетела нога. Такеноучи отшвырнуло к зрителям, где его словили и передали Ричарду. «Батя», — лишь одно это слово произнес Ричард, обнимая уснувшего отца. Победитель тяжко выдохнул. Бой, может быть, и не был образцом идеального сражения, однако силы все равно пришлось затратить. Найто, взяв пакет, пошел искать мусорку. — Куда Вы? Вы же простудитесь! — крикнула Марияма одноглазому. — Кто ж босым по снегу идет? — Тот, кого попросили выкинуть мусор, — громко сказал Найто, дойдя до ближайшей мусорки. Он выкинул пакет, усмехнулся и направился к додзё. — Победитель — Найто Торухико! — громко объявил судья под аплодисменты учителю из Мезуши. Особо громко рукоплескали друзья и знакомые Найто, даже Ричард. А Хакуюси-старший лишь крепко спал, уже позабыв обо всем. — М-да, вот тебе и лохи с провинции, — протянул Дэбидо, продолжая щёлкать орехи. — Даже страшно представить, какие дальше сражения будут. — Ну, это скоро увидим, — сказала Йоко. Они оба сидели на месте, но слышали, что там на улице происходило. Действительно, первый тур — лишь разогрев, на котором ещё предстоит представиться оставшимся бойцам. А дальше пойдет самый сок турнира! Но это и правда будет чуточку позже…

Конец первой части