Новый сотрудник

— Сегодня можете приступать. С этими словами генерал-майор Скопин оставил Игоря Сергеевича Власова в его новой вотчине. За последний год Власов сменил семейное положение, место жительства и, в связи с этим, место работы. Ему всегда было очень тяжело сходиться с новыми людьми, а им с ним еще сложнее, человек он был необщительный и довольно угрюмый. По его лицу было сложно понять, нравится ему человек, с которым он общается, или нет. Всю жизнь он прожил и проработал в родной Одессе, но после тяжелого развода оставил все жене, уволился и переехал. В столице его, приняв во внимание большой опыт, взяли на должность старшего эксперта-криминалиста, на место Зинаиды Кибрит, которая вышла замуж и, забеременев, ушла в декретный отпуск. В Москве его временно приютил друг, неделю они прожили вместе в однушке, а после друг уехал в долгую командировку, оставив ему ключи, мол: живи, пока нужно. Новое начальство обещало скоро выделить собственную квартиру, хорошую, отдельную. «Один чемодан с личными вещами, вот и все, что нажил к сорока годам», — невесело думал Власов. Не успел он сесть за рабочий стол, как набежала масса людей с разными запросами на экспертизы, большую часть он раскидал по своим новым подчиненным, но и самому пришлось поработать. Некто Знаменский просил личного присутствия на месте преступления, и Игорь вместе с группой экспертов выехал по адресу. Кроме него в группу входили две девушки — Соня и молоденькая практикантка Ольга — и самый старший из всей команды Семен Валерьевич. Пока ехали, девушки щебетали, обсуждая какого-то Пал Палыча. Игорь не понял, кто такой этот Пал Палыч, но какой он замечательный, он успел узнать, а самое главное, этот «идеал» не был женат, что делало его в глазах женщин очень заманчивой партией. Слушая девушек, Игорь только морщился, он не любил личные разговоры на работе, и уж тем более, если кого-то обсуждают за его спиной. О том, как жена изменяла ему с его же лучшим другом, в одесском угрозыске не говорил разве что ленивый, а потом эти же люди мило ему улыбались и приветливо здоровались. Семен Валерьевич, похоже, был привычен к таким разговорам, он только цыкал сквозь зубы и наконец сказал: — Не женат и никогда не был женат. И не женится никогда. — Почему? — захлопала большими глазами Ольга. — Потому что у таких на уме одна работа! Сколько таких вот молодых девушек пытались захомутать Пал Палыча, ни у одной не вышло. «Вот оно как... Ни у одной не вышло», — Игорю было все равно, но на ус намотал и решил, что стоит самому держаться подальше. На всякий случай. Подальше держаться не вышло сразу: как оказалось, Знаменский и Пал Палыч — это один и тот же человек. Обычно следователи только вежливо здоровались с экспертами, отдавали распоряжения, не обращая потом внимания, чем те занимаются. Но Знаменский оказался другим: поздоровавшись со всеми, представился Игорю лично, а потом долго перешучивался с каким-то оперативником, которого фамильярно называл Шуриком. Игорь на это только хмыкал и криво усмехался, следователь вызывал тихое раздражение, потому что и внешностью, и повадками он напоминал его бывшую. И если раньше эти качества ему нравились, то сейчас вызывали только злость. — Зиночка, — вдруг окликнул кого-то Знаменский, а потом как-то растерянно улыбнулся и извинился. — Простите, Игорь Сергеевич, никак не привыкну. Не могли бы вы взять вот этот образец на экспертизу? «Зиночкой» Знаменский, видимо, называл Кибрит, и Власов очень удивился, что такая строгая и серьезная женщина позволяла подобное обращение. Он видел ее всего один раз, когда Зинаида Яновна приходила передавать Игорю дела, она ему даже не улыбнулась, отвечала сухо, одним словом, профессионал. Знаменский ярко улыбнулся и показал, что именно Игорь должен взять. Власов не любил, когда кто-то указывал ему, как делать его работу, поэтому он одарил Павла хмурым взглядом и поджал губы. Кажется, следователь хотел сказать еще что-то, но его уже позвал тот самый оперативник Шурик, и разговор оборвался. Знаменский толкнул дверь в знакомый кабинет, и как никогда остро почувствовал отсутствие в нем Зиночки. Кто еще мог поддержать шуткой их с Сашей, когда они оказывались в тупике, помирить, когда они спорили, вовремя дать неожиданный, но правильный совет, заметить какую-то деталь, которая в итоге помогала раскрыть дело? Паша вздохнул, отгоняя воспоминания, и вошел в комнату. Новый эксперт деловито писал что-то в журнале, параллельно заглядывая в микроскоп, но услышав звук шагов, молча поднял на Павла вопросительный взгляд. «Действительно, какой-то нелюдимый характер у этого Власова», — подумал Паша, успевший при первой встрече ощутить на себе его сдержанность, переходящую порой в откровенную неприязнь. Причем Павлу даже показалось, что именно он вызывал особое раздражение Игоря, с остальными он общался хотя и немногословно, но не так сердито, как с ним. Поэтому Паша не очень хотел идти с просьбой, но от этой экспертизы многое зависело, и он все-таки решился побеспокоить Власова. — Игорь Сергеевич, — как можно доброжелательнее начал Павел, — не могли бы вы помочь поскорее провести анализ подлинности почерка вот этих писем. Я понимаю, что прошу помочь вне очередности, но это действительно очень срочный вопрос, если мы не установим подлинность писем в кратчайшие сроки, преступник может скрыться. Пожалуйста, помогите, от вас очень многое зависит. Он закончил свою просьбу располагающей и обычно действующей безотказно улыбкой. Но в этом случае у него вышла осечка, его улыбка оказала прямо противоположное действие, эксперт нахмурился и ворчливо произнес: — Товарищ майор, я сейчас никак не располагаю свободным временем, поэтому если вам необходимо сделать экспертизу вне очереди, то будьте добры, обратитесь с соответствующим ходатайством согласно правилам. Тогда я удовлетворю вашу просьбу. И, желая показать, что разговор закончен, уткнулся в микроскоп. Паша не мог знать, что Игорь подумал в это время о своей бывшей жене, которая с помощью такой же обаятельной и ласковой улыбки вила из него веревки. Поэтому, увидев похожую улыбку на лице Павла, Власов вначале даже немного смутился и растерялся, но потом воспоминания о том, как эта особа с ним поступила, заставили Игоря резко отказать в просьбе следователя, рядом с которым он чувствовал себя очень странно. Его раздирали два противоположных желания: с одной стороны он хотел никогда не видеть человека, настолько напоминавшего ему бывшую жену, с другой — чувствовал обаяние Знаменского, которому было достаточно трудно противостоять, а также понимал некоторую справедливость его просьбы. — Ну, зачем же так официально? — мягко и как можно приветливее продолжил Павел, не ведая о душевных метаниях Игоря, которые тот более чем успешно прятал за абсолютно бесстрастным и даже немного угрюмым выражением лица, — нам же вместе работать, давайте не будем занимать такую непримиримую позицию, ведь ваши исследования помогут скорее изобличить преступника. В конечном итоге, все наши действия должны быть направлены на торжество закона и справедливости, и я не прошу чего-либо, превышающего ваши и мои полномочия. Власов задумчиво сжал губы, потер рукой лоб и продолжал молчать. Павел наклонился над столом, продолжая убеждать эксперта в необходимости срочного исследования, поэтому, когда Игорь внезапно поднял глаза и посмотрел наконец на него, их лица оказались практически на одном уровне в двух десятках сантиметров друг от друга. И Паша заметил в глазах Игоря такую печаль и усталость, что на какой-то момент ощутил к нему острую жалость и сочувствие. И вдруг, совершенно непрошеной, промелькнула мысль, что у нового эксперта довольно выразительные и даже красивые глаза. На несколько секунд повисло молчание, затем Игорь болезненно сморщился, как будто что-то причинило ему физическую боль, и отвернулся. — Приносите ваши письма, — нехотя проговорил Власов, — ими займется Надежда Васильевна, у меня действительно нет времени. И, как бы в подтверждение этого, снова отвернулся. После такого четкого ответа Павлу оставалось только попрощаться с темноволосым затылком — Игорь даже не соизволил поднять на прощание голову, что-то невнятно буркнув в ответ, — и выйти из кабинета. Паша почувствовал непонятную досаду и раздражение и, в конце концов, признался себе, что все-таки уязвлен настолько неприветливым, и, что самое главное, безосновательно неприветливым, отношением нового сотрудника. «Даже у подозреваемых я вызываю более приязненные чувства», — мысленно усмехнулся Павел. Особенно это печалило его потому, что, покопавшись в себе, Паша осознал, что Игорь ему, оказывается, понравился! От него веяло спокойствием, надежностью, даже каким-то уютом, и казалось, что из него получится очень хороший друг. Паша понял, что хотел бы с ним общаться, но вот по какой-то непонятной причине это совершенно расходилось с желаниями самого Игоря, что немного обижало Павла. И, как всегда в трудной ситуации, он направился к человеку, который мог его поддержать и развеселить, к Шурику. Сначала Павел забежал к себе в кабинет — иногда Саша после бессонных дежурств там спал — но там его не было. Тогда Паша заглянул еще в несколько любимых Сашиных мест, а также в столовую и комнату отдыха, но и там его не оказалось, как и в комнате оперативников. Паша спросил у Сергея, дежурного, куда делся Томин, и тот объявил, что он сейчас приедет с задержания. Саша ввалился вместе с задержанным, взмыленный, но довольный, передал его конвоирам и радостно пошел навстречу Паше. — Устал, — выдохнул Шурик, слегка приобнимая Пашу. — У меня в кабинете есть замечательный чай. Томин окинул взглядом майора с ног до головы, пытаясь понять, что тревожит Знаменского, он вроде мягко улыбается, но между бровей небольшая складочка, говорящая, что тот чем-то обеспокоен. — Чай — моя самая большая мечта сейчас, — усмехнулся Томин, держа Павла за талию и направляясь в его кабинет. Знаменский слегка напрягся, как и всегда, когда его неожиданно трогают, но потом расслабился и даже приобнял Сашу в ответ. Томин за несколько лет понял, что Паша — довольно скромный человек, так и не сумевший привыкнуть к тому, что люди иногда тянутся благодарно обнять его или пожать руку, хотя за последние лет десять дружеские прикосновения Зины или Саши Павел воспринимал легко, только иногда вздрагивал от неожиданности. Дойдя до кабинета, они обнаружили препятствие в виде массивной фигуры нового эксперта. Тот смотрел на них с прищуром, губы его, как и всегда, были опущены вниз. Паша неожиданно приветливо ему заулыбался, но Томин почувствовал, что тело под его ладонью снова вздрогнуло. Саша удивленно воззрился на следователя и опустил руку. — Игорь Сергеевич, — громко позвал Павел, но от Томина не укрылось, что голос слегка дрогнул. — Чем могу помочь? — Я выполнил вашу срочную просьбу, — он выделил слово «срочную». — Но, похоже, я зря просил Надежду Васильевну поторопиться, уже пятнадцать минут тут стою и трачу свое время. Он сунул Павлу отчеты с результатами, при этом их пальцы слегка соприкоснулись, отчего оба резко отдернули руки, затем Игорь поспешно развернулся и быстро зашагал к себе. — Спасибо! — только и успел крикнуть Паша вслед, получив в ответ пренебрежительный взмах руки. Отмахнулся, как от навязчивой мухи, — грустно подумал Паша. — Суровый наш новый криминалист, — протянул Шурик, заходя в кабинет и по-хозяйски ставя чайник. Павел зашел следом, сел за стол и предоставил Шурику самому распоряжаться. — Одной улыбкой, как Зиночку, ты его не задобришь. В следующий раз приходи с конфетами и цветами. Томин довольно заулыбался и хитро посмотрел на Пашу, как бы спрашивая: «Ну что, оценил шутку?», но Знаменский только натянуто улыбнулся. — Почему я ему не нравлюсь? — неожиданно для себя обиженно произнес Паша, этот вопрос не давал ему покоя. — О, брат, — удивленно протянул Саша. А потом философски заметил, — всем нравиться нельзя, может, ты ему кого-то напоминаешь. Паша в ответ на это только пожал плечами и тяжело вздохнул. Саша был очень хорошим другом, который и выслушает, и поддержит, но Паше не хватало в жизни человека, с которым комфортно было бы помолчать. Власов был похож на такого человека, и Паше очень хотелось присвоить его. Впервые проскользнуло эдакое эгоистичное желание сделать что-то для себя. А еще его слегка пугало, что, посмотрев всего раз в его карие глаза, Павел неприлично долго не мог отвести взгляд от них. Еще в студенческие годы, учась в юридическом, Паша в первый раз поймал себя на мысли, что ему нравятся мужчины. Парень, который привлек его внимание, был очень красив, с черными глазами и темными волосами, атлет, комсомолец, лучший по стрельбе. И женат. Так что он так и остался только в фантазиях. Потом, уже много лет спустя, появился Шурик, к которому сначала были только приятельские чувства. Однако в какой-то момент Паша стал замечать в себе вспышки совсем недружеского интереса к нему. Он даже подумал было, что Томин отвечает ему взаимностью, но быстро понял, что Саша просто очень тактильный человек и так выражает свое хорошее расположение. Поэтому он засунул свои чувства подальше, а быстро вспыхнувшая страсть так же быстро и прошла, и Паша был очень рад, что не решился на какой-либо шаг, который мог бы развалить их прекрасную дружбу. Но то, что произошло при встрече с Игорем, было совсем другим: моментально вспыхнуло желание поцеловать губы, которые находились в нескольких сантиметрах, а еще он был готов прямо там опуститься на колени и... дальше фантазия давала небольшой сбой. Опыта в таких делах у него не было никакого, но острое желание дотронуться до этого человека немного пугало. — Паша, — вывел его из задумчивости Шурик. — Я тут у тебя посплю? Устал, как собака. — Конечно, — тут же согласился Знаменский. — А я пока с документами поработаю. Игорь влетел в лабораторию, неожиданно даже для себя громко хлопнув дверью. Несколько человек, сидевшие за микроскопами, удивленно подняли головы. Власов извинился, прошел за свой стол и вернулся к прерванному занятию. Он решил, что с утра был несправедлив к Знаменскому. Возможно, дело действительно сложное, иногда от одного часа зависит жизнь человека, и, конечно, никакую Надежду Васильевну он загружать не стал, у нее и так была стопка срочных экспертиз. К тому же проверка почерка была его коньком, он очень быстро выделял важные элементы и сразу видел, сходится почерк с образцом или нет, а также с легкостью определял возраст, пол, национальность и даже особенности характера писавшего, хотя последние сведения обычно следствие не запрашивает. Игорь сходу определил, что образец и вещественное доказательство написаны одним почерком, но еще час ушел на оформление экспертизы. Сначала Власов хотел попросить практикантку передать ответ следователю, та с радостью бы пообщалась с Пал Палычем, но потом решил, что честно будет самому передать бумаги как пальмовую ветвь мира и, возможно, наладить общение. Он дошел до кабинета Знаменского, но того там не оказалось. Власов сначала хотел развернуться и уйти, но подумал о том, что результаты экспертизы очень важны, а у следователя наверняка много важных дел, поэтому он решил подождать минут пять и, если майор не появится, идти по своим делам, и пусть Павел сам его ищет. Потом Игорь костерил себя за то, что прождал возвращения хозяина кабинета минут пятнадцать, и еще больше разозлился, когда оказалось, что тот и не работал вовсе, а где-то прохаживался в обнимку со своим другом! Он очень грубо отдал документы и ушел. И вот сейчас Игорь не мог сосредоточиться ни на чем: только начинал делать замеры гильз и пуль, чтобы определить, из какого оружия они были выпущены и принадлежит ли пуля гильзе, как в голове всплывал образ двух офицеров, один крепко обнимает второго и что-то говорит, а тот мягко улыбается, в серых глазах смешинки, от глаз разбегаются лучики морщинок. И когда он успел все это заметить? Руки сами собой сжимались в кулаки, и он зажмуривал глаза и глубоко дышал, чтобы хоть немного успокоиться. Власов еще раз убедился, что первое впечатление сложилось правильное, Знаменский такой же ветреный и беззаботный, какой была и бывшая жена Власова, что на людей ему наплевать, ведь он даже не подумал о том, что эксперт мог потратить время не на пустое ожидание, а на что-то более полезное. И Власов все спрашивал себя, какое ему дело, с кем обнимался Знаменский. Пока в его голове роились все эти мысли, Игорь не заметил, как прошел рабочий день, он на автомате со всеми прощался, не понимая, что и самому пора собираться. И очнулся только когда услышал стук в дверь. В кабинет неуверенно заглянул предмет его мыслей. — Позволите? Игорь подавил в себе раздражение и отрывисто кивнул. Павел подошел к его столу и достал из-за спины коробку шоколадных конфет. Власов не очень понимал, что ему еще от него надо. — Это вам, — пояснил Паша в ответ на его недоуменный взгляд. — Мне сказали, что это лучший способ поблагодарить кого-то. Сам я довольно слабо разбираюсь в вопросах благодарностей, — он смущенно улыбнулся, как бы извиняясь за свою нескладность. Игорю же показалось, что тот смеется над ним. Он оттолкнул коробку на край стола с фразой: — Спасибо, девочкам завтра будет с чем попить чай, — и больше не смотрел на Павла. — Я не люблю сладкое. — А что любите? — попробовал еще раз завязать разговор Знаменский, но вопрос вышел слишком личным и двусмысленным, а улыбка создавала впечатление, что тот флиртует. — Не ваше дело, — отрезал эксперт. Паша решил, что сейчас не лучшее время лезть к человеку и уже собрался уходить, но рискнул попробовать еще раз: — В театре N премьера спектакля, мне в благодарность билеты подарили, в главной роли мой любимый актер. Билеты достались от человека, для которого вы делали экспертизу. Честно будет разделить их с вами. Не хотите сходить? Власов поднял взгляд и внимательно на него посмотрел: — Что вы от меня хотите? — как-то устало спросил он. — Ничего, — удивился Паша. — Просто у нас с вами как-то не заладилось, и я решил, что совместный поход в театр поможет наладить отношения, — пояснил он с еще одной милой улыбкой. — А для вас так важно, чтобы все вас любили? — Павел попытался возразить, но его грубо перебили. — Я знал похожих людей, и мне они очень не нравятся, и вы мне не нравитесь! Налаживать с вами отношения я не собираюсь, поэтому оставьте эти билеты для тех, кому захочется провести с вами время, таких, я думаю, наберется немало. Больше вас не задерживаю. Игорь опять опустил глаза на документы, словно ставя точку в разговоре, а Павел долго смотрел на Власова, пытаясь разобраться, чем же он так не угодил ему, и потом только проговорил: — Вы не правы. И ушел, тихо прикрыв дверь. Игорь громко выдохнул, не поняв, когда же он успел задержать дыхание. Ему почему-то казалось, что он только что совершил самую большую ошибку в своей жизни. На следующий день ощущение острого недовольства собой не только не исчезло, но даже усилилось. А тут еще все вокруг как сговорились и напоминали ему о вчерашнем инциденте. Девочки в НТО щебетали о том, какими вкусными оказались конфеты, обнаруженные утром на столе с чайником. В лабораторию частенько приносили презенты от осчастливленных экспертами сотрудников Петровки, поэтому коробка никого не удивила, но приятно порадовало ее содержимое: «Наконец-то не какой-то жмот подарил, коробка, наверное, рублей десять стоит» — выразила общее мнение одна из девушек, ловко выхватывая очередную конфетку. Игорь старался не обращать внимание на досужие разговоры сотрудников, но какая-то заноза осталась. В очереди в столовой Игорь случайно услышал разговор стоявшей позади парочки, которая восторженно обсуждала вчерашний поход в театр. Как оказалось, в этом спектакле играл любимый актер Игоря, и он, преодолев всегдашнюю замкнутость, тактично поинтересовался, как они смогли достать билеты на эту премьеру и нет ли возможности и ему попасть на спектакль. Но, как выяснилось, билеты им вчера презентовал все тот же Знаменский, постоянные напоминания о котором уже порядком надоели криминалисту. Ну вот, недовольно подумал Власов, оказывается у него с этим смазливым майором еще и общие интересы, и любимые актеры. Мысль об этом снова оказала странное воздействие на Игоря, ему было ожидаемо неприятно, но в то же время, это сходство отозвалось в душе теплым ощущением, от которого на несколько секунд исчезло терзавшее его вот уже года три одиночество. Никто не мог заподозрить, что немногословный, суровый и, казалось, нелюдимый Власов на самом деле отчаянно нуждался в близком понимающем человеке, с которым можно поделиться и проблемами и радостями, обсудить что-то интересное, иногда просто посидеть и уютно помолчать, и которого можно было просто любить. С женой не ладилось уже в последние годы совместной жизни, впрочем, и до этого Игорь понимал, что у них нет того самого единения душ, которое он хотел бы видеть в идеальном браке. Он женился в основном из-за того, что будущая супруга произвела на него мгновенное и очень сильное впечатление своей красотой — из-за этой красоты Игорь первое время почти не обращал внимания на ее недостатки, которые та к тому же очень умело скрывала. В таких невеселых размышлениях эксперт дошел до лаборатории, медленно прошел за свое рабочее место и увидел на столе документ, который, по-видимому, принесли во время его отсутствия. Опытный графолог, каким был Власов, тут же заметил, что написавший эти строки человек был мужчиной, средних лет, немного неуверенный в себе, спокойный, скорее всего, очень ранимый и деликатный, но в то же время обладающий достаточно сильной волей. Игорь усмехнулся про себя: «Пожалуй, мы бы могли подружиться», и на секунду представил, как в немногое свободное время он уже не прогуливается в одиночестве по бульвару, а играет в шахматы, ездит на рыбалку, ходит в театр, да в конце концов, просто сидит на кухне своей временной квартиры и разговаривает с понимающим человеком. «Так, — остановил себя Игорь, — а хорошо бы узнать имя этого неизвестного друга». В это время в комнату заглянула одна из сотрудниц и обрадовано выпалила: — Игорь Сергеевич, как замечательно, что вы уже здесь, приходил Пал Палыч, он вас не застал и написал список необходимых вопросов для экспертизы по делу о краже в Трехгорном переулке, я положила на стол его записку. Власов за кончик листа поднял над столом злополучную записку, которую недавно пристально изучал: — Ольга Петровна, вы имеете в виду именно эту бумагу? И именно ее собственноручно написал и оставил майор Знаменский, я правильно понял? Оля, немного удивленная таким подробным описанием порядка действия следователя, быстро кивнула и исчезла за дверью. Игорь медленно положил записку, поставил локти на стол и уперся лбом в скрещенные кисти рук. Это был неожиданный и совершенно непредсказуемый поворот. Человеком, в котором Власов уже почти видел будущего друга, оказался тот самый Знаменский, вызывавший у него такие противоречивые чувства. Игорь даже в бреду не предположил бы у него тех качеств, которые он отчетливо увидел в его почерке. Но своему профессионализму Игорь привык доверять и теперь пытался утрамбовать в сознании то, что Павел оказался совершенно не таким, как его бывшая супруга, что сам он приписал ему качества этой женщины, основываясь только на внешнем сходстве и некоторых, возможно, неправильно истолкованных им фактах. Не мог же он так ошибиться в Знаменском! Или мог... Игорь Сергеевич всегда гордился одним своим качеством, он был скрупулезным, до маниакальности справедливым человеком. Больше всего он не любил, когда оказывался кому-то должен, и, если поступал неправильно, то всегда признавал свою вину и искренне извинялся. Теперь перед Власовым оказалась дилемма: Знаменский по сути не знал о том, какие мысли бродили в голове нового эксперта относительно его персоны, и извиняться вроде бы было не нужно, но перед самим собой Игорь не мог хитрить, он понимал, что если Павел действительно именно такой, каким он его увидел, изучив эту злополучную записку, то он должен был болезненно переживать то, как с ним общался Игорь. И, следовательно, все-таки нужно пойти и попытаться объяснить свое поведение, и, по возможности, помириться. Самолюбие и гордость немедленно восстали против такого решения, но Игорь затолкал подальше эти недостойные мысли и поднялся, прихватив записку. «Заодно и проясню у Знаменского некоторые пункты в ней», — малодушно подтолкнул себя в нужном направлении Власов, выходя из кабинета. Увидев, кто зашел в его кабинет, Паша был удивлен, пожалуй, немного больше обычного, но тем не менее, поднялся, приветливо улыбаясь, навстречу криминалисту. Игорь откашлялся для придания себе уверенности, которой ему все-таки не хватало, и сразу приступил к делу: — Пал Палыч, я хотел бы извиниться за свое не очень корректное поведение. Проблема в том, что вы напомнили мне одного не очень приятного человека и я перенес на вас свои негативные впечатления, что, разумеется, не совсем правильно. Давайте будем считать, что мы с вами только познакомились, и начнем общение с чистого листа. Это немногословное объяснение далось ему непросто, и он повернулся, чтобы поскорее уйти. Но Паша остановил его: — Я очень рад, Игорь Сергеевич, что между нами не осталось недомолвок, — было видно, как приятны ему слова эксперта и как он рад, что наконец-то уладились все недоразумения и проблемы, что отношения с заинтересовавшим его человеком могут, наконец, стать более дружескими. Пользуясь тем, что Игорь пришел сам, Паша решил дополнить свой перечень вопросов по экспертизе: — Игорь Сергеевич, очень хорошо, что вы зашли, я хотел бы уточнить еще один момент. Возможен ли выстрел из ружья без нажатия на спусковой крючок при падении его на твердую поверхность с высоты? Власов достаточно доброжелательно выслушал эту просьбу и, соглашаясь, кивнул: — Довольно интересный вопрос, у меня был подобный случай в практике. Вероятность такого события есть, но, сами понимаете, каждый случай индивидуален, поэтому без исследования оружия, высоты падения и траектории полета пули я не смогу сказать точно. — Конечно, я понимаю, — улыбнулся Павел. — Просто мой подозреваемый рассказывает совершенно фантастическую историю: да, оружие держал, да, угрожал, но стрелять не стрелял, ружье упало и выстрелило само. Вот я и решил узнать, может ли он говорить правду. — Хорошо, я запишу этот вопрос в список, надеюсь, это все, если нет, то вам надо будет подойти с дополнительной запиской. А сейчас мне, с вашего позволения, нужно идти. — Нет-нет, больше у меня вопросов нет, — Паша подошел к эксперту и протянул ему руку, прощаясь. Во время рукопожатия Паша почувствовал сильный импульс, искрой прошедший через его тело, и вскинул глаза на Власова. В это же мгновение эксперт тоже посмотрел на Знаменского. И Пашу снова увлекло в темные омуты глаз Игоря, только теперь он чувствовал его обаяние и притягательность намного сильнее, чем в прошлый раз. Почти не владея собой, Паша уставился на мягкие, красиво очерченные губы, чувствуя, как становится тяжелее дышать. Он тут же перевел взгляд выше, и вдруг ему показалось, что в глубине карих глаз промелькнула искорка тех же эмоций, что скрутили узлом его внутренности и заставляли кружиться голову. Практически не владея собой и замирая от страха, как во сне, когда идешь навстречу опасности, осознаешь это, но остановиться не можешь, Паша потянулся к Игорю, осторожно прикоснулся губами к его губам и замер, пораженный всплеском чувств, охватившим его. Тело обрело легкость, как после выпитого залпом стакана спирта, а в голове разлилась блаженная пустота. Паша был в состоянии такой сильной эйфории, что даже не почувствовал удар, а скорее боковым зрением заметил, что к его лицу приближается кулак. От сильного повреждения скулы его спасло то, что ударил Власов без замаха, как бы нехотя, скорее просто отталкивая Павла. Знаменский сделал пару шагов назад и помотал головой, приходя в себя. Он понимал, что нужно что-то сказать в свое оправдание, но в голове был все тот же вакуум и полное отсутствие мыслей. Власов молча ожег Пашу взглядом своих темных глаз и, круто развернувшись на каблуках, быстро вышел из кабинета. Знаменский задумчиво посмотрел ему вслед. На секунду ему показалось, что Игорь отвечал. Паша, тяжело вздохнув, медленно подошел к своему столу и опустился на стул. Он переживал не только потому, что к чертям испортил только-только наладившиеся отношения, но и от того, что понимал — скорее всего ему больше никогда не представится возможность пережить подобный всплеск эмоций, от которых тело становится как будто невесомым, а кожу покалывает невидимыми иголочками острого возбуждения. *** После той злополучной встречи с Власовым они не пересекались несколько недель. На все выезды Игорь отправлял криминалистическую группу, сам не участвуя, все экспертизы от Знаменского передавались только через третьих лиц, а случайно столкнувшись в коридорах, они отворачивались и, даже не здороваясь, проходили мимо, причем как можно дальше, чтобы не дай Бог, не задеть друг друга. Но однажды они столкнулись в дверях кабинета Скопина, Игорь проскочил слегка вперед, а Паша отошел назад. Друг на друга они не смотрели, а в голове Паши пробегали панические мысли, что кто-то узнал о том поцелуе и это дошло до начальства. Однако Скопин «обрадовал» по-другому: он объявил, что их обоих отправляют командировку, необходимо участие в серьезном деле, где без следователя МУРа не обойтись, да и криминалист нужен, в том поселке городского типа местный эксперт с таким не сталкивался. Власов попытался отказаться, ссылаясь, что на нем весь отдел держится, но генерал безапелляционно заявил: — Не развалится, едете вместе. Гостиницы там нет, но один из жителей освободил для вас квартиру на время расследования. И Игорь, и Павел привыкли к разного рода трудностям в своей работе, никто из них никогда не жаловался на условия, есть кровать — спасибо и на этом, а сейчас давали просто барские покои, целая квартира в их распоряжении, но сопротивляться командировке готовы были оба. На их невнятные возражения Скопин даже внимания не обратил, только отрезал: «Не обсуждается» и выпроводил за дверь собираться. В поселке, действительно, произошло ЧП: девочка восьми лет попала в больницу с отравлением, была на грани жизни и смерти. И конечно, по таким бытовым вопросам никто не стал бы тревожить милицию, если бы отравление не было вызвано цианидом, ядом, который можно купить не в каждом хозяйственном магазине. Откуда он мог оказаться в организме у девочки? Допросить мать не удалось, она в полуобморочном состоянии сидела у кровати дочери и сама была практически на грани госпитализации, поэтому Паша отправился проводить опрос среди соседей и знакомых семьи. Врачи сообщали, что яд действует на организм как-то неправильно, все стадии отравления протекают слишком быстро, уничтожая нервную систему, а противоядие действует наоборот слишком медленно. Игорь отправился в местную лабораторию, узнать, что не так с ядом. Вечером собрались обсудить с местными милиционерами, что удалось узнать. На самом деле немного. Соседи рассказывали, что Елена с дочкой Ксюшей живет одна, муж ушел из семьи к новой женщине, и у них скоро будет свой ребенок; с дочкой бывшему мужу Елена видеться не давала, но при этом каждый месяц получала алименты. Подруга Елены поведала о том, что свекровь гнобила невестку, еще когда они были в браке, а после развода и совсем распоясалась, даже сказала, что девочку Елена нагуляла на стороне и платить ей сын не обязан. Игорь доложил, что яд необычен, выделен самостоятельно и сильнее, чем тот, что можно иногда достать в хозяйственном магазине, надо искать человека с доступом в лабораторию и опытом в химической деятельности, но у Елены таких знакомых не было. Следственная группа зашла в тупик. Вечером они с Игорем зашли в магазин купить продукты, а потом занялись готовкой: Игорь поджаривал картошку, а Паша нарезал салат. Об обоюдном бойкоте оба будто бы и забыли. У них выходило очень ладно и синхронно действовать, ни один не мешал другому, они даже ни разу не столкнулись на совсем небольшой кухне и чувствовали себя очень комфортно. «Как дома», — витало в воздухе. Потом в уютной тишине поужинали, и Игорь сам поднялся вымыть посуду, Паша хотел помочь, но Власов его остановил: — Меня это успокаивает, — объяснил он. — Не против, если я с вами посижу? — Посидите. — Наверное, я должен попросить прощения? — спустя некоторое время спросил Паша. — За что? — не понял Игорь, мысли его были далеко. Как же хорошо и спокойно оказалось пребывать с Павлом на одной территории. Ни с кем так не было. Это выбивало из колеи, ведь он догадывался, что Павел занят. Судя по тому, что он не против близости с мужчиной, панибратские отношения с тем опером, Шуриком, выглядели слишком подозрительно, поселив в Игоре уверенность, что между ними не просто дружба. А поступить бесчестно эксперту не позволяли мораль и внутренние принципы, закладываемые годами. Он не смог простить жене измену, хотя понимал, что в их браке уже нет любви и семейного быта, и поступить сейчас подобно ей неприемлемо, хотя очень хотелось послать все подальше и забрать Павла в личное пользование навсегда. — Я поступил очень... необдуманно? — Паша не был уверен, что говорит сейчас правду, ведь он прекрасно все обдумал. — Недопустимо. Просто я подумал, что вы тоже... это чувствуете. Я ошибся, — попытался он объяснить свои действия. — Не ошиблись. — Что? — Не ошиблись, — тихо подтвердил Игорь. Он уже закончил с мытьем посуды и повернулся к Павлу, крепко сжимая кулаки, сдерживая себя. Паша же встал, и теперь они находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Знаменскому нужно было немного поднять голову, чтобы заглянуть в глаза криминалисту. Он заметил с каким напряжением, даже отчаянием тот смотрит на него и замер. Павел хотел дотянуться до слегка сжатых губ Игоря, но вспомнил, чем все закончилось в прошлый раз, и сделал шаг назад, чтобы не было искушения, однако эту проблему разрешил сам эксперт, он крепко обхватил Пашину талию своими большими руками и потянул на себя, вжимаясь в его губы. Руки Власова, еще влажные, пролезли под рубашку и дотронулись до горячей гладкой кожи. От касания холодных пальцев Павел вздрогнул, но тут же отвлекся, потому что в этот момент Игорь вдруг приподнял Пашу и посадил на край стола, а сам встал между его раздвинутых ног. Паша невольно вздрогнул, почувствовав прижатые к нему бедра Игоря и мышцы его живота сжались от волны возбуждения, пробежавшей по всему телу до самого паха. В голове у Павла не было ни одной мысли, руки бессильно висели как парализованные, а пальцы Игоря уже забрались под пояс брюк и резинку трусов, обхватывая обнаженные ягодицы, притягивая бедра Павла еще ближе к своим, губы уже оставляли влажные следы на открытых участках шеи и груди. Знаменский, наконец, отмер и неуверенно провел пальцами по шее и виску Игоря, затем откинулся на стол и потянул Игоря за собой, вплетая пальцы в его волосы, а тот продолжал освобождать Павла от одежды, расстегивая до конца рубашку. Когда же он перешел к брюкам, Паша запаниковал и вцепился в его руку, останавливая. — Позволь? — попросил Игорь, не убирая руку, а второй мягко разжимая судорожно сжатые пальцы, успокаивая и заставляя расслабиться. — Я не причиню тебе вреда. Паша судорожно кивнул, произнести что-либо он не мог, только выдавил: — Не здесь. Игорь довольно легко подхватил Знаменского под ягодицы и понес в комнату, Паша от неожиданности обхватил руками его плечи, а ногами обвил талию. Никогда он не чувствовал себя таким защищенным. В комнате Игорь опустил его на диван и лег сверху, его губы все никак не могли оторваться от нежной кожи Павла. Одновременно Игорь пытался стащить с себя рубашку, но спустя мгновение понял, что так не очень удобно, резко отстранился и, приподнявшись на коленях, сбросил мешающую одежду, а Паша только наблюдал за открывающейся кожей горящим взглядом. Он поднял руку и нежно провел раскрытой ладонью вниз по груди Игоря, слегка путаясь пальцами в немногочисленных волосках, но это незамысловатое действие было настолько чувственно, что Игорь резко вдохнул сквозь сжатые зубы, наклонился и вобрал в рот напрягшийся сосок Паши. Тот только постанывал и водил головой по подушке, а Игорь, не отрываясь, нежно пробежался кончиками пальцев по его приоткрытым губам. Власов понял, что хочет видеть лицо Знаменского, он поднял голову и посмотрел на Павла, пожирая глазами выступающие косточки ключиц, тонкую белую кожу на шее и родинку на плече, изнывая от желания приласкать его, сказать, как сильно его хотел. Но, верный своей всегдашней сдержанности, Игорь промолчал, наклонился и в следующий момент вместо пальцев к губам Паши прижались его пересохшие губы. Знаменский даже не заметил, как Игорь снял с него оставшуюся одежду, очнулся он только когда почувствовал обжигающее касание горячего дыхания на животе и у паха. Возможно, на этом бы все и закончилось, если бы одновременно в его тело не вошли чуть влажные пальцы, сразу два. От неожиданной вспышки боли Паша весь сжался. — Потерпи, пожалуйста. Крема у нас никакого нет, — тяжело дыша, проговорил Власов, второй рукой крепко удерживая бедра на месте и успокаивающе поглаживая их большим пальцем. — Если расслабишься, будет легче, ты же знаешь. Паша не знал. Тело не слушалось мозга и не собиралось расслабляться, видимо надеясь так освободиться от боли, и Паша глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, выключить панику, убеждая, что Игорь не хочет сделать ему больно и что в первый раз не может быть иначе. — Если ты не хочешь, я могу прекратить, — очень спокойно произнес Игорь. — Нет, — неожиданно даже для себя крикнул Паша. — Я хочу. Тебя. — Паша, тебе и так больно, — может быть не стоит? — Я хочу этого, — уверенно заявил Паша. У самого Игоря были только теоретические знания процесса, и он решил положиться в этом вопросе на более опытного Павла, если он уверен, что так легче, Игорь ему доверится. Он сплюнул как можно больше слюны на руку и размазал ее по своему члену, а после сразу вошел до конца. Снизу послышался сдавленный вскрик и после - тяжелое прерывистое дыхание. Игорь замер, не решаясь двинуться, так сильно сжался под ним Паша, крепко вцепившись пальцами в плечи. Это немного удивило и обеспокоило Игоря, который считал, что Павел должен понимать, как избежать неприятных ощущений. Притянув его за плечи, Игорь чуть подрагивающей рукой гладил русые волосы и проводил пальцами по щеке, пока не почувствовал что напряжение немного ослабло. Он очень медленно толкнулся вперед, ласкающе провел рукой по животу Паши и обхватил его член. Павел немного успокоился. Острая боль отступала, уступая место легким всполохам наслаждения и, которые с каждым толчком становились все ярче и сильнее, превращаясь в почти невыносимое удовольствие. Паша неожиданно для себя негромко застонал, и, почти не осознавая что делает, вцепился в волосы Власова, хрипло прошептав его имя. От такого всплеска чувств возбуждение Игоря рвануло вверх, он почти не помнил, как подмял под себя Павла, прикусил за шею и изо всех сил толкнулся бедрами вперед. Удовольствие было настолько полным и опустошающим, что вопреки обыкновению, он тут же отключился, упав на Знаменского. Паша под ним немного подергался, высвободил большую часть тела, только голова Игоря осталась лежать на плече, закрыл глаза и тоже провалился в сон. Наутро, когда Паша проснулся, Игоря в комнате уже не было. Знаменский посмотрел на себя в зеркало, на теле кое-где были видны синяки от пальцев Игоря, а на шее следы слишком жарких поцелуев— хорошо, что он положил с собой в чемодан водолазку. Игорь обнаружился на кухне с какой-то книгой и чашкой кофе. Паша хотел прижаться к нему, но почему-то не решился, он просто смущенно улыбнулся: — Доброе утро. Спина, обтянутая свитером, слегка напряглась. — Доброе. — Что-то случилось? — интуиция следователя говорила, что явно что-то не так. — Да. Случилось, — Игорь пересилил себя и посмотрел на Павла. — Вчерашняя ночь была ошибкой, я не удержался, больше такого не повторится. Если я причинил вам боль, прошу меня извинить, у меня нет никакого опыта в этом вопросе. Он поднялся и вышел из-за стола, оставив Пашу одного. — У меня тоже, — произнес Павел, но его никто не услышал. А в деле обнаружился новый прорыв, и это отвлекло Павла от тяжелых переживаний. Один из свидетелей вспомнил, что у Елены был поклонник, которого она не очень привечала и почти не общалась, он-то, оказывается, работал как раз в сырьевой промышленности. Неужели он таким образом хотел отомстить женщине, которая его отвергла? Задержать его оказалось легко, тот был на работе. На допросе он признал, что яд сделал действительно он, но сам не использовал, а изготовил его по просьбе Елены — она жаловалась на крыс в квартире. Могло ли случиться так, что мать по неосторожности оставила яд на кухне, а девочка случайно его обнаружила? Несчастный случай? Эту теорию опроверг Игорь, яд находился в пироге, который готовила Елена, случайно туда попасть он не мог. Пора было побеседовать с матерью девочки, разгадка была близка, Паша уже предполагал, кто виноват в том, что девочка оказалась на больничной койке, осталось только выяснить мотив. Зачем матери травить своего ребенка? На допросе женщина долго молчала, но, наконец, не выдержала и призналась: да, это она попросила своего знакомого сделать яд, да, это она испекла пирог с цианидом, но дочку травить не хотела, она собиралась преподнести этот пирог бывшему мужу и его беременной жене. Приготовила пирог, поставила на плиту доходить, а тут зашла соседка, пока общались, дочка успела отломить кусочек пирога и концентрация яда оказалась такой высокой, что одного кусочка хватило, чтобы девочка оказалась на грани жизни и смерти. Знаменский и другие милиционеры слушали все это в тихом ужасе, преступление потрясало своей подлостью. Власов чувствовал, как на руках волоски становятся дыбом, в горле застрял ком, он перевел взгляд на Пал Палыча: по его лицу нельзя ничего сказать, но глаза застыли серыми льдинками, лицо бледное, а губы крепко сжаты. Назад возвращались в подавленном состоянии, единственным светлым пятном стало известие, что девочка выживет. Игорь хотел затеять разговор, но Павел его как будто и не слышал, тогда Власов протянул руку и крепко сжал его плечо: Знаменский вызывал острое желание поддержать и успокоить. Павел вздрогнул и повернул голову в сторону Игоря, а потом чуть наклонился к нему и кивнул, благодаря. На пороге отделения их встретил, чуть не пританцовывая, Шурик, Игорь хотел его обойти и оставить их с Пашей наедине, но Томин не позволил. Власову было стыдно смотреть ему в глаза, но он остановился, собираясь выслушать, что тот скажет. Шурик попытался закинуть одну руку Павлу на плечо, но был слишком низок и поэтому просто обхватил спину, а второй рукой захватил Игоря за локоть и повел их в сторону кабинета Павла. Там он отпустил их и заставил сесть на диван. — Ну что же, друзья мои, поздравьте меня. — С чем? Игорь не понимал, как он попал в число друзей Томина, внутри было очень неспокойно и неприятно. — Наступает знаменательное событие. Я, — он удержал театральную паузу, слегка улыбаясь и двигая бровями, — женюсь. Игоря как мешком ударили, он с ужасом посмотрел сначала на Томина, который сиял, как южное солнышко, а потом на Пашу, который... — Поздравляем, — кивнул Паша, и глаза его потеплели от радости за друга. ... улыбался. Власов не понимал, почему Знаменский так безмятежен. Ведь это мужчина, с которым он... «С которым он что?» — вдруг задумался Игорь. А мог он ошибаться и Павел с Томиным — всего лишь друзья? Просто друзья. С чего он вообще решил, что они вместе? — Поздравляю, — выдавил из себя Власов, вставая. — Вы простите меня, несколько дней не был в лаборатории, проверю, все ли в порядке. — Что это с ним? — удивился Томин. — Не обращай внимания. Очень тяжелое дело было. *** В ресторане Томин собрал все отделение. Застолье было в самом разгаре, в зале кружилось несколько парочек, а Игорь подпирал стену, стоя с бокалом шампанского и наблюдая за Знаменским, которого окружила стайка девушек, в надежде на то, что тот обратит на кого-то из них внимание или хотя бы пригласит на танец. И тут сбоку подошел Шурик. — Поздравляю, — тут же произнес Власов. — Невеста прекрасна, а вы выглядите счастливым. — Я очень счастлив. Давно собирался сделать Катюшке предложение, но боялся отказа. — Он перевел взгляд на Пашу. — Бедный Пашка. — Почему же бедный? — удивился Игорь, смотря на Знаменского, окруженного вниманием слабого пола. — Всегда свидетель и никогда жених. — С чего вы так решили? — Ну, сколько я его знаю, а я знаю его больше десяти лет, он ни разу даже на свидания не ходил. Зиночка пыталась его захомутать, но даже она сдалась и махнула на него рукой, а наша Зиночка о-го-го. Так что, если у него и были когда отношения, точно до прихода в МУР. В ответ послышался сдавленный стон. — Вам нехорошо? — Нет, нет, — Игорь ослабил галстук и потянул ворот рубашки. — Я просто только что осознал, какой я идиот, — и быстро отошел. «Паша, с тебя коньяк», — мысленно засмеялся Шурик. Сам же Павел разговаривал с практиканткой Ольгой, она восторженно рассказывала о своей работе, а Знаменский с интересом ее слушал. Неожиданно со спины подошел Игорь, крепко обхватил локоть Павла, и, извиняясь перед Ольгой, вывел Знаменского на темную улицу. Ресторан находился рядом со слабоосвещенным парком, в нем был большой фонтан с пересекающим его мостиком. Именно на этот мостик Игорь и притащил Пашу, тот облокотился на перила и смотрел на переливающуюся разноцветными огнями воду. — Зачем вы меня сюда привели? — наконец спросил Знаменский. — Я неожиданно понял, какую совершил ошибку. — Я знаю, вы уже говорили. Игорь стремительно подошел к Павлу вплотную, крепко обнял и прижал к себе, шепча ему на ухо: — Я ошибся, когда оттолкнул тебя, поедем ко мне, позволь мне все исправить. — Я поеду, — спустя несколько секунд ответил Паша и развернулся, чтобы посмотреть в глаза Игорю. — Только сначала скажи мне: почему ты тогда ушел? — Я был очень зол: на тебя, на себя. В большей степени на себя. Я хотел того, на кого не имел прав, встретил идеального человека, который был уже занят. — Я не понимаю. — Я думал, что ты с Томиным. — С Шуриком? — Вы ходите чуть ли не в обнимку по отделению. Кто так себя ведет? — Друзья? — Ты вел себя очень откровенно, посылал мне определенного рода сигналы и при этом... Я полагал, что у тебя отношения с Томиным, но ты флиртовал со мной. — Я не... — Не спорь — флиртовал. Наверное, еще сыграло свою роль то, что моя жена изменяла мне с лучшим другом. Двойное предательство, о котором знали все, кроме меня, — Паша сочувственно хмыкнул и потерся щекой о плечо Власова. — Каким же идиотом я себя чувствовал, когда все выяснилось. Ты должен понимать, как я отношусь к неверности, — Знаменский кивнул. — А с тобой я нарушил собственное правило, это меня злило, выбивало из колеи, и я решил остановиться, пока еще мог. — Я никогда не был с Шуриком. — Сейчас я это знаю. — По правде сказать, — Знаменский замялся, ему было очень стыдно, но если Игорь смог рассказать о таком личном переживании, то и ему стоит быть в ответ откровенным, — я никогда и ни с кем не встречался. Ты первый. - усмехнулся Павел. Игорь задохнулся от избытка чувств, он схватил в охапку Пашу и принялся его целовать, забыв, что их может увидеть поздно загулявший прохожий. — Павлик, — очень ласково произнес Власов, будто боясь напугать. — Ты девственник? — Уже нет. Игорь вспомнил, что творил с ним в той квартире! И это у него было в первый раз? Он мысленно застонал, решительно схватил Пашу за руку и повел в сторону стоянки такси. Едва пройдя в комнату, они синхронно подались вперед и сшиблись в крепком объятии. Игорь обхватил Пашу своими длинными руками и сильно, но в то же время бережно прижал к себе. Тело Павла почти тут же отозвалось на близость жаркой волной просыпающегося возбуждения. Запустив руку в волосы на затылке Знаменского, Игорь запрокинул его голову и стал покрывать быстрыми поцелуями лицо, спускаясь все ниже, чувствуя биение вены на шее. При мысли о том, что так же сильно и горячо бьется сердце Павлика, сердце самого Игоря сжалось от нежности и вины за то, что причинил ему боль, и он осторожно прижался к мягким влажным губам, а встретив пылкий ответ, поцеловал его так глубоко и страстно, как мог. Павел почти потерял контроль над собой. Он тихонько застонал, не в силах сдерживаться, и это оказало на Игоря воздействие сродни спичке, брошенной в сухой мох. Он почувствовал, как от жаркой волны руки меленько задрожали, как у алкоголика, и понимал, что никого и никогда так не хотел. Сорвавшееся глухое: «Паша...» прозвучало как спусковой крючок, они путались в руках и одежде, лихорадочно стаскивали друг с друга невыносимо мешающие тряпки. В этот раз Игорь был оглушающе нежным и чутким. Ласково прикасаясь к Паше, он как будто просил прощения за то, что так резко вел себя в прошлый раз, и мягкими прикосновениями губ к его обнаженной коже всячески пытался стереть воспоминания о причиненной тогда боли. Он жадно водил губами по животу, изредка поднимая голову, чтобы поймать взгляд затуманенных желанием глаз Павла, и от этого взгляда еле сдерживался, но понимал, что сейчас он ни в коем случае не должен быть нетерпеливым, он должен показать Паше, что все может быть по-другому, чем в прошлый раз. — Ты точно хочешь именно этого? — Игорь настолько боялся снова причинить Паше неудобство и боль, что не планировал переходить решительным действиям. Паша провел тыльной стороной ладони по щеке Игоря, успокаивающе поцеловал его и горячо зашептал: — Да, хочу! Никогда никого не хотел больше, чем тебя! И никого так не любил. Игорь хотел, ждал этого признания, но все равно оказался не готов к нему. Он понял что не может сказать в ответ ни слова, несмотря на ликование, от которого перехватило горло. Оставалось только надеятся, что Павел сам увидит все в его взгляде, и не ошибся, Паша так счастливо улыбнулся, как будто Игорек произнес пространное и многословное объяснение в любви, затем удовлетворенно вздохнул и прижался к его щеке. Получасом позже Игорь лежал на боку, рассматривая спящего Пашу и мягко улыбаясь. Пожалуй, впервые в жизни он был полностью и безоговорочно счастлив. Эпилог Два года спустя. Сегодня Игорь засиделся на работе допоздна. Он любил этот период, когда в здании, кроме дежурных, практически никого не остается и можно спокойно поработать. Вообще-то ему было к кому возвращаться по вечерам, но этот кто-то сам засиживался до ночи, разбирая документы, выискивая несоответствия и зацепки в деле. Это намного производительней делать в тишине, когда не приходится общаться с толпами подследственных, свидетелей, родственников. А домой они приходили обычно вместе, если у Павла не было ночного дежурства. Спустя полгода Власову, наконец, дали обещанную квартиру и Павел практически поселился у него, иногда ночуя дома ради соблюдения приличий. Власов шел длинным коридором с подносом, полным чистых пробирок, и, подойдя к кабинету, слегка удивился: дверь оказалась приоткрытой, хотя он точно помнил, что захлопнул ее. Неужели кто-то еще засиделся и ему нужна консультация. Переступив порог, Игорь обомлел, так и застыл с зажатым в руках штативом — на его рабочем столе сидел Паша. Узел его галстука был слегка ослаблен, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, китель нараспашку. Руки Игоря слегка затряслись, и это было единственное, что выдало его состояние, но от опытных глаз следователя ничего не скрылось. Паша, конечно, играл немного нечестно, но что оставалось делать, если заставить Игоря уйти с работы если не вовремя, то хотя бы не под утро, можно было только с помощью таких хитрых приемов. — Пошли домой, — позвал Паша. — Пойдем. — Твоя очередь готовить ужин. Игорь протестующе застонал, мысль о каких-либо домашних делах вызывала резкое неприятие. — Так и быть, сам приготовлю, — усмехнулся Павел и ласково взъерошил каштановые волосы Игоря.